На этом совете в королевском шатре присутствовали все представители нейстрийской - и не только - знати, умудрившиеся пережить эту чудовищную битву. Людовик II собрал его почти сразу по окончании сражения. Эмри, конечно же, без какого-либо сожаления притащил в заполненный людьми под завязку шатер и меня. Не могу не признать, что это собрание не уступило бы приему при любом дворе, дворяне оделись настолько шикарно, насколько смогли и успели - все же собирались на войну, а не парад, но и получившееся в итоге зрелище было впечатляющим. Родовые цвета, гербы, вытащенное откуда-то изукрашенное оружие, на их фоне гномы, одетые подчеркнуто просто, выглядели несколько странно.

- Ваше высочество, - обратился король к принцу Маркварту - теперь ни у кого не было сомнений в его происхождении, - все весьма рады вашему возвращению, но хотелось услышать вашу историю.

- Я мало что помню, - пожал плечами юноша, - о нападении сарков и гибели матери. Я очнулся в снегу и отправился куда глаза глядят. Первыми я увидел гномьих воителей тана танов. Переговорив с ним, я узнал о трагическом положении империи моего отца. Тогда я попросил у тана танов войско и он дал мне его. Я первым делом отправился сюда, вам на помощь, сэр Людовик.

- Благодарю вас, ваше высочество, - кивнул ему король, - за спасение, ваша помощь пришлась нам очень кстати. Какие у вас планы на будущее?

- Я собираюсь вернуть трон моему отцу, - произнес Маркварт. - Пришло время покончить с беззаконным правлением Юбера де Лейли. Так что нам рано прятать мечи в ножны. Как ваш принц и сын сюзерена, я приказываю двинуть войска на Аахен.

- Люди и лошади устали, ваше высочество, - покачал головой король. - Нам нужно несколько дней передышки, чтобы пополнить запасы, поставить на ноги раненных и отправить тех, кто не может сражаться по домам.

- Все это не имеет значения, - отмахнулся принц. - Я собираю армию всех королевств. Поэтому соблаговолите отправить гонцов в Талуз и Тильон, которые сообщат король Генриху Аквинскому и герцогу Раулю Фиарийскому о том, что я вернулся и собираю войско.

Король кивнул и отдал несколько распоряжений дворянам. Те тут же покинули шатер, стало несколько свободнее, но дышали все равно с трудом.

- А гномьи воители? - поинтересовался граф де Витт, по привычке взявший на себя роль дипломата. - Они вернутся в Феррианы или же станут помогать нам и дальше?

- Тан танов, - прогудел низкорослый воин, - приказал нам оберегать принца Маркварта и мы последуем за ним, покуда тан танов не отменит приказ.

- С таким войском мы сомнем Юбера и выставим его голову на Площади плахи! - воскликнул граф де Локк, взмахнув замотанной в бинты рукой - ему вообще изрядно досталось во время сражения.

- Это неверно, - встрял отец Вольфганг, без которого такое собрание обойтись конечно же не могло. - Мы не можем полагаться на помощь тварей, не ведающих Господа и поклоняющихся языческим богам! Эти карлы сидят под горами и не видят дневного света. Как?! Как, я вас спрашиваю, мы можем прибегать к их помощи? Эти твари сродни демонам и недостойны жить под одним солнцем, дарованным нам Господом, с нами.

- Заставьте этого обуреваемого духами жреца замолчать! - резко произнес гном, недвусмысленно положив руку на секиру, остальные последовали его примеру.

- Видите! - воскликнул епископ, обличающе тыча пальцем в гномов. - Они готовы напасть на меня, ибо я глаголю истину! Вам не заткнуть меня никакими угрозами!

- Замолчите, отче, - оборвал его король, в гневе хлопнув кулаком по столу, заваленному картами. - Немедленно замолчите, отец Вольфганг, и извольте покинуть шатер. Здесь военный совет, а не кафедральный собор!

- Ты - еретик, Людовик, и поплатишься за свои слова! - На губах епископа выступила пена. - Ты будешь гореть в огне еще до того как отправишься в Долину мук! Я уезжаю в Феррару и попробуйте меня остановить. Кара Господня падет на ваши головы! Гюнтер, ты будешь сопровождать меня!

- Нет, отче, - покачал головой граф. - Гномы сражались бок о бок с нами против демонов, а теперь ты ровняешь их с бааловыми тварями. Нет, отец Вольфганг, я не могу согласиться с тобой.

- И ты, - прошипел епископ, - и ты, Гюнтер, предал меня. Нет, не меня. Всю Церковь и Веру ты предал!

Гордо развернувшись он вышел из палатки.

- Он очень сильно изменился после падения Бриоля, - задумчиво произнес граф де Локк, похоже сейчас он не слишком осознавал, что находится на королевском военном совете.

- С его уездом мы можем потерять весьма боеспособную часть армии, - произнес граф Эмри. - Не знаю как Рыцари Креста, а баалоборцы, скорее всего, последуют за этим бесноватым.

- Я прошу вас, уважаемые гномы, - сказал король, - простить нас за это выступление нашего клирика. Его разум помутился, но мы не могли знать насколько до того, как он продемонстрировал свое безумие всем нам.

Гном кивнул за всех и столь же демонстративно убрал руку.

Желания продолжать военный совет не было ни у кого, поэтому король тут же распустил нас, оставшись в своем шатре вместе с принцем Марквартом.

Выйдя из шатра, мы с Эмри направили к изрядно поредевшим с утра палаткам нашего отряда, казалось, так давно выехавшего из Аахена. Как же мало осталось нас. Погиб прикрывавший конную атаку рейнджер Эрих, прорвавшиеся демоны вырезали всех стрелков, находившихся на том участке фронта, оруженосец Эмри сложил голову еще в Эпинале, да и вообще, от отряда не осталось и половины. И главное, погибли, в основном, именно рыцари, пехота и стрелки пострадали куда меньше.

- Интересно, почему принц не захотел послать гонцов в Феррару? - спросил я, усаживаясь на походную койку. - У старой империи лучшие и самые дисциплинированные войска. Несколько легионов не помешали бы нам.

- Во-первых: это слишком далеко, - ответил граф, - покуда гонцы доберутся до Феррары, покуда поднимут легионы. Пройдет не меньше полугода, прежде чем они придут нам на помощь. С другой стороны, тамошние правители могут и не решиться. Они слишком боятся угрозы со стороны эмирата и халинцев слишком разобщены. Барлетские дожи могут вполне отказаться давать деньги на переброску армии. Сейчас, когда власть Каролуса слаба, каждый пытается урвать себе кусок власти и не подчинится приказам. Я вообще не уверен, что затея Маркварта с объединенным войском удастся. Многие дворяне держат руку Юбера и не собираются больше служить императору. Тот же Рауль Фиарийский, он же кузен де Лейли и будет предан ему.

- Но ведь не все рыцари и графы встанут под руку сенешаля, - возразил я. - У нас будут союзники в тылу врага.

- Вот именно, - согласно кивнул Эмри. - А знаешь как это называется? Гражданская война. Все на что Каролус положил всю свою жизнь, пойдет прахом. Королевства и княжества заявят о своей независимости, брат пойдет на брата, вассал на сюзерена. Все упадет в кровавый котел, имя которому гражданская война.

- Безрадостная получается картина, - вздохнул я, - но забыли и еще кое о чем, граф. По стране гуляют полчища демонов и нежить, о которой мы хоть и не слышали после той ночи в Эпинале, но ведь существовать она не перестала. Я чувствую, мы еще встретимся с ними.

- А еще, - продолжил Эмри, понизив голос, - мне совсем не нравится наш принц. Он не такой, каким я его помню при дворе, но это вполне объяснимо, выпавшие на его долю испытания изменят любого. Вот только королева Адель и он сам попали в засаду сарков три с половиной года назад, а у тана танов он объявился всего несколько месяцев тому. Где он был все это время?

- Три года в горах, - задумчиво протянул я, - немыслимо даже для здорового человека, а уж для ребенка, чудом спасшегося из засады. Остается уповать на чудо Господне.

- Тебе не идет разговаривать как клирик, - отмахнулся граф. - Ты становишься похожим на епископа Вольфганга.

- Вы не верили в чудеса, нежить и демонов, пока не столкнулись с ними нос к носу под Бриолем. А нас оттуда вывел самый настоящий ангел. От такого впору сойти с ума и удариться в фанатизм, подобно епископу.

