Глава 15
Полоз не смог уснуть. Бродил бесцельно по подъезду, натыкаясь на закрытые и открытые двери. На площадке третьего этажа укладывали спать ребенка, он капризничал, не хотел ложиться. В квартире напротив на продавленном диване сидели недавние искатели, подняли на него головы. Полоз примирительно поднял руки, всем видом показывая, что уже уходит.
Этажом выше он отступил в тень мусоропровода, пропуская Хомяка. Хомяк пыхтел, отдуваясь, поднялся по лестнице. Полоз осторожно двинулся следом. На лестничную площадку вышел Вампир, на ходу застегивая штаны. За его спиной, в квартире, послышался голос Соньки. Полоз напрягся, пытаясь представить, во что выльется гнев Хомяка, но он спокойно стоял, о чем-то тихо говорил с Вампиром. Вампир кивнул и исчез с площадки, мелькнув напоследок белым телом.
Хомяк постоял, потом повернулся к притаившемуся Полозу:
– Ну чего там встал? Выходи. Думал, я ему морду бить пришел? А зачем? Мужик сильный, здоровый, в «Альфе» больных не держат. Ретивое играет, глядишь, заделает Соньке крепкого ребятенка. Нам дети нужны. Естественный отбор, выживет тот, у кого детей больше. Так что девки и бабы, кто покрепче, пусть пользуются моментом. Так-то.
– А мужики ваши? – потрясенно произнес Полоз.
– А мужики… мужики понимают, – жестко отрезал Хомяк.
Полоз все еще стоял в недоумении, не зная, как реагировать на слова Хомяка. Дородный предводитель группировки спустился вниз, его тяжелые шаги гулко раздавались в притихшем подъезде.
На пятом этаже двери были закрыты, все, кроме одной. Полоз попал в царство книг. От пола до потолка «двушка» была заполнена колоннами из книг, ни одного свободного места. Кое-как протиснувшись между сложенными друг на друга томами, энциклопедиями, поеденными плесенью собраниями сочинений, некогда популярными авторами и неизвестными фамилиями, он обнаружил сгорбленного старичка, перебирающего сваленные в кучу книги. Отбрасывал откровенное гнилье, целые, но подпорченные сыростью, аккуратно складывал в стопку. Поднял на Полоза подслеповатые глаза в очках на резинке.
– А, проходите, проходите, молодой человек. Интересуетесь книгами?
Голос у старичка был слабый и дребезжащий.
– Да не особо.
– Печально, печально. Все нынче заняты борьбой за выживание. Но все одно, нашли для меня место. Буквоед. – Он протянул Полозу сухонькую ладошку. – Меня так называют, Буквоед. Так вот, нашли для меня место, да. Дети подрастают. Не застали мир до Судного дня. Прибегают ко мне, слушают. Я их потихоньку учу.
– Чему же? – Полоз взял верхнюю книгу из начатой стопки, пролистал страницы. Похоже, детектив.
– А всему. Грамоте, чтоб читать и считать умели. Рассказываю о былых временах. Боже ты мой, былых временах! А ведь я помню совсем другие эпохи. Я словно ровесник цивилизации. Это потрясающее чувство, словно мир вышел на исходную точку и все надо начинать сначала. Наши предшественники радовались археологическим находкам, как дети. А теперь я радуюсь низкопробным экземплярам, которые искатели находят для меня в брошенных квартирах. А в прошлом я выбрасывал их на помойку. Ну нет, конечно, не буквально. Любая книга достойна жизни…
В комнату заглянула девушка лет двадцати пяти, остроносая и синеглазая, с прямыми темными волосами, торчащими из-под шапочки в некогда яркую полоску.
– Деда, поздно уже. – На щеках ее была рябинка, как от перенесенного в детстве заболевания.
– А, Леночка, заходи, заходи. Заботится обо мне, жалеет. Вроде внучки теперь. Вот, молодой человек ко мне зашел, я ему тут рассказываю про печальный исход нашей цивилизации.
