Клара Аннали Каллиам, баронесса Остерлингских Урочищ

— Моя госпожа, — встретил ее поклоном раб-привратник.

— Доброе утро, Андраш, — ответила тралгуту Клара, распрямляя спину после дороги. — Не представляешь, как приятно вновь очутиться в городе. Поместье, конечно, прекрасно, но не в летнюю жару. Винсен сейчас… Ты ведь помнишь Винсена? Он займется выгрузкой вещей, пришли кого-нибудь ему на помощь.

— Хорошо, госпожа. Ваши сыновья в летнем саду.

— Сыновья?

— Капитан Барриат приехал на этой неделе, — пояснил раб.

— Джорей и Барриат под одной крышей? Нелегко тебе пришлось.

Привратник улыбнулся:

— Рад, что вы приехали, госпожа.

Клара потрепала тралгута по плечу и, оставив позади жаркую площадь, вошла в прохладный затененный особняк. Сразу же бросилась в глаза неухоженность: цветы в передней завяли, на полу не убран нанесенный ветром песок, воздух затхлый. Джорей то ли слишком потакает слугам, то ли просто становится забывчив, как отец, — в любом случае надо что-то делать.

Голоса сыновей Клара услыхала еще раньше, чем вошла в сад: резкий требовательный тенор Джорея и хлесткие, как плевки, ответы Барриата. С самых пор, как Джорей научился говорить, братья стали непримиримы, как дождь и пламя, однако преданность их друг другу от этого не пострадала. Ровно то же у Клары некогда было с родной сестрой: «никто не причинит ей вреда, кроме меня, — и я ее когда-нибудь уничтожу». Любовь порой бывает страшна.

На лестнице, ведущей в летний сад, Клара остановилась.

— Ты все чудовищно упрощаешь, — горячился Джорей. — Происходят разом сотни событий, и притом взаимосвязанных. Теперь, когда фермерского совета точно не будет, грозит ли нам хлебный бунт? Если в Нордкосте и вправду грянет очередная война за наследство, то отвлечется ли на нее Астерилхолд и оставит ли нас в покое? Приведет ли появление новых халлскарских кораблей к тому, что усилится пиратство в Эстинпорте и уменьшится в Тауэндаке? Нельзя все сводить к одному, мир гораздо сложнее!

— Выбор не так многообразен, как ты думаешь, — возразил Барриат. — Тебе не найти никого, кто выступает против фермеров и одновременно поддерживает Астерилхолд. Одно зависит от другого. Нет таких семей, которые осуждают межрасовые браки и при этом торгуют с Борхией. Король — не скульптор при нетронутой глыбе камня, он не может создать фигуры по своему разумению. Он как покупатель, который приходит к скульптору и выбирает из готового.

— И ты считаешь, что принц для него — единственный способ явить благосклонность?

— Единственный, который хоть что-то значит. Если его величество осыплет Даскеллина немыслимыми дарами и почестями, а принца Астера все же отдаст на воспитание Маасу — то понятно, что в будущем судьба королевства будет решаться под влиянием Мааса. Потому-то Иссандриан и…

— Но если король…

Голоса скрестились, братья не слушали один другого, две цепочки доводов на глазах свивались в единый тугой узел. Клара шагнула в сад и картинно уперла руки в бока, притворяясь рассерженной.

— Вот как они встречают бедную мать! И почему я не велела отнести обоих в лес, чтоб вас выкормили волки?

Братья расцвели улыбками и подбежали обниматься — совсем взрослые, крепкорукие, пахнущие мускусом и маслом для волос, а ведь еще недавно она держала их на руках… Перебивая один другого, они вновь заспорили, только теперь не о придворной политике, а о том, стоило ли ей приезжать. Клара, улыбаясь обоим, сошла в зеленый, цветущий бледными цветами сад. Фонтан по крайней мере починили, теперь вода с плеском стекала по отлитой из бронзы фигуре задумчивой полураздетой циннийки. Усевшись у фонтана, Клара принялась снимать дорожную накидку.

— Ваш отец, бедняга, места себе не находит оттого, что не может выбраться из дома, так что я вызвалась хоть как-то создать видимость нормальной жизни. Из-за этих дурацких выходок я пропустила большую часть придворного сезона, и я просто обязана увидеться с дорогой Фелией.

Джорей, опершись плечом на увитую плющом стену, скрестил руки и нахмурился — точная копия отца. Барриат со смехом присел рядом с Кларой.

