Уильям из Анорака
Я направлялась в местную библиотеку, имея в виду отыскать некие сведения, которые позволили бы мне связать драконов и магию в каком-то подобии «Единой Теории Магического Поля». У меня было сильное предчувствие, что утрата одного компонента повлечет за собой утрату и второго, а посему я не собиралась просто сидеть в сторонке, предоставляя событиям развиваться спонтанно.
О драконах я и так уже успела прочесть все, что было написано, а написано про них было, кстати, очень немного. По сути, их никто всерьез и не изучал. Да что там, взять хотя бы внешний вид. Существовала лишь одна фотография дракона в полете, – довольно размытое изображение, датировавшееся 1922 годом, дававшее пищу для весьма широких разночтений.
Нынешние мои разыскания не много добавили к уже известному.
Пролистнув книгу по зоологии, я выяснила, что драконы не причислялись к редким и охраняемым видам. Более того, никто даже не потрудился их как следует классифицировать. По мнению натуралистов, драконы принадлежали к царству животных, почти наверняка к позвоночным, и предположительно являлись рептилиями. Вот и все, что было о них известно науке.
Вообще создавалось впечатление, что драконов на свете как бы и не существовало. О всяких там шридлу, бворках, базонджи и кваркозверях информации и то было побольше, причем только шридлу удостоились более-менее пристального внимания ученых.
Однако все мной прочитанное лишь утверждало меня во мнении, что я была права. Раз был пока еще жив последний дракон, должен был найтись и последний Охотник. Лишь он (или она) был полномочен творить суд и расправу, будучи единственным, кто мог невозбранно пройти в Драконьи Земли, минуя кольцо межевых камней. Так вот, спрашивалось в задачнике: где ж его искать, этого последнего Охотника? Насколько мне было известно, он должен был обретаться близ подведомственных ему Драконьих Земель, в нашем случае – либо у нас в Херефорде, либо в пограничном с нами герцогстве Бреконском по ту сторону Драконьих Земель. Я начала с изучения телефонного справочника, но там нашлись только китайская кулинария «Драконья Пагода» и шиномонтаж «Дракон». Я перешла к букве «о» – Охотник, но и там ничего вдохновляющего не нашла.
Я позвонила в справочную, но там не смогли мне помочь.
Я набрала номер полиции. Сержант Познер ответил, по обыкновению, дружелюбно, но сразу пояснил, что большинство офицеров работали на выезде – сдерживали толпы, волновавшиеся у межевых валунов, а те, у кого сегодня был выходной, сами волновались в составе упомянутых толп. Я в лоб спросила сержанта, как мне связаться с Охотником в том случае, если Мальткассиону вздумается нарушить Пакт и что-нибудь натворить. Познер вежливо отделался от меня, дав понять, что знать ничего не знает ни об Охотниках, ни о Пакте, ни о самом Мальткассионе. И знать не желает.
С горя я позвонила Матери Зенобии – вдруг старая монахиня мне какую идею подаст? И вот тут меня поджидала удача.
– Тебе нужно переговорить с человеком по имени Уильям из Анорака, – сказала Матушка Зенобия. – Когда-то он сам был найденышем вроде тебя. Это своего рода выдающийся человек, обладатель исключительного ума. Правда, он растратил свой потенциал на простой сбор мириадов фактов и цифр, так и не претворив их ни во что дельное. Уильям – ходячая энциклопедия, полная никому не нужных сведений. Он способен назвать тебе расписание поездов десятилетней давности, или точную площадь Норвегии, или фамилию человека, проигравшего в тысяча девятьсот двадцать третьем году президенские выборы Мавзолеума. Он постоянно фонтанирует бесполезными цифрами и фактами, наводя скуку смертную на всех, кто к нему приближается. Но если кто и может ответить на твои вопросы, так только он!
Разыскать Уильяма из Анорака оказалось несложно. Он сидел на главном вокзале Херефорда, на платформе номер шесть, глядя на проходившие поезда. Он выглядел лет на пятьдесят, а одет был в плащ с капюшоном из какого-то грубого материала, перехваченный в талии куском упаковочного шнура. Почти лысый, он смотрел на меня сквозь толстенные хрустальные линзы, точно выглядывая из норы. Я заметила, что на ногах у него были сандалии, сделанные из старых автомобильных покрышек. А под плащом – шерстяная кофта опять-таки с капюшоном, вытертая и выношенная до такой степени, что петлицы с деревянными палочками-пуговицами в полном смысле на честном слове держались.
Я поздоровалась с ним. Он поднял глаза, тускло улыбнулся и выдал в ответ:
– Аудиохамелеон меняет свое звучание, приспосабливаясь к условиям окружающей среды. На шумной улице он издает звук отбойного молотка, а в тихой гостиной тикает, словно часы. Добрый день.
– Меня зовут Дженнифер Стрэндж, – сказала я. – Мне хотелось бы прибегнуть к вашим услугам.
– Уильям из Анорака, – представился Уильям из Анорака. Протянул для пожатия грязноватую руку и быстро добавил: – Великая Хартия была подписана в тысяча двести пятнадцатом году в самом низу, прямо под следующими словами текста: «Все, кто согласен, да подпишутся здесь».
И он повернулся в сторону грузовой платформы с углем, чтобы записать ее номер в грязный блокнот, удерживаемый эластичной резинкой.
