Майра пробудилась в темной спальне. Ну и сон ей привиделся! В незнакомом заледенелом мире она встретила какого–то человека, помогла ему выбраться из ледяной глыбы. Потом он поцеловал ее. По телу девушки прошла дрожь, но не от страха, а от удовольствия. Она коснулась губ — их все еще покалывало. Чем дольше Майра думала о своем сне, тем более странным он казался: детали не ускользали, сколько Майра ни прокручивала их в голове. И поцелуй она помнила так же отчетливо, как любой из поцелуев Калеба, даже лучше.

Она вспомнила имя человека из сна: Аэро. Он тоже носил Маяк на руке. Майра с головой накрылась одеялом и включила фонарик, любуясь собственным путеводным браслетом. И тут она заметила… кровь на подушке. Алое на белом. Четкое пятно, которое ни с чем не спутаешь. Все еще влажное. Майра посмотрела на палец — так и есть, порезалась. Рана была ровная, кожу словно рассекло ножом — прямо как во сне, когда Майра поранилась, спасая Аэро.

«Так это был не сон!» Тот человек реален, как и все в этом мире, и связан с Майрой через Маяк. Теперь понятно, как они читали мысли друг друга, как… слились воедино. Майра покраснела, вспомнив их… связь. Прежние чувства захлестнули ее. Губы снова начало покалывать, и там, внутри, все затрепетало. Легкий стон слетел с ее губ. Смутившись, Майра глянула на Возиуса, но брат крепко спал, свернувшись калачиком и обняв вышитую подушку. Майра удивилась, как легко подушка потеснила компьютер в списке самых ценных вещей Возиуса.

Убедившись, что ее никто не видит, Майра опустилась на койку и позволила новым вибрациям пройти сквозь ее тело. Подобных чувств, как с Аэро, она прежде ни к кому не испытывала: жар грозил захлестнуть с головой, спалить дотла. К Калебу ее с такой силой никогда не тянуло. К нему она ощущала привязанность и, может, любовь, но ничего подобного… этому. Майра снова затрепетала. Аэро вошел в нее: в ее тело, в разум, в душу, — слился с ней, и теперь их уже ничто не разделит. Маяки связали их до конца жизней.

Майра посмотрела на золотой браслет. Должно быть, Аэро из другой колонии. Тут она вспомнила, что в ее сне было и другое создание — Темный, как назвала ее про себя Майра. Бесформенная тень внушала ужас, и не было никакой возможности понять, что это. Смятение накрыло Майру яростной волной. Ясно было одно: теперь, когда Майра узнала о Темном, Темный узнал о Майре.

Вооружившись фонариком, Майра вышла в гостиную» Заснуть больше не получилось, хотя до включения света оставался еще где–то час. Битва была проиграна — возможно, даже с самого начала» Майра повела лучиком фонаря из стороны в сторону, осматривая разгром: диван лежал опрокинутый на спинку (Майра упала на него, когда ее толкнул Джаспер). На бетонном полу темнели брызги крови. Отцовской крови. У Майры свело живот, но ей не хватало духу навести порядок. Майра присела за кухонный стол. Рукав задрался, обнажив запястье: Маяк пульсировал зеленым светом в такт биению сердца. Майра выключила фонарик, купаясь в свете браслета. Голова болела, к горлу подступала тошнота, хотя, кто знает, может, это просто последствия стычки с Джаспером.

Майра потихоньку привыкала к Маяку. Она даже почти привыкла к тому, что в ней поселилась Элианна Уэйд. Прежняя носительница всегда была с ней, где–то на задворках сознания, иногда выходя на передний план — когда хотела сказать нечто важное.

— Нашла же я тебя на свою голову, — пробормотала Майра, обращаясь к браслету.

Она–то думала, что, отыскав Маяк, решит все проблемы, но стало только хуже. Майра совершенно не представляла, как ей быть. Даже Элианна молчала. Опустив голову на руки, Майра придушенно всхлипнула.

— Святое Море, нам конец, — произнесла она в пустоту.

Ответом ей была лишь мерная пульсация Маяка.

Майра сидела за столом как парализованная, пока не зажглись огни. Возиус вышел из спальни и, протерев заспанные глаза, нахмурился при виде бардака.

— Я надеялся, что это был просто кошмар.

— И я, — сказала Майра. Встав, она порылась в кладовке. Достала пакет риса и бутылку миндального молока. — Завтрак?

Брат мотнул головой:

— Я не голоден.

— Я тоже, но надо поесть. Так сказал бы папа.

Возиус нахмурился:

— Он не узнает.