Она вошла спокойно, без стеснения, оглядела Полоза с ног до головы оценивающим взглядом.
– Ты из «Альфы»? С Вампиром приехал?
Полоз кивнул. Девушка ловко проскользнула мимо книжных завалов, протянула Полозу руку для рукопожатия.
– Ну и как тебе у нас? Здорово, правда? – В ее голосе слышался сарказм. – Как тебя зовут?
– Стас, – ответил он, пожимая протянутую руку. – Люди везде живут.
– Вот! Вот! – воодушевился Буквоед, поправив очки. – Об этом я и говорю. Человечество просто так не сдастся, оно всегда найдет лазейки, чтобы выжить, выстоять. Не обращайте внимания, это наш давний с Леночкой спор. Она считает, что, чем так жить, лучше умереть. Умереть! Жизнь – бесценный дар, он дается единожды. Выдержать величайший удар судьбы, сохранить крохи разумного, доброго, вечного. Нам выпал шанс пережить слом истории, построить на ее останках новую. Я вам завидую, молодые люди, бесконечно завидую, да.
Буквоед кряхтя поднялся. Оступился, но Лена ловко подхватила его, сунула под мышку костыли. Он заковылял куда-то дальше по коридору, оставив их среди пыльных книг. Она села на его место, некоторое время перебирала уменьшившуюся кучу, потом отшвырнула в сторону очередной попорченный том.
– Ему ногу придавило плитой около подъезда. Тогда все рушилось, паника, народ сломя голову мечется. И никто ему на помощь не пришел. Убегали, уезжали, а он барахтался, как таракан. В доме жена его была, дочка с внуком. Никого не осталось. А он выжил. Его Хомяк нашел, когда бригаду организовал выживших искать. Думали, помрет, старый ведь уже, нога в щепки. Выкарабкался. Книжки вон собирает, детей учит, о добром и вечном говорит. Ничего нет вечного. Сегодня ты живой, завтра тебя съели. Одним днем живем… Тогда ради чего – жить?
Полоз не знал, что сказать. Сел рядом с ней, на перебранную стопку книг. За заколоченными окнами вдали раздался протяжный вой, его подхватил десяток глоток.
– Ночной концерт по заявкам. – Лена усмехнулась. – Одним днем живем.
И опрокинула Полоза на стопку книг. Он зазевался, не ожидал такого поворота. Задел рукой пирамиду, подпирающую потолок, книги посыпались сверху, погребая их под собой, пылью ударило в ноздри. Он прижал ее к себе, накрыл голову согнутой в локте рукой. Она дышала, как зверек, ему в шею, жадно вдыхая его запах – пота, нагретого железа, пороха. Глаза были закрыты, только вздрагивали ресницы, густые и длинные.
– Одним днем живем, – повторила она, когда излился книжный водопад и удалось наконец открыть глаза. В темноте они показались Полозу бездонными, как вселенная…
…Она лежала на боку, подставив Полозу обнаженное плечо. Он провел пальцем по ее коже – гладкой, теплой после бурного, короткого секса. Рисуя хаотичные узоры на коже, он спускался все ниже, пока не остановился там, где линии переходили в заповедный уголок. Лена нашла его руку, крепко сжала, переместила туда, куда надо. По спине прошла приятная волна, Полоз осторожно освободился, перевернул ее, подмял под себя. Несколько минут они просто лежали, готовясь к новому раунду, смотрели друг на друга. Ее маленькая рука гладила его по лицу, кончиками пальцев прошлась по шраму. Он нашел ее горячие, полные губы, поцеловал, чувствуя, что уже «готов» и можно приступать ко второй серии. Лена жадно раскинула ноги, призывая его, маня, заставляя терять голову…
Звук сирены взвыл, когда Полоз лежал на ней, справляясь с дыханием. Он вскочил, не понимая, что происходит, быстро оделся. Лена судорожно натягивала на себя одежду, путаясь в застежках.
