Счастливая Идунн вернулась к мужу, а боги вкусили яблок бессмертия и вновь обрели юность. Локи надеялся, что на этом делу конец. Но он ошибся. Прошло немного времени, и в Асгард явилась Скади, дочь Тьяцци. В доспехах и при оружии она подошла к крепости богов и прокричала, что желает отомстить за своего отца.

– У меня не было никого, кроме отца, – сказала она. – А вы убили меня. Теперь мне только и осталось, что горевать и плакать. Нет у меня больше радости. Выдайте мне его убийцу – или заплатите выкуп.

Асы вышли к ней и принялись торговаться о выкупе. В те времена каждая жизнь имела свою цену, и цена за жизнь Тьяцци оказалась немалой. Долго спорили асы со Скади и, в конце концов, сошлись на том, что дочь великана получит от них три подарка.

Во-первых, асы согласились дать ей мужа – взамен погибшего отца. (А всем уже стало ясно, что сердце Скади отдано Бальдру, самому красивому из богов. Скади то и дело подмигивала ему и так на него смотрела, что Бальдр, в конце концов, смутился, покраснел и опустил глаза.)

Во-вторых, боги пообещали вернуть ей смех – потому что со дня смерти отца Скади еще ни разу не рассмеялась и даже не улыбнулась.

И, наконец, боги поклялись сделать так, что ее отца будут помнить вечно.

Боги разрешили Скади самой выбрать из них мужа, но поставили одно условие: она будет выбирать не по лицу, а по ногам – все остальное будет скрыто занавесом. Скади согласилась.

И вот боги встали за занавесом, а Скади принялась расхаживать перед ним, придирчиво разглядывая то немногое, что было видно.

– Некрасивые ноги! – объявляла она, рассмотрев очередную пару ступней, и шла дальше.

И вдруг она остановилась и ахнула от восторга:

– Вот они, ноги моего мужа! – воскликнула она. – Самые красивые ноги на свете. Наверняка это ноги Бальдра – ведь у Бальдра не может быть ничего некрасивого.

Но хотя Бальдр и вправду был красив с головы до ног, дочь Тьяцци ошиблась. Боги подняли занавес, и Скади увидела, что выбранные ею ноги принадлежат Ньёрду, богу кораблей и колесниц, отцу Фрейра и Фрейи.

Тотчас сыграли свадьбу, но никогда еще в Асгарде не видали невесты печальней, чем Скади на том брачном пиру.

Тор подтолкнул Локи в бок:

– Давай, рассмеши ее. В конце концов, это ты во всем виноват.

– Правда? – вздохнул Локи.

Тор кивнул и внушительно похлопал по рукоятке молота.

Локи только головой покачал. Он встал из-за стола, направился на скотный двор и вскоре вернулся с большим и очень сердитым козлом. На глазах у всех Локи крепко обвязал бороду козла веревкой, отчего тот рассердился еще больше.

А другой конец веревки Локи привязал к своим собственным укромным частям.

И потянул рукой за веревку. Козел аж взвизгнул от боли и дернулся назад. Веревка натянулась, Локи заорал, как резаный, и, снова схватившись за веревку, потянул ее на себя, чтобы хоть немного ослабить.

Боги захохотали. Вообще рассмешить богов – дело нетрудное, но такого забавного зрелища им не выпадало уже давно. Одни принялись делать ставки, что оторвется первым – борода козла или мужская гордость Локи. А другие насмехались над тем, как Локи вопит. «Скулит, как лисица в ночном лесу!» – сквозь смех воскликнул Бальдр. «Ревет, как голодный младенец!» – хихикнул брат Бальдра, Хёд, который был слеп и ничего не видел, но все равно заливался хохотом всякий раз, как Локи вскрикивал от боли.

Скади не смеялась, но уголки ее губ задрожали и приподнялись в легкой улыбке. Козел визжал, Локи заходился в крике, как недовольный ребенок, и чем дальше тянулось это представление, тем шире становилась улыбка на лице невесты.

Локи снова потянул на себя. Козел ответил ему тем же. Локи испустил вопль и поддернул веревку. Козел оглушительно заблеял, вскинул голову и прянул назад.

Веревка лопнула.

Локи подбросило в воздух. Он пролетел по широкой дуге над пирующими и плюхнулся прямиком на колени Скади, вцепившись обеими руками себе между ног, поскуливая и пытаясь свернуться калачиком. И тут Скади разразилась громовым хохотом – словно лавина сошла с высокой горы или от ледника откололась гигантская льдина. Щеки ее раскраснелись от смеха, а на глаза навернулись слезы. И, все еще смеясь, Скади в первый раз взяла своего будущего мужа, Ньёрда, за руку и крепко ее пожала.

Локи кое-как сполз с ее колен и похромал прочь, прикрывая руками пах и бросая на богов удрученные взгляды, от которых те лишь покатывались со смеху.

– Ну, вот мы с тобой и в расчете, – сказал Всеотец-Один Скади, дочери великана, когда брачный пир подошел к концу. – Осталось только одно.

И он поманил Скади за собою. Ньёрд тоже встал, и вслед за Одином оба вышли из пиршественного зала в ночь. Рядом с погребальным костром, который боги сложили для останков великана, сияли два огромных шара, словно наполненные светом.

– Это были глаза твоего отца, – сказал Один дочери Тьяцци.

И Всеотец взял эти два глаза и забросил их высоко в ночное небо, где они вспыхнули еще ярче и остались сиять бок о бок, как две звезды.

Посмотрите на ночное небо среди зимы. Вы увидите там две звезды, сверкающие друг подле друга. Эти звезды – глаза Тьяцци. Они не погасли до сих пор.