Гедер
После возвращения в Кемниполь жизнь завихривалась вокруг Гедера, как речная вода вокруг валуна. Дни были заняты приемами в благороднейших домах Антеи, вечера — празднествами, славящими ванайскую победу и грядущий день рождения принца Астера. Сразу же после нежданного возвышения он стал замечать среди многоцветных придворных одежд черные кожаные плащи — копию его собственного. Аристократы, прежде не замечавшие весь род Паллиако, теперь являлись с визитами, и отец явно чувствовал себя выбитым из колеи: внезапные перемены, даже радостные, слишком уж смахивают на бедствие.
Цветущая весна омрачалась лишь тем, что вместо уютных домашних ночевок Гедер каждый вечер несся в лагерь за городскую стену, боясь опоздать к закрытию ворот, и спал в походной палатке. И его все так же преследовали кошмары.
— Не понимаю, отчего бы не распустить ванайскую армию, — заметил Гедер, намазывая утренний тост яблочным маслом. — Если я не отдам приказа о расформировании, его отдаст лорд Терниган.
— Он не осмелится, — возразил Канл Даскеллин, барон Ватермарк. — Как минимум до тех пор, пока чужеземные войска не уберутся из города.
— Это оскорбление для короны, — поддакнул Маррисин Эстерот, граф Магрифелл. — Вооруженный сброд на улицах Кемниполя! Среди них даже ни одного первокровного! Уж не знаю, зачем Куртин Иссандриан притащил сюда рабские расы. Дай ему волю — в следующий раз, верно, чествовать принца Астера будут свиньи и обезьяны.
Вокруг беседующих раскинулись сады, окружающие особняк Канла Даскеллина. В лучах позднего утреннего солнца золотые нарциссы кивали от веяния ветерка, к востоку от садов виднелась громада заново отделанной арены, стены которой выкрасили алым и белым. Игры в честь принца начнутся только завтра, однако первые выступления шли уже несколько дней — травля медведей, показательные бои, состязания лучников. По мере их размаха росла и напряженность Гедера, как плотный тяжелый зной в безоблачный день перед грозовой ночью.
— А эта вонь от йеммутских ведунов! — фыркнул Оддерд Фаскеллан, виконт Эшерих и смотритель Белой Башни. — Да у меня глаза слезились, даром что стоял на помосте. А южнецы!
Тусклолицый сосед Гедера по столу — его называли Паэрин Кларк, без всякого титула — прильнул к чаше, словно пытаясь скрыть за ней лицо, зато остальные одобрительно закивали и захмыкали.
— Они женятся на собственных сестрах! — вставил Маррисин Эстерот и хлебнул сидра. — Не их грех, конечно, то воля драконов. Чтобы блюсти чистоту породы, как у охотничьих собак.
— Правда? — переспросил Гедер. — Я читал в одном трактате, что это легенда, пущенная Идиккийским союзом после второго изгнания. Как и миф о том, будто тралгуты пожирают детей, а дартины отравляют колодцы.
— То есть вы считаете, что тралгуты не едят младенцев? — переспросил Маррисин Эстерот и расхохотался вместе с остальными. К ним присоединился и Гедер.
Разговор перешел на другие дворцовые дела: растущие волнения в Саракале, движение за создание фермерского совета, слухи о второй войне за наследство в Нордкосте. Гедер больше слушал, чем говорил, однако его слова встречали вниманием — одно это опьяняло не меньше сидра. Когда слуги унесли последние блюда, Гедер откланялся. Такая же встреча ждала его и завтра, и послезавтра. И еще неофициальный бал нынче вечером, специально устроенный в тот же день, что и пир сэра Фелдина Мааса в честь короля Симеона. Гедер знал об этом от Альберита Мааса, который с явной неохотой просил у него позволения уехать на пир. Гедер не возражал: на празднествах в честь ванайской победы он по виду вельмож успел заключить, что превознесший его альянс и многочисленнее, и мощнее. Так отчего бы не сделать великодушный жест?
Близящееся к зениту солнце пригревало все сильнее, тепло растекалось под Гедеровым плащом, давая ощущение мягкости и уюта. Он шагал по черным булыжным мостовым, почти так же уверенный в себе, как сразу после назначения на ванайский пост. Какой-то простолюдин с длинной грязной бородой при виде Гедера юркнул в проулок. Молодая красавица с нежной кожей цвета топленого молока улыбнулась ему из носилок, которые тащили рабы. Гедер улыбнулся в ответ; на повороте красавица обернулась взглянуть на него еще раз.