– Что случилось?
– Нападение! – срывающимся голосом произнесла она и бросилась к двери.
Дом уже стоял на ушах. Отовсюду хлопали двери, бегали люди. Заурчал где-то внизу генератор, на заграждениях зажглись ночные прожекторы. Люди снимали защиту с окон, ощетинились оружием.
– Это оленевод их засек! – Свят встал рядом с Полозом, на ходу заряжая штурмовую винтовку. «Печенег» канул в небытие в разгромленном лагере Архара.
– Молодца, глазастый! – ободрительно крякнул Хомяк, услышав их разговор.
– А где он сам?
– Наверху где-то. Тут по шестой этаж жилые помещения, потом вроде как крыша. Вот там он и засел.
– Видно чего-нибудь? – К ним присоединился Нестер, на ходу затягивая бронежилет. Видок у него был расхристанный, броник накинут на пропотевшую футболку. «Так что девки и бабы пусть пользуются моментом», – пронеслось в голове Полоза.
– Вижу!
Осторожные тени скользили по площадке. Исчезали, вновь появлялись, перепрыгивая по кустам с проворностью лягушек. В какой-то момент один из них попал под свет прожектора, и Полоз увидел человека. Он привстал с корточек, махнул руками, а затем отпрыгнул в сторону. Как есть человек, только заросший сильно и одет в лохмотья.
– По секторам, огонь!
Грянули выстрелы. Полоз дал короткой очередью в кусты, где до этого мелькали неясные силуэты, и кажется, даже попал. Во всяком случае, оттуда на мгновение вывалился бородач, мелькнула растопыренная рука.
– Отставить! Беречь патроны!
Вампир командовал из соседней комнаты. Нападающие отступили, снова заскакали на грани освещенного пространства.
– Ишь ты, перегруппировываются! – удивился Свят, меняя магазин.
– Кто это такие? – успел спросить Полоз.
– «Квазимоды», – сплюнул на пол Хомяк. – Дно. Дальше падать некуда. Сбиваются в стаи, нападают на искателей, на группировки послабее. Совсем человеческий облик потеряли, вроде и речь забыли. Бормочут что-то, на четвереньках прыгают. Промышляют человечиной, да и так, что где найдут, все в рот тащат. Одним словом – дикари. А ведь когда-то людьми были!
Тем временем «квазимоды» прибывали и прибывали. Создавалось впечатление, что все пространство за сеткой ограждения пришло в движение, земля зашевелилась, обросла уродливым наростом, копошащимся и воющим.
– Силы собирают. Сейчас на прорыв пойдут, – успел произнести Свят, прежде чем первые дикари бросились на колючую проволоку.
– Огонь!
Полоз потонул в грохоте боя. Уши мгновенно заложило. «Квазимоды» прыгали на ограждение, падали, сраженные пулями, висли на колючей проволоке, но вместо погибших появлялись новые дикари. Один ловко перескочил с трупа на самый верх, взвился в невероятном прыжке, достойном олимпийской медали, и молча упал, сраженный в полете пулей Якута. Его примеру последовали другие, но Якут методично отстреливал их со своего насеста. Дикари опять отступили, давая людям перезарядиться.
– Эй, Полоз! Белке в попу, говоришь? – как сквозь вату услышал Полоз голос Вампира. – Верю!
Следующую атаку они едва не пропустили. «Квазимоды» переместились к другому подъезду дома, на ту сторону, где оборону держали люди Хомяка. Послышался залп из охотничьих ружей и карабинов. То ли Хомяк не догадался распределить стрелков, то ли просто не договариваясь пальнули по противнику, но на стороне Хомяка наступила на минуту тишина, и пока мкадовские перезаряжались, дикари попрыгали за ряды колючей проволоки.
– Дверь! – заорал Хомяк. – Держи дверь! Стреляй, ребята, стреляй!