— Пусть не узнает — все равно. Садись. — Она указала на стол. — Сейчас кашу сварю.

Братишка послушался, но его не утешило вялое подобие утреннего ритуала. Он уныло следил за сестрой, как та, еле волоча ноги, бродит по кухне, пытаясь сделать вид, будто все… будто хоть что–то осталось как прежде. Выходило неубедительно.

— Думаешь, он вернется? — спросил Возиус.

Майра встала как вкопанная. В сердце больно кольнуло, и она чуть не опрокинула горячую кастрюлю. В голосе братишки угадывались нотки надежды — он еще не сдался окончательно, но вместе с ними слышалось и сомнение. Сильное сомнение. Майра чуть было сама не расклеилась, а ведь она держалась только ради Возиуса. Если бы не он — осталась бы лежать на кровати пустой оболочкой, без сил и воли, и рыдала бы в подушку.

Хотелось пообещать, мол, конечно, папа вернется. Хотелось исключить даже мысль о том, что, скорее всего, отец в ближайшее время отправится в заплыв по глубинам Святого Моря. Впрочем, она знала: Возиус достаточно умен, чтобы не верить пустым обещаниям. К тому же солги она сейчас, и это аукнется в будущем. Их мир угасал, люди задыхались. Смерть ждала за каждым поворотом. Без помощи отца су бмарину не построить, а значит, путь на Поверхность заказан. Колония потеряла и без того крохотный шанс на спасение.

— Надеюсь, — сказала наконец Майра.

Это была правда. Она действительно надеялась, что Джона вернется. То, что Майра разложила по тарелкам, больше напоминало цементный раствор, чем кашу. На кухне Майре было далеко до отца или Возиуса. Тем не менее она заставила себя поесть, следовало благодарить судьбу и за это подобие пищи — отец, в конце концов, и такой сегодня не получит. Вряд ли ему позволят даже попить. Ели молча, Майра старалась не поднимать глаз от тарелки. Кухонный стол за ночь как будто сделался шире — мест за ним стало больше. «Вряд ли свободное место снова займут», — подумала Майра, откладывая ложку. Есть расхотелось совершенно.

Неожиданно раздался звонок — кто–то пришел. От испуга Майра дернулась и сбила миску со стола. Осколки с остатками каши разлетелись по кухне.

— Снова патрульные? — спросил Возиус.

— Эти вроде в дверь не звонят, предпочитают вламываться без предупреждения. Нет, кто–то другой, но ты все равно иди в спальню… запрись там.

Возиус с облегчением оставил свою порцию каши недоеденной и ушел в детскую спальню.

— И не отпирай дверь, пока я не скажу, — велела Майра.

Лишь когда братишка скрылся в комнате, она подошла к входной двери и подставила запястье под сканер. Замок щелкнул, и дверь отошла в стену. На пороге стоял Калеб: он прижимал к груди матерчатый сверток, из–за спины выглядывали Пейдж и Рикард. Несколько прохожих при виде Майры замедлили шаг, зашептались. «Они уже знают про отца», — подумала Мойра. Значит, новости успели разлететься по колонии. Не говоря ни слова, Майра отошла в сторону, впустила друзей в дом — в коридоре, наполненном спешащими на работу и в школу горожанами, разговаривать было небезопасно.

— Это от Моди, — сказал Калеб, протягивая ей сверток. — Она торопилась на Базар, но позднее обязательно заглянет.

К свертку была прикреплена записка: «Мужайся! Люблю. Моди». Аппетита не было, но уж сладости–то Майра всегда могла в себя запихнуть.

Друзья прошли в отсек, а Майра крикнула Возиусу, что бояться нечего. Рикард с Калебом поставили диван на ножки и прибрались в гостиной, Пейдж принялась оттирать пятна крови. Майра пыталась предложить помощь, но Пейдж отмахнулась, дескать, она с детства привыкла оттирать подобное в Больнице. Все еще не придя в себе от случившегося, Майра тем не менее была благодарна друзьям.

Наконец, наведя подобие порядка, ребята собрались в гостиной: Майра, Пейдж и Калеб устроились на диване, Рикард с Возиусом сели по–турецки на полу. Несколько неловких секунд прошло в молчании.

— Итак… все уже знают, да? — спросила Майра.

Калеб кивнул.

— В коридорах и на Базаре только об этом и судачат. Он мрачно переглянулся с Рикардом с Пейдж. — И… в общем, патрульные арестовали не только твоего отца. Они и Стэна Деккера забрали.

Рикард нервно огляделся:

— Кстати, это еще не все: два дня назад арестовали двойняшек Бишопа. Их сосед рассказал.

