64

Абигэль вздрогнула от хлопка двери. Удар хлыстом по организму, адреналин, пробуждение, сканирование окружающей обстановки. Безумная Вдовушка… Над головой потрескивала лампочка, защищенная решеткой.

Она села на кровати в этой пещерной духоте. Отопление шпарило вовсю, кипящая вода в трубах мучила Безумную Вдовушку. Провести рукой по ожогам – уже ритуальная проверка. Реальность. Она посмотрела на часы: 3:50. Она уснула минут на пятнадцать.

Фредерик и Патрик еще сидели, прилипнув к экрану, когда она вернулась в помещение группы. В кухне Жизель наливала кофе.

– Тебе удалось отдохнуть немного?

Абигэль пригубила напиток, который подала ей Жизель.

– Все в порядке… Но ты-то разве не должна быть при муже в этот час? Скоро ему трудно будет поверить, что ты ищешь кулинарные рецепты.

– Я сказала ему, что меня потребовали по срочному делу, что это в последний раз, короче, такие объяснения неизбежно кончаются ссорой. Но ничего страшного, за тридцать лет брака и не такое бывало.

Она указала на рабочее помещение, и в глазах ее мелькнула ностальгия.

– Что ни говори, а я чувствую себя хорошо здесь, с ними. Когда мы аж наизнанку выворачиваемся. Нелегко мне бросить эту работу. Она впечаталась в мою ДНК, понимаешь?

Жизель принесла мужчинам полные чашки.

– Есть новости? – спросила Абигэль, подходя к монитору.

– Есть, есть, – ответил Патрик. – Наши эксперты звонили мне десять минут назад. Кто-то вышел на два адреса сайта в 3:45. Сначала на бассейн. Потом на другое помещение.

Она уставилась на экран. По ту сторону веб-камер по-прежнему ничего не происходило.

– Наши люди сейчас вычисляют место, откуда идет соединение, это дело недолгое. Куда больше времени займет добиться всех нужных разрешений, чтобы точно отследить пользователя. Новицки сейчас отправит запросы. Если все сработает как надо и соединение не защищено, можно надеяться на результаты в ближайшие часы.

– Зашевелилось! – выкрикнул Фредерик.

Наступила полная тишина. Все затаили дыхание. Хлопнула дверь в комнате, где держали ребенка. Две светящиеся точки, казалось, летали в темноте, потом исчезли из объектива камеры. Щелкнул засов. Через две минуты в помещении с бассейном зажегся свет. Появился мальчик.

– Ему требуется время, чтобы перейти из одного помещения в другое, – выдохнул Фредерик шепотом, боясь, как бы Фредди его не услышал. – Может быть, это подвал большого дома… Или пристройки…

Ребенок был в пижаме, такой же, как та, в которой нашли Виктора. Исхудавший, с ввалившимися, словно втянутыми изнутри, щеками. На нем было что-то вроде привязанных к голове ремешками самодельных очков, которые излучали свет в глаза.

– Похоже, это Артур, – обронил Лемуан, хмуря брови.

Абигэль всматривалась в каждую деталь. Это действительно был тот самый Артур, последний похищенный мальчик, мечтавший стать футболистом. Как и Виктор, он теперь казался лишь тенью себя прежнего. Другой силуэт появился в объективе и схватил ребенка за руку. Мальчик тихонько всхлипнул, но не противился.

– Это он! Это Фредди.

Абигэль почувствовала себя словно наэлектризованной, когда Фредди повернулся лицом к веб-камере. На нем было одеяние, похожее на длинное черное платье, все изорванное, на голове страшная лисья маска с длинной рыже-белой мордой, шерсть свисала до шеи. На одной руке у него была перчатка с короткими когтями, заостренными, как кинжалы. Похоже, это был металл.

Жандармы и Абигэль смотрели во все глаза. Видеть этот экран, бедного мальчика и тащившего его монстра было все равно что получить удар ножом в живот и смотреть на льющуюся кровь, не в силах удержать жизнь, утекающую между пальцев. Артур был искоркой жизни в окружении тьмы.

Фредди снял ремешки с головы Артура, убрал очки. Мальчик заморгал, потом – с жестом, очевидно привычным, – взял подушку и забрался на диск в бассейне. Он лег на него, прямо под глазком камеры, по всей вероятности снимавшей.

– Он знает, что надо делать, – заметила Абигэль. – Всю процедуру знает наизусть. Это место для опытов, для психологической обработки.