- Верно, - кивнул Эмри, - но вывел-то нас ангел сразу, а не через три года. Спасись принц сразу и явись хоть к гномам, хоть в Аахен, через месяц, два или даже полгода, было бы куда меньше подозрений на его счет. Но три года. И, к слову, ангел спас нас обоих, а королева Адель с принцем не пришла. Заметь, Зигфрид, он избегает даже упоминать имя матери, а уж говорить о произошедшем с нею в Феррианах и вовсе не хочет.

- И все же, принц Маркварт помог нам в сражении с демонами и привел гномов, союз с которыми уже давно ни для кого ничего не значит. Странное поведение для врага.

- Понятный враг, куда лучше непонятного друга, - изрек Эмри.

Тут я был склонен с ним согласиться.

- ЧТО?! - взревел тан Трестолт Камнекрушитель. - ТЫ ЛЖЁШЬ, ЖРЕЦ!!!

Невысокому и довольно тщедушному для гнома жрецу Видомину казалось, что сейчас могучий тан сотрет его в порошок. Внутренне он трясся от страха, но когда он начал отвечать тану его голос не дрожал, а зубы не клацали, хоть это и далось ему ценой громадных усилий.

- Это то, что сказало мне эхо сегодня утром, - ответил он. - Тан танов приказывает нам напасть на людей и убить сына их тана танов Маркварта.

- Но это же бред! - стукнул кулаком по столу Трестолт. - Сначала он посылает нас на помощь людям, а теперь приказывает напасть на них и убить Маркварта. Наш тан танов сошел с ума.

- Быть может это и так, - пожал жрец плечам с деланным равнодушием пожал плечами, - но это не повод для неподчинения его приказам.

- Я соберу младших танов и поговорю с ними. Если тан танов безумен и ведет нас к гибели, значит, подчиняться его приказам нельзя.

- Люди нам не друзья, тан, - произнес с жаром Видомин. - Мы тысячи лет жили без них, проживем и еще столько же. Мало мы натерпелись от энеанцев, считавших нас отродьем и не пускавших в города, а после кланы сражались вместе с племенами билефов, фиаров, северных берсерков, но те тут же накинулись на нас во время дележа добычи. Мы ушли в горы и свели на нет все контакты с поверхностью, разве что охраняли соляную темницу Астарота. И это время стало для нас лучшим! Стоило хоть немного помочь им и нас тут же обвинили в тьма знает в чем. Вспомни того бесноватого жреца людей, поставившего нас в один ряд с демонами, которым мы убивали плечом к плечу с людьми. Как и во времена Энеанской империи, нам заявили, что мы недостойны жить с ними под одним солнцем.

- Ты сейчас говоришь очень похоже на него, Видомин, - вздохнул Трестолт, уже понявший, что большинство его воинов будет говорить очень похожие слова. - Тан танов говорит, что люди предали нас, а выходит, мы предадим их, нападем исподтишка.

- Мы можем послать им официальный вызов и сразиться в честном бою, - хлопнул кулаком по раскрытой ладони жрец.

- И все равно, слишком похоже на предательство, Видомин. Так или иначе, мы ударим в спину людям, с которыми дрались плечом к плечу.

Жрец его явно не понял.

Топоры скрестились со звоном, от которого заныли зубы, и тут же разлетелись в разные стороны. Инерция удара отбросила коренастого гнома на несколько шагов, вокруг него поднялось целое облако снежной пыли, однако на ногах удержался. Теперь он напоминал тумбочку - небольшую, бородатую и донельзя злую тумбочку со здоровенной секирой в руках. Он вновь ринулся на меня - о такой штуке как оборона гному не имели представления, разве что в стальном строю хирда, - вновь занося секиру для удара. Я подставил под ее лезвие окованную сталью рукоять очередного топора. На меня уже стали ругаться каптенармусы и оружейники, которым я что ни день приносил им сломанные топоры.

Узнав о том, что я всему оружию предпочитаю именно топор, гномы повадились тренироваться со мной. А так как их оружие куда лучше моего и, к тому же, клирики забрали у меня сразу после боя топор баалова рыцаря, то раз за разом ломалось оружие и приходилось менять. Каптенармусы и оружейники шипели и ругались, однако отказать мне не решались.

И вновь рукоять разлетелась на две части с треском. Я вздохнул, опуская остатки оружия. Гном замер в нескольких шагах от меня, лезвие его секиры - в считанных дюймах от моего лица.

- И как вы только воюете с таким-то оружием? - осуждающе вздохнул он, указывая пальцем на топор. - Знаешь что, мне надоело, что твой топор ломается посреди тренировки. Идем к нам. Наши орлы выправят тебя хорошее оружие.

- Надо будет забросить этот топор нашим оружейникам, - сказал я.

Кузнецы, работавшие на походных кузнях, весьма удивились, что я не стал брать у них новое оружие. Хотя во взглядах их сквозила явные неприязнь, смешанная с облегчением. Наверное, подумали, что я наконец перебесился и закончу портить топоры по несколько раз на день.

Отдав топор, я отправился вслед за гномов туда, где стояли невысокие, как и сами подгорные воители, палатки гномов. Услышать и почуять лагерь гномов можно было за несколько десятков ярдов от него. Оттуда несло пивом и оружейной смазкой, а уж шум многочисленных походных кузен и вопли гномов - дерущихся, пьющих и ремонтирующих после первых двух дел оружие и доспехи - разносились еще дальше. Многие горняки приняли меня как своего, со всеми ими я дрался на топорах, но были и такие, кто косился на меня с явным неодобрением. Я слышал шепотки, что, мол, нечего здесь делать человеку, гномы тут, люди - там и все нормально. И все-таки к делу перейти никто не решался, хватало вида моих сопровождающих.

Гном-кузнец был хмур и черноволос. Он работал, как и всегда, когда мы заставали его, на сей раз чинил разрубленную кирасу. Я всегда удивлялся каким образом гномы при их силе и любви к выпивке и поединкам - кулачным и не только - еще не перебили друг друга. Вот и сейчас, погляди я на эту кирасу и не знай, что в ней дрался с дружками какой-нибудь гном, то отдал бы правую руку за то, что ее обладатель отправился в мир иной. А ведь гном сейчас, скорее всего, хлещет пиво.

- Под его руку подогнать, - задумчиво повторил кузнец фразу того гнома, что сломал мой последний топор. - Можно, отчего ж нельзя. Давай сюда руки.

Он взял мои руки в свои и принялся самым тщательным образом ощупывать. Покивав самому себе, гном порылся груде сваленных тут же заготовок под рукоятки, выбрал самую длинную и бросил нам:

- Ступайте, выпейте пива. Закончу - принесу вам.

Мы убрались в палатку, где гномы пили пиво и расположились на здоровенном ковре. Не смотря на зиму, этот ковер не давал холоду снега добраться до нас. А уж принятое внутрь пиво согревало лучше всяких костров каминов. Конечно, я как и всякий дворянин предпочитаю вино и аквинский напиток арманьяк, однако редко кому удается выпить настоящего гномьего осеннего эля. Он того стоит.

- И что же, этот кузнец денег с меня не возьмет? - поинтересовался я после второй кружки.

- Ты только ему этого не говори, - усмехнулся один из моих спутников. - А то он живо тебе этим же топором голову снесет. Он - гном горячий.

Словно в ответ на упоминание о нем в палатку вошел тот самый кузнец, держащий в руке секиру.

- Ты ему лучше пива поставь, - подтолкнул меня тот же гном. - Он его любит, страсть.

Пиво тут продавали всем - и людям, и гномам; по куда как более низким ценам, нежели его можно было купить где-либо еще.

- Некогда мне тут с вами пиво пить, - бросил кузнец.

Отдавая мне секиру, он сделал недвусмысленный жест, приглашая выйти из палатки для разговора. Видимо, таки решил содрать с меня деньги, его бескорыстие распространялось только на гномов. Однако слова кузнеца очень сильно удивили меня.

- Уходи, человек, - сказал он. - Завтра мы перестанем быть друзьями.

- Что это значит? - удивился я.

- Что сказал, то и значит, - отмахнулся гном. - Завтра гномы и люди перестанут быть друзьями.

Кузнец отвернулся и ушел, оставив меня в полном недоумении. Почесав лоб, я решил не возвращаться в палатку - пить, даже гномий осенний эль, совершенно расхотелось. Надо поговорить с Эмри по поводу слов гнома, граф не отмахнется от моих слов, как многие другие, а отмахнуться от его слов будет сложновато кому бы то ни было.

