4
До сумерек мы успели прочесать все окрестности болота вокруг места посадки НЛО. С нулевым результатом.
К вечеру Алексей перестал стесняться в выражениях. Прихрамывая и не заботясь больше о разнообразии, он проклинал черными словами беспрерывную морось, Валентина, Гришу, пришельца, проклятую планету и проклятый зачет. При этом он не забывал регулярно информировать Юру о нашем продвижении и выслушивать короткие сводки о положении на борту. Собственно, у Юры ничего не происходило на борту, как и у нас. За шесть часов блужданий под сводами ливневого леса мы не обнаружили больше никаких следов ни пилота НЛО, ни Валентина с Гришей.
Заметно стемнело. Свет и без того тусклый, пробивался к подножиям деревьев, словно на дно морское.
Воображение рисовало самые мрачные картины в стиле сумеречных фантазий Иеронима Босха: вспоротые переломанными ребрами два десантных комбинезона в густой траве, едва различимые в тени подлеска, мошкара, что слетается на тяжелый дух и оседает шевелящейся пеной на белеющие мертвые кости, отмываемые бесконечными дождями. «Скажи мне, кудесник, любимец богов, что в жизни случится со мною, и скоро ль на радость соседей-врагов…» Да.
— Слушай, Алексей.
— Что?
— Как ты думаешь, ребята не погибли?
Алексей остановился как вкопанный, прервав свои стенания и проклятия, медленно повернулся ко мне.
— Как ты сказал?
Прекрасно он слышал, что я сказал. Не стану я больше повторять.
— Погибли кто? — переспросил Алексей, — Валик со своей шестиствольной кулевриной? Или Гриша, который шагу не ступит, пока не удостоверится, что нигде не поцарапается, а поцарапавшись, сразу ищет противовоспалительную сыворотку?..
— Мне кажется, что все это кончится скверно.
— Ты это брось.
— Скверно, — повторяю я.
— Погода ни к черту. — Алексей, поморщившись, поднимает лицо навстречу моросящим каплям.
Эту фразу я, наверное, слышу сотый раз за сегодня, правда, на сей раз без обычной аранжировки «трам-тара-рам».
— Что-то мы все время не то делаем, — говорю я. — «Крестоносец» мы не нашли. Если кто-нибудь из нашей пятерки погибнет, о карьере пилотов можно забыть навсегда.
— Ты с какой ноги сегодня встал, шевалье? — осведомляется Алексей.
— С той же, что и ты.
— Давай возвращаться, — говорит Алексей.
Чудненько. Я прислонился к кривому узловатому стволу. Ноги гудели. До звездоскафа отсюда шесть дней пути. Подобрать нас среди бесчисленных болот и джунглей Юра не сможет при всем желании.
— К НЛО? — спросил я.
— А то куда же?
«Оса» представляла собой никудышное пристанище на ночь: выгоревшая изнутри, пробитая насквозь пулеметными очередями. Со стен, потолка капала дождевая вода. Кроме того, из-за тесноты в кабине негде было даже вытянуть ноги. А еще эти застывшие брызги и потеки на сиденье пилота.
В НЛО оказалось не намного комфортней: тесно, темно, распавшийся перегрузочный кокон навигатора, как яйцо диплодока. Попахивало от него изрядно. Каким-то совершенно невероятным коктейлем. Пованивало. Псиной не псиной, довольно сильный специфический запах, смешанный с запахом неорганических масел.
— Странно, — сказал Алексей. — Вряд ли это — настоящий звездолет. Какое-то здесь все… — он еще раз провел рукой по асимметричным панелям, — примитивное, что ли. Зонд это какой-то или челнок. Возможно, настоящий звездолет сейчас идет на посадку за тысячу километров отсюда.
— На посадку?