– Мне бы разузнать, как найти последнего Охотника на драконов, – сказала я, идя с ним вдоль длинного состава, нагруженного углем.
– Последний раз мне задавали этот вопрос двадцать три года, два месяца и шесть часов назад, – сказал Уильям. – «Королевскими» в нашей кухне бывают только порции пикши…
– И что вы в тот раз ответили?
– Рекордное количество карманов в одной паре брюк равно девятистам семидесяти двум. Только три застегивались на молнию, а мелочи, болтавшейся в тех карманах, хватило бы, чтобы купить козу по ценам тысяча семьсот шестьдесят шестого года. С вас четыреста мула, будьте любезны.
Я не поверила собственным ушам.
– Четыреста мула?..
Моей единственной ценной собственностью был мой «Фольксваген Жук». Да и за тот удалось бы выручить едва ли десятую долю запрошенного.
– Четыреста мула, – твердо повторил Уильям из Анорака. – Наличными. Есть сведения, что выделения редчайшего пустынного шридлу обладают весьма примечательными свойствами. Другой весьма примечательный факт, касающийся пустынного шридлу, состоит в том, что обитает он совсем не в пустыне.
Я не выдержала:
– У вас что, недержание бесполезных фактов?
– К сожалению, это так, – ответил Уильям из Анорака и поправил очки. – У меня в голове еще семь миллионов таких же, и, если я не буду время от времени повторять их вслух, есть опасность, что я их напрочь забуду. Мильтон написал поэму «Самсон-Борец». Хотите, прочту?
– Нет, спасибо, – торопливо отказалась я. – Кому принадлежит фраза: «Никогда не загружай память чем-то таким, чего потом не сможешь найти»?
– Альберту Эйнштейну. Я понимаю, к чему вы клоните, но я – такая же несчастная жертва своих собственных возможностей, как и те, кто имеет несчастье находиться рядом со мной. Вы уже продержались пять минут, это больше, чем удавалось большинству. Что касается поочередного пользования автомобилем, люди чаще предпочитают наблюдать, как это получается у других. А среднее количество рябинок на мандарине составляет пять тысяч триста шестьдесят восемь.
Я взмолилась:
– У меня нет денег, я и двадцати-то мула не наскребу. Но мне так нужен ответ на этот вопрос, что я рада буду отдать вам все, что имею!
– А именно? Средний тролль способен съесть пятнадцать ног в один присест.
– «Фольксваген Жук» пятьдесят восьмого года с техосмотром, который истекает на следующей неделе. Несколько книг и половина фортепьяно.
Уильям из Анорака поднял глаза и перестал царапать в своем блокноте.
– Самым счастливым для мальчика считается имя Джеймс, а самым несчастливым – Гзиксклс. Как это – половина фортепьяно?
– Долго рассказывать, – ответила я. – Суть в том, что мы дружим по переписке и исполняем дуэтом музыку с другим найденышем, живущим в Сан-Матео.
Он продолжал молча смотреть на меня.
– Рыжий сеттер настолько глуп, что даже другие собаки это замечают. А кошки в действительности вовсе не дружелюбны, они просто применяются к доминирующей форме жизни, чтобы обеспечить себе уют и защиту от истребления. Так ты найденыш? Откуда ты?
– Меня воспитало Лобстерское Сестринство.
По его давно не мытому, плохо выбритому лицу стала медленно расползаться улыбка.
– Так ты – та самая Дженнифер Стрэндж? Которая работает в «Казаме» и держит у себя Кваркозверя?
Я кивнула, указывая на Кваркозверя, сидевшего в машине. С тех пор как однажды он от нечего делать выгрыз дырку в колесе локомотива, вблизи железной дороги я его предпочитала не выпускать.
– На самой первой из когда-либо сделанных фотографий, – задумчиво глядя на меня, продолжал Уильям из Анорака, – кто-то моргнул, и первопроходцам фотографии пришлось начинать все с самого начала. Это на два десятилетия задержало развитие фотоиндустрии, да и на сегодняшний день проблема с морганием толком не решена… Стало быть, Сестры нашли тебя оставленную в этом самом «Жуке», и ты все равно готова отдать его мне?
– Да.
– Тогда я задаром отвечу на твой вопрос. Ты найдешь Брайана Сполдинга, почтенного Охотника на драконов, назначенного лично самим Могучим Шандаром, хранителем священного меча по имени Экзорбитус, сиречь Чрезмер…
– Слушаю очень внимательно…
– Вполне вероятно, что ты застанешь его в «Утке и Хорьке», что на Уимпол-Стрит.
Я всячески поблагодарила его и так трясла его руку, что слышно было, как у него зубы стучали.
– И вот еще что, – сказал он затем. И жестом предложил мне наклониться к нему, после чего прошептал: – Величайшим хранилищем самородного марципана признан двухметровый слой, залегающий в недрах Кембрии. Так называемые «Карлайлские Залежи» оцениваются в одну целую и восемь десятых миллиарда мула и после того, как в две тысячи втором году начнутся их разработки с помощью пара, способны обеспечить свет и тепло для двух миллионов домов. Эти сведения известны очень немногим… Удачи тебе, мисс Стрэндж, да будет вечно простерта над тобою тень Лобстера!
