Маркус

— Я предпочту передать это магистре бель-Саркур в собственные руки, — настаивал торговец. — Не сочтите за неуважение, но оттиска вашего пальца на моих контрактах нет.

Мелкий, ростом едва по плечо Маркусу, торговец насквозь пропах своим товаром — сандалом, перцем, тмином и фенхелем. На узком, как лисья мордочка, лице застыла неподвижно-заученная улыбка. Он стоял в нижнем этаже Медеанского банка лицом к Маркусу, Ярдему, крепкому куртадаму Ахариэлю и вездесущему Жуку — одни их мечи перетянули бы вес всего торговца, однако он взирал на стражников с презрением, полыхавшим, как жар от костра.

— Но поскольку магистры здесь нет, вам придется иметь дело со мной, — отрезал Маркус.

Брови торговца поползли вверх, тонкие губы сжались. Ярдем кашлянул, и Маркуса кольнула досада. Тралгут, конечно же, прав.

— Однако если вам угодно будет подождать, я постараюсь ее найти.

— Так-то лучше, — проронил торговец. — Могу я рассчитывать на чашку чаю?

«Я бы тебя убил голыми руками». — От этой мысли на лице Маркуса заиграла улыбка, которая вполне сошла за приветственную.

— Жук! — бросил он. — Позаботься о госте.

— Слушаюсь, капитан! — отчеканил, вскакивая, юный тимзин. — Не угодно ли гостю пройти со мной?

Маркус вышел на улицу, Ярдем следовал за ним тенью. Высокое солнце понемногу клонилось к западу. Тюльпаны, растущие в жестяной чаше у входа, цвели в полную силу, являя миру ярко-алые лепестки с белыми прожилками.

— Вы на главный рынок, я в харчевню, — предложил Ярдем.

Маркус покачал головой и сплюнул на мостовую.

— Если вы к ней, тогда я на главный рынок, — переменил порядок Ярдем.

— Будь здесь, — велел Маркус. — Я скоро.

И он зашагал по дороге. Между лопаток струился пот; у выглянувшего из проулка пса, измученного жарой, явно недоставало сил залаять на чужака. Прохожие встречались редко — они появятся только после заката: уж лучше ночная тьма, чем дневной зной. Даже голоса попрошаек и уличных торговцев казались хрусткими, как пережаренная корка.

После знойной улицы харчевня встречала прохладой. Свечи не горели, чтобы не отягощать воздух даже толикой тепла, и Маркус, шагнув с яркого света в сумрак, сощурился, приноравливаясь к темноте. За столами сидели с десяток людей разных рас, Китрин не было. Вдруг откуда-то донесся ее смех: Маркус пошел через зал, ловя ухом знакомые интонации, и остановился у драпировки, отгораживающей от зала отдельные столики.

— …будет способом вознаградить наиболее надежных должников.

— Только до тех пор, пока они не станут ненадежными, — добавил мягкий мужской голос. — Твоя система позволяет должникам растягивать сроки, и через определенное время низкие риски станут высокими.

— Магистра, — позвал Маркус. — Можно на минутку?

Китрин отодвинула драпированный занавес. Как Маркус и ожидал, напротив нее сидел тот ясурут-полукровка. Кахуар Эм. Конкурент. Между ними стояла тарелка с сыром и соленой морковью и изрядно опустошенная бутылка вина. Платье Китрин из вышитого льна подчеркивало фигуру, откинутые со лба волосы небрежно струились по плечу.

— Капитан?

Маркус кивнул в сторону задней двери, лицо Китрин исказилось досадой.

— Я могу выйти, — предложил Кахуар Эм.

— Нет. Я сейчас вернусь, — ответила Китрин. Маркус вышел вслед за ней.

В проулке воняло тухлыми остатками еды и мочой. Китрин скрестила руки на груди.

— Торговец пряностями принес плату за неделю, — объяснил Маркус. — Без тебя отказывается вручать.

Китрин нахмурилась, в углах рта и между бровями залегли складки. Она побарабанила пальцами по локтю.

— Он хочет еще что-то обсудить, — предположила она.

— И подозреваю, что не с твоими охранниками, — добавил Маркус.

Девушка кивнула, взгляд обратился внутрь.

Именно в такие минуты, уходя в себя, она менялась. Фальшивая зрелость, натренированная усилиями мастера Кита и прочих актеров, выглядит вполне убедительно, но эта наигранная взрослая женщина — не Китрин. Девушка с переменчивым характером, мечущаяся от своенравия к нерешительности и обратно, — тоже не она. Но когда лицо замирает в спокойствии, а ум, отрешившись от внешнего, совершает свою молчаливую работу, в ней становится заметна та женщина, которая пока не проявилась. Женщина, которой Китрин со временем станет.

