Глава 21

Наступило хмурое утро. За ночь небо затянуло тучами, накрапывал дождь. Палаток у нас, естественно, не было, спали под открытым небом. Поэтому утро стало ещё и донельзя поганым. Саша-историк зевал и дрожал под мелким дождём. Его очередь стоять в карауле была последней, поэтому он должен был выспаться. Так что зевает, скорее всего, от паршивой погоды. По-моему, наступил август. Хотя в новом мире всё это весьма и весьма условно.

Студенты нехотя поднимались, тоже дрожа от холода и влажности. Иваныч с Петькой, похоже, давно уже встали и мрачно поглядывали на меня, сидя на корточках. Вика же старалась не смотреть мне в глаза, прятала их, когда наши взгляды встречались. Эля оказалась редкостной пофигисткой и стояла под ледяным дождём, выпрямившись во весь рост, в то время как остальные старались инстинктивно скрючиться. Миса стояла поодаль, рядом с ней – Соня. Старый добрый Соня, ты-то меня не предашь. Если я доверяю Мисе, то и ты доверяешь ей. Поучиться бы у него остальным такой верности.

– Сейчас будем прорываться через ущелье, – сухо сказал я всем. – Вика держит щит, а мы все держимся вместе. И держимся наготове.

– Зачем нам вообще куда-то идти, – пробурчал кто-то. Кажется, Паша. Вот гадёныш.

– А что предлагаешь ты? – задал я ему вопрос в лоб.

Юрист как-то сразу стушевался, но на мой вызов всё-таки ответил:

– Я предлагаю возвращаться в лагерь. Нет нужды исследовать развалины, если здесь так опасно. И тем более нет нужды лезть в самое пекло.

– Скелетов испугался? – усмехнулся я.

– Я...

– Ты забыл, что мы теперь все – члены одного клана? Экспедиция – наше общее дело. И надо довести его до конца.

– Не все, – послышался женский голос. Ах да, Эля же у нас единственная, с кем у меня нет родственных связей. Всё-таки надо было её принять в клан. Доверия к ней у меня почему-то больше, чем ко всем остальным новичкам, хотя она вообще к нашему отряду не относится и до мозга гостей сторонник Нижинского. – Я не член клана. Но даже я понимаю, что идти нужно.

– И зачем же? – с вызовом бросил ей Паша.

– Это наш новый мир, мальчик, – снисходительно ответила Эля. – И чем больше мы будем о нём знать, тем проще будет нам здесь жить. Нижинский тоже был за экспедицию. Ты и его считаешь сумасшедшим? Кто знает, может, за перевалом есть что-то более умное и безопасное для людей?

– Ты в это веришь? – презрительно спросил Андрей. Наконец-то поддержал товарища.

– Это один из вариантов, – Эля пожала плечами. – Чтобы узнать, надо проверить. Знаешь старую поговорку – кто владеет информацией, тот владеет миром?

Юристы дружно прыснули. Эля никак не отреагировала.

– Значит так, – твёрдо сказал я. – Об экспедиции мы говорили давно. Все согласились. Никто не высказывался против. Так что теперь идём до конца.

– А иначе что? – дерзко спросил Паша. – Убьёшь нас, если мы не пойдём?

– Я – нет, – спокойно ответил я. – Вы сами себя убьёте. Нас всех связывает клятва. Забыли?

Выражение лица Паши мгновенно изменилось на растерянное. Все молчали и ждали, что произойдёт дальше.

– Вика, щит, – приказал я.

Вика нехотя, но послушалась. Мы сгрудились вокруг неё и пошли в сторону ущелья.

– Смотреть под ноги, – приказал я всем.

Скелеты на краю ущелья активизировались, лишь только мы подошли на достаточное расстояние. Снова в нас полетел град из гнилых костей. Я понимал, что щит им не пробить, но всё равно ощущение было не из приятных. Идёшь себе, а на тебя с огромной скоростью летит увесистая костяшка. Так и хочется отпрыгнуть или хотя бы закрыться руками. Визгливая Катя так, кстати, и делала периодически.