Выслушав меня, д'Абиссел надолго замолчал, ритмично поглаживая холку своего коня. Я застал его на импровизированном ипподроме, где рыцари не давали застояться своим боевым коням, да и себе тоже, выделывая разные трюки, которым мне - по моему глубокому мнению - не обучиться и за всю жизнь.

- Горняки ничего просто так не говорят, - пробурчал граф, делая знак конюху. - Спасибо, что предупредил, хотя я и не верю, что они ударят нам в спину, не в их правилах. Надо будет переговорить с командирами и королем.

- Принца Маркварта вы в расчет, как обычно, не принимаете? - невесело усмехнулся я.

- В этом деле он как раз может пролить свет истины на события. Ведь именно он привел гномов.

- Надо нанести упреждающий удар по ним! - воскликнул де Пенмуа. - Прав был отец Вольфганг, эти карлы только и ждут как бы ударить нам в спину.

- Может и так, - кивнул король Людовик, - но мы поставлены в такое положение, что атаковав гномов окажемся предателями.

- В чьих глазах? - продолжал возмущаться Защитник Веры. - Мы что же должны ждать, пока предадут нас.

- В глазах нашей чести, - твердо ответил король на его вопрос.

- Но и ждать удара в спину, по крайней мере, глупо, - заметил де Корнар. - Мы должны с самого утра быть готовыми к любым неожиданностям. Как говориться, кто предупрежден - вооружен.

И тут в шатер, где был собран военный совет, вошел коренастый гном в доспехе и с топором, который он нес на вытянутых руках.

- Наш тан, Трестолт Камнекрушитель, - произнес он, - шлет вам, люди, вызов на бой и этот боевой топор, как знак того, что мы более не друзья. Не смотря на то, что вместе сражались и проливали кровь.

Ловким движением вогнав оружие в землю, гном развернулся и вышел, чеканя шаг. В шатре надолго повисла гнетущая тишина.

- Готовьтесь к бою, благородные рыцари, - нарушил ее король. - И кто-нибудь позовите принца Маркварта.

Принц не явился на этот совет, однако прибыл по первому зову своего вассала. От мальчишки с закопченным лицом, приблудившегося в земли гномов не осталось ничего. Теперь это был самый настоящий представитель императорской фамилии, сын Каролуса Властителя до мозга костей. Даже король Людовик чувствовал себя в его присутствии не сюзереном, а вассалом.

- Что вы можете сказать по этому поводу? - спросил он у принца, указав на гномий топор, лежащий на столе. Король знал, что его посланец пересказал принцу все, случившееся в шатре получасом ранее.

- Видимо, тан танов обезумел, - пожал плечами Маркварт. - Иного объяснение я найти не могу. Я приказываю вам, сэр Людовик, поднять войска и этой ночью напасть на гномов.

- Это немыслимо, ваше высочество! - воскликнул король. - Вы предлагаете нам предать гномов. Подгорные воители спасли нас, а вы предлагаете нам предать их.

- Мы не можем терять время и людей во время сражения, - отрезал принц. - Я понимаю, это бесчестно, но иного выхода у нас нет.

- Однажды поступиться честью, - вздохнул король. - Я не пойду на такое. Извольте объясняться с рыцарями и графами самостоятельно. Я могу собрать их снова.

- Не стоит, - покачал головой принц, - они, как и вы, не пойдут ни на что подобное. Очень жаль. До завтра, сэр Людовик.

- До завтра, ваше высочество.

Утро было морозным и ветреным. Два войска замерли друг перед другом. Храпели кони, роя копытами землю, пехота стояла, сжав древки копий и алебард, рейнджеры и простые стрелки в последний - кто-то в своей жизни - раз проверяли тетивы луков и арбалетов. Сжавшиеся в три стальных квадрата гномьи хирды напоминали озлобленных ежей, ощетинившихся цельнометаллическими пиками. Отдельно от них стояли берсерки - почти без доспехов и без щитов, у многих в руках по паре топоров или здоровенных секир, а где-то в середине хирдов готовят к бою заклинания жрецы гномов.

Я погладил своего жеребца по шее и опустил забрало шлема. На нас, рыцарей, в предстоящем бою будет возложена основная роль, мы должны атаковать низкорослых горняков, использую просто-таки глобальное преимущество в высоте. Сверху рубить куда удобнее. Вот только я не очень-то верил в то, что преимущество нам так уж поможет.

Взвыли горны - и гномьи хирды двинулись на нас, опуская пики. Пехота в ответ ощетинилась своими. Из обоих строев ударили стрелы и арбалетные болты. Тут удачливее оказались гномы. Вооруженные только арбалетами - лучников среди горняков не бывало от веку - гномы собрали кровавую дань с нашего войска, в то время как большинство метательных снарядов с нашей стороны или не долетело или отскочило от прочных гномьих доспехов. Лишь малая часть, пущенная лучшими из рейнджеров, врезалась в сочленения, ранив, но не убив врагов. "Ежи" хирдов продолжали движение. С неприятным жужжанием воздух прорезали размытые круги метательных топориков, адрандок, врезавшихся в черепа солдат - шлемы от них не спасали. Пространство между войсками буквально гудело от летящих в обе стороны стрел, болтов и адрандок.

Горны пропели снова - и гномы перешли на бег. Пришла пора и нам атаковать. Словно в ответ на мои мысли, протрубили рога. Тяжелая конница - рыцари и знать - сорвалась с места. Я мчался в первых рядах, как обычно, рядом с Эмри, и топор - гномий подарок - казалось жег мне спину через доспех. Мы должны были ударить в угол хирда, не так сильно защищенный длинными пиками, однако коробка, огороженная щитами, легко повернулась к нам фронтом, при этом поток болтов и адрандок ничуть не сократился. Делать было нечего, пришлось мчаться на ощетинившийся пиками, закрытый щитами строй, уповая на милость Господню, да еще на крепость брони.

Удар был страшен. Я лишь частично сумел отвести удар вражьей пики щитом, еще два врезались мне в грудь и правое плечо. Удержаться в седле помогла высокая задняя лука, однако в самого жеребца угодили сразу три пики и несчастное животное с диким криком боли и ужаса рухнуло. Я едва успел вырвать ноги из стремян и отшвырнуть сломанное копье. Мертвый конь не придавил меня, в отличие от многих рыцарей, либо не столь расторопных, либо менее удачливых. На нашем фланге конная атака провалилась, и теперь мы оказались лицом к лицу со строем гномов.

Отпрыгнув на несколько шагов назад, я выхватил топор и принялся лихорадочно отражать им выпады длинных гномьих пик. Это было чрезвычайно тяжело из-за того, что в груди нарастала боль, а правая рука медленно, но верно начинала отказывать. Цельнометаллические пики не удавалось сломать или перерубить топором, я мог только отводить удары, конечно же, не все. Доспех также не спасал меня, к тому же, казалось враги намеренно целили в сочленения и пробоины в нем.

Рога сыграли отступление. По моему, слишком поздно. От рыцарей не осталось ничего, мы и так отступали под натиском гномов, пятясь к рядам пехоты под перекрестным огнем. Не проходило и минуты, чтобы кто-нибудь не погиб.

Как и многие легкораненые я не отдался в руки полевых хирургов, предпочтя остаться в доспехе, хоть он и был изрядно поврежден. Когда ситуация сложится совсем уж плохо, каждый воин будет на счету.

Хирды приближались к нашей пехоте. Теперь, когда расстояние сократилось почти до предела, наши стрелки существенно выигрывали у вражеских. Прочности даже гномьих доспехов уже не хватало, чтобы принимать стрелы и особенно болты, пущенные практически в упор, а стрелков у нас было куда больше, да и стреляли они чаще - лучники и рейнджеры успевали ответить тремя, а кто и пятью стрелами на один гномий болт.

- Можете драться? - поинтересовался у меня рыцарь с гербом королевской гвардии Нейстрии. Король Людовик оставил ее в резерве, не пустив в самоубийственную атаку. - Сэр, вы можете драться?

- Да, - кивнул я, - конечно, могу. Пара царапин не в счет.

- Вы ранены серьезнее, чем вам кажется, - заметил рыцарь. - Сэр, вы уверены, что не должны обратиться к врачу.

