Глава 5
«В чужом обличье»
Огюст то приходил в себя, то впадал в забытьё. В периоды, когда он приходил в сознание, просил пить. Александр поил его вином, разбавленным водой. Уговаривал съесть что-нибудь.
– Не хочу, тяжело мне.
Прошло два дня. Александр, как верный слуга и оруженосец, спал на полу, рядом с рундуком Огюста. Сегодня Огюст сам разбудил сержанта:
– Александер!
– Слушаю, я тут! – вскочил Саша. – Пить хочешь?
– Нет, присядь в ногах, что-то важное хочу сказать.
Саша сел:
– Слушаю внимательно.
Показалось Саше, что Огюст себя чувствует лучше. Лоб от пота не блестит, и голос внятный. Единственно – запах при дыхании тяжёлый, гнилостный. Александр хоть и не врач, а понял – пробитое копьём лёгкое гнить начало. Огюсту бы в хорошую современную больницу да операцию сделать, да нет её. Местные лекари могут рану зашить, если поверхностная, вскрыть гнойник, а при серьёзных заболеваниях или ранениях уповают только на помощь Божию. Огюст помолчал, собираясь с мыслями.
– Чувствую, смерть моя близко.
Александр вскинулся:
– Что ты такое говоришь? Ещё два-три дня – и придём на Кипр. Там лекари, питание хорошее, быстро на ноги поставят.
– Не перебивай. Я старше положением и годами. Возьми сумку мою. Ты её прихватил?
– Исполнил в точности. И меч и сумка здесь. Кольчугу только матрос с причала в воду бросил. Посудина наша перегружена.
– Она с прорехой большой, да ладно. Так вот. Понравился ты мне. Не спесив, смел, хоть и рода простого, а в бою не бежишь. Стало быть, боевое братство для тебя не пустой звук.
У Александра чувство возникло, что Огюст прощается с ним. Ком в горле сглотнул.
– Я единственный сын родителей, уже ушедших в мир иной, виконт Огюст де Бриан.
Александр аж подскочил на рундуке.
– Был женат, но жена меня предала, когда я был в одном из походов; я её убил.
Так вот почему рыцарь не верил женщинам! И Франсуазу быстро заподозрил.
– Она меня разорила, слава богу, у меня осталась родительская земля, которую я сдал в аренду и смог расплатиться с кредиторами. Срок аренды заканчивается в июле, я думал как раз успеть к этому времени. И есть небольшой родовой замок. Все документы на землю, замок и рыцарство в моей сумке. Возьми их после моих похорон и будь мною, только не урони чести де Брианов. Вот денег мало, несколько экю и су, но ты сообразишь, как пополнить кошель.
Александр сидел ошарашенный, потом вскочил:
– Нет, не надо мне виконства, живи!
– Только похорони меня на земле и крест на могиле поставь. Умерших на корабле сбрасывают в море. Не хочу быть кормом для рыб.
У Александра, как он ни крепился, слёзы потекли. Не мужское это дело, но сдержаться не мог, схватил Огюста за руку, прижал к груди. Огюст едва слышно сказал:
– Меч фамильный, от отца перешёл, не осрами, пусть служит только правому делу.
Вздохнул в последний раз и навсегда закрыл глаза. Саша к груди его ухом приник. Не дышит. Сложил рыцарю руки на груди, как положено покойникам. Вышел из тесной каюты. На палубе ветер свежий, воздух чистый после пропитанного миазмами в каюте. Стоявший у штурвала кормчий спросил:
– Как твой рыцарь?
– Отошёл.
– Тело в холстину завернуть надо и по морскому обычаю в воду опустить.
– Никого не подпущу! Только через мой труп!
Саша непроизвольно за рукоять сабли схватился. Кормчий выругался:
– Для живых места не хватает, а ты о мёртвом заботишься.
– Он кровь за Акру проливал, за Святую землю, неужели не заслужил верной службой могилы на земле?
– Мы на Кипр через три дня придём. Он же весь корабль провоняет.
– Скажи ещё о рыцаре плохое слово, и, клянусь Святой Девой Марией, я снесу тебе голову!
Кормчий замолчал. Рыцари и в мирной жизни вели себя невоздержанно, а после боёв не в себе, могут и в самом деле за оружие взяться. Перевозил он уже их из Акры, навидался.
А на палубе беженцев полно, укрытия от ветра, солнца, брызг воды никакого. Александр в каюту спустился. Коли ситуация так поворачивается, надо ознакомиться с содержимым сумки рыцаря. Впрочем, отныне и сумка, и меч принадлежат ему. В сумке обнаружилось несколько бумаг, свёрнутых в свитки. При рассмотрении оказалось – пергамент качественной выделки, и текст на нём писан тушью, а не чернилами, чтобы навека. Купчая на землю в префектуре Ла-Флеш в пятьдесят акров. Сколько это – много или мало, Саша не представлял. Дарование дворянского звания отцу Огюста, Филиппу. Дворянство переходило по наследству. Ещё пергамент, как подтверждение посвящения в рыцарство ордена тамплиеров, с подписью великого магистра и сургучной печатью на верёвочке. Были ещё пергаменты и бумаги, но Саша их читать не стал. Уселся на пол. Настроение упадническое. Огюст для него был не только рыцарем, но и учителем боевых искусств, другом, единственным близким человеком в этом времени. И с его уходом Александр почувствовал себя потерянным, одиноким. Сколько так просидел, сам не знает. В маленьком окошке темнеть стало. На фелюке не кормили, только давали воду, но он не ходил. Есть не хотелось, хотя уже три дня крошки хлебной во рту не было, только пил.
Три дня он провёл в тесной каюте рядом с телом. Жара, тело разлагаться стало, запах стойкий, сногсшибательный. Но выдержал. Фелюка зашла на Кипр, стукнулась о доски причала. Беженцы заторопились на берег. Александр сумку через плечо перебросил, на поясе слева меч, справа сабля, которую он бросать тоже не собирался, всё же трофей, добытый в бою. У кормчего спросил, где тележку раздобыть.