Маркус отвел взгляд и уставился в проулок — будто бы для того, чтобы не мешать Китрин.

— Мне нужно с ним увидеться, — решила девушка. — Он у нас в конторе?

— С ним Жук и Ярдем.

— Значит, надо поспешить, — улыбнулась Китрин, шутливый ужас придал словам тепла.

— Я могу передать Кахуару извинения…

— Нет, пусть подождет, я скоро вернусь. Не хочу, чтобы он без меня уходил.

Маркус, поколебавшись, кивнул. Китрин пошла вперед по проулку, выбирая места почище, свернула за угол и исчезла из виду. Маркус отвел глаза не сразу. Постояв немного в полутьме проулка, он вошел обратно в харчевню. Ясурут-полукровка по-прежнему сидел за столом, задумчиво жуя пряную морковину. На первый взгляд он был ненамного младше Маркуса, но ясурутская кровь не давала толком определить возраст. Из-за ярко-зеленых глаз и намека на чешую он походил на ящерицу.

— Магистру отвлекли по делам на несколько минут, — сказал Маркус. — Она просила передать, что сейчас вернется.

— Понимаю, — кивнул Кахуар Эм и повел рукой, приглашая Маркуса сесть на место Китрин. — Не подождете ли со мной, капитан Вестер?

Не принимать приглашение было бы разумнее, однако Маркус кивнул и сел.

— Вы тот самый Маркус Вестер? — спросил полукровка, делая знак слуге принести кружку пива.

— Когда-то был.

— Великая честь для меня. Надеюсь, мне простительно сказать, что я удивлен, видя такого прославленного воина в роли охранника, пусть даже и в Медеанском банке?

— Я известен в довольно узких кругах. На улицах меня не узнают.

— И все же после Водфорда и Градиса вас с радостью взяли бы командовать любой наемной армией, причем за сумму, которую вы сами назовете.

— Я не работаю на королей, — сказал Маркус, глядя, как слуга ставит перед ним пиво. — Это ограничивает возможности. И раз уж мы на дружеской ноге…

Кахуар поощрительно кивнул.

— Я не знал, — продолжал Маркус, — что первокровные могут иметь детей с ясурутами. До вас я таких не видел.

Полукровка развел руки, словно говоря: «И все же я перед вами».

— В Лионее нас много, — пояснил он. — И есть занятия, которые охотнее доверяют людям, не имеющим семьи.

— Вот как, — кивнул Маркус. — Мул. Без потомства.

— Мое счастье и проклятие.

— Я знавал таких на севере, дети от смешанных браков цинн и дартинов. А некоторые мужчины только делали вид, что они полукровки — так они привлекательнее для женщин. Нет риска.

— Да, свои плюсы, — улыбнулся Кахуар.

Маркус представил себе, как протягивает руку через стол и ломает подонку шею. Будет непросто, ясуруты сильны. И реакция у них быстрая.

Он отхлебнул пива. Вкус оказался как в той пивоварне, часть которой купила Китрин. Наверняка она заключила договор и с харчевней.

Кахуар с улыбкой склонил голову набок, блеснули остроконечные зубы.

«Она тебя вдвое младше, — подумал Маркус. — Совсем ребенок». Но сказать такое вслух тоже было нельзя.

— Как вам жизнь в Порте-Оливе? — спросил он.

— Мне здесь нравится. Скучаю по своему клану. Но если смогу принести ему пользу, занять делом… Что ж, тогда цена не важна.

— Должно быть, клан влиятелен, раз идет против Медеанского банка. Не многие на такое способны.

— Мне представляется наоборот — Медеанский банк идет против нас. Интересно будет побороться. Магистра Китрин — потрясающая женщина.

— Согласен.

— Вы давно с ней работаете?

— Еще с ванайских времен. Сюда мы приехали вместе.

— И каково ей служить?

— Не жалуюсь.

— О вас судачат, между прочим. Обыкновенный филиал, пусть даже и Медеанского банка, а охраняет его сам Маркус Вестер. Люди расценивают это как знак того, что магистра Китрин предпочитает более широкую стратегию. Возможно, военную.

— А вы сами что думаете? — безразличным тоном спросил Маркус.

— Что я думаю? — Кахуар, опершись спиной о стену, нахмурился, словно обдумывал вопрос впервые. Затем поднял палец. — Думаю, что вы предпочли эту работу потому, что наемные армии вам неинтересны. Значит, и магистре тоже.