- Стоит только лечь к ним на стол, - усмехнулся я, - и встанешь через год не меньше. Зачем вы спрашиваете, сэр?

- Мы готовим вторую атаку кавалерии, - ответил он. - Когда хирды завязнут в ближнем бою с нашей пехотой, мы попробуем ударить снова.

Так бы в первый раз, может быть, что-нибудь вышло. А теперь, когда у нас меньше половины конницы - чистое безумие. Но ничего не делать - это и вовсе самоубийство. Я зашагал вслед за рыцарем королевской гвардии, стараясь не слушать звона оружия и криков боли, раздающихся из-за спины. Пехота столкнулась-таки с хирдами.

Гвардеец привел меня к здоровенному загону с лошадьми, которых готовили на замену погибшим. Спешенные рыцари и знать, что еще могли сражаться, как и я, выбирали себе коней. Тут же стоял и Эмри, держа пару жеребцов под уздцы, он махнул мне рукой. Попрощавшись с гвардейцем я подошел к графу.

- Для чего вам сразу два коня? - поинтересовался я с кривой усмешкой.

- Я не сомневался, что ты придешь, Зигфрид, - усмехнулся в бороду Эмри, - хоть и потерял тебя сразу после столкновения с хирдом.

Я кивнул ему и усмехнулся в ответ. Мы оба, не сговариваясь обернулись, поглядеть, что же там происходит на поле боя.

Медленно и равномерно хирды двигались сквозь строй нашей пехоты, оставляя за собой кровавую просеку. Кто бы рассказал мне, что видел нечто подобное - плюнул бы ему в лицо и обозвал лжецом. Но теперь я видел это своими глазами - и не верил им. Три стальных квадрата, ощетинившихся копьями черепахи, двигались сквозь людское море, толкая его перед собой. Казалось, гномы вовсе не несли потерь, лишь изредка от хирдов отделялись маленькие фигурки низкорослых воителей, остающиеся на залитом кровью снегу поверх многочисленных тел в цветах Нейстрийского королевства.

- Они прорываются к шатрам, - произнес Эмри, машинально поглаживая своего жеребца свободной рукой. - Иначе давно взяли бы пехоту в "вилку" и раздавили с фронта и флангов. Думаю, им нужен принц Маркварт. Вот только зачем?

- Явно не для того, чтобы в последний раз засвидетельствовать ему свой почтение, - буркнул я. - Похоже, причина разногласий кроется как раз в императорском отпрыске.

- Скорее всего, - согласно кивнул граф. - Вот только своим маневром они лишили нас возможности контратаковать. Нам придется либо стоять и смотреть как режут нашу пехоту, либо прорываться через нее.

- Невеликий выбор и невеселый.

А хирды гномов продолжали двигаться сквозь строй пехоты. Даже не смотря на то, что воздух над головами сражающихся буквально гудел от стрел и болтов наших рейнджеров и арбалетчиков, на которые горняки практически не отвечали.

- Надо зайти к ним в тыл, - сказал граф. - Только так можно использовать конницу по полной, не передавив при этом нашу пехоту. Эх, были б у нас сотни две аквинских аршеров, каких дел можно было наворотить.

- По коням, - раздалась команда.

Мы вскочили в седла и направили лошадей к месту общего сбора. Там уже стояли Рыцари Креста и знать, которых распределяли по отрядам. Нас поставили на левом фланге, как обычно, почти в первом ряду. По знаку командира - нашего старого знакомца де Корнара; отряд бодрой рысью двинулся тыл хирдам. Похоже, наши стратеги мыслили также как и граф Эмри. Сразу бы так.

Пехоту теснили и граф де Локк, стоявший в первом ряду, понимал - очень скоро его солдаты не выдержат и побегут. Хвала Господу, они сумели выдержать первый сумасшедший натиск берсерков, расшвыряв неистовых воителей копьями и алебардами, но когда подошли "черепахи" хирдов, расправившиеся с конницей, начался форменный кошмар. Гномы просто толкали перед собой пехоту, а влившиеся в хирды отряды берсерков вырывались из-за щитов, совершая короткие, но смертоносные рейды, оставлявшие после себя кровавые просеки в рядах нейстрийских солдат.

- Да будь оно все проклято! - заорал один из солдат первого ряда, отворачиваясь от врага и намереваясь бросить копье.

К счастью - как ни противно было так думать де Локку, - его сразила пика гномьего воителя. Граф шагнул вперед, на его место, взмахнул алебардой, опуская ее на голову врага. По правила построения классической энеанской "черепахи" гнома тут же закрыли щитом, поэтому де Локк слегка изменил полет своего оружия, перехватив пику горняка и прижав ее к земле. Следом один из соседей графа по строю ткнул в открывшуюся щель копьем. Гном рухнул на землю. В образовавшуюся дыру в построении хирда какой-то шустрый арбалетчик всадил болт - еще один горняк был убит. Однако сверху почти мгновенно опустили щит, закрывая дыру, - строй вновь стал непробиваемым.

Гномы попросту шли вперед, перешагивая через трупы, - и нейстрийцев, и своих товарищей. Три стальных жернова перемалывали пехоту, неумолимо двигаясь к шатрам.

Завязшие в нашей пехоте хирды не успевали развернуться к нам фронтом и выставить копья. Гномы понимали это не хуже нас и продолжали шагать вперед, надеясь на свое оружие и своих богов. Мы врезались в тыл "черепахам", теперь уже на полную используя разницу в росте. Хакнув, я опустил топор на щиты, которыми горняки закрыли головы. Тот лопнул, однако на его месте за то время, что я замахивался для следующего удара, словно по волшебству возник другой. Я разнес в щепки и его, а Эмри, подъехавший к нам, рубанул по ним двуручником. Мы вместе врубились в уже не столь монолитный строй гномов, круша все живое направо и налево. А рядом старались остальные конники, мстившие за первую, столь неудачную, атаку. Продвижение хирдов замедлилось и со временем остановилось. Теперь горняки дрались в окружении. Вернее не дрались - погибали.

Трестолт Камнекрушитель без устали рубил топором, а рядом падали один за другим его товарищи-гномы. Люди ударили им в спину и он очень сильно сомневался в том, что им удастся не то что выжить, даже выполнить приказ тана танов. Принц Маркварт останется жив, а значит ни один из них не попадет на Гору Воителей. Будь проклят тан танов! Трестолт в очередной раз взмахнул топором, перерубая древко алебарды. Стоявший слева гном рухнул, пронзенный длинным наконечником копья. Всего на несколько секунд он остался без прикрытия его щита, пожалев о том, что действие снадобий Видомина, делающего его кожу такой же прочной, как камень, закончилось. Арбалетный болт ударил в грудь тана - доспех его был поврежден и уже не мог спасти его от болта, пущенного почти в упор. Трестолт упал навзничь и последним, что он видел в жизни - сапоги воина, перешагнувшего через него, чтобы закрыть дыру в строю.

Гномы дрались до последнего, ни один не бросил оружия, сдаваясь на милость победителей, да мы и не предлагали пощады. Все знали - битва идет до последнего воина. Я буквально свалился с седла и если бы не помощь Эмри - граф, казалось, не ведал усталости, - наверное, так и остался бы сидеть до Второго Исхода.

- Идем, - сказал мне д'Абиссел. - Надо заглянуть в шатер его величества и принца Маркварта, туда будет стекаться вся информация.

- Для чего мне это? - устало спросил я. - Да, я рыцарь его величества и в бой пойду, на сей раз без нытья и глупых препирательств, однако полководцем становиться мне поздновато.

- Теперь все мы должны учиться этому делу, - вздохнул граф. - У тебя есть все задатки хорошего стратега, что бы ты ни говорил, и я намерен сделать его из тебя.

Осталось лишь, подражая графу, тяжело вздохнуть и последовать за ним. В шатре короля присутствовали почти все командиры, многие были ранены, правда ни один не снял доспехов, лишь для того, чтобы перевязать раны, да и то лишь детали.

- Мы потеряли больше половины наших воинов, - докладывал как раз в тот момент, когда мы вошли, граф де Витт. - Почти все Рыцари Креста погибли в первой атаке на хирды, уцелел лишь небольшой процент Мастером клинка и Защитников Веры. Шевалье де Пенмуа тяжело ранен и хирурги еще не могут точно сказать будет он жив или нет, а если и выживет, то не останется ли калекой на всю жизнь. Он сильно ранен в левую руку и обе ноги.