– Вон сколько желающих подзаработать болтается. Если деньги есть, всё, что захочешь, сделают.
Александр нанял людей с тележкой, перевезли тело Огюста в кладбищенскую церковь. Саша панихиду заказал, гроб и крест. Святой отец отпел, служки помогли тело в гроб уложить, могилу выкопали, погребли, крест водрузили.
– Какую надпись сделать?
– Рыцарь, павший за веру.
– А имя?
– Без имени, Бог и так его душу примет.
Кладбищенский каменотёс пожал плечами. Заказчик платит, ему решать. Александр, пока не сделали надпись, три дня в городишке провёл, живя в приюте для крестоносцев. Были тут другие рыцари, но в Акре не воевал никто, только собирались. Но теперь уже никто не поедет в Святую землю. Пытались Александра расспрашивать, он отвечал коротко:
– Много мамлюков было, тысячи. Если бы не стенобитная машина, город удержали бы. Погибли все.
За столом сидел молча, поевши – уходил.
Когда надпись на кресте готова была, расплатился. Вот ведь судьба: Огюст собирал деньги, а не знал, что пригодятся они на собственные похороны. Саша не представлял, что бы он делал, если бы не деньги Огюста. Может быть, за счёт ордена тамплиеров похоронили? А только просить он ни у кого не хотел.
Нарвал полевых цветов, положил на могильный холмик, вызвав удивление кладбищенских служителей. Не принято было, а ему плевать. Всё, больше его ничего на Кипре не держало. Направился к порту. Во время осады Акры суда сновали между городом и островом, вывозя беженцев. А после падения последнего бастиона рыцарей ходили от Кипра к материку. В порту стояло несколько судов, Александр выбрал то, что имело красный парус, для крестоносцев, с них денег не брали. Денег не много, да ещё и потратился на похороны, поэтому придётся экономить. Кто будет его кормить во Франции? Если только в аббатствах или постоялых дворах ордена.
Взошёл на судно – большой неф, спросил у кормчего, куда идёт судно и когда отправляется.
– В Марсель, отплываем завтра утром. А пока располагайся, рыцарь.
Непривычно было услышать в свой адрес такое обращение. О чём пожалел – не было на нём накидки белой с красным крестом. Так и на половине рыцарей их тоже нет, кто участвовал в боях. Изодраны, испачканы до непотребства, что не отстирать, копоть въелась. Пока было время до отплытия, сошёл на берег и в аббатство ордена, потребовал накидку вместо пришедшей в негодность. И получил, тут же надев. Вот теперь он выглядит как настоящий рыцарь, хотя в душе побаивался – не разоблачат ли? Все тамплиеры в Акре видели его посвящение в сержанты, но не в рыцари. Правда, вернувшихся из Акры единицы, кого успели вывезти ранеными. Возможность встречи не исключалась, но была ничтожно мала.
Александр вернулся на корабль, устроился на палубе, ближе к кормовой надстройке, где уже расположились рыцари. Видимо, они уже изрядно выпили, запах от них был сильный, и храпели мощно. Покрутился на досках и уснул. Неф на волнах покачивало легко. А проснулся оттого, что солнце било в лицо. Корабль уже вышел в море, солнце стояло высоко. Судно плыло на запад. Через неделю обогнули с юга остров Сардиния. Были разговоры среди пассажиров, что на Сардинии базируются морские пираты. Но судьба была милостива, остров скрылся в туманной дымке. После Сардинии судно повернуло на север, ещё почти неделя пути, и показались берега Франции. Все оживились, только и разговоров, что о родине. А для Александра это чужая страна. Одна радость – языком хорошо владеет. Но он представления не имел, как здесь живут. Едва причалили в гавани Марселя, как пассажиры поторопились сойти, толкались у трапа. Саша сошёл последним. Плавание прошло спокойно, без штормов, но некоторое время ему казалось, что земля под ногами раскачивается. Для начала нашёл приют ордена тамплиеров. Здесь можно бесплатно переночевать, поесть. Все расходы несёт казна ордена. Когда Александр сказал, что прибыл из Акры, капелланы прониклись уважением, даже выделили отдельную маленькую комнату с крохотным оконцем, зато на топчане матрац. И накормили сытно – суп с бараниной и пшеничной лепёшкой, фрукты.
– Куда направляешься, рыцарь? – поинтересовался святой отец.
– Навоевался, хочу отдохнуть в родном доме, под Ла-Флешем.
– О! Далеко! Ты без коня?
– Все кони рыцарей в Акре достались воинству султана.
– Прискорбно. Из Марселя на Париж один раз в неделю ходит дилижанс. Сойдёшь в Орлеане, а потом на перекладных.
– Благодарю за совет. А откуда отправляется дилижанс?
– С городской площади, от собора.
– Падре, вы меня выручили. Я два года не был во Франции, отвык от цивилизованной жизни, всё время на службе.
– Да, сын мой, Господь воздаст тебе за тяготы.
Утром Александр направился в центр города. Город портовый, грязный, прибрежные районы рыбой пропахли. По улицам всякий сброд шатается вполне разбойничьего вида. Но рыцаря обходили стороной. Воин жертвой быть не может, скорее сам сделает калеками грабителей. Судя по той группе мужчин, что встретились, это были моряки, за поясами кривые широкие ножи. У горожан ножи прямые, ножи носили многие. А одежды смешные – короткие штанишки на мужчинах, чулки или гетры, рубашки, поверх которых жилетки. У богатых штаны дороже, на головах береты или шляпы. Женщины в пышных плюшевых юбках с рюшечками и оборками. В Акре женщины одевались проще.