Подниматься в гору очень быстро стало тяжело. Пятьдесят метров в высоту по пологому склону – в длину, наверное, не меньше метров ста пятидесяти. Наверное. Никогда не дружил с математикой. Хотя, дело даже и не в математике вовсе – весь склон был усеян скальными обломками разной величины. Их и в одиночку-то обходить тяжело, а когда это нужно сделать куче народу одновременно, то задача предельно усложняется. Постоянно кто-то сбивается, все наступают друг другу на пятки, пыхтят, пихаются локтями. А ещё Катя визжит и периодически отскакивает в сторону.

Скелеты, похоже, израсходовали «боеприпасы» и теперь ковыляли по краю обрыва, сопровождая нас. Всё-таки без боя не обойтись, когда поднимемся на один уровень с ними.

И точно – впереди нас ждали. Редкая цепь из таких же скелетов преградила выход из ущелья. Катя опять запищала. Но теперь я её не осуждал. Всё-таки жуткое зрелище – полуистлевшие ходячие наборы костей под дождём.

Миса первая материализовала лук из воли. Остальные спешно воплотили своё оружие и взяли его наизготовку. Катя и Маша принялись палить по скелетам, но толку от их стараний было мало – пули из света исчезали, едва вылетев из-за щита.

Цепь ходячих костей как по команде двинулась в нашу сторону. Кидаться своими частями прямо перед прямым столкновением они не стали, видимо, какой-то зачаток соображения у них всё-таки оставался. Если ими, конечно, никто не управляет.

– Останавливаемся, – коротко приказал я. Отряд послушался и встал. Вика продолжала держать щит.

Скелеты постепенно подошли к нам и облепили невидимую преграду, пытаясь пройти сквозь неё.

– Как только я прикажу, Вика убирает щит, – обратился я ко всем. – Рассредоточьтесь так, чтобы не задеть друг друга, когда начнём их уничтожать. Каждый выбирает себе цель. Как только щит исчезает, не теряем ни секунды. Всем ясно?

– О Боже!.. – прошептала Катя. Вот истеричка! – Я не могу… Я боюсь!..

Она зарыдала в голос. Извини, девочка – по-другому тебя не научить.

– Вика, убирай щит! – крикнул я.

Скелеты, почувствовав, что преграда исчезла, ринулись на нас, но тут же были отброшены – тренировки всё-таки дали о себе знать. Никакой заминки, никакой путаницы – все ударили точно и быстро. С новыми скелетами мы справились за несколько минут. Несчастные калеки, которые преследовали нас поверху, были уничтожены, едва успев спуститься. Всё закончилось как-то быстро и обыденно.

Оставив после себя крошево из костей, мы наконец-то вышли из ущелья и вошли на небольшое горное плато. Далеко впереди темнел следующий склон – мы не дошли даже до вершины перевала.

– Привал! – объявил я и первым опустился на землю. Миса, Эля и Соня сели рядом, остальные, как обычно – поодаль. Нет, это дело надо заканчивать.

– Иваныч! – позвал я. – Отойдём?

Мент нехотя поднялся и подошёл ко мне. Я тоже приподнялся, отряхнул штаны и добавил, глядя ему в глаза:

– Наедине, Иваныч. Отойдём подальше.

Не дожидаясь, пока он что-нибудь ответит, я двинулся в сторону от всех остальных, Иваныч потопал следом. Когда мы отошли на достаточное расстояние, я повернулся лицом к пожилому майору.

– Ну вот скажи мне, Иваныч, ты-то куда полез? – обратился я к нему.

– Это, Антон… – неуверенно начал мент. – Ты знаешь, я за тебя, но…

– Что «но»? – перебил я.

– Понимаешь, Миса… она, похоже, нравится только тебе. Никто больше ей не доверяет.

– Соня ей доверяет, – возразил я. – И Эля, как ни странно.

– Насчёт Эли я бы на твоём месте ещё бы подумал, – отмахнулся Иваныч. – Девка сама по себе и себе на уме.

– Допустим, – я решил не спорить. – А куда делось твоё уважение к Мисе? И доверие тоже?

– Не могу я, Антоха, забыть, что её родичи сделали, – тихо сказал Иваныч. – Вот не могу, хоть режь ты меня. Она не виновата, я знаю. Но… Понимаешь, тяжело мне.