Восточные ворота Кемниполя при строительстве сделали шире южных, над ними поднималась гигантская, высотой чуть ли не с Кингшпиль, арка из тесаного камня. Стук подков и грохот колес смешивались здесь с выкриками мелких торговцев, пахло пометом — животные унавоживали улицы быстрее, чем арестанты успевали вычищать грязь. Под грубыми деревянными вывесками расхаживали зазывалы, выкрикивая новости за плату: такой-то мясник вымачивает мясо в воде и продает на вес; выяснено, что вспышка дурной болезни идет из притона в кожевенном ряду; потерялся мальчик, просят вернуть за вознаграждение, — обычные городские сплетни. Гедер пропускал их мимо ушей, не пытаясь вдумываться: за каждый слог уплачено, проще считать все враньем. Он замедлил шаг у лотка, где мрачный одноногий тралгут продавал засахаренную лаванду и медовые орехи, и бросил торговцу монетку — тот схватил ее прямо на лету.
За стенами Кемниполя до горизонта простирались северные равнины — сплошь зеленая трава и кустарник, ни единого деревца: все, что годилось на дрова, вырублено много поколений назад. Немногие холмы поднимались плавными волнами, как зыбь на спокойном море. Ванайская армия стояла лагерем чуть восточнее ворот, в тени городских стен. По совету Джорея Каллиама Гедер приказал сохранять боевой порядок и не расслабляться — так что в лагере теперь имелось укрепленное заграждение, часовые, собственная кухня и дежурный командующий. Фаллон Броот, барон Зюдерлингских Взгорий, встретил Гедера у входа в лагерь.
— Что слышно? — спросил он. — Есть вести от Тернигана?
— Пока нет.
— Я, конечно, все понимаю, но промедли он и дальше — на играх не останется приличных мест.
— Можно обратиться к королю Симеону.
— А может, отдашь приказ сам? — предложил Броот, скривив рот, так что дернулись длинные усы.
— Ну уж нет, — ответил Гедер.
Броот издал лающий смешок.
— Ну тогда заступай на командование. Ухожу отдыхать. Маас нынче устраивает пир, моя очередь развлекаться.
— Сегодня еще и неофициальный бал, — как можно небрежнее проронил Гедер.
— Да какой из меня танцор, — отмахнулся Броот. Гедер, провожая его глазами, задумался, на какое из празднеств придет та красавица с нежной кожей.
Оруженосец после ночи успел прибрать в палатке, однако книги и принадлежности для перевода оставил на месте. Гедер уселся за походный стол, раскрыл потрескавшийся кожаный переплет трактата, с которым бился не первый день, и пролистал тонкие ветхие листы до того места, где остановился накануне.
Обретение этого оружия в горах Синир позволило соединенным войскам Халлскара и Саракала ограничить вмешательство Борхии и со временем вернуть земли, отданные по договору пять поколений назад. Несмотря на это, ни выборные короли Халлскара, ни родовые вожди Саракала не предприняли совместных попыток обнаружить остальные тайники. Традиционно считается, что причиной такого безмерного упущения стал некий сверхъестественный ужас, связанный с долиной. Безымянный писец Атианского аббатства предполагает, что артефактом, вызвавшим такой ужас, мог стать тайник с охваченными спячкой драконами, помещенный в долину Дракисом Грозовраном или праведным слугой дракона Морада, однако вероятнее будет предположить, что поиски остановила чума, распространившаяся по окончании борхийских завоеваний. К тому же в горных условиях любые поиски ограничивались летними месяцами и возможностью исключительно пешего передвижения. Последнее обстоятельство позволяет мне предпринять более тщательное и систематическое исследование видов обуви в древнем Халлскаре, к каковому я перейду в следующей главе.
Горы Синир. Синир… Слово казалось знакомым, однако Гедер не помнил, где его встречал. Точно недавно. И точно в связи с Праведным Слугой.
Легенда, когда-то выбранная для развлечения, становилась все более любопытной. В темные предрассветные часы, разбуженный привычными кошмарами, Гедер доставал книги и принимался отыскивать нужные упоминания и обдумывать тончайшие детали перевода — тогда стихал гул пожара в ушах и вновь приходил сон.
Что за оружие упоминают трактаты, Гедер так и не понимал, ясно было одно: оно использовалось в последней войне драконов и с ним связана некая магия, помогающая безошибочно отличить правду от лжи. Два найденных комментария об испорченной или зараженной крови ничего не проясняли, поскольку неизвестно, к чему относились: то ли к обрядам и чарам, с помощью которых Морад создавал Праведного Слугу, то ли к способу действия оружия, то ли к легенде, выдуманной противниками Морада, пережившими своего врага.