Александр, расспросив дорогу, дошёл до площади. Виден собор. Никаких карет или дилижанса не видно. Спросил у служки.
– Только завтра будет, отправление утром, если до Парижа – два су.
Видимо, у служки спрашивали часто, отвечал заученно. Александр, здраво оценив свой внешний вид, прошёл на рынок, купил длинные полотняные штаны. Не по моде, но рыцари носили такие, чтобы кольчужные штаны на них надевать. Да и привычнее Александру. Ещё круглую маленькую шапочку взял, у русских подобная называется тафья. Такие же здесь носят епископы, нечто похожее есть у евреев, называется кипа. Народы и вероисповедания разные, а головной убор похож. Зашёл в трактир. Народу полно, Саша удивился – когда же они работают? Вроде не воскресенье. За стол уселся, заказал жареной рыбы, лепёшку, каши с фруктами, вина. Хотелось поесть не скромной или постной орденской пищи, как в аббатстве. Для воинов, впрочем, как и для больных, церковь во время поста делала исключения, разрешалось вкушать скоромную пищу. Рыба оказалась свежей, поджаренной на вертеле. А вот какая, определить не смог. Но вкусная, нежная, а костей мало. Жир аж по пальцам тёк. С лепёшкой, душистой и тёплой, да под лёгкое вино умял всю без остатка, хотя поначалу думал – не осилит. Посидел, поглазел на посетителей, разговоры послушал. Разговаривали о разном. У соседки Мари сын родился, а у Пьера прохудилась лодка и нужен ремонт, о том, что Испания грозит войной. И никто не сказал об Акре, о том, что Святая земля под мусульманами. Не интересует это народ? Обидно стало. Сколько рыцарей и простых горожан жизнь свою отдали, терпели лишения, а ради чего? Неужели только из-за церкви, веры?
Прошёлся по набережной. Вход в гавань охраняли две старинные крепости – Святого Николая и Сен-Жан. В области Прованс Святой Николай почитался. Обошёл вокруг кафедрального собора, полюбовался архитектурой. Прогулялся по главной улице Марселя Ла Канбьер. Вдоль побережья тянутся виллы богатеев. Так и день прошёл. А с утра попрощался с аббатом – и на площадь. Дилижанс уже на месте, довольно необычная карета, длинная и дверца сзади, а не сбоку, как обычно.
– Мне до Орлеана, – сказал Александр человеку в чёрном камзоле.
– Два су, мсье.
Александр отдал деньги. Ещё один такой же человек в чёрном сидел на облучке. Дилижанс запряжён четвёркой коней. Такую тяжесть одна и две лошади не потянут. Взобрался по откидной лесенке, неудобно, меч и сабля мешают. Вдоль бортов кареты два ряда сидений. Часть пассажиров уже на местах, на полу узлы и баулы кожаные. Александр уселся на свободное место, осмотрелся. Половина путешествующих – женщины разных возрастов, один священник – францисканец, ещё один явно из папской охраны, в чёрно-жёлтом полосатом одеянии, два господина в добротных одеждах. Дилижанс постоял ещё какое-то время, подсели трое попутчиков. Человек в чёрном объявил:
– Отправляемся! – и закрыл дверцу.
Из города дилижанс выбирался медленно. Улицы узкие, на них и торговцы везут свой товар на тележках, и зеленщики, да и прохожие. А как выбрались на дорогу, прибавили ход. Сиденья мягкие, набитые сушеными водорослями, сам дилижанс на ремнях подвешен к раме, а всё равно трясёт изрядно. Александр подумал – не лучше ли было коня купить? Дороже, чем в дилижансе, зато свой и надолго. А всё из-за дороги. Кое-где булыжная мостовая, а где и грунтовая. Однако не Италия с её дорогами из тёсаного камня, оставшимися со времён Римской империи.
Часа через три первая остановка у постоялого двора в какой-то деревне. Пассажиры вышли размять ноги. Тем временем кучеры сменили коней. Лошадь не в состоянии бежать с утра до вечера, ей периодически отдых требуется, воды попить, травку пощипать. А это задержки в пути. На Руси смены коней тоже были, для этого создали ямы, отсюда и ямщики для езды, но всё это значительно позже. На пересмену ушло около часа, пассажиры успели перекусить в харчевне. Александр в поездке наблюдал за окрестностями. И что приятно удивило – каждый клочок земли возделан, ухожен. Оно и понятно, населения много, а пахотных земель не хватает. Часть территории Франции занята горами, реками и озёрами. До вечера ещё одна смена лошадей, и к наступлению темноты въехали в небольшой городок. Пассажиры на ночлег расположились на постоялом дворе. Александр поел не спеша, с наслаждением улёгся на постель.
И второй день прошёл так же, и третий. Вечером Александр спросил у кучера, долго ли ещё добираться до Орлеана.
– Четыре дня, мсье.
В общем-то даже лучше, чем он ожидал. Но только и Орлеан не конечная точка его маршрута. Мысли стали одолевать. Вот заявится он в имение виконта. А вдруг кто-то знал Огюста в лицо? Рискованно. Но и Огюст, когда передавал бумаги, понимал, что делает, не дурак.
А после Бурже, в двух днях пути до Орлеана, случилось разбойное нападение. В эти времена не все добывали хлеб насущный честным трудом. Кто-то предпочитал кривую дорожку и разбой или воровство. Периодически на придорожных деревьях встречались повешенные разбойники в назидание живым. Причём придорожный разбой процветал не только во Франции, но и во всех европейских странах, русских княжествах.
На лесной дороге дилижанс внезапно остановился, было слышно, как переговаривались кучера:
– Морис, спустись, посмотри, нельзя ли объехать упавшее дерево.