— Ну, или кружит над планетой на высоте двух тысяч километров… Жаль. Если бы это был полноценный звездолет, наша команда могла бы заработать на нем целое состояние. Представь, настоящий НЛО-звездолет, затерянный среди болот богом забытой планеты! И знаем о нем только мы пятеро. Да, конечно, вытащить отсюда его мы сами не в силах…
— Ты имеешь в виду продать?
— Угу.
— Кому? Правительству?
— Правительство скупо по своей природе. Да… Ассоциации. Хотя, — Алексей еще раз обвел взглядом внутренности НЛО, — если бы это было полноценное межзвездное судно, каждый из нас при любом раскладе мог бы получить целое состояние. Каждый! А так, материала, подобного этому, у Косморазведки накопилось за десятки лет наверняка… Слышал о Зеленом Полигоне около Фомальгаута?
Риторический вопрос. Один из ораторских приемов, так любимых Алексеем. Зеленый Полигон был основан лет сто назад указом президента Академии Наук. Имени его я, к сожалению, не помню, да и вряд ли сейчас кто-то, кроме специалистов, назовет имя человека, не запомнившегося ничем иным, кроме создания специального, тогда еще безымянного полигона на пятой планете альфы Южной Рыбы. Однако с тех пор все президенты Академии Наук, вступая в должность, начинают знакомство с делами с посещения пресловутой Зеленой Лаборатории, расположенной за семь парсеков от Солнца на полюсе песчаной планеты, пустыни которой так богаты изумрудными окислами меди и специальными ангарами, где заключены останки всех НЛО, с коими когда-либо сталкивались земные корабли.
За десятки лет вокруг Зеленого Полигона накопилось множество легенд. Некоторые из них более или менее правдоподобны, а некоторые просто фантастичны. Например, рассказывают, что лет двадцать назад транспорт «Посейдон» отбуксировал к Зеленому Полигону почти неповрежденный инопланетный корабль, внутри которого оказалась совершенно непостижимая форма жизни, содержавшая в своих генах информацию обо всех без исключения собственных предках. Более того, это было нечто вроде коллективного разума множества индивидуумов, которые жили сто, тысячу, десять тысяч лет назад. По-моему, до сих пор так и не разобрались, было ли это существо действительно пилотом. Закончилась эта история уничтожением транспорта, едва успевшего распаковать свой грузовой отсек в ангаре.
Одна из наиболее правдоподобных, на мой взгляд, легенд гласит, что, несмотря на огромное разнообразие кораблей, заключенных в ангарах Зеленого Полигона, там нет ни одного настоящего НЛО-звездолета, за находку которого обещано баснословное вознаграждение.
Через открытый люк накрапывал дождь, но до нас долетали только редкие рикошетные капли. Против ожидания, на дырчатом полу не было никаких луж, только влажная мохнатая шерсть, как ковер. Силуэты асимметричных угловатых механизмов нависали в темноте над коконом навигатора.
— Не утонем мы ночью? Как ты думаешь, Васич?
— Помереть боишься?
— Пошел ты… В пень. Ясно?
Некоторое время Алексей прислушивался, как мне показалось, не погружается ли под нашей тяжестью НЛО. «Тебе не кажется, что крен увеличивается? Как-то странно поскрипывает корпус, а, Васич?» — «Да нет. Все нормально. Это дождь». Потом Алексей немного успокоился.
Люк мы не стали закрывать отчасти из-за опасения, что сработают неизвестные нам механизмы, и мы не сможем выбраться наружу, а отчасти из-за запаха.
Алексей в нескольких словах описал Юре обстановку.
— Спать будем по очереди, Васич?
Я пожал плечами.
— Да. Отдыхай первый.
Алексей не без удовольствия устроился в перегрузочном коконе пилота, с хрустом потянулся. Лучемет он положил у себя на груди, предварительно поставив на предохранитель. Запах, который исходил от кокона, по-моему, волновал его не сильнее, чем болотная слякоть.