В дверь подъезда забарабанили неожиданно сильные удары. «Квазимоды» атаковали со всех сторон, связывая укрывшихся и не давая защитить входную дверь. Полоз схватил автомат.
– Свят! Нестер! К двери!
– Иди с ними, – приказал Вампир одному из своих.
Они выскочили на лестничную клетку как раз вовремя. Дверь трещала по швам, «квазимоды» отдирали железные листы, пробивали дерево, в открывшихся щелях торчали разъяренные, красноглазые морды. Дикари не ослабляли напор, упорно лезли на дверь, не обращая никакого внимания на треск оружия со стороны Хомяка и на собственные потери.
– Свят, огонь!
– Перезаряжаю!
– Огонь!
Встав парами на лестнице, команда Полоза стреляла по противникам. Нестер и «альфовец» встали на ступеньки выше, обеспечивая непрерывную стрельбу. На какое-то мгновение Полозу показалось, что никогда не кончатся эти воющие хари, скребущие по железу ногти, просунутые внутрь руки, но вот с последним выстрелом они исчезли. Со стороны Вампира еще звучали выстрелы, потом все стихло.
– Отбились? – Нестер тяжело дышал, держась за плечо «альфовца». – У меня последний.
– Аналогично, – прогудел его напарник, отщелкивая опустевший магазин.
– Вроде бы. Вампир, Вампир! Что у вас?
– Слышу. Уползают гады, кто в живых остался. Нескоро теперь они такое количество наберут. Хомяк, вылезай. Дыши глубоко, отбились мы.
Полоз попробовал открыть дверь, но пострелянные тела мешали, перегораживая собой выход. Нестер выскочил в окно на первом этаже, за ним последовал один из искателей. Вдвоем они оттащили трупы от многострадальной двери, дали выйти Полозу и остальным.
– Господи боже, ну и вонища!
– Осторожно! Тут вши с лошадиную голову. Переберутся на тебя, и амба. Живым сожрут.
Вся площадка перед домом была завалена трупами. Полоз с отвращением увидел среди них и женские – с отвисшими, иссохшими грудями, спутанными волосами, похожими на проволоку. Разинутые в смерти рты, пеньки зубов. Многие босиком, отчего кожа на ступнях почернела, огрубела, как наждачная бумага, ороговела по краям. Женщины и дети потихоньку вылезали из своих укрытий, дети с любопытством рассматривали мертвых дикарей.
– А ну брысь отсюда, – громовым голосом проревел Хомяк. – Не хватало еще заразы в дом натаскать. Чем вас лечить потом?
Сонька выскочила на крыльцо, обняла Вампира за пояс. Он снисходительно похлопал ее по руке, повернулся к Хомяку:
– Покусали кого?
– Нет, Бог миловал. Хорошо, дверь удалось удержать, а то бы потери были сто процентов. Говорил я, кусты все повырубить на подходе! Чтоб на тридцать метров все было чисто во все стороны!
С крыши спустился Якут, зорко оглядел трупы дикарей, погладил себя по животу:
– Хорошо!
«Альфовцы» рассмеялись. Хомяк подошел к Якуту, крепко тряхнул его за руку:
– Молодец, отлично стреляешь. И тебе, Вампир, спасибо. Выручили нас. Без вас, может, и не отбились бы. Говорят, три месяца назад в Отрадном крупное нападение было. Также ночью подползли, пока народ спал. Так они там настоящую бойню устроили. Мужиков на части порвали, сырыми ели. Целое пиршество, мать их, устроили. Женщин, детей с собой увели. Потом, кто в том месте побывал, блевали не переставая. Жуткая картина. Везде кровища, кости, руки-ноги оборванные, кишки. Крупная стая, сказали, действовала. Как думаешь, Вампир? Может, эта стая и была? Сначала Отрадное выпотрошили, а теперь к нам пожаловали?
Вампир пожал плечами:
– Может быть. Может быть.
Хомяк тряхнул головой:
– Ну что стоим? Погань эту с нашей территории долой! Всех подчистую! Теперь еще собаки набегут, вот веселуха будет!