— Занятная мысль.

— Вы бесценный человек, капитан Вестер. Многим это известно.

Маркус засмеялся:

— Вы пытаетесь меня подкупить? Сознайтесь, ведь так? Вы хотите знать, продаюсь ли я?

— Вы продаетесь? — спросил Кахуар Эм без малейшего смущения в голосе.

— Ни за какое золото мира, — ответил Маркус.

— Понимаю и ценю такой выбор. Однако, как вы догадываетесь, из верности клану не мог не спросить.

Маркус одним глотком допил пиво и встал.

— Полагаю, обсуждать нам больше нечего?

Кахуар покачал головой.

— Поверьте, капитан Вестер, знакомство с вами для меня большая честь. Я уважаю вас. И уважаю ту, кому вы служите.

— Что ж, рад слышать.

Маркус, пройдя обратно через зал, вышел прочь — подождать Китрин на улице, и к черту жару. Завидев ее, спешащую к харчевне, он шагнул навстречу. Она летела как девочка, совсем забыв о взрослой походке; краска на глазах и губах слегка смазалась от пота.

— Все в порядке, — доложила она. — Хорошо, что вы за мной пришли. Торговец — чванливый придурок, но он может быть полезен.

— Твой ухажер пытался меня купить.

Китрин примолкла, на миг в глазах мелькнуло сожаление, затем лицо прикрыла обычная маска. Теперь перед Маркусом была не девочка — и не женщина, которой ей предстояло сделаться, а искусственное порождение мастера Кита. Та Китрин, которую Маркус больше всего не любил.

— Разумеется, — ответила она. — Я другого и не ждала. Капитан, я сегодня, возможно, не приду домой. Если не вернусь к утру, не волнуйтесь, я сообщу о себе.

Маркуса будто огрели камнем по голове. «Он твой враг», «я тебе запрещаю с ним спать» и «пожалуйста, не надо» разом пронеслись в мозгу, тесня друг друга. Сил хватило лишь на то, чтобы кивнуть. Должно быть, Китрин заметила что-то в его глазах: она тронула его запястье, мягко сжала — и скрылась в харчевне.

Маркус пошел было к дому, тут же остановился, свернул и зашагал к порту. Солнце, лениво клонящееся за горизонт, грело его щеку, как теплая ладонь. У порта людской поток стал гуще. Кто-то уже начал развешивать на окнах и деревьях плетеные украшения — концы шнуров, колеблемые ветром, походили на щупальца медуз. Уличные кукольники занимали места на перекрестках и городских площадях и сидели там неотступно, даже когда не давали спектаклей. Корабли из Наринландии могли задержаться еще на многие недели, но город уже начал готовиться к празднествам.

В порту пахло солеными брызгами и рыбьей требухой. Петляя мимо моряков, портовых рабочих, попрошаек и королевских стражников, Маркус дошел до широкой площади у последнего причала, по сторонам которой торчали две таверны и здание городских бань. Тут и там реяли яркие флаги и маячили откровенно скучающие женщины, не отличающиеся избытком одежды. На дальнем краю стоял театральный фургон, вокруг него собралась завороженная толпа. Мастер Кит в развевающихся багряно-золотых одеждах и проволочном венце держал на руках недвижное тело Сандра, с бедра которого капала подкрашенная алым вода.

— Как? Как позволил я этому свершиться? О Эррисон, Эррисон, сын мой! Единственный мой сын! — возопил мастер Кит срывающимся голосом, не забывая четко артикулировать слова, и закончил: — Клянусь, мой мальчик! Клянусь драконьей кровью и Господним телом: Ализор и его род сгинут навеки!

Мастер Кит замер, через миг зрители разразились аплодисментами. Маркус начал пробираться сквозь толпу ближе к фургону, а на сцену уже выходили Кэри и Смитт — Смитт в бутафорских латах, сооруженных из войлока и жести, а Кэри в обтягивающем черном платье, явно сшитом для Опал. В долгом финальном отделении древняя вражда двух благородных родов губила сначала виновных, потом невинных, матери убивали дочерей, отцы выпивали предназначенный сыновьям яд, рушился весь мир — и в итоге на сцене остался стоять один лишь мастер Кит, проливающий слезы над простертыми у его ног актерами. К концу действа, когда труппа, улыбаясь, принялась раскланиваться и собирать летящие на сцену монеты, смятение Маркуса почти улеглось.