Бывало, от бурь или сильного ветра деревья падали. Но кучеры имели печальный опыт. Один спустился, другой достал из-под облучка топор на длинной ручке. Такой инструмент сгодится и для обороны, и дерево разрубить, освободив проезд. Можно и саблю купить, но ею надо научиться владеть, а это дело не одного дня, и учитель фехтования нужен. Такие в каждом городе были, но за уроки брали дорого, позволить такое могли не все. Как только Александр услышал о дереве, перегородившем дорогу, насторожился, открыл дверцу, откинул лестницу и спустился на землю. Если дерево упало случайно, общими усилиями мужчин можно попробовать оттащить на обочину. А если специально сделано, то лучше иметь возможность для манёвра, чем сидеть взаперти в дилижансе. За Александром последовал папский охранник. Впереди раздался шум, крики. К дилижансу бежал кучер, размахивал руками, за ним гнались двое, явно не с добрыми намерениями, судя по их зверским рожам. Александр саблю выхватил, охранник сразу попросил, причём на ломаном французском:
– Мсье, не дадите ли мне своё оружие? У вас есть ещё меч.
У охранника на поясе короткий кинжал. Александр протянул ему саблю. Оборону лучше держать вдвоём.
Официально папские гвардейцы существуют как воинское подразделение из 110 человек с 1506 года и набираются только из швейцарцев. До создания гвардии набирались в охрану папы отдельные лица в команду. На римских пап нападения совершались часто и охрана была нужна. Да и со светскими властями не всё было гладко. Например, папа Бонифаций VIII, принявший сан 24 декабря 1294 года, вступил в конфликт с королём Филипом IV Красивым, был арестован и умер при таинственных обстоятельствах в узилище.
Второй кучер спрыгнул с облучка, обернулся. Зачастую пассажиры не пытались дать отпор, предпочитая откупиться. Лучше отдать ценности, чем потерять жизнь. Увидев рыцаря и охранника папской резиденции при оружии, готовых к бою, кучеры приободрились. Полагали, что уж с двумя разбойниками, при крепком тыле, они справятся. А из кустов выбегают ещё и ещё, и уже шесть разбойников с дубинами и ножами окружили дилижанс.
Александр выбрал для себя противником самого крупного, мощного, с дубиной. Он посчитал его самым опасным. Разбойники, не ожидавшие увидеть, кроме кучеров, ещё вооружённых людей, в бой не кинулись. Один из них, скорее всего главарь шайки, предложил:
– Отойдите и не мешайте. Так и быть, мы вас не тронем.
Вот наглец! Возмутился не только Саша, но и охранник. Он прыгнул и ударил наглеца саблей. Всё произошло стремительно, и разбойник не успел ни уклониться, ни защититься и упал с разваленным черепом. Стоявший неподалёку здоровяк с дубиной заревел медведем и кинулся к охраннику, нанёс удар. Тот подставил саблю, но она слишком лёгкая, полностью удар не сдержала, дубина прошла вскользь, разорвав курточку. Александр бросился вперёд, ударил мечом, здоровяк подставил дубину. Ещё удар, ещё! Меч тяжёл и приспособлен в первую очередь для рубящих ударов. От дубины щепки полетели. Меч так и летал в руках Александра, не давая разбойнику ни секунды для ответного удара. Здоровяк был туп, злобен, но понял – дела его плохи. Сделал шажок назад, другой. Саша не ослаблял натиска. А рядом крики, звон железа. Это охранник и кучеры ведут бой. Александр улучил момент, замахнулся для удара, разбойник дубину подставил, а рыцарь ход меча изменил – ударил немного ниже, по локтю, – отрубив наполовину руку. Кровь обильно ударила. С мечом такие финты редко получаются, тяжёл клинок, инерция велика. Фактически удар сабельный получился, но удачный. Здоровяк тупо глядел на обрубок руки, потом заорал от боли так, что кони дёрнулись. Осознал – победителем ему не быть. Разъярённым быком кинулся на Александра и напоролся на меч. Клинок легко вошёл в неприкрытое бронёй тело. Саша не делал это специально, сказалась выучка Огюста: нанёс удар, сразу прими боевую стойку – ноги на ширине плеч, щитом прикрыться, меч вперёд в слегка согнутой руке. Щита сейчас не было, но разбойник сам предрешил свой конец. Надеялся на устрашающий вид свой, на дубину, на наглость, которая второе счастье. Здоровяк рухнул замертво. Видимо, он был главной ударной силой шайки, потому что, едва он упал, остальные кинулись в лес. Рядом с дорогой лежали три мёртвых тела. Один из кучеров был ранен, левая рука в крови, но живы все. Второй кучер тут же достал из-под облучка чистые тряпицы, перевязал товарища. И только тогда из дилижанса стали выбираться пассажиры. Мужчины с интересом смотрели на убитых, женщины при виде окровавленных мёртвых тел бледнели, взвизгивали, отворачивались. Охранник вытер саблю об одежду убитого, вернул Александру:
– Хороша сабля. Меня Климентом зовут.
– Трофейная, дамасская. А меня Александром.
– В Акре воевал?
– И не только.
Климент посмотрел уважительно:
– Я сперва подумал – молод больно. А увидел, как сражаешься, понял – боевой опыт есть.
Совместными усилиями мужчины убрали дерево с дороги на обочину. Не случайно оно упало, было спилено. Кучеры заторопились.
– Прошу господ собраться! – закричал один из них.
Мужчины галантно подсадили женщин, сами уселись. Климент занял место рядом с Александром. Прежний мужчина-сосед пересел, не проявив недовольства. Эти двое – герои, кто осмелится качать свои права?
Зато Александр и Климент проговорили весь оставшийся путь. Александр сошёл в Орлеане, пожелав Клименту удачно доехать до Парижа. Сашу окликнул кучер:
– Мсье, подождите!
Саша остановился, кучер подбежал:
– Возьмите свои два су. Если бы не вы, господин, нас бы обобрали до нитки. Это не первый случай в этом месте.