– Только в этом дело? – так же тихо спросил я.

Иваныч посмотрел мне прямо в глаза:

– Да и ты, Антоха, того, если честно… Раскомандовался.

Ах вот оно что, товарищ майор. Я медленно развёл руками. Началось. А ведь как, помнится, было? «Хочу я, господа маги, к вам присоединиться»? Так, вроде?..

– Сам командовать захотел? – разочарованно протянул я.

– А хоть бы и так! – неожиданно зло заявил Иваныч. – Ты, в конце концов, ещё сикилявка!.. А я в Афгане служил, а потом два раза в Чечне. И знаю больше тебя о том, как нужно вести себя в боевых условиях! И уж тем более…

– Иваныч, Иваныч, я же не спорю! – попытался я его успокоить. – Я же наоборот, если ты забыл, всегда к тебе за советом обращаюсь! Забыл, Иваныч?.. Забыл?

– И уж тем более, – с нажимом продолжил Иваныч, – в отличие от тебя, умею думать сам, а не слушаться остроухую девку.

Вот это ты, Иваныч, погорячился. Перегнул ты палку, дружище.

– Привал окончен! – развернувшись, гаркнул Иваныч. – Поднимаемся!

Студенты вскочили и чуть ли не построились в шеренгу, Петька не отставал от них. Вика помедлила, но тоже встала.

– Это с какого это хрена? – возмутился Соня. – Ты кто такой? Антон у нас командир! Скажет, значит, встанем.

Эля весело ухмылялась и облизывала языком засохшие губы. Происходящее её явно забавляло.

– Встать! – заорал Иваныч и быстрым шагом пошёл прочь от меня. Подошёл к Эле и рывком поднял её с земли. – Встать, я сказал!

То, что произошло потом, заняло всего в несколько секунд: Иваныч лежал на земле, Эля сидела верхом и выкручивала ему руку. Иваныч ревел как буйвол и пытался освободиться, но хрупкая на вид девушка так загнула ему кисть, что я испугался – как бы не сломала. Затем последовал короткий удар локтём, Иваныч ткнулся носом в землю и затих.

Эля медленно поднялась, отошла в сторону и снова села.

Студенты смотрели на неё с ужасом, Петька с ненавистью, Вика опять опустила взгляд. Старый добрый Соня закатывался утробным смехом. Миса посмотрела на меня и покачала головой. Обстановка накалилась до предела. Нужно было срочно что-то решать.

– Привал окончен, – я выразительно посмотрел на Элю. Та спокойно поднялась на ноги, отряхнулась. Соня тоже поднялся и, не переставая утробно хихикать, начал собирать свои вещи. Петька, до этого недоумённо переводивший взгляд то туда, то сюда, в итоге всё-таки пришёл к какому-то выводу.

– Ждать, пока придёт в себя, мы, естественно, не будем. Опять мне его тащить? – тут студенты окончательно смутились, а Вика не выдержала и разразилась громким хохотом. Наверно, впервые с тех пор, как я её увидел. Ситуация как-то сразу разрядилась.

– Нет, ты мне нужен в строю, – ухмыльнулся я и показал пальцем на юристов. – Вот, пусть они тащат.

Так и пошли. Через десять минут Иваныч пришел в себя и, оттолкнув преданно уставившихся на него студентов, пошёл сам. Молчит, не мешает, ну и ладно. Сейчас не время потакать тонким душевным терзаниям отечественной милиции.

А вот душевным терзаниям местных гномов пойти навстречу пришлось. Соня категорически отказывался встречаться с тёмным богом, при этом цвет силы тут не играл никакой роли. Оказалось, что гномьи боги не очень сильны, и поэтому очень ревностно относятся к своим последователя. Так что если, как и планируется, мы поучаствуем в возрождении одного из не гномьих богов, они ему этого не простят.

– Антох, да со мной из наших никто и общаться потом не будет. Это и вам репутацию испортит, и мне хоть иногда хотелось бы в родные пещеры заглядывать.

Вообщем, закатил натуральную истерику. Пришлось его оставить, при условии, что он приготовит шикарный ужин и не будет пить.