— Как же я по тебе соскучился! Какая другая женщина назовет дурацкой выходкой вооруженный конфликт на улицах Кемниполя, первый за пять поколений?

— Я не меньше других сочувствую бедному лорду Фаскеллану, — отрезала Клара. — Однако оставляю за собой право называть выходку дурацкой, и никакой иной.

— Не горячись, мама, — успокоил ее Барриат. — Ты, конечно, права, просто, кроме тебя, такое никто не смог бы сказать.

— Не понимаю почему, — пожала плечами Клара.

— А отец знает, что ты собираешься к Маасу? — спросил Джорей.

— Знает. И, к твоему сведению, меня все время будут охранять, так что можешь не рассказывать мне ужасов про лорда Мааса и его страшные планы относительно меня.

Братья переглянулись.

— Мама, — начал было Джорей, однако Клара остановила его движением руки и обернулась к старшему сыну.

— Барриат, милый мой, ты ведь только что с флотской службы? Как поживает бедный лорд Скестинин и та крашеная ведьма, на которой его угораздило жениться?

Улицы города кишели народом, по брусчатке грохотали кареты, на рынке расхваливали свой товар торговцы хлебом и мясом, мелкие преступники под присмотром королевских мечников убирали нечистоты из проулков и с мостовых. На вишневых деревьях, растущих вдоль улиц, зеленые плоды уже вот-вот грозили налиться соком. Над Разломом покачивались на веревках рабочие, ремонтирующие мосты. Город играл теми же красками, звуками и запахами, что и в лучшие времена, однако казался согбенным под тяжестью окутавшего его страха. Клара никогда не думала, что такое возможно, — однако, как видно, ошибалась.

Страх был виден в мелочах: слишком охотно смеялись купцы, слишком оживленно переругивались на улицах прохожие, а стоило собеседнику отвернуться — лица тут же застывали в каменной сосредоточенности. Даже лошади пахли по-другому, раскрывали глаза шире обычного, ступали не так уверенно.

Для визита Клара выбрала открытые с боков носилки, которые тащили четыре раба, рядом шагал Винсен Коу. Перед самым отъездом из Остерлингских Урочищ что-то случилось с его глазом, и теперь синяк растекался по щеке зеленью и желтизной. На поясе поверх плотной кожаной куртки, усеянной стальными заклепками, красовались сразу и меч, и кинжал — для обычного егеря многовато, так что вместе с синяком они придавали Винсену вид чуть ли не разбойничий.

Особняк Фелдина Мааса выходил на ту же площадь, что и дворец Иссандриана. Ворота обоих домов украшала одинаково вычурная ковка, сами здания с кричащей отделкой напоминали торты, вышедшие из-под рук обезумевшего кондитера. Куртин Иссандриан сейчас отбывал ссылку, как и Доусон, только он увез из города и семью, и слуг. Клара вспомнила своего дядю Милуса, который в молодости получил удар в голову и оставшуюся жизнь проходил с наполовину недвижным лицом. Площадь между особняками выглядела сейчас почти так же: шумная и деятельная в левой половине и мертвенно-пустая справа.

Фелия стояла на вершине парадной лестницы в пурпурном бархатном платье, вышитом серебром по рукавам и вороту. Когда-то оно, должно быть, ей шло. Клара отдала лакею шаль и поднялась к Фелии.

— Клара, дорогая, — заговорила та, с вымученной улыбкой беря кузину за руки. — Я так по тебе скучала, не передать. Такой ужасный год! Входи же.

Клара кивнула рабу-привратнику — вместо привычной дартинки у входа стоял сурового вида ясурут, который не поклонился в ответ. Уже на пороге залы Клара услышала его окрик:

— Эй ты! Стоять!

Изумленная таким обращением к своей персоне, она обернулась — и увидела, что окрик предназначался Винсену Коу: ясурут, вскочивший на ноги, держал ладонь у груди Винсена, преграждая путь. Егерь вдруг сделался неестественно спокоен.

— Он со мной, — бросила Клара.

— С оружием нельзя, — рявкнул раб-привратник. — Стоять здесь.

— При всем уважении, миледи, это исключено, — заявил егерь, по-прежнему не отрывая глаз от ясурута.

Клара прижала ладонь к щеке. Фелия разом побледнела, руки ее беспорядочно заметались, как вспугнутые птицы.

