Сквозь щели в ржавой решетке Майра посмотрела на коридор внизу. Протиснувшись в узкое отверстие, спрыгнула на пол, постаравшись смягчить грохот в приседе. Провела рукой перед сканером, и прибор пискнул, подтверждая допуск. Толстые створки двери разошлись в стороны, пропуская Майру в Четвертый сектор. Стоило перешагнуть порог, и в лицо ударила волна горячего воздуха, напоенного запахом машинного масла — самым ее любимым. Если прислушаться, то можно было различить, как скрипят разводные ключи, гудят генераторы и тихонько шипит, выдавая кислород, «Анимус».

В Майру чуть не врезался парнишка с нагруженной

деталями тележкой. Майра в последний момент успела отпрыгнуть.

— Смотри, куда прешь, ученик! — прикрикнула она. — Прости, червь, — ответил тот. — Не заметил тебя.

Невероятно веснушчатый, он показался ей знакомым, однако его имени Майра припомнить не смогла. Наверное, он окончил школу года на два раньше ее. При звуках перебранки из кабинета выглянул Ройстон, черный с ног до головы, перемазанный в масле, саже и Оракул знает в чем еще.

— Доставка со склада запчастей! — доложил паренек.

— Сам вижу, — ответил Ройстон, выхватывая из тележки ржавую деталь и присматриваясь к ней. — Кто распорядился? — нахмурившись, спросил он.

— Деккер. Стэн Деккер из Снабжения.

— Я до конца недели ничего не ждал.

Щеки паренька сделались красными — в масть волосам.

— Это особая доставка, для главного инженера. Надо было сразу сказать об этом, но я забыл.

— Хорошо, тогда принято.

Майре пора было к Дариусу, наставнику. Он придет в ярость из–за очередного опоздания, но Майре было не до того — в ее голове крутилось с миллион вопросов. Мозг гудел, и даже быстрая прогулка по трубам не помогла его успокоить, а потому Майра направилась прямиком в кабинет к отцу в дальнем конце сектора. По пути она прошла мимо «Анимуса», который раз поражаясь его размерам, конструкции и золотому оттенку. Машина бурлила, шипела и пыхала, перерабатывая воду — единственный неисчерпаемый из ресурсов — в кислород, которым дышала колония, водород, источник энергии, и тепло, без которого тут все замерзли бы.

На корпусе «Анимуса» виднелась метка: неизвестное создание, кусающее себя за хвост и обвивающее надпись из двух слов.

— Aeternus eternus, — шепотом прочитала Майра.

Она понятия не имела, что значат эти слова. Спрашивала у отца, но и он не знал перевода. Ничего удивительного — во время Великой Чистки погибли многие знания, а что–то с годами просто забылось. Забылось не только значение древних слов. Никто из ныне живущих — даже отец Майры — не ведал, как работает «Анимус». Если уж на то пошло, в нем в отличие от прочих машин не было шестерен, шарниров, подшипников… вообще никаких подвижных частей. По крайней мере, видимых невооруженным глазом. Майре «Анимус» больше напоминал живой организм, чем машину.

Дверь в кабинет отца была чуть приоткрыта: Джона сидел за столом, склонившись над чертежами. Майра постучалась.

— Майра! — удивленно воскликнул отец. — Вот ты где!

Увидев дочь, он не то чтобы обрадовался. Скорее испытал облегчение. Джона поспешил спрятать какие–то бумаги, лежавшие на столе, под ворохом других. Снедаемая любопытством, Майра вошла в грязный, тесный кабинетик; места здесь едва хватало для стола и ржавого картотечного шкафа, втиснутого в дальний угол.

— Ты опоздала… опять! — сказал отец. — О чем ты только думала? Я уж хотел послать за тобой Ройстона. Тебе повезло, что не попалась патрульным.

Майра потупила взгляд.

— Они были заняты: выбрасывали в море Картера.

Отец резко постарел лет на десять, Закрыл дверь и запер ее, подставив запястье под сканер. За стол он не вернулся, а принялся расхаживать из угла в угол.

— Ройстон уже передал. Ты была на оглашении приговора?

Майра кивнула:

— У Церкви собралась толпа. Мы заметили ее, когда шли в школу… трудно было не заметить. И народу представление понравилось.

— Возиус тоже всё видел?

— Мы все видели: с нами были Пейдж, Рикард и Калеб. — Сердце снова стиснула боль, но Майра заставила себя закончить рассказ: — Патрульные избили какого–то старика… вроде бы папу Картера.

— Только не говори, что ты ходила в Доки.

— Нет, конечно! Правда, воздержавшихся вроде нас было мало.

Отец провел рукой по редеющей шевелюре. Круги у него под глазами сделались еще темнее. Похоже, в последнее время он вообще забыл о сне, работал круглыми сутками. Внезапно отец сгреб Майру в охапку, неуклюже обнял ее.