А тем временем предгорья сменились новыми руинами. Точно так же, как и в прошлый раз, абсолютно незаметно. Только если до этого нас окружали остатки архитектуры, похожей на античную – колонны, портики, то теперь аналогов увиденному я раньше не встречал. Вытянутые вверх строения, устремившиеся к быстро летящим по небу облакам, часть стрелами, часть волнами. Естественно, сейчас-то уже ничего никуда не стремилось, всё, что выше трёх-четырёх метров, давно обвалилось и лежало на земле. Но понять и представить, как всё это выглядело изначально, было довольно просто. Перед глазами до сих пор стояла панорама, открывшаяся нам, как только мы вышли из ущелья. Миса сказала, что очень похоже на их старые города, но она никогда не слышала, чтобы эльфы жили где-то здесь.

Сегодня мы должны были достигнуть цели путешествия. В голове крутилась картинка нашего пути, как в навигаторе. Сейчас налево. Следующий поворот – и выходим на финишную прямую, ведущую к нашей цели. Улицы были на удивление чистыми, практически даже без обломков, а уж по качеству дорожного покрытия явно превосходили улицы оставленного родного города раза в два. Показавшееся впереди здание отличалось от окружающих и притягивало взор. Если всё вокруг, несмотря на разрушения, было светлым, высоким, то оно, наоборот, было приземистым, вытянувшимся в длину и ширину, и несмотря на белый камень, из которого как и всё вокруг были сложены его стены, давило какой то мрачностью и темнотой.

– Интересно, что он выберет в качестве испытания? – прошептала себе под нос Миса.

– Какого испытания? – на меня уставилось два удивлённых глаза, тут же сменивших выражение на понимающее.

– Совсем забыла, что ты не разбираешься порой в элементарных вещах. Чтобы добраться до бога, надо пройти испытание. Без этого никак, это часть их сущности. Мне кажется, это будет страж.

Звучит не очень оптимистично.

– Хотя с другой стороны он может быть недостаточно силён для этого, – задумалась Миса. – Скорее всего, нужно просто принести жертву.

Это что же – кого-то из студентов надо будет прирезать? Или сойдёт какая-нибудь живность, которую мы тут найдём?

– Хватит обычной крови, – как будто прочитала мысли Миса, – но всё-таки в первый раз я была права. Страж.

Из темноты входа вылетела тень. Малыш, тёмный охотник, который помогал мне. На этот раз он был в форме огромной хищной кошки. Быстрый, стремительный. Разделяющее нас расстояние он преодолел за доли секунды, и остановился, яростно хлеща себя хвостом по бокам. Его вертикальные жёлтые глаза ловили взор то одного, то другого члена отряда, и почти каждый отводил свой в сторону.

Меня он продолжал игнорировать, и в глубине души начала закипать ярость. Шаг вперёд.

– Я не хочу убивать тебя. Ты уже помогал мне, сейчас просто не мешай.

– Странно, – сказала Миса, вставая рядом, – слишком сильно для обычного испытания. Мы выдержали взгляд стража. Следуя традиции таких обрядов, нас надо пропустить. Остальные подождали бы тут. А он… Неужели он хочет полноценного испытания меча и воли? – растерянный голос сменился командным окриком: – Защищайся!

Инстинктивно вскинув кинетический щит, я успел замедлить первый удар и отбить линзой воли. Охотник, выполняющий роль стража, на секунду замер, подставившись под выстрел отпрыгивающей Мисы. Стрела его не пробила, но заставила пошатнуться, подставившись уже под мой удар. Я привык, что меч воли рассекает всё как масло, но тут он оставил только еле заметную царапину.

– Бей в полную силу! Против божественной защиты это как обычный меч против обычного противника. Хочешь поразить – бей сильнее!

Легко сказать – всё, над чем  я работал в последнее время, было заточено под скорость движений, удары без замаха, полагавшиеся на магическую составляющую меча, а не на физику удара. Новые резкие удары не достигали цели, а дыхание уже сбилось и на груди появилась огромная гематома. Увлёкшись атакой, я не до конца сконцентрировался на защитной линзе, и удар охотника, лишь частично смягчённый ею, пришёлся сильнейшим толчком мне в грудь.