— Тогда оставьте здесь клинки, — велела Винсену Клара и тут же обернулась к кузине: — Надеюсь, мы можем положиться на законы гостеприимства?

— Конечно, — торопливо согласилась Фелия. — Конечно же. Безусловно.

Винсен Коу на миг замер, и Клара не могла не согласиться: заверения Фелии звучали бы куда убедительнее, не будь повторены трижды. Помедлив, Винсен потянулся к поясу, расстегнул пряжку и вместе мечом и кинжалом вручил пояс привратнику. Ясурут кивнул, разрешая пройти.

— Ты, кажется, похудела, пока мы не виделись, — заметила Клара, шагая рядом с кузиной. — Ты здорова?

Фелия в ответ улыбнулась так криво, что улыбка превратилась в гримасу.

— Здесь так беспокойно! С тех самых пор, как король выслал Куртина и Алана. И вас, конечно. После этого стало тяжело. Фелдин почти не спит. Лучше бы все продолжалось по-прежнему.

— Мужчины, — вздохнула Клара, беря кузину за руку. Фелия отпрянула было, но, словно что-то припомнив, ответила на прикосновение кивком. Клара продолжала: — Доусон тоже сам не свой. Радуется обрывкам любых сплетен. Мир сошел с ума.

— Я люблю короля и храню верность престолу, — пролепетала Фелия. — Но Симеон делает что-то не то. Правда ведь? Сначала скандал, потом король отправляет придворных в ссылку — теперь все подозревают самое страшное. Разве так можно…

Хозяйка свернула к широкому пролету черной полированной лестницы, и на самом повороте Клара услыхала мужские голоса — кто-то спорил в дальнем конце зала. Один голос — Фелдина Мааса, второй тоже странно знакомый, слов не слышно… Клара поймала взгляд Винсена Коу и кивнула в ту сторону: разузнай что можно.

Егерь качнул головой: нет.

Клара подняла брови, но Фелия уже дошла до площадки лестницы и повела рукой в сторону широкой гостиной.

— Подождите здесь, — велела Клара, проходя в двери.

— Как прикажете, миледи, — кивнул Винсен Коу и, повернувшись спиной к стене, застыл в позе стражника, к досаде Клары всем видом показывая, что ничего разведывать не будет.

Гостиную с прошлого визита Клары успели заново отделать в красных, с золотом, тонах, однако ее любимый диван у окна оставили на том же месте. Как заботливая хозяйка, Фелия уже приготовила кузине трубку из дерева и кости, так что Кларе оставалось лишь набить ее табаком.

— Не знаю, что теперь делать, — не унималась Фелия. Она села на диван и, подавшись вперед, зажала ладони между колен, как ребенок. — Уговариваю себя, что все не так плохо, а потом просыпаюсь среди ночи и не могу глаз сомкнуть. И Фелдина вечно нет. Ложится вместе со мной, но стоит мне уснуть — опять идет разбирать какие-то письма, с кем-то совещаться…

— Времена тяжелы, ничего не скажешь, — поддакнула Клара, зажигая трубку от специально поставленной тонкой серебристой свечи.

— Принца собирались отдать на воспитание Куртину, — продолжала Фелия. — А теперь Куртин в ссылке, все дерутся за право быть опекуном Астера. Вроде бы… Вроде бы его могут отдать Фелдину. И я буду воспитывать принца. — Фелия хихикнула. — Представляешь? Я — и воспитывать принца.

— Астер всего лишь мальчишка, у меня таких трое. Когда растишь мальчиков, самое главное — держать подальше хрупкие предметы.

— С мужчинами то же самое, — вздохнула Фелия. — Они тоже не видят, что и как разбивают.

Клара пососала чубук и выпустила клуб сладкого серого дыма.

— В том-то и дело. Придворные разбирательства касаются не только нас, они затрагивают Нордкост и Астерилхолд. Да и Саракал с Халлскаром тоже не останутся в стороне.

— Я знаю.

— А в таком случае, — нарочито беззаботно продолжала Клара, — что нам с этим делать?

— Не знаю, почему всех это так волнует. Астерилхолд, Антея и Нордкост веками подчинялись верховным королям, все между собой переженились… Если подумать — мы ведь в сущности одно королевство…

— Как верно! — кивнула Клара, пересаживаясь поближе к кузине, которая теперь сосредоточенно расправляла платье, обирая с ткани несуществующие нитки.