Мкадовские потянулись вереницей исполнять поручение Хомяка. Шли аккуратно, оглядывались на кусты – вдруг кто неуспокоенный в этих кустах сидит. Запалили факелы, пускающие огненные бороды, но и прожектора оставили на всякий случай. Тощий высокий мужик в годах спорил с Хомяком, как лучше поступить с трупами – сжечь или закопать. У каждого исхода обнаружился поток аргументов, так что спор готов был перейти в ор на повышенных тонах.
Якут повел маленьким носом и выдал вердикт:
– Большой брат, а от тебя пахнет бабой. О, и от Нестера тоже.
Нестер покраснел, забормотал что-то под нос. Свят загоготал, хлопнул Полоза по плечу похожей на лопату ладонью:
– С почином, командир! Я так понял, целибат окончен? Что ж мы с тобой, Якут, всех баб проворонили? Не, ну ты понятно, на крыше сидел, «весло» свое наглаживал…
– А вот если б я на крыше не сидел, не заметил бы дикарей. Окружили бы они вас и взяли тепленькими. А за ребят порадоваться надо, а не завидовать.
– Так я и радуюсь.
– Пошли, радостный ты наш!
Они зашли в дом – там вовсю обсуждали нападение, строили гипотезы, дети крутились под ногами. Рассказ о бойне в Отрадном обрастал новыми подробностями. Появились у «квазимод» уже и подточенные зубы, чтобы сразу разгрызать кости, хотя Полоз видел одно гнилье, и прирученные собаки, что шли первой волной, и прочие тихие ужасы, с реальностью не имеющие ничего общего. Рассказчик врал вдохновенно, на ходу изобретал все новые и новые повороты сюжета, пока мужики не почувствовали злостную лажу и не стали расходиться. За ними потянулись женщины, и вот уже около «сказочника» осталась только стайка детей, повизгивающих от страха в самые напряженные моменты.
С улицы потянуло прогорклым, вонючим дымом – видимо, Хомяк сумел настоять на своем и трупы сожгли. Мужики прибавили шагу, по дороге оглядывая друг друга на предмет прицепившейся живности, вошли в дом. Двое мкадовских наскоро заделывали дыры в двери обрубками досок, сноровисто стуча молотками. Погасили прожектора, вырубили генератор – дом погрузился в ночной полумрак, и только давал отсветы костер с улицы.
…Лена нашла Полоза в комнате Буквоеда, где он бесцельно ходил между столбами книг, разглядывая корешки при свете свечного огарка, найденного здесь же, на кухне. Молча подошла, молча взяла за руку. Он успел затушить свечку, бросить ее на кухонный стол, пока она вела его темным коридором. Миновали лестничную клетку, поднялись на верхний этаж. Лампа в ее руке давала неровный, слабый свет – двигались вдоль стены их собственные тени.
Ее комнатушка оказалась маленькой, но в чем-то даже уютной. Там тоже были книги, много книг. Но вместе с ними топчан, накрытый старым одеялом, стул, выцветшие плакаты на стенах – виды природы, олени, лоси, лисы. В керамических цветных емкостях росли кактусы.
– Неприхотливое растение. Воды совсем чуть-чуть просят. – Она спиной почувствовала его взгляд на ее нехитрое увлечение. – Что ты стоишь? Раздевайся…
* * *
Он проснулся от шума внизу. Сквозь заколоченные щели пробивался утренний рассвет, значит, безумная ночь все-таки закончилась. Лена еще спала – он поцеловал ее в плечо, поднялся и начал одеваться. Спор внизу разгорелся с новой силой, и Полоз прибавил шагу.
Внизу он застал последствия побоища, но в этот раз дикари были ни при чем. В квартире на втором этаже на коленях корчился худой молодой парень, заросший неровной щетиной, а над ним возвышался Нестер. Кисть парня была вывернута вверх вместе с рукой.