На пару секунд тогда я выпал из реальности, и если бы не Миса, валялся бы сейчас разорванный на кусочки. Ей это далось нелегко – на правом плече расплывалось красное пятно, и я просто физически почувствовал, что ещё чуть-чуть, и она свалится от боли. Одному мне точно конец, и словно чувствуя друг друга, мы одновременно ускорились. Наши атаки летели синхронно, то с одной стороны, то с другой. Долго я в таком темпе не выдержу, мне придавало сил только то, что Мисе ещё хуже. А она стоит на ногах.

Что же делать? Отпрыгнув от одной из атак, охотник приземлился среди замершего с начала боя отряда. Он не тронул их, но от толчка один из студентов покатился по земле, воя от ужаса и прижимая к груди сломанную как минимум в двух местах руку.

В этот момент у Мисы подогнулись ноги, и она, ослабевшая от потери крови, рухнула на землю. Если бы в этот момент охотник прыгнул на меня, то я, наверно, даже делать ничего не стал, настолько всё в этот момент показалось не важным. Но он прыгнул на Мису, похоже, решил действовать последовательно и сначала добить ослабевшего противника.

Весь мир вокруг окрасился в чёрно-белые тона. Чёрно-белые здания, чёрно-белое небо, чёрно-белая пантера, падающая в длиннющем прыжке на Мису, и её красные губы, что-то шепчущие. Непонятно. Всего несколько слов. Не могу понять. Вот губы опять повторяют, опять не понятен смысл, но одно слово я узнал. Догадался. Антон. Она меня зовёт? Или… Тут включился цвет, но я успел заметить улыбку на губах. Я угадал?

Теперь я должен остановить охотника. Любой ценой. Вампир, чтобы ускориться, открывал крылья, Миса использовала магию воздуха. А что есть у меня? Я же не эльф, не вампир, просто человек. И из умений у меня только моя воля. Воля!

Одна, две, три, четыре линзы под ноги, толчок! Хруст костей в ногах, скорее всего, в больнице бы написали – множественные переломы. Но главное, теперь я лечу навстречу охотнику и даже быстрее него.

Когда ты в прыжке, очень сложно от чего-то увернуться. Будь ты большой кошкой или человеком, летят тебе в грудь когти или лезвие меча. Столкновение получилось совсем не зрелищным, жалким. Без всяких вспышек, грохота. Просто два тела столкнулись в воздухе и с лёгким хрустом упали на землю.

Я лежал и смотрел как кровь, вытекающая из груди с тихим хлюпаньем, собирается в лужицу. И совсем не больно. Рядом собиралась в лужицу кровь охотника. Вот две лужицы совсем рядом, вот и границы соприкоснулись, но ничего не произошло. С лёгким разочарованием, как будто это было что-то очень важное, я бросил последний взгляд на лужицы и попытался найти Мису. И в этот момент, видимо, уровень крови поднялся до нужного уровня, граница пропала. Кровь хлынула, одна в другую. А весь мир закрутился в хороводе чёрных снежинок.

– Испытание принято, – раздался голос в голове, а хоровод вокруг продолжался. Мне начало казаться, что тело разбирается на кусочки. Но при этом всё было как-то понятно и логично. Как будто бы я рос назад. Перед глазами в обратном порядке пролетает вся жизнь, и вот я опять простой зародыш. Набор молекул, вот я просто цепочка ДНК, набор хромосом и аминокислот, собранных в определённом порядке. Вот и эта спираль начинает раскручиваться, разлетаясь в разные стороны, и остаюсь просто я. Я, который не человек, который не рождался, не жил, не учился, не влюблялся, тот самый я, который неизменный и вокруг которого строится всё остальное. Я был не один, рядом были Я-брат, который крутился рядом, извиняясь, что ему пришлось на меня напасть, большой Я, который прикрывал нас, и ещё кто-то. Кто это? Это Я-половинка.

Сейчас я не эль, не Д’Стормвинд, не Миноваталь. Я – это просто я. Мы присутствовали при воскрешении бога, и мы прошли с ним этот путь.