Было ровно четыре часа, когда Фредди нажал кнопку на черном ящике над бассейном. Несколько секунд – и светящаяся звезда превратилась в треугольник. Потом свет в комнате словно пригасили, он стал мягким, и зазвучала музыка – плеск волн и отзвуки далеких гроз. Фредди исчез из поля зрения.

– Что это он делает? – спросил Фредерик.

– Создает атмосферу покоя, что-то вроде комнаты отдыха: гипнотические звуки, легкие вариации света, отражающиеся в воде. Смотрите, Артур уже задремал.

Действительно, мальчик уснул почти сразу, и весь экран, казалось, застыл. Только светящийся символ изменился минут через десять. Треугольник стал кругом.

– Эту последовательность Жантиль скопировал в своей тетради и на стене в спальне, – объявила Абигэль. – Каждый день он сидел у экрана, как мы сейчас. Наблюдал за всем, что происходило в этой комнате. И записывал символы.

– Почему эти символы меняются? Что они означают?

– Понятия не имею.

Лемуан встал, чтобы ответить на звонок. Он расхаживал взад-вперед у них за спиной, прижимая к уху телефон.

– Неизвестный наблюдатель по-прежнему подключен, – сказал он, дав отбой. – Этот поганый извращенец смотрит, как и мы, что происходит.

Фредерик курил одну сигарету за другой, кофе лился в глотки, чтобы прогнать усталость. Они все были словно красные рыбки, мечущиеся в аквариуме: наблюдали действительность сквозь призму. Человек, за которым они так давно охотились, был здесь, по ту сторону стекла, но им было никак до него не добраться.

Прошло еще двадцать минут, и остров начал потихоньку наклоняться, приведенный в движение поршнем. Рядом с бассейном появился Фредди. Диск клонился все сильнее, тело Артура соскользнуло с него и упало в воду. Мальчик проснулся и закричал при виде жуткой лисьей морды. От страха он нахлебался воды и чуть не утонул. Абигэль убежала в туалет, где ее вырвало. Когда она вернулась, остров уже выровнялся, а Артур надсадно кричал.

Потрясение и ужас отразились на лицах двух мужчин и двух женщин, пытавшихся понять причину такой жестокости. Они молчали, лишь растерянно переглянулись и снова устремили глаза на экран. Крепко удерживаемый Фредди, Артур вылез из бассейна, разделся, вытерся, весь дрожа. Повинуясь резким жестам своего палача, он надел другую пижаму, взял другую подушку и снова лег, скорчившись, на остров. Он пытался держать глаза открытыми, боролся со сном.

Фредерик не мог усидеть на месте. Он вскочил и принялся расхаживать вслед за своим шефом. Пока он не смотрел на экран, символ изменился дважды меньше чем за десять секунд. Квадрат, круг. Артур уснул на несколько долгих минут. Тело его постепенно расслабилось, сон одолел его, увлекая в свои бездны.

Потом – снова наклон острова, падение в воду, пробуждение, крик, появление Фредди. От страха утонуть у Абигэль крутило живот, но она пересилила себя и повернулась к жандармам.

– Мне кажется, что Фредди пытается контролировать сон Артура. Очки с лучами света, направленными на зрачки, нужны, чтобы не дать ему заснуть, пока его похититель этого не захочет. Фредди приводит его в эту комнату, снимает очки. Артур так измучен и испытывает такое облегчение без бьющего в глаза света, что тотчас же засыпает. Тогда Фредди дает ему пройти через разные фазы сна. Медленный сон, медленный глубокий, глубокий. Но он будит его, когда все его мускулы расслабляются, как раз перед входом в парадоксальную фазу сна. Взгляните на камеру прямо над ним: Фредди, должно быть, отслеживает движения век Артура. И насколько я понимаю, когда они начинают двигаться очень быстро, Фредди включает механизм, наклоняющий остров, отчего ребенок просыпается.

– Безумие какое-то, – вздохнул Патрик. – Зачем он это делает?

– Каждый раз, когда мальчик засыпает вновь, организм пытается компенсировать нехватку парадоксального сна, сокращая другие предварительные фазы. Фазы медленного глубокого, а потом и медленного сна в конечном счете исчезнут вовсе в пользу восстанавливающего силы и необходимого для жизни сна. Я думаю, что… что после нескольких недель такого кошмарного режима мозг Артура уже не ориентируется. Он так нуждается в глубоком и парадоксальном сне, что паралич наступает, прежде чем он успевает заснуть.