Отверстие люка, серое еще несколько минут назад, почернело и слилось с окружающей темнотой, и в темноте стало заметно, что по граням асимметричных панелей, нависающих над нами, струятся крохотные бледные огоньки. Больше всего это было похоже на то, как под поверхностью пепла скользят, вспыхивают и тухнут искры догорающего костра. Черты Алексея в этом призрачном освещении приобрели отдаленное сходство с лицом Поля, каким я запомнил его в ночь с десятого на одиннадцатое мая в Альпах.
— Да, жаль, что это не НЛО-звездолет, — Алексей зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть, поморщился. — Впрочем, с самого начала у нас было не так много шансов. А если бы… представляешь, можно было бы сразу подавать в отставку, прямо через два дня на Базе. Формальности бы заняли несколько часов. Ну, пусть еще неделя на проверку и подтверждение нашей находки. И в конце этого — задержи дыхание на секунду — персональный счет в Гэлакси-Банке. «Господин Дробич, поставьте свою подпись здесь и вот здесь», — «Где-где?» — «Во-от под этим шестизначным числом. Соблаговолите».
— Представляю, — сказал я.
— Ни черта ты не представляешь! — взвился Алексей, словно я его оскорбил в лучших чувствах, — Никаких больше «я бегу по выжженной земле, гермошлем захлопнув на ходу…» Элитные курорты: голубое-небо-зеленое-море-белый-песок. Ясно? Алые-рассветы-пастельные-закаты. Девушки. Как куколки. Стройные красотки на фоне пальм и твоей персональной трехпалубной яхты у океанского причала. И заметь, сколько бы лет тебе не исполнилось: сорок, шестьдесят или восемьдесят, красотки вокруг тебя останутся все те же — юные и свежие, не старше двадцати. Вот это я называю обеспеченной старостью.
Я слышал это уже много раз про девушек, как куколок, и персональную трехпалубную яхту у океанского причала. Из года в год эти картины с незначительными вариациями переходили у Алексея из темы в тему, олицетворяя собой, как правило, достойное завершение карьеры.
— Мне кажется, ты рано задумался о старости.
— Это почему?
— По-моему, наше положение таково, что до старости кое-кто может и не дотянуть.
— С какой стати?
— Ты знаешь, что такое «столыпинский вагон»?
— Первый раз слышу.
— Валентин однажды рассказывал. Это вагон, в котором перевозили заключенных в девятнадцатом веке.
Пауза.
— Ну? — сказал Алексей, постепенно трезвея от своих грез, — Ты что имеешь в виду?
Если инопланетный корабль не рассчитан на обратный рейс, то кто мог лететь в нем? Беглец? Фанатик-исследователь? Или… Лет за десять до нашего рождения появились «векторные звездолеты» — корабли одного направления, не рассчитанные на возвращение. Трудно сказать, какой логикой руководствовалась Косморазведка, заказывая подобные суда. Они уходили в дальний космос и… некоторые из них потом были найдены через много лет около планет — конечных целей экспедиции, а некоторые пропали, и о судьбе их ничего не известно. Возможно, мы столкнулись с таким вот «векторным НЛО»? Вполне возможно. Вряд ли этот корабль рассчитан на возвращение. Тем не менее идея, что некая цивилизация пользуется планетой как колонией для ссылки преступников, была слишком фантастичной, и я еще раз перебрал в уме все контрдоводы, а потом набрал в грудь побольше воздуха и выложил Алексею все, что я думаю об этом. Собственно, я рассказывал не только Алексею, но и Юре, потому что связь оставалась включенной, и на борту прекрасно было слышно каждое наше слово.
На удивление, меня никто не перебивал.
— He исключено, что НЛО доставил на планету ссыльного узника…
— Графа Монте-Кристо, — с готовностью вставил Алексей. Язва.
— Возможно. Вполне можно представить цивилизацию, у которой нет понятия о смертной казни, и раз в несколько лет, может быть, реже, может быть, чаще, сюда приземляются корабли из этого странного мира. Убежать с планеты практически невозможно, поскольку корабль рассчитан только на рейс в одну сторону. И тут появляемся мы.