– Рисковая у вас служба.
– Что делать, господин! Семьи кормить как-то надо. Это ещё хорошо, что благоволила погода. Если бы были дожди, как осенью или зимой, намучались. Всего хорошего!
– И вам удачи.
Насчёт грязи всё верно. Дилижанс тяжёлый, а колёса узкие, хоть и большого диаметра, на грунтовой дороге вязнуть будут. На перекладных каретах и повозках Саша за неделю добрался до Ла-Флеша, что на реке Луар, правому притоку Луары. Узнал у прохожего, где находится шато де Бриан. Смешно и нелепо. По документам он владелец шато, а не знает, где оно. Так можно и проколоться. В такой глубинке рыцари бывали не часто, на него поглядывали с любопытством. Сейчас бы конь пригодился, но пришлось идти пешком километров пять-шесть. Волновался. А ну как заминка выйдет? Огюст говорил, что не был в имении давно, но кто-то же может его помнить? Даже мысли были – развернуться и уйти. Но куда?
Своего дома нет, и никто его нигде не ждёт. Если только орден примет с распростёртыми объятиями. Но он нужен ордену только как боевая единица. А быть пешкой, расходным материалом он быть не хотел, тем более католицизм для него религия чуждая, хоть и христианская. В первую очередь из-за агрессивности. Сколько раз нападали рыцари Тевтонского ордена на Русь, науськиваемые папой? Пока Александр Невский не разбил их на Чудском озере. И сколько раз приезжали папские легаты в Московию, пытаясь склонить великих князей и царей посулами, хитростью к вере католической. А ведь без малого не случилось во времена Смуты, поляки уже в Москве были.
Сначала он увидел замок на холме, по описанию, какое давал Огюст, – его родовое гнездо. Замок невелик, в два этажа, каменный. Приблизился. Эка всё запущено на территории. Широкая дверь заколочена досками крест-накрест. Оторвал доски, открыл дверь. Везде паутина и пыль. Чувствуется, здесь давно никто не был. Прошёлся по первому этажу, по второму. Пыль, запустение. Но никаких следов мародёрства, разрухи. Мебель цела, гобелены на стене, даже подсвечники на камине. Спустился на первый этаж. Что же делать с этим добром? Да его зимой протопить нужен истопник и целый воз дров на день. Камины – не самый экономный и эффективный способ отопления. Камин греется долго и медленно, а дрова жрёт, как прорва. И убраться человек нужен, а ещё кухарка. Для всех жалованье. О, теперь он понял, почему Огюст в замке не жил. Замок – для большой семьи, содержание его дорого. Хотя…
Сдавал же землю в аренду Огюст. Только покроет ли выручка расходы? Поймал себя на мысли, что думает как владелец, на перспективу. А что он будет делать, если останется жить в этой глухомани? Да здесь же с тоски умрёшь! Вышел во двор, желая осмотреть замок снаружи. А к замку по короткой аллее, усаженной с двух сторон липами, идут несколько человек, явно с недобрыми намерениями, поскольку в руках палки держат. Александр руку на рукоять меча положил. Обнажать меч без реальной угрозы нельзя. Достал из ножен – значит, должен пролить кровь.
Подошедшие были селянами, судя по одеждам.
– Ты кто такой? Почему самовольно в замок вошёл?
– По праву хозяина. Это моё родовое имение. Я виконт Огюст де Бриан.
Воинственность деревенских жителей куда-то сразу улетучилась, сдулись, как воздушные шарики. Угрожать рыцарю – себе дороже. К тому же он не просто рыцарь, а хозяин замка и земель вокруг. Сразу шапки сняли, поклонились.
– Прости, рыцарь, за непотребное поведение.
– На первый раз прощаю, но больше на своей земле такого не потерплю!
Александр вёл себя жёстко, высокомерно, как и подобает хозяину.
Селяне удалились, бурно обсуждая свой промах. Александр обошёл замок. Сложен крепко, на века, трещин в кладке нет, деревянные рамы не повело от времени. Удивлён был, дома без пригляда ветшают быстро. Вернувшись в дом, в большой прихожей, которая на Руси называлась сени, в шкафчике обнаружил ключи, явно старинной работы, замысловатого вида бородки. Из интереса попробовал подобрать к входной двери. Получилось, один из ключей подошёл, замок щёлкнул и закрылся. Если смазать немного маслом, не хуже нового будет, потому что не штамповка, солидно сделан, вручную. Александр задумался, почему неизвестный не запер двери, а заколотил досками? Нашёл только один вразумительный ответ. Ключи можно легко потерять, а дверь серьёзная, дубовая, такую плечом или ногой не выбить, только крушить топором. Если кто в замок залезть возжелает, легко проберётся через окно. А от чего ещё три ключа на связке? Один подошёл к секретеру, открыл, внутри несколько листков бумаги, вверху листков припечатан герб де Брианов – красный треугольный щит, поделён надвое, в левой половине меч и роза. Хм, а ведь меч в гербе – это в точности тот, что сейчас покоится в ножнах на его поясе. Ещё один ключ открыл дверь в подвал. Но туда он не пошёл – темно, паутина. Чтобы исследовать, требовались свечи или масляный светильник, но где они, он не знал. По документам, дом его, Огюст завещал или подарил перед смертью. А что где лежит, он не знал. Ничего, освоится. Хотелось есть, а в доме ни крошки съестного. Направился в деревню. Даже в небольшой деревне есть трактир, где собирается местный люд пропустить кружку вина, поделиться новостями. Трактир был совсем маленький, на четыре стола. Вино нескольких видов, а поесть нечего. Местные для экономии денег ели дома. Но заказал, что побыстрее – яичницу, кашу, кружку вина. Местные поглядывали на него, перешёптывались, но не подходили познакомиться. Не больно-то и надо. Он дворянин, а они – простой люд, об этом надо помнить, иначе можно себя скомпрометировать.