– В точности то же, что происходило с Виктором, когда его нашли. Вот, значит, как Фредди трансформирует их сон. «Лечение», достойное нацистского экспериментатора. Страхи и лишения порождают галлюцинации. И появляется инкуб.

Глядя на экран, Патрик изнемогал. Бессилие снедало его. А время шло, и Артур тонул, и все начиналось сызнова. Словно в унисон с мальчиком, Абигэль не могла больше бороться, голова ее клонилась, змей был голоден.

– Простите, мне надо… мне…

Не закончив фразу, она уснула на стуле, уронив голову на руки. Фредерик загасил сигарету.

– Когда она так падает, ее и бомба не разбудит. Я отвезу ее домой, ей надо отдохнуть. Через полчаса вернусь.

– Помочь тебе донести ее до машины?

– Спасибо, не надо, я сам справлюсь.

Он закинул руку молодой женщины себе за шею и скрылся с ней в коридоре.

Через полчаса он вернулся с новой пачкой кофе, печеньем и баночками кока-колы. Жизель ушла в палату перевести дух.

– Заодно растряс запасы. – Фредерик показал на экран. – Ну что?

– Иди посмотри.

Артур сидел, забившись в угол тесного отсека, без очков, прижав колени к груди. Он смотрел на лампочку под потолком, и в глазах его был ужас. Помещение представляло собой бетонный куб примерно три метра на три, без окон, пол был застлан соломой. В углу – тюфяк, бутылка воды, металлическое ведро.

– В точности так описывал это место Виктор, – сказал Патрик.

Двое жандармов не могли больше этого выносить, их тела напряглись, словно завязались узлами. Они закурили по очередной сигарете, чтобы хоть немного расслабиться. Фредерик прикурил от «Зиппо» Ива. Он взял зажигалку со стола у себя в гостиной. Фредерик повертел ее в руке.

– Абигэль проснулась, когда мы вошли в квартиру. И опять пыталась себя обжечь. В четыре часа утра, представляешь? Она хотела удостовериться, что «все правда», сохранить след этих часов, которые мы провели, наблюдая за бедным ребенком, подвергавшимся пытке. Мне пришлось вырвать у нее из рук эту проклятую зажигалку – она не хотела ее отдавать. Я все увез с собой: блоки сигарет, зажигалки, спички.

Он грустно посмотрел на выгравированного на металле шахматного слона.

– Я тебе не говорил, но…

– Что – но?

– Внутренняя сторона ее бедра покрыта свежими татуировками. Она сделала их тайком и показала мне только несколько дней назад.

– Что за татуировки?

– Фразы, имеющие отношение к ее дочери, к Фредди, к писателю, типа: «Кто такой Джош Хейман» или еще: «Отыскать демонов ДжХ». Она использует свое тело как что-то вроде… пергамента. И мне кажется, что с каждым днем ей все хуже. Все больше черных мыслей, и ожогов, и уколов иглой. От всей этой истории у нее едет крыша.

– Что ты намерен делать?

Фредерик пожал плечами:

– А ты что бы сделал на моем месте?

– Не знаю, у меня дети, жена, которую я знаю больше двадцати лет, это другое дело. Но если бы с ней случилось что-то подобное, я думаю, что… что я бы, наверно, сам рехнулся. Я не могу представить, чтобы она обжигала себя сигаретами. Это была бы уже не Элен. Но вздумай она действительно это сделать, я бы испугался, что она зайдет еще дальше. Сделает себе больно по-настоящему. Ножом, бритвой – понимаешь, о чем я? Я не врач, но мне очень не нравится то, что происходит с Абигэль. На твоем месте я отвел бы ее к психиатру.

– Мы об этом уже говорили. Она отказывается.

Фредерик указал на лицо Артура:

– Я знаю, что ей не на пользу смотреть на эти ужасы. Она думает об этих детях и постоянно вспоминает свою дочь. Ее затянуло в какую-то саморазрушительную спираль. Поэтому я хотел бы, чтобы ты оказал мне услугу.

– Слушаю тебя.

– Было бы лучше не давать ей больше доступа к досье и не позволять заходить сюда, как к себе домой.

– Ты хочешь сказать, отстранить ее от дела?

Фредерик кивнул. Патрик Лемуан с минуту подумал.

– Хорошо. Если так лучше для нее.