— Майра, пообещай, что будешь осторожна, — попросил он, сильнее стиснув дочь в объятиях. — Твою маму я уже потерял, но если потеряю тебя, то не переживу. Клянусь Оракулом.

— Э-э… ладно… обещаю, — ответила Майра, пораженная столь внезапным проявлением чувств.

Прежде за Джоной такого не водилось. Он редко когда обнимал близких. Вот мама не скупилась на ласки. Майра едва не задохнулась, когда отец разжал наконец объятия.

— Чтоб больше никаких прогулов, до третьего гудка — как штык должна быть на работе. Ясно? Патрульным не терпится подловить тебя на каком–нибудь нарушении.

— Как будто я сама этого не знаю, — устало вздохнула Майра.

— Это тебе не шутки, — нахмурился отец. — Сама видела, как поступили с Картером. В следующий раз никто с тобой миндальничать не станет. Ты ведь представляешь, что с тобой произойдет в шлюзе, да?

Третий раз за утро перед мысленным взором возник образ гибнущего Картера.

— Меня в секунду расплющит, — сказала Майра. — Мгновенная смерть.

— А теперь, — успокоившись, произнес отец, — ступай к Дариусу и работай. Твоей бригаде я поручил устранить течь в Седьмом секторе. А, да. Тебе может пригодиться пара бахил — найдешь их в шкафу со снаряжением. Говорят, в Седьмом настоящий фонтан.

Майра поморщилась. Меньше всего ей хотелось вымокнуть в ледяной воде. День с самого начала не задался, и оставалось гадать, что еще может пойти не так. Впрочем, жаловаться отцу она не стала. Он и так разозлился из–за опоздания. И Майра молча поплелась искать Дариуса и пару бахил, молясь про себя, чтобы они смогли защитить ее и она не промокла до нитки.

Часов через семь, промокшая насквозь и вконец растрепанная, Майра собрала инструменты, готовая покинуть Седьмой сектор. В последнее время протечки случались все чаще: вода текла сквозь трещины во внешних стенах и через прорывы в трубах. Едва прибыв в Седьмой, где размещалась Акваферма, Майра первым делом попробовала воду, хлеставшую из дыры в стене. На вкус она была соленая — дурной знак. Течь устраняли почти целый день.

Даже Дариус, предпочитавший стоять в сторонке и покрикивать на работников, и тот весь промок. Майра вернулась в Четвертый сектор, провела рукой под сканером и прошла в Инженерную. Дариус, само собой, ее обратно до работы не проводил — сидит уже, наверное, дома, завернулся в одеяло и ест горячее рыбное рагу.

— Ну все, последний день в ученицах, — пробормотала себе под нос Майра. Весь день она повторяла себе эти слова.

В Инженерной было пусто: все разошлись по делам. Даже отец ушел и, выключив свет в кабинете, запер дверь. Майра проследовала в дальний конец сектора. Сумка с инструментами больно била по бедру — точно синяк останется. Пальцы сморщились и посинели, а зубы выбивали дробь. Майра до того замерзла, что отчаялась когда–либо согреться. Открыв дверцу шкафа, бросила внутрь сумку с инструментами и что было сил затолкала ее подальше ногой. Из бахил выплеснулась вода. Майра не без усилий стянула резиновые сапоги и присмотрелась к мокрым ногам.

— Проклятая ледяная вода, — пробормотала она. — Проклятые сапоги… Проклятая сумка!

Услышав за спиной знакомый смех, Майра обернулась. Ройстон растянул в улыбке черные от сажи губы и сверкал белыми зубами. Под мышкой у него торчал рулон чертежей, на плече висела сумка.

— Помощь нужна?

— А что, заметно? — уже мягче произнесла Майра: Ройстон был одним из немногих, кому она безоговорочно доверяла. — Святое Море, ну и денек…

— Да, — помрачнев, согласился Ройстон, — не то слово.

Само собой, оба имели в виду Картера, просто не решались заговорить о нем открыто и прямо. Весь день, пока Майра трудилась в Седьмом секторе, мыслями она возвращалась к оглашению приговора. Снова и снова представляла, как беднягу Картера кидают в камеру шлюза, как запирают там и как его разрывает водой. Эти мысли сводили с ума.

— Выше нос: сегодня твой последний день в учениках, — ловко меняя тему, напомнил Ройстон. — Не терпится поди стать подмастерьем?

— По Дариусу скучать не стану, если ты об этом.

Ройстон кивнул:

— С ребятами он крут, не спорю, но ведь у нас не место неженкам. Еще спасибо скажешь, что я приставил его к тебе.

— Как–нибудь, может, и скажу…

— Кстати, — снова засмеялся Ройстон, — я кое–что вспомнил! Твой отец просил передать, что у него встреча в Десятом, к ужину его не ждите.