- Да пребудет с ним Господь, - вздохнул новый глава Изгоняющих Искушение, отец Дитер, - как со всеми теми, кто борется сейчас со смертью.

Он и сам стоял, опираясь на плечо клирика рангом пониже, из-под алого берета выглядывала перевязка со следами крови, а кожаный доспех был изрядно изрублен.

- Есть ли вести от аквинцев? - спросил принц, словно и не слышавший о потерях.

- Они в двух днях пути отсюда, - отрапортовал молодой рыцарь. - Герцог Арно де Клодийак ведет с собой две тысячи рыцарей с оруженосцами и "копьями", а также около пяти тысяч пехоты и стрелков. Отдельно упомянули о полутора тысячах аршеров королевской гвардии.

- Великолепные вести, - воскликнул король Людовик, видимо, услышавший эти вести впервые, как и все мы. - Мы останемся здесь, зализывать раны и ждать подкреплений аквинцев.

- Но есть и дурные вести, ваше величество, - вздохнул все тот же рыцарь, который, похоже, был кем-то вроде посредника между гонцами и королем Людовиком. - Герцог Рауль Фиарийский не признал принца Маркварта, назвав его самозванцем, - я заметил, что лицо наследника едва заметно дернулось при этих словах, - и полностью признал власть Юбера де Лейли. Фиары уже выдвинулись к билефелецким рубежам, где собирает войска сенешаль.

- Прискорбно, - вздохнул король Людовик, - но иного от своенравного герцога Рауля я, признаться, и не ожидал. Род герцогов фиарийских и де Лейли дружны с давних пор и родители Рауля и Юбера плечом к плечу сражались с Каролусом, когда тот огнем и мечом утверждал свою власть, строя империю. К тому же, фиары ненавидят нас, нейстрийцев, еще с весьма давних пор, наши народы всегда были смертельными врагами. Пожалуй, встань я под знамена сенешаля де Лейли - герцог не задумываясь наплевал бы на дружбу их родов ради давней ненависти народов.

- Итак, - подвел итог граф Эмри. - Два королевства против королевства и герцогства, мало чем королевству уступающего.

- Не стоит забывать и том, насколько сильно потрепала нас война с демонами и предательство гномов, - заметил граф де Витт. - Армия обескровлена, потери огромны, а против нас выступят два свежих войска, включая императорскую гвардию. Победить нам будет очень тяжело.

- Но у нас есть одно преимущество перед врагом, - заявил принц, - мы можем быть уверены в каждом из своих рыцарей, в отличие от Юбера де Лейли. Не всякий рыцарь, особенно гвардеец, не станет сражаться против меня - плоть от плоти императора.

- Быть может и так, - вздохнул король Людовик, - но мы можем лишь предполагать это. Пока же мы можем рассчитывать только на имеющиеся у нас силы.

На этом совещание закончилось, все разошлись по своим палаткам или обратились, наконец, к лекарям за квалифицированной помощью, а не простой перевязкой.

Глава 7.

Гретхен сидела в мягком кресле, вытянув длинные ноги, как обычно, закованные в позолоченные поножи и затянутые в штаны для верховой езды. Ей до смерти надоел скучный Аахен и Северный двор, где то и дело приходилось сталкиваться с напыщенными придворными, а также вести бесконечные разговоры с нудным Юбером де Лейли. Противный толстяк, мерзкая тварь, продавшая душу с потрохами. Он был глубоко отвратителен ведьме-оккультистке, особенно из-за того, что почитал себя неотразимым красавцем-мужчиной и добивался внимания и ответа на свои притязания со стороны Гретхен. Ведьма сделала аккуратный глоток вина, не идущего ни в какое сравнение с тем, что она мила в Эпинале, чтобы успокоиться и отвлечься от мыслей о сенешале. Ей куда больше нравился Темный Паладин Ганелон, одним своим появлением в столице империи бросивший вызов всем. Некогда предавший верного соратника Каролуса, графа Роланда, и угодивший за это в Долину Мук Ганелон теперь расхаживал по императорскому дворцу и Аахену вполне открыто, сколько бы Юбер не увещевал его спрятать лицо. Ганелон только смеялся и отпускал довольно оскорбительные комментарии. Сенешаль злился, но ничего поделать не мог - слишком боялся Темного Паладина.

Жаль, что нельзя познакомиться поближе с Ганелоном, он был мертв, а следовательно неспособен доставить женщине удовольствия. Надо будет подумать над заклинанием, способным решить эту проблему. Что-нибудь из высших арканов некромантии, к примеру. Это ведь наука не только о том как поднимать мертвых и управлять ими, она проникает в самую глубину человеческого тела, дарует возможность изменять его, ничего подобного и не сниться врачам или магам-лекарям. Но все это после, сейчас надо думать о грядущей войне с принцем Марквартом и их с Ганелоном роли в ней.

Прихода аквинцев ждали и готовились к нему. Когда лагерь вступали сотни и сотни рыцарей в парадных доспехах, а за ними тысячи пехотинцев, вооруженных длинными вужами, отдельно скакали на резвых вороных, как на подбор, коньках аршеры в легких доспехах и со смертоносными луками за спиной. Слуги ставили палатки и шатры, где разместится вся эта немалая рать, а его предводитель - герцог Арно де Клодийак, ловко спрыгнул с седла перед встречавшими их королем Людовиком и принцем Марквартом и преклонил колено.

- Господа, - обратился он, - я привел вам в помощь войска и заверения моего сюзерена, короля Генриха, в полной поддержке ваших устремлений.

Следом за ним спешился Рыцарь Креста в белоснежной рясе с алым крестом поверх доспехов. Этот коленей не преклонил, лишь коротко кивнув в знак приветствия. К ним подошел также высокий клирик в алом. Вне сомнений это были предводители воинствующих клириков.

- Мое имя Арсен де Лонгийак, - представился Рыцарь Креста. - Имею честь возглавлять орден рыцарей Святого Креста королевства Аквиния.

- Я отец Феликс, - кивнул в знак приветствия баалоборец. - Со мною прибыл отряд Изгоняющих Искушение.

Значит, кроме мирских воителей к нам в помощь прибыли два отряда воинственных клириков. Значительное подспорье в предстоящем сражении.

... А вот прибытия следующей армии никто не ждал. Когда в лагерь примчался на взмыленной лошади один из разведчиков и сообщил, что приближается армия под флагом королевства Астурия, весь лагерь всполошился, все похватались за оружие, принялись готовиться к неизбежному - по мнению многих - сражению. Так что подходящих к лагерю астуров встретил ощетинившийся копьями, алебардами и вужами частокол, треск тетив луков и арбалетов и тихий перезвон доспехов.

Однако атаковать нас никто не собирался. Войско шагало под развернутыми знаменами, рыцари и латники были в парадных доспехах, не дававших ни малейшей защиты, зато очень красивых, следом за ним тянулись многочисленные обозы.

- Так то вы встречаете союзников, прибывших вам в помощь?! - насмешливо крикнул рыцарь в отливающих серебром доспехах, на которых был отчеканен герб - арфа и морские волны, знак древнеГештехго и славного рода да Соареш.

- Вы прибыли нам на помощь? - в голосе короля Людовика звучало недоверие.

- А что незаметно? - рассмеялся в ответ отпрыск рода да Соареш. - Мы в вас из арбалетов не целимся и пиками не тычем.

- Открыть ворота! - скомандовал принц Маркварт. - Негоже держать гостей и соратников за частоколом.

Небольшое королевство Астурия было не то чтобы врагом, скорее соперником империи. Каролус не раз предлагал королю Эстебану принести вассальную присягу и войти в империю, тот неизменно отказывался. Каким-то образом это маленькое государство умудрялось, лавируя между такими гигантами, как Новая Энеанская империя и Кордовский эмират, держаться на мировой арене.

Устанавливали новые палатки и шатры, а к королю и принцу подошли два рыцаря и клирик. Первым был, конечно же, дон да Соареш, не приклонивший колен перед помазанниками Господними, однако вполне почтительно поклонившийся им.

- Я - Нобре да Соареш, - представился он, - сын герцога Диего да Соареша, главнокомандующего армией Астурийского королевства. Его величество Эстебан сообщает, что в войне с бааловым отродьем должно позабыть о былых разногласиях и объединиться в борьбе с этой напастью, грозящей в равной степени всем людям.