Расплатился, поев, вышел, потом вернулся, спросил – не продаст ли хозяин свечей. Тот только рад, продал четыре штуки, больше не нашлось.
В замке дверь изнутри на засов запер. В поварской, довольно обширной, быстро нашёл кремень, огниво, трут, зажёг свечу. Обманул хозяин трактира. Свечи не восковыми оказались, а сальными, запах пошёл.
Решил исследовать подвал. Спустился, а фактически ещё один этаж, только подземный. Сухо, пыльно, паутина. Хорошо виден фундамент из больших камней, известковая кладка. Серьёзно сделан, такой будет ещё век стоять, если не два, только взрывом разрушить можно. Но никаких дверей, куда бы подходил ещё один ключ, не нашёл. Странно. Если есть ключ, к нему должен быть замок. Или не нашёл он пока замка? Получается, как у Буратино с золотым ключиком. Где тот очаг, за которым есть волшебная дверца? Начало темнеть. Александр сегодня устал, решил лечь спать. Снял рыцарскую накидку, кольчугу. Но лёг в одежде. Потому как кровать под балдахином была, диваны и пуфики, но всё пыльное, а постельного белья он не нашёл. То ли искал плохо, то ли стырили селяне. Быть не может, чтобы дворянин не пользовался благами цивилизации. Что говорить про постельное бельё, если в спальне шикарный литой бронзовый рукомойник с ангелочками? О гигиене в этом доме точно знали.
Уснул быстро, забыв задёрнуть тяжёлые бархатные шторы. Утром солнце ярко спальню осветило, лучи прямо в глаза били. Проснулся, полежал, понежился. Снизу стук в дверь, довольно сильный. Он уже в одежде, опоясался поясом с саблей, неизвестно, кто пожаловал – враг или друг? Впрочем, ни врагами, ни друзьями он ещё обзавестись не успел.
Спустился по широкой лестнице, открыл железный засов. На крыльце мужчина, по одежде не селянин, скорее средней руки торговец.
– День добрый, – поздоровался он. – Ты Огюст де Бриан, хозяин замка и земель?
– Он самый.
Странно было слышать обращение «Огюст», ведь он Александр, а Огюста сам похоронил. Придётся привыкать.
– Позволь войти? У меня к тебе разговор, деловое предложение, так сказать.
– Входи. Но у меня не убрано и нечем угостить, я прибыл только вчера после пополудни.
– Я знаю, знаю. Палестина, рыцарь. Давно ты не был в родовом гнезде.
– Давно, счёт годам потерял. Но Святая земля ныне под мусульманами.
– Да, да, печально.
– Садись, где желаешь. Так я слушаю.
– Меня звать Тибо Кревалье. Позволь угостить тебя?
Не дожидаясь ответа, мужчина достал из корзинки кувшин вина, сушёные фрукты. Даже предусмотрительно прихватил две кружки и тарелку для сухофруктов. Продумано! Незваный гость разлил по кружкам вино. Александр поднял кружку.
– За что пьём?
– За знакомство.
Саша подождал, пока Тибо не отхлебнёт, потом сам сделал пару глотков. Вино хорошее, выдержанное бургундское. Но гость заминку заметил:
– Боишься, что отравлю?
– Не исключаю, – не стал кривить душой Саша.
– О, ты меня не знаешь, я на такое не способен.
– А зачем бы тебе приходить ко мне и угощать?
– Резон в твоих словах есть. Так вот, позволь перейти ближе к делу. Родное гнездо – это хорошо. Но позволь спросить, чем ты намерен жить?
– Я пока и сам не знаю, – честно сказал Саша.
– Я тебе хорошую цену дам.
– За что? Я не думал сдавать землю в аренду.
– Я веду речь не об аренде, хотя поместье обширно, а земли плодородны. Продай замок, разумеется с землёй.
Саша о подобном даже не помышлял, и предложение застало его врасплох.
– Э…
– Понимаю, тебе нужно время подумать.
– Да ты проницателен! И сколько же ты можешь предложить?
– Надеюсь, все бумаги у тебя в порядке?
– В полном.
– Позволь взглянуть?
– Я подумаю. Если решусь, тогда и посмотришь.
– Сто экю золотом! – торжественно объявил Тибо.
Сумма приличная, а ведь Тибо даже не смотрел замок. Землю – вполне вероятно, её мог лицезреть любой. Или бывал в замке раньше?
– Я подумаю.
– Хорошая цена, сомневаюсь, что кто-то даст тебе больше.
– Почему ты решил, что я буду продавать?
– А зачем оно тебе? Родители твои, уж прости, почили в бозе. Тебя долго не было, и в родовое гнездо ты вернулся, потому что крестоносцев выгнали мусульмане, иначе ты до сих пор служил бы там. Разве не так?
– Ты знаток людей, продолжай.
– Ты человек молодой, рыцарь! Твоё дело жить в Орлеане или Париже. Рыцарские турниры, прекрасные дамы, балы – вот твои интересы. А здесь? Захолустье, заняться нечем, женщин нет, одни крестьянки, это не твой уровень. Ты сбежишь отсюда через полгода, не больше.
– С чего ты взял? – удивился Александр.
Были у него такие мысли, но как их угадал Тибо? Что-то знает или хороший психолог? Правда, словечка такого ещё не было в ходу.
– Ну как же! Рыцарь – это бои, походы. С кем здесь общаться? Селяне не все читать умеют, все разговоры только об урожае или деньгах. Ты же не собираешься сидеть взаперти?
– Нет, конечно.
– У тебя даже коня нет.
Чёрт, откуда он знает? Или селян расспросил? Впрочем, за домом конюшня, Тибо мог заглянуть, а лошади там нет. Ох, похоже, Тибо ещё тот жук. Хитёр и умён, а по виду не скажешь.