– Отпусти, отпусти, падла! – выл потерпевший. – Все равно достану!
– Достанешь – ногой в печень. Это ты быстро достанешь! – поучал его Нестер, чуть выше поднимая руку. – Еще раз спрашиваю, будешь руки распускать?
– Нет, нет, все, – заскулил парень.
– Смотри, ты обещал.
Нестер отпустил его, буян медленно поднялся с колен. Пашка ловко отбросил ногой его ружье, чтоб не вводить в искушение. В глубине комнаты суетились женщины – русоволосая пышная девица прижимала к скуле полотенце.
Хомяк ворвался на место происшествия, мгновенно оценил обстановку и припечатал парня к стене.
– Это что за хрень! Кто тебе, паскудник, позволил на женщину руку поднимать?
– А чего! – Парень вырвался, вытащил из лап Хомяка свой ворот. – Я из рейда вернулся, две ночи по стремным местам лазил, а она тут с этим…
Нестер сделал было шаг вперед, но Полоз остановил его. Мол, не мешай, Хомяк пришел – разберется. Народ прибывал. Поднялись пришедшие с парнем искатели, не успев еще смыть с себя дорожную пыль. Впереди стоял стройный парень лет двадцати пяти, может, чуть больше, смотрел по сторонам выразительными темными глазами. Спустились Вампир с Сонькой. Красавец зыркнул на него злобным взглядом, но ничего не сказал, молча внимая Хомяку.
– Ты ей что, муж? – продолжал допрос Хомяк.
– Муж! – с вызовом крикнул охотник до пышнотелой девицы.
– Объелся груш! – рявкнул Хомяк. – Вся община знает, что Олька от тебя бегает. Ты тут кто такой? Законы наши помнишь? Баба сама себе мужика выбирает, и в выбор ее не лезь! Ишь, нашелся персидский шах! Отелло! Руки распускает! Мое! Прогоню я тебя, к чертовой матери, из общины, тогда будешь знать!
Парень угрюмо молчал – угроза Хомяка была делом серьезным. Полоз только сейчас понял, что группировка действительно выживала. И все их законы, правила были направлены на это выживание, какими бы странными они Полозу ни казались. Четкая иерархия, слово вожака – закон, каждому найдется дело, бабы, дети – общественное достояние, если только не связывали женщину какие-то крепкие узы, когда никто не мог на нее претендовать. Искатели рыскали по окрестностям, добывали средства к существованию. Самые крепкие, опытные члены сообщества. Остальные занимались внутренними делами, охраняли территорию, по мере сил облагораживали ее. Даже самым слабым, вроде Буквоеда, находилось занятие по силам. Сообщество брало над ними своеобразное шефство, их кормили, обеспечивали нормами воды. И только так они могли выжить. Изгнаннику из сообщества надлежало погибнуть. Никто не выживет в одиночку. Как это случится, когда – не важно. Попасться на обед «квазимодам», быть растерзанным одичавшими собаками, утащенным под землю мутантами, сгинуть в синем тумане, быть заживо растворенным Роем – способов смерти здесь, в Москве, было великое множество. Такому одиночке оставалось только примкнуть к другому сообществу, если они соглашались его взять, поскольку лишние рты никому не в радость. Нужно было уметь приносить пользу, доказать свою пригодность. Да и неизвестно, как там сложится.
Группировка Хомяка чем-то напомнила Полозу Белояр. На фоне других сообществ, о которых он узнал от Лены, община, возглавляемая дородным хозяином бывшей автомастерской, была наиболее «правильной». Что же касается других… Ближайшими «соседями» «МКАДа» считались бибиревские. Леух держал своих в ежовых рукавицах. Слабые и калеченые разом становились изгоями, жили на задворках, питались тем, что попадет в руки, а чаще объедками со стола более полезных членов сообщества. На них никто не обращал внимания, и они тихо вымирали. Появившаяся община в Свиблово по большей части состояла из отчаянных оторвяг, которыми побрезговал Сауд и прочие «садовые» группировки. По счастью, они еще не набрали достаточно силы, чтобы всерьез беспокоить соседей, но, по слухам, уже делали набеги на территорию Сауда, щипали помаленьку на окраинах. Что творилось в Москве с южного направления, Лена не знала, а слухи пересказывать не хотела.