— Стелла и Джинджер… — тихо проговорил Возиус.

— Они же совсем дети! — воскликнула Майра. — Всего на год старше Возиуса.

— Это не помешало им арестовать тебя, — напомнил Калеб.

Рикард пристыженно понурил голову:

— Простите, что не предупредил… Патрульные от меня все скрывали. Знали, что я дружу с вами.

— Линч, это не твоя вина. — Майра похлопала его по руке.

— Раз арестовали Бишопа и Деккера, то отца не просто подозревают в ереси — у них есть доказательства сговора. Кто–то настучал Синоду.

— Верно, я тоже так подумал, — согласился Калеб. — Попробуем собрать пазлы: Бишоп копался в архивах, искал сведения о Маяке, выкрал фотографии семьи Уэйд… Так, может, его заложил коллега? Люди из демоса часто стучат друг на друга, лишь бы добиться расположения патрульных.

— Логично, — признала Майра. — Ну и что дальше?

Рикард поскреб в затылке:

— Затем патрульные схватили Бишопа, забрали прямо из дому и посадили в Тень. Его вязали у нас на глазах, помните?

Пейдж скривилась:

— Но зачем арестовали его дочерей?

— Он отказывался говорить, — с ужасом догадалась Майра. — Дознаватели поняли, что если забрать его детей… попытать их… то он выложит все.

Пейдж стало дурно. Побледнел даже Калеб.

— По времени все сходится, — дрогнувшим голосом произнес он. — Дочерей Бишопа забрали два дня назад, и он наверняка почти сразу же раскололся. Вчера арестовали твоего отца и Деккера — видимо, сразу как Бишоп назвал их имена.

Майра посмотрела на каждого из друзей по очереди.

— Вы понимаете, что это значит? Теперь ловят не только самих еретиков, но и их детей. Кто дальше? Прочие члены семьи? Соседи? Друзья? Синод переходит всякие границы. Теперь все под угрозой.

В этот момент напомнил о себе дух Элианны. «Расскажи им», — велела она, и Маяк запульсировал быстрее, напористее. Спеша рассказать об арестах, Майра совсем забыла о находке.

— Э-э… в общем, я вам должна рассказать еще кое–что… — Она помолчала. Ей не хотелось раскрывать тайну Маяка, но Майра все же выдавила из себя: — Я… это… нашла Маяк.

— Что?! — поразился Калеб. — Когда? То есть как?

Рикард тоже не поверил своим ушам.

— Ты и впрямь нашла эту штуковину?

— Почему сразу не сказала? — требовательно спросила Пейдж.

— Не до него было.

— Конечно–конечно, — поспешил успокоить ее Калеб. — Но где же ты его отыскала?

— Помните игрушку с посланием от Сари? Так вот, Маяк был спрятан в основании, внутри подставки, как и говорилось в загадке. Он был погребен под древним городом. Возиус выяснил, что Париж — это город эпохи до Конца. Игрушка называется «снежный шар». Снег — это та самая белая штука, которая сыплется сверху на модель города, если шар потрясти. На Поверхности кристаллики льда образуют снег, и он падает с неба… вернее, падал, еще до Конца.

— Откуда ты все это знаешь? — спросила Пейдж.

— Я… надела браслет.

Майра виновато задрала рукав, показав Маяк, сияющий и вросший в нежную плоть правой руки. Затем она как можно короче рассказала обо всем пережитом. Тем временем успели прозвучать первые два гудка, но Майра продолжала, умолчав, однако, о странном сне про Аэро и Темного. Из всего, что произошло с ней за последние сутки, сон оставался самым непонятным событием. Друзья слушали очень внимательно.

Наконец, когда времени осталось совсем мало — вот- вот должны были дать третий гудок, — Майра рассказала о самом главном:

— Мне нужно вернуться на Поверхность и отыскать Первый ковчег. Маяк будет направлять меня, укажет путь. Вот только без помощи отца… есть ли у меня шанс вернуться наверх? — Горло сдавило. — Отец нарисовал чертежи подлодки, и только он сумеет ее построить. Я даже не знаю, с чего начать.

Ее слова, полные отчаяния, повисли в воздухе. На глаза навернулись слезы. Калеб обнял ее, пытаясь утешить, но ни у кого не было ответа на вопрос. Майра знала и так: положение у них безвыходное. Смирившись, она прижалась к Калебу. Сил у нее совсем не осталось. Из всех присутствующих не выглядел расстроенным один только Возиус.

— Я тут прикинул, что можно сделать, — хрипло произнес он. — Если хотим выбраться на Поверхность, вариант лишь один.