— Ладно, а вообще новости есть?

— Майра, знаешь… — Ройстон серьезно взглянул на нее. — Джона любит вас с Возиусом. Просто ему тяжело это показывать. С тех пор как Тесса… — Он умолк. Было видно, что и ему больно, ведь Ройстон не просто был папиным заместителем — он был ему лучшим другом.

— Да знаю, — вздохнула Майра.

Кивнув, Ройстон развернулся и пошел дальше:

— Еще пересечемся, подмастерье.

Майра успела взглянуть на чертежи у него под мышкой. Вспомнила, как утром отец пытался спрятать от нее схемы на столе в своем кабинете. Конечно, пора было бежать домой, Возиус уже, наверное, заждался, и ужин наверняка готов, стоит на плите. Даже автоматические огни чуть угасли, как бы сообщая, что скоро день сменится ночью, однако любопытство взяло верх. Майра просто обязана была узнать, что это отец попытался от нее скрыть. К тому же она обожала изучать новые схемы: водить пальцем по голубым линиям, видеть, как сплетение труб образует нечто большее, чем просто систему коммуникаций. Устоять перед искушением Майра не смогла.

Она прокралась к отцовскому кабинету. Дверь была заперта, и Майра глянула на сканер. Нет, в доступе ей система откажет, и даже хуже — вызовет патрульных. Лишь главный инженер имеет право открывать эту дверь. Вот только Майра могла обойтись и без доступа. По торчавшим из стены трубам она залезла под потолок и, открыв вентиляционную решетку, забралась в шахту. Проползла по ней и оказалась прямо над отцовским столом, присматриваясь к нему через еще одну решетку. Затем открыла ее и ловко спрыгнула на пол. Автоматическое освещение потускнело еще больше. Вечер стремительно сменялся ночью.

Подсвечивая себе фонариком, Майра прокралась к заваленному бумагами столу. Отец никогда не умел содержать рабочее место в порядке. Майра порылась в чертежах и прочих бумагах, сохраняя видимость бардака: отец сразу поймет, что кто–то копался в его документах, если Майра вдруг ненароком попытается разложить их. Та–ак, чертежи, схемы, внутреннее устройство машин… Нет, все не то. Майра порылась в ящиках стола — ничего. Потом в картотечном шкафу, но и там ее ждала неудача. Тогда Майра заглянула под стол, зарылась в ящики с разводными ключами, молотками, монтировками и отвертками. Она даже в футляр с дрелью заглянула, но не нашла там ничего, кроме запасного аккумулятора и комплекта буров.

Майра бросила футляр обратно под стол и услышала подозрительно глухой звук — не тот, с каким обычно предметы падают на пол. Майра так и замерла. Опустилась на корточки и принялась простукивать бетонный пол в поисках тайника. Ага, вот оно, наконец! Подсветив фонариком, Майра заметила в полу тонкие линии, обозначающие крышку. Подцепив ее монтировкой, вскрыла тайник. Выдолбленный прямо в бетонном полу, он имел квадратную форму два на два фута. При виде толстой стопки чертежей сердце Майры забилось чаще. Она достала их все и принялась разворачивать. А когда поняла, что именно держит в руках, сердце у нее чуть не выпрыгнуло из груди. Это были совсем не чертежи машин и даже не схемы секторов. В верхнем уголке одного листа Майра прочла аккуратную подпись отцовской рукой: «СУБМАРИНА».

Законом запрещалось писать и произносить это слово, а уж хранить чертежи подобных устройств и подавно. И за то и за другое могли запросто выбросить в море. Сердце колотилось в груди, пока Майра продолжала перебирать листы, встречая новые и новые слова: «ПАССАЖИРСКИЙ», «ГЛУБОКОВОДНЫЙ», «СТАЛЬНОЙ КОРПУС». Она пыталась сообразить, что же такое она обнаружила. Вспомнились темные времена, последовавшие за смертью мамы. Папа тогда чуть не повредился умом, оставшись наедине с ревущим младенцем и упрямой восьмилетней дочерью, которая отказывалась понимать, куда делась мама и почему она больше не приходит домой. Майра часто просыпалась по ночам, видела, как отец ходит по кругу или плачет на койке.

Когда Майре исполнилось десять, тьма постепенно стала рассеиваться, но к тому времени умом повредилась она сама. В школе закатывала истерики, дралась с Бэроном, ее постоянно оставляли после уроков. А потом случился Суд. Однако объяснить сегодняшнюю находку не могли даже те мрачные годы. То, что попало Майре в руки, может стоить отцу жизни. Страх огненным кинжалом пронзил сердце. В голове проносилась сотня вопросов, но не успела она разобраться в них, как услышала писк сканера на двери сектора. Майра взглянула на зажатые в потных руках чертежи. Кто–то идет… Надо спрятаться!