– Рыцари, кто в живых остался после боёв, отплыли на кораблях. Все нефы забиты были беженцами, не до коней. Сейчас все они под седлом у мамлюков.
– Да, понимаю и сочувствую. Когда ждать ответ?
– Зайди через неделю.
Тибо на мгновение скривил лицо, но тут же улыбнулся:
– Хорошо, мы договорились.
Он поднялся. Саша показал на фрукты, корзинку:
– Ты забыл.
– Оставь, перекусите.
Александр проводил его до двери, Тибо снял шляпу и откланялся. Саша уселся за стол, допил вино, принялся за сухофрукты. Всё же какая-то еда. Возникали несколько вопросов. Как узнал Тибо о прибытии рыцаря? Допустим – сообщил кто-то из селян. Тогда почему он торопится? Пришёл рано утром, хотя мог бы через несколько дней. Так заинтересован в покупке замка? Или предлагает бросовые деньги? Боится, что, поживя немного, Александр узнает цену истинную? Торопиться не надо, как бы не прогадать. А у кого узнать? Селяне не в курсе, у них домишки скромные. Надо думать и не принимать скоропалительных решений. Пожалуй, лучше всего наведаться в Ла-Флеш, к префекту, он должен подсказать.
Он плеснул в кружку вина, медленно потягивал, развалясь в удобном кресле. Неожиданно в голову мысль пришла: а чего он выкобенивается? Продать и уехать, вернуться на Русь! Пешком далеко и долго, а ещё рискованно. Но есть же корабли, морской путь. Самый близкий порт – Гавр. Наверняка оттуда суда ходят в города Ганзейского союза. Центр Ганзы в Любеке, но есть ещё Висбю, Данциг, Эльблонг, Ревель, Рига, Дерет, Торунь, которые входили в союз и жили по Любекскому праву. А ещё союз образовал конторы в Лондоне, Великом Новгороде, причём самую крупную. Ганза везла на Русь вино и ткани, закупала у славян пеньку, воск, мёд, древесину, шкуры и меха. Вот он, относительно быстрый и безопасный путь домой. Трудности будут, а плевать на них. После Акры и боёв с мамлюками его уже мало что пугало. Бесстрашным он не был, доля страха есть у всех, только у дураков нет. А уж на Руси он не пропадёт. Язык родной, хоть и не современный, а главное – душа славянская, вера одна, не пустой звук. Повидал он уже западников. Наш человек за друга последнюю рубаху снимет, а то и жизнь отдаст. А французы, да и не только они, трижды подумают и откажут. Среди крестоносцев он встречал и испанцев, и итальянцев, и людей других национальностей, объединённых идеей отстоять веру. За веру сражались истово, но мелочны были, расчётливы, а ещё настоящей дружбы не было, приятельствовали, не больше.
Решение вернуться было спонтанным, способным реализоваться после продажи имения. На дорогу деньги нужны – оплата места на судне, харчи, а ещё на Руси никто не ждёт его с распростёртыми объятиями, на первое время тоже деньги нужны. Как вовремя подвернулся этот Тибо! Конечно, желание вернуться на Русь жило в голове, но реально не обдумывал. Александр воспрял духом. Огюст перед смертью хотел сделать для Саши как можно лучше – замок и земли подарил, даже рыцарство. А лучшее для Александра – своя родина, славяне, какого бы рода они ни были – кривичи, вятичи, радимичи, словене. И не пойдёт он в Ла-Флеш. Зачем тратить время – целых два дня, силы? Настроение его на глазах поднималось. Вчера в тоске-кручине был от неясных перспектив. Но, видимо, счастлив его ангел. Чем ещё можно объяснить идущую в руки удачу? На радостях он отправился во вчерашний трактир. Заказал жареную курицу – с расчётом половину съесть здесь, а вторую унести в замок на ужин. А ещё – луковый суп и пшеничную лепёшку. Торопиться некуда, суп не спеша съел, дожидаясь, пока курицу на вертеле пожарят. Поел, половину курицы в тряпицу трактирщик завернул. Шёл к замку в благодушном настроении. Сыт, слегка пьян, впереди радужные перспективы возвращения на Русь. Ба! У замка, на крыльце, две тёмные фигуры сидят. Облачения чёрные, как у монахов, капюшоны. Насторожился, настроение сразу улетучилось. Что чернецам от него надо? Или явились склонять к новому Крестовому походу? Нет уж, дудки, после Акры он воевать не хотел. Ладно бы ещё за свою землю. А там повоевать есть за что. Правда, Александр Невский шесть десятков лет назад разбил рыцарей Ливонского ордена на Чудском озере, но ещё более грозная сила есть – татары. И меч его пригодится на родине.
При приближении Александра чернецы встали. Да и не монахи это, а иезуиты. Вот уж кого он хотел бы видеть меньше всего. Коварны, жестоки, а уж интриги плести лучше их мастеров нет.
– Добрый день, брат! – поздоровались иезуиты.
Рыцари всех орденов обращались друг к другу так, подразумевая «брат во Христе». Но иезуитов рыцари других орденов не жаловали, если и братья, то не самые любимые.
– Добрый, – кивнул Александр.
– Не ты ли будешь Огюст де Бриан, тамплиер?
– Если вам нужен он, то вы его нашли.
Александр кивнул. В таверну он ходил без рыцарской накидки, без кольчуги, было бы смешно и нелепо явиться в деревенскую харчевню в полном облачении.
– Мы бы хотели побеседовать с тобой. Много о тебе наслышаны, рыцарь, о подвигах твоих в Святой земле.
Поговорить можно, разговор – не драка.
Александр достал из сумки ключи, отпер дверь. Один из иезуитов так и впился в связку ключей взглядом.