Наконец, народ стал рассасываться, видимо решив, что больше ничего интересного не будет. Красавец вытолкал «Отелло» за собой, Хомяк кивнул Вампиру и Полозу:
– Пошли. Там человек пришел, о котором я тебе говорил.
…«Человек» сидел в комнате Хомяка и рассказывал Святу и Якуту занятную байку:
– Поднялись мы еще на этаж. Конечно, можно было не ходить – добыча у нас хорошая, в рюкзаках полно, того и гляди лямки оторвутся. Но сам знаешь, любопытство сгубило кошку. Так вот. Вскрываем мы, значит, эту квартиру, откуда шум доносился, открываем дверь и видим, ешкин свист! Вокруг все засрано, светлым таким пометом, а в самой большой комнате окна выбиты и всякое тряпье на полу. Горы тряпья! Высотой с гору Боливар, а может быть, даже Эверест!
– Во заливает! – хохотал Свят.
– Правда-правда! И вся эта груда шевелится. Мы прям на пороге так и замерли. И вот из этой горы поползли черви, и не просто какие-то там червячки, а с руку толщиной. Слепые, на полу извиваются и ползут прямо на нас. А у меня ноги от страха к полу прилипли. А за окном появляется ворона. Да что там ворона. Птеродактиль! Огромная, спасу нет! Глаза как алые плошки, и вся белая. Ну, я смекнул, что это не иначе как знаменитый белый ворон, а мы стоим на пороге его гнезда…
– Ну ты врать горазд! – Свят вытер выступившие слезы.
– Угорь, кончай пургу нести! – оборвал его Хомяк. – Люди к тебе по делу пришли, а ты тут сказки про белого бычка рассказываешь.
– Сказка ложь, да в ней намек, – с серьезным видом произнес «человек». – Из моих слегка приукрашенных историй всегда вытекает мораль.
– И что за мораль?
– Совы не то, чем они кажутся. Для менее интеллектуальных умов перевожу: в Москве надо ухо держать востро и всегда проверять то, что видишь!
– Глубокая, блин, мораль. Ладно, шутки в сторону. Эти люди нам очень помогли. Отбили ночное нападение «квазимод».
– Опочки! Что я пропустил? – оживился Угорь.
– Самое интересное. И я хочу, чтобы ты им помог. За тобой должок. И ты его отдашь сейчас. Вот, прошу любить и жаловать. Угорь, первоклассный столичный диггер. Еще до Судного дня излазил все московские катакомбы вдоль и поперек. Метро хорошо знает, в общем, «знаменитость», широко известная в очень узких кругах…
– Но, но! – «Знаменитость» поднял вверх тощий палец. – Не «хорошо», а «отлично»! «Супер»! Абсолютно!
– Абсолютно, – согласился Хомяк. – В общем, по вашему делу вот вам классный специалист.
Полоз окинул знаменитого диггера сомнительным взглядом. С виду хрупкий, мелкий подросток, но, присмотревшись повнимательнее, Полоз решил, что ему далеко за тридцать. Мелкие морщинки испещряли сухое, обезьянье личико, маленькие светло-серые глазки смотрели на Полоза с любопытством. Любопытство это было живым, ничем не замутненным. Скорее всего, Угорь умел получать удовольствие от новых приключений, какими бы опасными они ни были. На тощих ногах были обуты большие ботинки – «говнодавы» и безразмерные штаны, серьезно нуждающиеся в стирке. Сутулое тело прикрывал растянутый свитер некогда серого цвета и брезентовая куртка от «горки». На цыплячьей шейке болтались какие-то амулеты, давно перепутанные между собой грязными шнурками в одно целое.