— Я просто не понимаю, почему столько разговоров о мечниках, лучниках и прочем. Разве битвы кому-то нужны? Что проку в войнах? Мы ведь, в сущности, одно королевство!

— Да, но пока есть престол в Кемниполе и другой престол в Калтфеле, всегда найдутся охотники побряцать друг перед другом мечами, — заметила Клара. — Ведь так?

Фелия вздрогнула, стиснув колено так, что побелели костяшки пальцев. Интересно…

Клара кашлянула и, словно не заметив, продолжала как ни в чем не бывало:

— Трудность в том, чтобы дать всем шанс сохранить лицо без особых потерь. И нам нужно придумать выход. Я знаю, Доусон согласится на примирение лишь в том случае, если ему не придется ни перед кем гнуть шею. Подозреваю, что твой Фелдин таков же.

— Фелдин на это не пойдет. Он уже чувствует себя победителем, и если принц вправду у нас поселится…

Клара ждала.

— Ты ведь знаешь, как я восхищаюсь Доусоном, — продолжала Фелия. — Он всегда такой стойкий и преданный. Даже если был резок с Фелдином — то не из-за злобы или вражды, а лишь оттого, что пытается сделать мир лучше.

— Ну, совсем беззлобным я бы его не назвала, но я понимаю, о чем ты говоришь.

Фелия нервно хихикнула.

— А ты слыхала, что Рания Хирен беременна? — спросила она. Клара миг поколебалась, однако решила, что можно позволить кузине сменить тему.

— Опять? Который по счету раз?

— Восьмой, если считать только живых. Трое родились мертвыми.

— Поражаюсь, как у нее хватает сил, — заметила Клара. — Сердце у нее добрейшее, она ужасно мила, но после близнецов стала походить на половую тряпку. Она не виновата, конечно, просто кожа такая.

— У меня такая же, — призналась Фелия. — Страшно подумать, что со мной станет после первых родов.

— Ты молода, моя дорогая, еще сумеешь восстановить фигуру. Будет ли слишком рискованно спросить, как продвигаются дела в этом направлении?

Фелия покраснела — и явно расслабилась: альковные сплетни и тайны женского тела обсуждать неприлично, зато они безопаснее политики и военных слухов. Целый час Клара позволила ей болтать о пустяках, но постоянно давала кузине шанс вернуться к разговору о мужьях и той угрозе, что нависла над городом, как дым от пожара. Однако Фелия ни разу не сменила тему — что само по себе говорило о многом.

Когда пришло время откланяться, Клара обнаружила хмурого Винсена Коу на прежнем месте. По пути к выходу Фелия, не выпуская руки Клары, прижималась к ней все теснее: очевидно, разговор ее успокоил, в то время как Клара за время визита успела только больше насторожиться. На выходе привратник-ясурут вернул Винсену оружие, и кузины напоследок обнялись. Носилки уже ждали наготове, лакей подал Кларе шаль. И, только сделав последнюю затяжку уже на выезде с площади, Клара поняла, что случайно унесла с собой трубку Фелии.

— Вы, как я подозреваю, подслушивали? — спросила она Винсена, выбивая трубку о край носилок с противоположной от него стороны. Приходилось кричать, чтобы перекрыть уличный шум.

— Вовсе нет, миледи.

— Винсен, я ведь не идиотка. Сколько вы слышали?

Винсен пожал плечами.

— Почти все, миледи. Она понизила голос, когда говорила о своих трудностях с зачатием, и вы почти заглушили смехом новости о любовнице лорда Соннена.

— Значит, первую часть вы слышали? О наших мужьях?

— Да.

— Как вы думаете, почему ее так заботит история Астерилхолда и Антеи? «Мы ведь, в сущности, одно королевство»?

— Рискну предположить, миледи, что она ждет, когда они вновь объединятся.

Винсен поднял на нее взгляд, и его лицо — мрачное, бдительное, спокойное — лучше любых слов сказало ей, что перед ней союзник. Несмотря на кровные и брачные узы, прежнюю историю и нынешнюю политику, Антея не может объединиться с Астерилхолдом, пока живы Симеон и Астер. И Фелия, при всех ее умолчаниях, все же считала объединение возможным. Даже желательным. А принц Астер будет жить под ее крышей.

Значит, Фелдин Маас и его чужеземные банкиры собираются убить принца.

— Что ж, — вздохнула Клара. — Вот и конец моему миротворчеству.