Местность, упоминаемая в связи с загадочным оружием, несомненно, находилась в восточных горах и пустошах, граничащих с Халлскаром, Борхией, Кешетом и Пу’том. И хотя территория для поисков — по большей части почти непроходимая — была огромной, Гедер надеялся ее сузить сличением времени свидетельств и выяснением того, как менялись границы государств и народов в ходе веков. Например, одна из книг помещала Праведного Слугу в восточный Кешет, но называла местность древним именем. Другая упоминала восток Борхии, а название давала чуть более позднее. Если проследить, как менялась граница между Кешетом и Борхией за упомянутые века, то можно получить область протяженностью в четыре дня конного пути с севера на юг. А если в границах этой области есть местность, называемая Индише, то она и даст искомую точку.
Впервые в жизни Гедер начал набрасывать план собственного трактата. Глава о древней обуви Халлскара, конечно, вряд ли пригодится — но ведь никогда не знаешь, пока не попробуешь! И Гедер, тяжко вздохнув, оперся на локти и углубился в книгу. Стиль оставлял желать лучшего, однако повествование мало-помалу захватывало. Эволюция мыска обуви как способ выяснить расовый состав придворных чрезвычайно впечатляла, особенно с учетом того, что Тирискии-адан в свое правление последовательно уничтожил летописи как минимум за шесть веков. Предположение, что в некий период истории Халлскаром правили не хаавиркены, а огнеглазые дартины, изумило Гедер донельзя. Он так увлекся книгой, что даже не заметил криков в лагере и очнулся лишь тогда, когда в палатку ворвался оруженосец.
— Милорд! — выпалил дартин. — Там в городе!.. Что-то случилось!..
Подняв голову от книги, Гедер по инерции прикинул, как выглядел бы его оруженосец в халлскарском тронном одеянии из кожи и золота, однако рев голосов и лязг металла привели его в чувство, накатила волна страха. Вскочив из-за стола, Гедер вылетел из палатки; перед глазами стояла картина кемнипольских стен, охваченных дымом, в ушах привычно ревел гул ванайского пожара. Давед Броот, сын Фаллона, бежал через равнину в окровавленной рубахе.
— Кто-нибудь помогите ему! — крикнул Гедер звенящим от напряжения голосом. — Он ранен! Помогите!
К Даведу уже бежали, и Гедер огляделся в поисках места битвы. Дыма нет. Огня тоже. Где-то близко крики. Шестеро солдат уже тащили Даведа на сплетенных руках, как на носилках, и Гедер поспешил навстречу. Раненый протянул руку.
— Лорд Паллиако!
— Я здесь.
Солдаты остановились.
— Гладиаторы… Гладиаторы захватывают ворота…
— Что?
— Гладиаторы с арены. У ворот. Пытаются закрыть…
Восстание, — пронеслось у Гедера в голове. Восстание на улицах Кемниполя.
А через миг он понял — не восстание. Государственный переворот.
— К ведуну его, — приказал Гедер солдатам. — А сами хватайте оружие. Сигнал к построению! Тревога!
В лагере воцарилась растерянность, потом неверие и страх, однако войско наконец выстроилось в боевой порядок. Оруженосец поднес Гедеру меч и доспех. Юноша схватился было за меч, потом передумал и потянулся за доспехом.
— Некогда! — рявкнул выросший рядом Фаллон Броот, чуть не мечущий молнии. — Если ворота закроют, от нас никакого проку. К черту защиту, скорее!
Гедер нервно сглотнул. Колени подкашивались. Собственный приказ к атаке он услышал почти со стороны, а затем с мечом в руке вместе с Фаллоном Броотом и десятком ванайских ветеранов побежал через поле к восточным воротам. Черный кожаный плащ бился за плечами, как крылья летучей мыши, меч тяготил руку. У самых ворот дыхание окончательно сбилось, грудь болела. И в этот миг ворота под гигантской восточной аркой Кемниполя начали закрываться.
— Ко мне! — крикнул Гедер, бросаясь вперед. — Ванайи, ко мне!