— Какой? — спросила Майра, утерев слезы, которые никак не желали останавливаться.

— Надо освободить папу, — твердо заявил братишка.

Майра покачала головой:

— Если бы это было так просто! Из тюрьмы только один выход.

— Не для тебя, — упрямо сказал он. — Ты знаешь лазейки.

— Воз, если я сумею пробраться в Тень по трубам, отец все равно заперт в стальной клетке! Я не смогу вытащить его, даже если пронесу туда инструмент. А если попытаться перепилить прутья — шуму будет…

— Должен же быть способ. — Для Возиуса это была лишь очередная задачка, которую он твердо вознамерился решить. — Ты сможешь пробраться туда, где держат узников?

— Э-э… да, наверное. Там в потолке есть вентиляционные отверстия, — ответила Майра, вспоминая собственное заключение. — Клетки поставили уже после основателей, поэтому они не вмурованы в стены. Никто, наверное, поначалу и не предполагал, что придется кого–то арестовывать и сажать за решетку.

— Тогда надо просто отпереть клетку.

— Просто?! Возиус, двери клеток запираются на замок. И я не представляю себе, как его вскрыть. Нет, правда, без ключа ее не отпереть…

— Вот именно, без ключа, — вмешался Рикард.

Все разом обернулись к нему.

— Я мог бы раздобыть ключи: отец хранит дубликаты в кабинете. Пойду на работу, выкраду их, и ты сегодня же ночью вызволишь своего отца. А завтра утром я верну дубликаты на место. Готов поспорить, отец даже не заметит пропажи.

— А вдруг заметит? — спросила Майра. — Это слишком опасно.

— Уже не важно, — ответил Рикард. — Если не освободим Джону, он вместе с Деккером, Бишопом и его дочерями отправится в Святое Море. Остальные — и мы в том числе — переживем их на какие–то месяцы.

— Линч, ты уверен? — спросила Майра. — Ты не обязан помогать мне. То, что мы собираемся сделать… это в голове не укладывается.

Она по очереди посмотрела на каждого из друзей: Рикард, Калеб и Пейдж — ни один не пошел на попятную. И уж тем более не собирался сдаваться упрямый младший брат.

— Отлично, значит, этой ночью попробуем спасти моего отца, — заключила Майра. — Но что делать после? За беглецом придут патрульные. Наш отсек — да и Инженерная тоже — не самое лучшее убежище.

— Укроем Джону в потайной комнате, — предложила Пейдж.

Калеб кивнул:

— А это мысль! Будем носить ему пищу, а он сможет дальше разрабатывать субмарину.

— Вот–вот дадут последний сигнал, — напомнила Майра. — Итак, все решено? Линч выкрадет ключи, и когда свет погаснет, встречаемся в потайной комнате. Мы затеяли опасное предприятие. Смертельно опасное. Если кто–то откажется, я не стану его упрекать.

И снова никто не отказался от плана — все остались верны обещанию.

— Это наша последняя надежда, — сказал Калеб. — Так и так умирать.

В то утро они больше не говорили: Калеб высказался столь метко, что нечего было добавить.

Покинув квартиру Майры, ребята разошлись каждый в свою сторону. Калеб направился в Шестой сектор, в палату Синода. (Майра надеялась, что после ареста Джоны и остальных у Калеба хватит душевных сил там находиться.) Пейдж ушла в Больницу, Рикард — в Штаб патруля в Третьем секторе, а Возиус — в Академию. Сегодня никто из них не мог позволить себе опоздание или пропуск. Всем предстояло изображать жизнерадостность и неведение, притворяться, что все необходимое им для счастья есть под водой.

Спеша в Инженерную, где сегодня будет пусто без отца, Майра вспоминала слова Калеба: «Так и так умирать».

«Сама знаешь, это правда, — сказала Элианна у нее в голове. — Но ты не бойся: миры гибнут постоянно, из праха вырастают новые, и цикл повторяется. Вот в чем твоя цель, ты справишься».

— Откуда ты знаешь? — прошептала себе под нос Майра.

«Ну вот, приехали, с призраками разговариваю». Она еще не совсем привыкла к тому, что в голове у нее сидит другой человек, что его мысли и чувства вторгаются в мозг. «Оттуда, что я теперь — это ты, а ты — это я», — ответила Элианна. «Тогда ты знаешь, что мне страшно», — на этот раз мысленно сказала Майра. «Не страх способен повлиять на нашу судьбу, — возразила Элианна, — а то, как мы ведем себя, когда боимся. Вот в чем смысл храбрости».