Наконец актеры ушли со сцены, и Маркус, обойдя фургон, направился к мастеру Киту. Тот, уже переодетый в привычную одежду, стоял у парапета набережной и обтирал лицо мягким лоскутом. При виде Маркуса он улыбнулся:

— Капитан! Приятная встреча. Как вам пьеса?

— Очень правдоподобна.

— Рад слышать. Шершень! Веревку убери! Нет, на которой стоишь!

Шершень отпрыгнул в сторону, мастер Кит покачал головой.

— Порой даже удивительно, как он умудряется встать с постели и не сломать ногу.

— Кэри играет все лучше, — заметил Маркус.

— Мне кажется, она стала увереннее. К концу года, наверное, уже освоит все роли Опал. Я все еще надеюсь найти здесь девушку на замену Кэри. Можно и Смитта нарядить в платье и заставить говорить фальцетом, но в трагических сценах, боюсь, такое будет смотреться легковесно.

— Подходящие есть?

— Не так уж много. С некоторыми я говорил. Одна талантливее других, но лгунья. А я убежден, что надежный спутник в дороге гораздо лучше, чем хорошая актриса на сцене. Актерскому ремеслу я вроде бы способен научить. А как стать достойным человеком — наука более трудная.

Маркус сел, прислонившись спиной к парапету. На западе солнце зашло за крыши, и только облака над головой еще сияли золотистым и розовым. Кит в последний раз вытер глаза и спрятал лоскут за пояс.

— Сразу за стеной есть таверна, — сообщил он. — Нас пускают в задние комнаты бесплатно всякий раз, когда мы здесь выступаем. Если хотите, пойдемте с нами.

— Я подумаю.

Мастер Кит скрестил руки, взгляд стал внимательнее.

— Капитан… Надеюсь, с банком все в порядке? Из того, что я слышал, можно заключить, что наша девочка вполне справляется.

— Люди только и делают, что несут ей деньги.

— Мы ведь на это и надеялись?

— Да.

— И все же?

Маркус, прищурившись, взглянул на здание бань. Куртадамы у входа перекрикивали друг друга, указывая на вход, с них не сводила глаз долговязая тралгутка.

— У меня к вам просьба, — сказал Маркус.

— Что вы задумали?

— Скажите мне еще раз, что она имеет право делать что хочет, даже ошибаться. И что мне не нужно бежать и смягчать все углы на ее пути.

— Вот оно что.

— Она играет на таких ставках, о величине которых даже не подозревает. И играет против людей, у которых за плечами десятилетия опыта. И…

— И?..

Маркус провел рукой по волосам.

— Она себя не щадит. И не видит, сколько собственной жизни вкладывает в дело. А когда все рухнет… Меня тянет остановить все прямо сейчас. Пока с ней ничего не стряслось.

— Насколько я понял, вы хотите ее защитить.

— Нет, — покачал головой Маркус. И тут же поправился: — Да. А защищать женщин у меня не очень-то получается. Поэтому скажите мне, что незачем и пробовать.

— А почему вы не пошли к Ярдему? Он ведь, кажется, знаком с вами дольше моего?

— Я знаю, что он скажет. И даже знаю, с какой интонацией. Так что незачем.

— А мне вы, стало быть, поверите?

— Вы убедительны.

Мастер Кит усмехнулся и присел рядом с Маркусом. Чуть поодаль крикнула Кэри, актеры подняли сцену — деревянные подмостки теперь превратились в стену фургона. Сандр пошел запрягать мулов. Соленый ветер на миг замер, потом сменил направление, коснувшись прохладой щеки Маркуса. Темнеющие облака сделались серыми. Скоро таверны, публичные дома и бани вывесят разноцветные фонари, пытаясь приманить деньги и посетителей, как мотыльков. На улицы выйдут гвардейцы ее величества. А Китрин… Маркус качнул головой, пытаясь отогнать мысль о том, где она будет нынче ночью.

Мало-помалу он выложил все мастеру Киту. Деловые планы Китрин, ее честолюбивые мечты о процветании банка и всю затею с морским эскортом, включая подстегиваемый ею роман с конкурентом-полукровкой. Мастер Кит слушал внимательно и, когда Маркус замолк, поджал губы и взглянул в темнеющее небо.

— Скажу одно, капитан, поскольку это правда. Я полагаю, что у Китрин для осуществления замысла есть и средства, и таланты. При нужном внимании, рассудительности и малой толике удачи она вполне способна добиться своего.

— «Способна» — хорошее слово. Сумеет ли?

Мастер Кит помолчал.

— Вероятно, нет, — печально ответил он наконец.