- Что же изменило точку зрения вашего сюзерена? - поинтересовался король Людовик. - Граф де Витт сообщил нам том, что он не собирался помогать нам, опасаясь кордовцев и морского народа.

- Ну, у кордовцев своих проблем довольно, - пожал плечами дон да Соареш. - Ваши протеже, иберийцы, ведут войну в окрестностях марки, заливая все окрестности ее кровью мегберранцев, да и своей тоже. А морской народ - проблема скорее дона да Кошты, нашего адмирала.

- На самом деле, - вступил в разговор клирик в алой рясе, - короля Эстебана убелил дать войска для войны с демонами кардинал Алессандро. Я - его посланник, отец Амосий, глава ордена Изгоняющих Искушение. Со мной также прибыл дон Рафаэль да Мело, - Рыцарь Креста поклонился, - он не слишком разговорчив из-за поврежденного в сражении горла. Однако в бою у него резко прорезается голос, особенно в сквернословии.

Все трое улыбнулись, словно были давними и добрыми друзьями. Похоже, именно так оно и было.

- У них очень большое войско, - продолжал канючить сенешаль, заискивающе глядя на Темного Паладина. - К ним присоединились астуры, на их короля надавила тамошняя церковь. Теперь у принца войско больше чем в десять тысяч воинов.

- Гномы предали их, устроив драку, - пожал плечами Ганелон, - и тем сыграли нам на руку. С нами фиары и билефельцы, а главное, в твоих руках, Юбер, вся императорская гвардия. Мы сразимся с Марквартом на равных.

- Он же может разбить наше войско, - взвизгнул трусливый герцог, привыкший больше к мягким подушкам и тонкому шелку, нежели рыцарскому седлу и тяжести доспехов.

У Гретхен он вызывал все большее отвращение с каждым днем. Покинув Аахен, Юбер постоянно ныл о возможном поражении и требовал у Ганелона еще и еще войск. Темный Паладин неизменно отказывал - из Купели, расположенной в окрестностях Аахена более не вышло ни единого демона, кроме тех, что привел с собой Ганелон.

- Конечно может, - рассмеялся Темный Паладин, - но в этом же и кроется все удовольствие, которое получаешь от сражения. Кровь должна кипеть от ощущения опасности, иначе любой бой не в радость.

Гретхен не разделяла его точки зрения по этому поводу. Она предпочитала чистую победу без каких-либо условий и возможных вариантов развития событий. Но и высказываться в поддержку мерзкого сенешаля не собиралась. Жаль, ей не дали собрать небольшую рать джагассаров, вот тогда бы можно было говорить о такой победе, но, увы, их господину нужно было нечто иное. Ганелон был этим донельзя доволен - ему только дай повоевать, Юбер де Лейли, естественно, не просвещенный в эти планы, но догадывающийся о них, злился от полного бессилия что бы то ни было изменить. Колесо судьбы уже не остановить, после всего сотворенного Юберу нечего и мечтать остаться в живых, его ждут пытки инквизиторов в этом мире и вечные муки после смерти, надеяться попасть куда-то кроме Долины мук завзятому грешнику-сенешалю попросту глупо.

- Вы понимаете, что означает для меня поражение?! - вскричал де Лейли. - Я не желаю...

- А я не желаю слушать твои визги, Юбер, - перебил его Ганелон. - Пошел прочь из моего шатра! И не возвращайся больше. Ты сам назначил меня своим главнокомандующим, так и не лезь в мои, военные, дела.

Сенешаль обиженно засопел, однако возражать Темному Паладину не решился и молча убрался из палатки. Ганелон сплюнул ему в спину и обернулся к Гретхен.

- Он мне надоел, - вздохнул Темный Паладин. - С удовольствием задавил бы его своими руками.

- Его оставил для себя кое-кто другой, - усмехнулась Гретхен. - Но отчего ты не желаешь, чтобы я собрала несколько сотен джагассаров из солдат-людей. Мы бы втоптали в землю любую армию, которую способен выставить против нас принц.

- Ты еще не поняла, Гретхен, - криво улыбнулся в ответ Ганелон. - Мы не должны победить, как не должен был победить и Астарот. Наш удел убедительно проиграть Маркварту и унести ноги, желательно, при этом сохранив на плечах головы.

- Противно как-то воевать таким образом, - передернула плечами Гретхен. - Я, конечно, ведьма, а не полководец, однако намеренный проигрыш мне претит. Даже если он в итоге приведет к победе.

- Наш господин хочет быть не завоевателем, а законным наследником престола. Не знаю, это, наверное, нехарактерно для него. Я, конечно, не был клириком при жизни, но всегда слышал, что он всегда водил армии, сшибавшиеся с Небесным Воинством в честном бою.

- Это россказни глупых клириков. Коварства и подлости нашему нынешнему господину всегда было не занимать, он бил в спину, совершал обходные маневры, склонял к предательству, так было с вашим Господом и с моей бывшей повелительницей, да и другими врагами.

- Кем это? - не понял Ганелон, всегда числивший среди непримиримых врагов лишь Господа и Баала. Слышать про Килтию - богиню смерти - ему было в диковинку.

- Гномьим Ямиром или эльфийским Галеаном, - ведьма на секунду прервалась, - хотя с последним несколько иная история. - Она замолчала, вновь отпив вина из бокала (специально для нее Ганелон - именно Темный Паладин, а не сенешаль - добыл столь любимое ей аквинское). - Господь и Баал, вообще-то, не слишком стеснялись в средствах, завоевывая жизненное пространство для своей паствы. Ямир, Галеан и Килтия - древние боги этого мира, им поклонялись еще до того, как люди приплыли сюда из-за Океана Слез. Инквизиция поначалу весьма активно боролась как раз таки против эльфийских и гномьих магов, равно как и демонологи. Это уже позже, когда мы отвоевали себе жизненное пространство, разогнав по норами и лесам остальные расы, вы взялись друг за друга.

- Тут ты ошибаешься, - вступил в их разговор матерелизовавшийся из темного угла демонолог в багровом одеянии и узкополой шляпе с тульей в виде усеченного конуса. - Изначально с нелюдью воевали люди с именем Господа на устах, наш повелитель пришел в мир еще позже и объявил войну Господу.

- А как же там, - Ганелон принялся вспоминать Книг Всех Книг, - ну про волну баалову, затопившую материк Предтеч?

- Энеанцы все зло приписывали нашему господину, - покачал головой демонолог. - Но я точно говорю, он появился здесь куда позже, нежели воцарился Господь. Варвары, разрушившие Феррару поклонялись ему, хотя и думали, что славят своих богов, поверженных повелителем.

- Спасибо за лекцию, - кивнула колдуну Гретхен, - но зачем ты пришел?

- Приближается войско принца Маркварта, - сообщил тот. - Они строятся в боевые порядки и, похоже, готовятся вступить в бой прямо с марша.

- Иного я от принца и не ожидал, - усмехнулся Ганелон. - Собери мне полдюжины джагассаров, Гретхен, они могут нам понадобиться на случай если придется прорываться из окружения.

- Раньше ты сказать не мог, - буркнула ведьма, поднимаясь из кресла. - Теперь придется работать в суете, под свист стрел и болтов.

- Не бойся, Гретхен, - улыбнулся ей Ганелон, - ни одна стрела и ни один болт не упадет рядом с тобой.

В ответ Гретхен лишь коротко фыркнула.

Я покачивался на конской спине, стараясь примоститься в высоком седле поудобнее. После долгих изнурительных тренировок с Эмри болело все тело. Граф решил сделать из меня не только полководца, но и мастера копейной схватки, гештеха, как звали его в Билефелии.

- Предстоящем бою, - напутствовал меня он, - предстоит сражаться не с демонами или нежитью, а с рыцарями, привыкшими к конному бою. В гештехе главное не с разгону врезать по врагу копьем, как думают многие, а выжить после сшибки. Если бы это было не так, от рыцарства не осталось бы никого, разве что калеки или идиоты, чудом выдержавшие прямой удар копья. У нас нет столба с кольцом и мешком, так что тренировать тебя буду сам.

И ведь тренировал. Каждый раз после марша мы выбирали свежих коней, цепляли доспехи и началась моя пытка. Мы разгонялись - и врезались друг в друга. Спасало лишь то, что на концы копий были надеты даже на коронели, а мягкие, набитые песком мешки, вышибавшие из седла не хуже боевых граненых стальных наконечников, однако причинить реального вреда не могущие никоим образом. Я раз за разом летал в снег, прикладываясь о мерзлую землю то спиной, то боками, а то и шлемом, когда не успевал вовремя подобраться при падении. И как только шею не свернул - не представляю. Однако результаты были, мучался я не зря.