— Вертолет? — быстро спросил Алексей.
— Да. И звездоскаф. Узник, у которого в перспективе пожизненное заключение, может быть в сотнях парсеков от окраин родной цивилизации, вдруг получивший возможность захвата средств передвижения, немедленно попытается воспользоваться этим, чтобы вернуться к границам собственного мира. Вертолет, звездоскаф, стремление вооружиться и покинуть в ближайшее же время планету… По всей видимости, планета никак не инспектируется. Тридцать лет назад здесь приземлился земной звездоскаф и… ничего.
— Ты забываешь, — сказал Алексей, — что звездоскаф достаточно сложный механизм. Им не так просто воспользоваться. Это тебе, душа моя, не вертолет.
— Да, но сейчас на планете есть мы.
— То есть?
— Разумной инопланетной твари не так сложно при желании проникнуть в звездоскаф. А когда мы взлетим…
— Мне кажется, ты сгущаешь краски, — заметил Алексей. — Кроме того, это существо ранено.
— Ну и что?
Алексей открыл и закрыл рот. В темноте, размытой блуждающими огоньками с поверхности кривых асимметричных панелей, нависших над коконом, мне вдруг померещилось, что белки глаз Алексея на мгновение вспыхнули каким-то красноватым отблеском.
Я тряхнул головой, чтобы отогнать наваждение.
— Мы представления не имеем о его способностях, — медленно сказал я, — Возможно, оторви ему руку — за два дня вырастет новая. Регенерация. И рана его давным-давно зажила, и сейчас непонятно, кто кого преследует среди этих бесконечных болот.
Пересилив себя, я снова глянул в лицо Алексею. Мы встретились глазами. Ничего, лицо как лицо. Снова мне показалось, что оно похоже на лицо Поля.
— Что ж это, по-твоему, вурдалак какой-то? Гекатонхейр? — спросил Алексей.
Я пожал плечами.
— Откуда я знаю?
— Людоед?
Опять в отсвете скользящих бликов лицо Алексея стало как-то неузнаваемо меняться. Я почувствовал, что на лбу у меня выступила испарина. Душно, что ли? Зря мы полезли в этот инопланетный корабль, заночевали бы где-нибудь в джунглях. Черт-те что мерещится в полутьме. Я сделал пару глубоких вдохов-выдохов.
Алексей обменялся несколькими фразами с Юрой.
— Невероятно, как эта планета прошла мимо внимания Косморазведки, — наконец сказал Алексей. — Странная планета. Уродливая какая-то. И события на ней происходят какие-то уродливые, непонятные.
Некоторое время Алексей молчал.
— По всей видимости, Валентин утопил спирофон и наушники, когда бросился к вертолету, — сказал Алексеи. — А потом, наверное, ребята увидели его.
Увидели, погнались за ним и… заблудились? Нет, не может быть. Представить Валентина, заблудившегося на занятиях по ориентированию, было абсолютно невозможно.
— Он может вернуться сюда ночью, — сказал я.
— Это было бы даже лучше, — после некоторого раздумья ответил Алексей. — Уложим его около люка залпом из лучемета, и больше никаких проблем. А то — регенерация-мутация.
За отверстием люка была кромешная чернота. Дождь продолжал накрапывать, но вяло, нехотя, что ли, временами совсем прекращаясь. Некоторое время с болота еще раздавалось кваканье, какие-то всхлипы, всплески, приглушенное бормотание. Потом все стихло.
— Давай спать, пожалуй, — сказал Алексей. — Через три часа я тебя сменю.
Он повернулся на бок, обняв лучемет, и вскоре мерно засопел.
Некоторое время в неверных отблесках, бродивших по стенам НЛО, я вглядывался в лицо Алексея (ничего в нем не менялось), потом принял микрокапсулу либродекса и, сев напротив открытого люка, уставился в сырую непроглядную темноту.