– Ладно, что за дело? – спросил он вполне серьезно, отбрасывая маску шута и балагура в сторону.
Полоз вкратце поведал историю задания, на развернутой Угрем карте нашел точки входа, указанные Козырем.
– Ты им сказал про Сауда? – обратился он к Хомяку.
– Сказал.
– Значит, попасть на территорию без разговора с вашим бывшим медиамагнатом не получится? – спросил Вампир.
– Да чего ж не получится? Только девяносто девять процентов, что половина отряда туда не доберется. Это вы сразу должны понимать.
– Что так?
Угорь наклонился над картой.
– Об этих двух точках можешь забыть. Нет там больше ничего – ни входов, ни выходов, ни-че-го. И про Кремль лучше не заикайтесь. Я туда не сунусь и вас не пущу. Гибель двухсотпроцентная. Там аномалия всю территорию заграбастала и бывает всякое. Остается здание Генерального штаба. Там мутно, но пройти можно. Часть метро обвалилась, но можно зайти со стороны Александровского сада или Арбатской.
– Тебе виднее, – пожал плечами Полоз.
– Вот именно.
Угорь похрустел пальцами, размял плечи. Потом хитро улыбнулся и произнес:
– Эй, хорошо бы Сауда по носу стегнуть.
– Как бы он тебя не стегнул. Стегатель, блин! – подал голос Хомяк из соседней комнаты.
– Нет, нет, ты меня неправильно понял. К Сауду идти надо, без вопросов. Только зачем нам всем туда тащиться? Тем более «Альфу» светить. У Сауда на вояк аллергия.
– Ничего, потерпит, – хмыкнул Вампир, но, внимательно посмотрев на Угря, спросил: – Или у тебя другое предложение есть?
– Есть. Этакий туз в рукаве. Ну или кролик в шляпе, смотря, что вам ближе.
– Выкладывай.
– Смотри. Я доведу вас всех вместе до границ его владений. Потом вы, – он махнул рукой в сторону Полоза, – идете в его логово разврата и играете роль честных просителей. А мы тем временем аккуратненько прибываем на место и ждем вас там.
– Хрень городишь. – В дверном проеме показался Хомяк. – Сауд такие игры не любит.
– А «Альфу» на своей земле? – скорчил рожицу Угорь. – Тут дело выигрышное. И вы вроде к нему с поклоном и верительными грамотами, и Вампира протащим, он внакладе не останется. Ну, решайте!
– Ловко у тебя все выходит, – вмешался Якут. – А если не договоримся мы? Такой вариант ты не учитывал?
– Договоритесь, – уверенно вставил Угорь. – Ты не берешь в расчет психологию местного царька. А царек поклоны любит. Ему до Судного дня все в ножки кланялись, и после Судного дня он того же хочет. Это поднимает ему самооценку. Дескать, вот я какой: без моего указа ничего не решается. Как командовал быдлом, так и командую, только конкурентов в разы меньше. Дескать, я один выплыл, вот такой я молодец. Так что все прокатит. Придете к нему, попроситесь на ковер, он раздуется, как павлин-мавлин, и все будет тип-топ.
– Ну а мы? – Вампир посмотрел на Угря – было видно, что в принципе план он одобряет.
– Не боись, «Альфа». Я вас своими тропками проведу.
Полоз молча слушал, взвешивая все «за» и «против». Присутствие «Альфы» действительно могло спровоцировать нежелательный конфликт и поставить последний рывок до цели под сомнения. Но уговаривать Вампира остаться в стороне он тоже не мог – они были со всех сторон должны «Альфе».
– Где находится Сауд?
– Значит, ты согласен? – Угорь смотрел на него блестящими глазенками, полными азарта и предвкушения предстоящего дела.
– Согласен.
– Ой, хорошо, ой, здорово! Теперь слушай. Сауд обосновался в гостинице «Пекин». Это на Триумфальной площади…