Гештеху меня натаскивал еще граф Роланд и тогда, будучи молодым и податливым в силу возраста обучению, я делал кое-какие успехи. Потом правда мне редко - да практически никогда - приходилось сражаться на коне и с копьем в руках. Теперь приходилось в лихорадочном темпе вспоминать былые навыки и получать новые.

- Готовься, сэр Зигфрид, - сказал Эмри, кидая мне копье. - Завтра мы вступим в бой с марша, так решили наши командующие, так что сегодня у нас последний день для тренировки. Я покажу тебе один прием гештеха, который не стоит применять на турнире - сразу выпрут, а могут и шпоры сорвать. Но в предстоящей битве он тебе пригодится.

Мы разъехались и синхронно толкнули коней коленями, целя копьями друг другу в щиты. Я готовился изменить полет, как учил Эмри, лишь в самый последний момент, чтобы сбить противника с толку и вышибить из седла. Однако до того как я мешок на конце копья ударился в грудь графа, тот вздернул коня на дыбы, одновременно разворачивая его, уходя от моего удара. А затем он подался вперед, опуская копье и прибавляя к силе собственного удара, свой вес и вес коня. Ба-бах! - и я едва не свел близкое знакомство со своими сабатонами и спорами. Удар пришелся в бок, развернув меня и выбив из высокого седла. Я буквально ввинтился в утоптанный снег.

- Надо бить именно туда, - сообщил мне Эмри, и не подумавший спуститься с седла и помочь мне встать. - Многие намерено целят в грудь, но так можно только выбить противника из седла, убить наверняка, так чтобы потом не встал, достаточно сложно.

Я поднялся на ноги, подобрал копье и забрался в седло. Тренировка только начиналась.

- Теперь потренируйся на мне.

Мы вновь разъехались и рванулись навстречу друг другу. Я честно попытался выполнить трюк Эмри, однако конь заупрямился, не желая подниматься на дыбы и едва не выкинул меня из седла. Граф промчался мимо, отсалютовав мне копьем.

- Неплохо, Зигфрид, - усмехнулся он, останавливая скакуна. - Многие впервые попробовав выполнить этот прием оказываются на земле. Самое сложное в нем то, что выполнить его можно лишь на полном скаку. Как только окажешься на расстоянии удара, вернее чуть раньше, дергай поводья, как когда поднимаешь коня на дыбы, и одновременно - в сторону, чтобы развернуть. Ну а после подаешься вперед, опуская наконечник.

Я кивнул ему, снова дав коню шенкеля. Во второй раз я сумел поднять жеребца на дыбы, однако ударить не смог. Разворачиваться конь не пожелал, попросту врезавшись передними копытами в мерзлую землю, а я подпрыгнул в седле, пребольно ударившись об него задом. Потом был третий раз, четвертый, пятый... Наконец, я смог выполнить прием полностью и Эмри вылетел-таки из седла. Я едва удержался от того, чтобы не зааплодировать самому себе.

Граф поднялся с земли, поправил сбившийся на сторону шлем, усмехнулся, запрыгивая в седло.

- Отлично натренировал тебя граф Роланд. Давай еще раз, для усвоения навыка.

Усвоения, как же. Когда я во второй раз вздернул коня на дыбы и развернул для атаки, Эмри остановил своего, упер "пятку" копья в заднюю луку седла, нацелив навершие мне в грудь. Закрыться щитом я успел, вот только мало это мне помогло. Я остался в седле, но от этого не легче. Казалось, в грудь мне врезался кузнечный молот, сокрушая ребра, немилосердно плюща внутренности - и это было всего лишь мешок с песком! Даже подумать страшно, что бывает когда на его месте полноценный стальной наконечник.

Уставший жеребец с радостью перешел на шаг, а после, не понукаемый и вовсе встал, тяжело дыша. Я же был способен лишь, скрючившись в седле и прижав руку к груди, надсадно кашлять. Ко мне буквально подлетел Эмри, схватил за плечи.

- Зигфрид, Зигфрид! - кричал он. - Ты жив?! Зигфрид! Я тебя не зашиб, Зигфрид!

- Н... кх... - Я сплюнул под копыта коней. - Не...ет! Я... кх-кх... жи...вой... вро...де.

- Прости, Зигфрид, - пробормотал Эмри, - прости. Не подумал. Проклятье! Проклятье мне за мою глупость! Три тысячи демонов!

Он тряс меня за плечи, а я все никак не мог прокашляться и отплеваться. Но жив был и жить буду хотя бы до завтра.

...Мы ехали боевым порядком, готовясь к сражению, в которое нам предстоит вступить прямо с марша. Тело болело, однако тренировкам Эмри я был благодарен и чувство это усилилось после того, как я увидел войско Юбера де Лейли. Парадоксально, но обе армии шли в бой под императорскими штандартами, только рядом с их полотнищами вились разные знамена, раньше не раз реявшие по одну линию фронта. Над нами - трепетали нейстрийский, аквинский и астурийский флаги, вкупе с вымпелами наиболее благородных происхождением сеньоров, вроде герцогов де Клодийак и да Соареш. Напротив, билефелецкое и фиарийское знамена, но выше их - флаг сенешаля герцога Юбера де Лейли, и не с родовым, а личным гербом - дело, большому счету, невиданное. Многие рыцари да и простые солдаты укоризненно качали головами, интересно как на это отреагировали во вражеском войске?

- Юбер старается изо всех сил для того, чтобы потерпеть поражение, - усмехнулась Гретхен, кивая на знамена. - Он еще более глуп и горд, чем я думала.

- Да уж, - покачал головой Ганелон. - Я опасаюсь, что нам придется бежать гораздо быстрее. По нам вполне могут ударить свои же рыцари. Твои джагассары могут нам пригодиться.

Темный Паладин оглядел приготовившуюся к сражению армию. Юбер предоставил командование ею своим опытным воинам. Ганелон не стал претендовать на руководство, понимая, что слушаться его будут скрипя зубами и готовя кинжал для удара в спину. Что перед таковым благородные сэры не остановятся, не смотря на свое благородство, воин Баала не сомневался. Ну да и ангел с ними всеми, ему теперь на передовую ехать не надо, а удирать с поля боя куда легче, находясь в тылу, да еще и под прикрытием демонов и джагассаров Гретхен Черной.

- Началось, - прошептала ведьма.

И вправду, из-за горизонта показалось войско принца Маркварта, идущее также под императорским штандартом, но у врагов он реял куда всех остальных флагов и знамен.

- До начала еще далеко, Гретхен, - покачал головой Ганелон, - но от этого не легче.

- Рысью! - разнеслось по войску. - Копья к бою!

Конница медленно начала набирать разбег для могучего удара в строй врага. Противник в ответ также двинулся нам навстречу, опуская копья. Это будет страшный удар, тут приходится надеяться лишь на крепость доспехов. Трюк, показанный Эмри, годится для индивидуальной схватки, в строю его не провернешь. Оставалось лишь пригнуться пониже, да закрыться таким в сущности небольшим и не очень-то прочным щитом. Будь моя воля, без хорошей павезы в драку бы не полез. Но, увы, правила устанавливаю не я.

Мне повезло. Мое копье угодило в шлем какого-то фиарийского, судя по цветам, рыцаря и даже не сломалось. Он откинулся назад, потешно взмахнув руками и рухнул под копыта коней, над дальнейшей его судьбой я решил не задумываться. Древко копья уцелело и я без сожаления всадил его наконечник в грудь следующего противника - тоже в цветах Фиарийского герцогства. Рыцарь покачнулся, выронив копье и схватившись за грудь, напомнив мне недавний инцидент на тренировке. Воспользовавшись его замешательством кто-то из наших рыцарей опустил ему на голову зловещего вида булаву, впечатав шлем фиара в плечи. Следующий враг ловко отвел мое копье щитом и нацелился мечом в смотровую щель моего шлема. Я дернул головой - сталь проскрежетала по стали, звук неприятно отдался в ушах. Мы были слишком близко, чтобы атаковать копьем, да и топор выхватывать поздно, поэтому я толкнул его всем телом, выводя из равновесия. Противник, на сей раз это оказался билефелец, покачнулся в седле, едва не упав, и я врезал ему защитным щитком, закрывавшим ладонь, ему в лицо, не защищенное ни забралом, ни маской-личиной, ни даже нащечниками с наносником. На новинку доспешного дела - горжет, брызнула кровь из разбитых носа и губ. Мы разъехались, битва развела, к счастью.