Сейчас я впервые вижу Антона таким, каким он является на самом деле. Уже давно он не был для меня просто человеком, я его уважала, я шла за ним. Но всё! Остальные мысли я гнала от себя, да и не приходилось прилагать для этого особых усилий. Человек – это не эль. Как можно только представить себя с ним? Как можно полюбить слизняка, каким бы благородным и милым он ни был, пусть даже он сто раз спасёт тебе жизнь, а ты ему? Пусть даже тебе никто, кроме него, не нужен.

Но сейчас всё изменилось, я увидела его настоящего, и уже никогда не смогу взглянуть как раньше. Пусть пока я не готова это признать перед другими, но самой себе я могу это сказать. Этот человек мой, и я его никому не отдам.

Я-сознание огляделся по сторонам. Я-половинка потянулась ко мне и излучает тепло и радость. Я-брат тоже крутится рядом, большой Я ушёл, но оставил его помогать мне. Дальше – ещё живые существа.

Страх, ярость, ненависть, самовлюблённость, хитрость, предательство. Не предашь ты, предадут тебя. Иваныч – сильные чувства, сильные эмоции, но нет воли, чтобы заставить признать их. Начинает двигаться в мою сторону, с раздражением отмахиваюсь от него. Эгоизм, наивность, покорность, тщеславие и верность. И огонёк воли, медленно разгорающийся среди этого. Вика. За внешностью и поступками девушки скрывается настоящая сильная личность. Тянется ко мне, пускаю её в наш круг, теперь мы горим вчетвером.

Несколько бледных теней, пустых, только отражающих чужой свет, медленно поплыла за Викой. Присмотрелся – юристы и медички. Четыре клубка всевозможных чувств, очень разных, но очень слабых. Ни в одном не разгорелась воля. Отмахиваюсь от них, и тени отлетают.

Кто дальше? Одиночество, осторожность, сила, недоверие и опять верность. И опять среди сильных чувств разгорается огонь, ещё одно рождение воли. Эля. Интересно, что она предпримет дальше? Летит ко мне, впускаю её к нам, будет пятой. Я доволен.

Я-половинка перестала быть частью меня, теперь это просто Миса, но она тоже довольна. Внутри неё горит самый сильный очаг воли. Интересно, а как я выгляжу со стороны?

Кто ещё остался? Слабость, мечтательность, вера в других, наивность, верность и справедливость. Внутри справедливости вспыхнуло пламя воли и поглотило одну из теней, сила проснулась в Петьке. Он двинулся сначала в угол к непроснувшимся теням, потом повернулся и поплыл к нам. Шестеро.

В голове возник образ. На голом холме стоит огромный деревянный истукан, его губы вымазаны кровью, и я знаю, что это кровь людей. Рядом с ним стоит князь. Я знаю! Кольчуга, шлем, в руках  – меч, у ног валяется щит. Только что закончилась славная битва, враг повержен, и те, кто защитил родной дом, сейчас рядом. Воины. Русичи. Перун видит, кто из них достоин этого пути, кто понимает красоту битвы и братство воинов. Те, кто на это не способен, останутся у подножия холма, им нет пути наверх, их удел – быть простыми людьми: пахать, сеять, заниматься ремёслами. Но государство держится не на них. Исчезнут те, кто хранит его, те, что стоят на вершине холма, те, в чьих сердцах горит Перуново пламя, и падёт государство, как будто его и не было…

Чьи это мысли? Сосредоточенность, увлечённость, неуверенность, надежда и педантичность. Саша-историк. В нём тоже проснулась воля, его небольшой огонёк вырвался из круга теней и ворвался к нам наверх. Семь. Хорошее число.

Я улыбнулся и очнулся. Рядом подымалась на ноги Миса. Пошатнулась, я вскочил, чтобы поддержать её, и сам чуть не упал. Хорошо, что малыш поддержал. Я посмотрел на огромную кошку, подставившую мне свое плечо. Неужели всё, что я только что видел, это не сон? Посмотрел на Мису, она тут же поймала мой взгляд. Шагнула вперёд и… поцеловала. Наверное, самый короткий поцелуй в моей жизни. Меньше секунды, и вот она уже стоит рядом и делает вид, что ничего не произошло. Ага, конечно, а мне тогда просто так голову снесло. Что-то изменилось, и в ней и во мне, пропало всё наносное и внешнее, точнее не пропало, а просто перестало хоть что-то значить. И эти новые мы нравились друг другу гораздо больше, чем старые.