Он указал на кресла вокруг столика. Хвала Господу, есть ещё вино в кувшине, сухофрукты, лепёшка. Пришлось и половину курицы на тарелку выложить. Нехорошо гостей, пусть и непрошеных, не угостить, это плохой тон. Гости, увидев две кружки, переглянулись многозначительно. Но Александр и не подумал объясняться. Кто они такие, чтобы требовать с хозяина отчёта? Саша нашёл ещё одну кружку на кухне, разлил вино.
– За Святую землю! – провозгласил один из иезуитов. – За возвращение!
В голове сразу мелькнуло – ратовать за ещё один Крестовый поход пришли, как он и подумал. Выпили по паре глотков. Иезуиты сухофруктами закусили. Один обвёл глазами помещение:
– Запущено.
– Давно не был, но порядок наведу. Главное – замок цел.
– Похвально.
Один из иезуитов, что помоложе, стал говорить о поражении в Акре, занятии мусульманами других городов. Александр их рассуждения всерьёз не принимал. Где вы были, когда тамплиеры и госпитальеры плечом к плечу сражались с мамлюками? Видимо, старший из иезуитов понял настроение Александра, сделал знак. Молодой замолчал. Головы у иезуитов бритые, как и лица, глазами так и сверлят, как будто в душу хотят проникнуть.
– Огюст, позволительно ли будет спросить, что ты собираешься делать?
– Замок для начала в порядок привести, сами видите – пыль, паутина, запустение.
Иезуиты кивнули, уставились на Сашу, ожидая продолжения.
– А потом видно будет. Может – в рыцарских турнирах поучаствую, в Париж съезжу.
Иезуиты переглянулись. Старший начал:
– У нас есть для тебя предложение, брат. Имение для сердца твоего дорого, но жить ты здесь не захочешь. Ты воин, не один год провёл в походах, рыцарь настоящий. Балы не для тебя, турниры – детская забава после настоящих схваток. В турнирах участвуют повесы дворянского звания, покрасоваться перед дамами. Настоящее воинское умение проявляется в бою. Собирается новый Крестовый поход. Надо отбить у мамлюков Святую землю и Гроб Господень. Дело это не быстрое, затратное.
– Мне требуется отдохнуть, восстановиться от ран, – твёрдо сказал Александр.
– Мы не торопим. Чтобы собрать рыцарство, подготовить припасы, пройдёт год, а то и два. Новый, готовящийся Крестовый поход уже благословил сам папа Николай IV.
– Вот через год или два и поговорим. Я не отказываюсь и не даю пока согласия.
– Ну что же, мы узнали твоё мнение, – поднялся старший иезуит.
Тут же вскочил молодой:
– Позволь ещё задать вопрос, брат?
Александр кивнул. Цель визита иезуитов была уже понятна ему. Вопросом больше, вопросом меньше, какая разница?
– Кто был у тебя сегодня в гостях?
– Некий Тибо, предлагал продать замок и земли.
– И что же ты решил?
– Подумать. Дело серьёзное, зачем торопиться?
– Сколько же он предложил?
– Сто экю золотом.
– Мошенник! Имение стоит не меньше полутора сотен! – вскричал старший иезуит.
О чём-то подобном подозревал Александр.
– Если хочешь, орден купит его у тебя, скажем… за сто тридцать.
– Ты же говорил, брат, что полторы сотни, – поймал его на слове Саша.
– Оно запущено, а урожай с земли собран.
– Зачем ордену замок?
– Земля лишней не бывает, – философски заметил иезуит.
– Я подумаю.
– Три дня брат, три дня. Потом мы уедем в Орлеан. Прощай.
Иезуиты ушли. Уже стемнело, а лошадей или повозки Александр у замка не видел. Стало быть, остановились на постой в деревне. Быстро же распространились слухи по округе о его возвращении. Надо же, за сутки второе предложение о покупке. А замок и земли в округе не три су стоят. Зачем он иезуитам? Впрочем, замок в отдалении от больших городов или дорог. А иезуиты всегда обстряпывали свои делишки втайне. Замок для этой цели подходит как нельзя лучше. Александр съел половину курицы. Не пропадать же ей, если холодильника нет. Запил вином, вылив остатки из кувшина. Улёгся в постель. А сон не шёл. То, что он продаст, уже не сомневался. Деньги от продажи пойдут на возвращение на Русь. Но за сутки второе предложение, странно. Вдруг вспомнился острый взгляд иезуита на связку ключей на проволочном кольце, когда он отпирал дверь. Почему иезуиту это интересно? От неожиданно пришедшей в голову мысли даже сел. А может быть, цель иезуитов именно замок? Разговоры о Крестовом походе лишь прикрытие? Иезуиты хитры и коварны, с них станется. Что-то здесь неладно. Он решил осмотреть завтра замок тщательно, не исключая чердак. Не скрыта ли здесь какая-то тайна? Был червячок сомнения, что он что-то обнаружит. Если бы было нечто стоящее, Огюст не преминул бы сказать. Хотя… он уже при смерти был, мог запамятовать или посчитать, что Александр сам обнаружит, догадается. Жаль, что всё произошло быстро, Огюст толком не договорил, почти всё время на фелюке в беспамятстве был. А раньше Александру говорить, когда не ранен был, смысла не было. Человек уже на пороге смерти, когда отказывает тело и впереди иной мир, если он существует, пытается успеть сказать недосказанное, да зачастую не получается, не хватает времени и сил.
Утром сухофрукты доел, другого съестного не было. Засомневался, что тщательный досмотр замка даст результат. Предположим, в замке есть нечто любопытное – документы, ценности. Если кто-то знал, вполне мог воспользоваться отсутствием хозяина, проникнуть через окно и не спеша осмотреть. Замок на отшибе, никто не помешал бы. Начал с первого этажа. Осмотрел стены, пол, мебель. Времени полдня ушло. Ещё столько же на осмотр второго этажа. Вечером посетил таверну, поел, с собой взял лепёшки и сыр, на завтра.