Круговерть боя носила меня, крутила и лупила, но не сломала и даже копья не вырвала. Благодаря этому, я и остался жив, ну и конечно, благодаря последней тренировке графа Эмри. Один из рыцарей взметнул коня на дыбы, развернул его и попытался обрушиться сверху, точно так же как и д'Абиссел прошлым вечером, я же подставил копье, уперев "пятку" заднюю луку седла. Этот прием был куда проще, но куда действенней. Растерявшийся враг не успел закрыться щитом - хотя это навряд ли бы помогло - и его, буквально, нанизало на мое копье. Не спасла ни добротна кольчуга, ни зерцало на груди - оно раскололось, граненый наконечник прошил рыцаря насквозь, выйдя из спины. Да уж, отличное у меня было копье, раз не сломалось даже в этом случае. Теперь я, конечно же, выпустил его древко и взялся за топор. Чисто рефлекторно, потому что сознание мое погрузилось в практически полный ступор.

Не знаю точно, сколько я так отмахивался, практически ничего не осознавая, не заметил даже нескольких ран. Когда же пришел в себя, оказалось, что я замер в самой гуще сражения, да еще и опустил топор. А в меня уже целил мечом громадных размеров рыцарь-фиар. Щит я умудрился где-то потерять - опять же не припомню где, - поэтому я попытался уклониться. Отличный оказался клинок, его конец распорол лицевую часть моего закрытого шлема, словно та была бумажной. Однако и доспех моего врага не сумел противостоять широкому лезвию топора гномьей работы. Я ударил его в живот - кольчуга разлетелась отдельными звеньями, а лезвие глубоко вошло в его внутренности. Фиар дернулся, постаравшись зажать распоротое брюхо и одновременно продолжить атаковать меня. Его не слишком ловкий удар я отвел без труда, раскроив череп противнику. Пришлось срочно избавляться от поврежденного шлема, мешавшего мне, иначе я рисковал прозевать атаку врага.

Беззащитная голова моя словно послужила неким маяком для всех врагов, они, казалось, старались врезать только по ней и никак иначе. Я крутился, отбиваясь изо всех сил, раздавая удары направо и налево, а также получая их буквально отовсюду. Раз за разом приходилось встряхивать головой, потому что в глаза текла кровь из рассеченного лба, и я постоянно смаргивал ее.

Ганелон внимательно оглядывал поле боя с высоты холма, где расположились союзники Юбера де Лейли, пока что не собиравшиеся вступать в сражение. Сошлись в лихой рукопашной схватке два конных строя - глупое и совершенно ненужное, в общем-то, занятие. Рыцари сейчас активно гробят друг друга, а пехота мнется в тылу, посылая надо головами благородных воинов редкие стрелы и болты. В основном старались аквинцы - прирожденные лучники, без труда выцеливавшие щели в доспехах непрестанно движущегося противника, крутящегося где-то среди своих и врагов.

- Проклятье! - вдруг хлопнул кулаком по ладони Темный Паладин, углядев какое-то изменение в разворачивающейся картине боя, совершенно непонятное ведьме, стоявшей тут же. - А принц умнее чем я думал!

- Что стряслось? - спросила Гретхен.

- Видишь вон тех конников, - объяснил ей Ганелон, - что заходят во фланг Юберу. Правую руку отдам - это аршеры, конные стрелки. Сейчас там начнется Долина мук.

Длинная стрела с петушиными перьями врезалась в горло ближайшего фиара. Горжет не спас, граненый наконечник вышел где-то в районе основания черепа, пробив заднюю стенку шлема. Еще двое рухнули с такими же стрелами - у одного в груди, у другого в смотровой щели. Я неожиданно оказался в полном одиночестве, тут и там падали смертоносные стрелы, пускаемые аквинскими аршерами, зашедшими во фланг вражьего войска.

- Чего замер, Зигфрид?! - крикнул мне подъехавший Эмри. - Подбери себе новый шлем - и вперед!

Перспектива снимать с покойника шлем не представлялась мне особенно радужной, однако я воспользовался подвернувшей возможностью. Хлопнув по плечу какого-то пехотинца, из следовавших за нами полков, я приказал ему снять с рыцаря в самых богатых доспехах шлем и отдать мне. Тот кинул на меня не слишком добрый взгляд, однако подчинился и протянул мне тяжелый шлем, называемый большим или топхельмом. К подобным "ведрам" я не привык, он довольно сильно давил на плечи, однако защищал куда лучше тех, что я носил раньше. Вот только обзор мизерный - смотровая щель узенькая. Да мне очень много и не надо. Дождавшийся меня граф призывно махнул рукой, увлекая за собой в гущу боя.

Мы врубились в смешанный строй вражеской пехоты, осыпаемой аквинскими стрелами, расшвыряли растерявшихся копейщиков и щитников, не успевших закрыть своих товарищей здоровенными павезами, а рядом гарцевали на гнедых и вороных конях аршеры, пускавшие стрелы практически в упор.

И враг дрогнул. Враг побежал.

- Вы же союзники! - вопил сенешаль Юбер де Лейли, размахивая короткими толстыми ручонками. - Вы должны мне помочь! Должны!!!

- Ничего мы тебе не должны, - покачал головой Ганелон, провожая взглядом джагассаров Гретхен и своих демонов, под предводительством магов в алых рясах. - Ступай, Юбер, тебя ждут там. - Он указал на поле боя, где рухнуло знамя с личным гербом сенешаля, а второй императорский штандарт уже развевался над строем нейстрийцев, аквинцев и астуров.

- Вы должны помочь!!! - кричал он. - Мне обещали!!!

- Мне плевать, что тебе обещали, - пожал плечами Ганелон. - Я ухожу. - Он демонстративно развернулся, однако Юбер и не подумал уходить.

Сенешаль схватил висящую на поясе булаву и кинулся на Темного Паладина. Задержавшийся демонолог, тот самый что объяснял Ганелону и Гретхен их ошибку в знании истории, поднял посох, однако Темный Паладин покачал головой. Он рывком выдернул из-за спины топор, отбив мастерский выпад сенешаля, тот оказался отличным бойцом, ловко использующим свой небольшой рост и внушительный вес. Шипастая булава отлетела в сторону - Ганелон все же куда лучше орудовал топором. А в следующий миг широкое лезвие раскроило череп Юбера, глубоко войдя в грудь всесильного еще недавно властителя Новой Энеанской империи.

Вокруг знамени с гербом Юбера де Лейли собрались самые верные сенешалю рыцари и их самые верные слуги. Их не стали расстреливать из луков и арбалетов, пусть и враги, но с ними надо честно скрестить клинки. Конечно же, мы с Эмри были в первых рядах. Мне достался в противники фиар с бычьей мордой на щите и гербовой котте. Он не стал дожидаться атаки, сделав быстрый выпад мечом. Я парировал его древком топора - крепком дереве, окованном сталью, не осталось ни малейшей зарубки. Мой удар обрушился на щит врага, тот прогнулся, глубоко вмявшись в руку, мне даже показалось, что я услышал треск кости. Левая рука моего врага повисла плетью, однако он, преодолевая боль, коротко рубанул меня по шлему. Отличного качества топхельм выдержал, хотя мне показалось, что голова попала в колокол, и я пропустил следующий выпад. Я согнулся - клинок вражьего меча врезался мне в живот, пропоров кольчугу, и пронзив правый бок. Покачнувшись в седле, я все же удержался и даже сумел отбить следующий выпад, а вот на контратаку меня уже не хватило. Фиар сделал быстрый финт, целя мне в правое плечо, я подставил под клинок лезвие топора, но финт оказался ложным - широкий клинок врезался мне туда же, куда и в первый раз - в бок. На сей раз и кольчуга не смогла защитить, от боли перед глазами встала багровая пленка. И все же я ударил в ответ. Рыцарь не был готов к ответу от дважды раненного противника. Топор врезался в шлем - не топхельм, обычный, сферообразный, с полумаской - расколов и его, и череп фиара. Я закачался словно пьяный маятник и рухнул на руки пехотинцев, крутившихся тут же, приканчивавших упавших врагов. Вот теперь поймали меня.