Захотелось сделать что-нибудь шутливое, я оттопырил правый локоть и весело посмотрел на Мису. Ни секунды не сомневаясь, она взяла меня под ручку, и, немного опираясь на Малыша, мы отправились к остальным.

При взгляде на них чудесное настроение начало улетучиваться. Невооружённым взглядом было видно разделение отряда на две части, с одной стороны Вика, Эля, Петька и Саша-историк, все, в ком в моём видении проснулась воля, и остальные. Иваныч носился вокруг юриста со сломанной рукой, разыгрывая из этого драму. И куда делся тот спокойный и рассудительный мужик, на которого я раньше мог положиться? То, что смыло с меня все условности, заработанные за мою жизнь нерешительность и мягкотелость, смыло с него все те положительные качества, что пришли в его характер с опытом. Как говорит Соня, если гном наступил в дерьмо, то, каким бы мудрым и образованным он ни был, рано или поздно ты это обязательно учуешь.

– Антон, вы вернулись! – вроде довольный голос, может, зря я про него плохое думаю? – Вы не ранены? Я же видел, как вас задело! Ты вылечил себя и Мису?

– Нет, – зачем спрашивает, знает же, что у меня так и не получились лечебные заклятья. Только обстановку накаляет, учитывая рану юриста. Или это он специально?

– Ты вылечил себя и Мису, – полностью проигнорировал он мой ответ. А эти слушают с открытым ртом. – Вылечи и его!

– Не могу, – совсем нет желания с ним общаться и тем более поддерживать этот глупый разговор.

– Не хочешь? Девку остроухую вылечил, а человека, который тебе доверился, не хочешь? – интересно, к чему он ведёт? – Антон, ты изменился! Нам больше не по пути, мы уходим. Петька? Вика? Эля? Вы со мной или останетесь с этим бесчеловечным ублюдком?

Студенты явно за него, этих троих он рассчитывает переманить своей последней речью. Просчитал меня, я ведь раньше дал бы им всем уйти. Хотите – идите. Но теперь я изменился, впрочем, не будем форсировать события.

Я отошел в сторону, поднял руку вверх, прямо как в видении, и зажёг в ней пламя воли. Малыш переместился за мной, поднял голову вверх и завыл. Мне кажется, до этого его просто никто не замечал. Сюрприз, теперь не заметить его было невозможно. Подошла Миса, подняла руку, и над ней тоже появилось светло-золотистое пламя. Следующими одновременно шагнули Вика и Эля. Руки вверх, и теперь в небо устремлены четыре огонька.

– Да что вы творите? –Иваныч начал понимать, что что-то пошло не так. – Уходим быстрее отсюда!

– Стоять! – И все замерли. Сейчас, рядом с алтарём воскрешённого бога, подымая над головой и являя миру свою волю, я мог повелевать.

Взгляд останавливается на Саше-историке.

– Как во сне, – шепчет он и идёт к нам. Теперь Петька?

– Прости, Иваныч, ты не прав, – слова звучат как приговор, и вот нас уже семеро. А где-то дальше ждет Соня, пусть сейчас его нет, но он все равно свой. Я знаю.

Наши огоньки тем временем слились в один большой, потом сжались в одну точку и, наконец, взрывом сверхновой разнеслись по округе.

– Родовая клятва с них снята, – глядя в никуда, сказала Миса. Но про кого она говорит, всё было ясно и так. – Бог возродился, и мы возродили его богом воинов. Вы отказались или были недостойны пути воина. Надо забрать у них оружие.

Естественно, надо, теперь у меня были на них другие планы. В глазах у ребят тем временем появился страх, а вместе с ним и оружие в руках. Но воспользоваться им никто из них не успел. Подготовленные заранее закладки в заклинаниях были разрушены, и они остались совершенно безоружными.

– Что планируешь дальше, Антон? – Иваныч первым взял себя в руки.

– Пойдём назад. Будем жить как раньше, мы будем сражаться, вы возьмёте на себя всю работу по хозяйству, – страх в глазах девчонок и парней сменился удовлетворением. Этот мир оказался не для них, и когда появилась возможность жить спокойно, они ей только обрадовались. Пусть жить спокойнее означает жить хуже, ничего страшного, их это устраивает. А я не хочу так жить. Каким я раньше был глупцом, принимал всех в отряд, считал, что все равны, возмущался неравенством в других отрядах. Как можно этого было не заметить? Не все одинаковы! Кто-то хочет и готов за это платить, кого-то устраивает роль винтика или даже половой тряпки, и нет для него ничего спокойнее и желаннее. Люди не равны. И тот получит больше, кто готов за это бороться, в ком может проснуться воля. Теперь право получить оружие у нас будет получить очень не просто, право быть воином и сражаться за своё право жить так, как тебе хочется, надо заслужить. Кровью и… кровью.

– И думаешь, я с этим смирюсь? – даже жалко было смотреть, как остатки сил покидают этого когда-то сильного человека при взгляде на тех, кто совсем недавно ловил каждое его слово.

– А ты уже смирился. Собирайте вещи, нам пора идти домой, – и отвернулся от них, зная, что никуда они не денутся и начнут собирать. Рядом горели от восторга глаза Сашки, он ещё маленький и мечтает о подвигах. Петьки, он сбросил ярмо чужого авторитета и стал просто самим собой. Вики, когда девушка перестаёт играть роль девушки и становится ею, это прекрасно, рад за неё. Эля, она всегда жила в мире, где правят приказы и исполнители, сейчас она получила возможность попасть в сказку. Я не знаю, почему для неё это важно, но верю, что за неё она кого угодно порвёт на клочки. И Миса. Самые большие и красивые глаза в мире, я мог бы смотреть в них вечность. Мои глаза.

В этот момент эйфория отступила, мир обрёл чёткие очертания. Мысли стали чуть медленнее, пропало чувство знания. Ещё мгновение назад стоило над чем-то задуматься, и я сразу знал ответ. Что ж, мне кажется, я знаю, кто сможет ответить на оставшиеся вопросы.

– Миса, что произошло?

– Мы помогли воскреснуть богу. Ты прошёл испытание воли, выдержав взгляд охотника, ты прошёл испытание меча, нанеся ему рану.

– Я же его в самом начале поцарапал…

– Это была битва, тут царапины не считаются. А потом вы смешали кровь, такое возможно только, если соперники уважают друг друга, – малыш потёрся о моё плечо, - и получилось, что ты прошёл даже не двойное, а тройное испытание, чего я ещё никогда не только не видела, но и не слышала – меча, воли и крови. И всё это в месте силы бога, вот он и воскрес, тем более и не умирал до конца, как я понимаю. Только, похоже, он не просто воскрес, а  возродился.

– И в чём разница?

– Воскрес – просто начал заново, возродился – значит, в новом качестве. Не знаю, кем он был раньше, но теперь он стал богом воинов, а мы все – основоположниками его нового братства.

– И что это нам дало? – вступила в разговор Вика.

– Вы же все были в видении, подходили к Антону. В вас загорелся огонь воли, самое сильное оружие смертных.  А всё, что с вами происходило в старой жизни, было превращено в обычные знания и перестало влиять на вашу суть. Вы очистились от всего привнесённого с самого момента вашего сотворения.

– Влияние друзей, родных, образование, все переживания из старой жизни – я их помню, но как то отстранённо, как будто наблюдала со стороны, а не сама участвовала, – прочувствовав слова на вкус, проговорила Эля.

– И как тебе?

– Нравится. Точно, нравится, как будто всё было понарошку, а сейчас и солнце ярче, – она задрала голову, – и воздух вкуснее. И вообще, началась настоящая жизнь, и хочется прожить её ярко.

– И мы её так проживем. Так, Антон? – Что же ответить Мисе? Я же вроде мечтал о спокойной жизни, чтобы меня никто не трогал, чтобы все, кто меня окружает, были в безопасности.

– Я думаю, не стоит торопиться. Но одно я скажу точно: в обиду мы себя теперь точно никому не дадим.