Передние воины с Гедером во главе ударились в сужающееся пространство между створками, как горсть сухих горошин, брошенных в окно: сначала самые быстрые, потом двое-трое вместе и, наконец, одним ударом остальные. Площадь, через которую Гедер шел всего два часа назад, изменилась неузнаваемо. Вместо повозок и экипажей мостовую заполняли трупы, у опрокинутого стола с медовыми орешками и засахаренной лавандой стоял строй ясурутских лучников, посверкивая золотистой чешуей. Разом запели луки, и солдат слева от Гедера с воплем рухнул наземь.
— Вперед! — крикнул Гедер. — Остановить их! Вперед!
Солдаты, склонив головы и вопя на ходу, устремились в атаку. Справа на них уже летел отряд йеммутов в стальных доспехах, с огромными двуручными мечами наготове — из-за клыков, выкрашенных в цвет крови, враги походили на чудовищ из страшных снов. Один поднял широкую голову и завыл, в крике слышались какие-то слова. Гедер взглянул на отступающих лучников, на несущихся в атаку йеммутов, опять на лучников.
У груди мелькнул широкий длинный клинок, Гедер отскочил. Йеммут, раза в полтора выше обычного первокровного и в плечах шириной с телегу, при виде Гедера с ухмылкой размахнулся и рубанул клинком воздух, заставляя отступить. Слева еще одно гигантское лезвие, попав между пластинами доспеха, пронзило кого-то из ванайцев, кровь брызнула Гедеру на грудь и в лицо. Сзади кто-то закричал.
Противник Гедера занес клинок, готовясь рубануть как топором. Гедер поднял меч, зная, что не сможет отразить выпад, — и вдруг кто-то, пронесшись рядом, ударил всем телом в йеммута. Тот, оступившись, покачнулся.
— Давай, Гедер! — крикнул Джорей. — Руби!
Гедер, взмахнув мечом, ринулся вперед. Клинок вошел неглубоко, но успел прорубить кожаный доспех. Йеммут взревел. Джорей отскочил назад, Гедер вновь замахнулся, обманчиво целя в монстру в живот, где доспех тоньше, и тут же ударил в бедро. Йеммут огромной ладонью отбросил его прочь, однако Джорей Каллиам вонзил клинок в исполинскую руку, хлынула кровь. Монстр завыл, бросил меч и схватился за кисть, пытаясь зажать рану, подоспевший Гедер рубанул йеммута по колену — раз, и другой, и третий, как будто валил дерево.
Йеммут, споткнувшись, рухнул на землю и поднял руки, сдаваясь на милость победителя. Гедер огляделся.
Створки ворот замерли на середине пути, в проход между ними вливался поток ванайских воинов. Ясурутские лучники исчезли, четверо йеммутов лежали поверженными, еще полдесятка пытались отбиться от нацеленных в них антейских мечей. Джорей Каллиам, согнувшись пополам, тяжело дышал, изо рта сочилась кровь, обагренные губы изогнулись в усмешке.
— Не знали, с кем связываются, — прохрипел он сквозь пену крови. Гедер улыбнулся.
* * *
— Так, — протянул Лерер Паллиако, облокотившись о балконные перила. — Так-так.
— Южные ворота они все-таки захватили, — добавил Гедер. — Захлопнули, а потом расшибли механизм. До сих пор открыть не можем.
Юноша пожал плечами. Сумерки сгущались, на небе проступали звезды. Все празднества и балы отменены королевским указом, после вооруженного мятежа и кровопролития улицы города патрулируют королевские гвардейцы. Король Симеон созвал приближенных в Кингшпиль и установил комендантский час: всякий, кого застанут на улице между закатом и рассветом, будет убит без предупреждения. Дома заперты и забаррикадированы, на городских стенах дежурит стража на случай пожара. На арене, отремонтированной к праздничным играм в честь принца Астера, красуется десяток гладиаторов, повешенных на импровизированных виселицах. Еще два десятка брошены с мостов и валяются непогребенными на дне Разлома.
От страха и ужаса, наполнившего город, изменился чуть ли не сам воздух. Все казалось хрупким, балансирующим на грани катастрофы. Гедер понимал, что опасность грозит и ему тоже, однако радостный настрой не желал уходить. Как же — вооруженный мятеж в столице, подавленный лично Гедером Паллиако! Если его чествовали за сожжение Ванайев, то какой славой оденут теперь! От одной мысли голова шла кругом.
— Еще, я слыхал, лорд Терниган распустил ванайскую армию, — заметил Лерер Паллиако.
— Солдаты рвались защищать свои дома и семьи. Не будь приказа от лорда Тернигана — я бы сам их отпустил.
Отец, вздохнув, покачал головой. В окне виднелся Кингшпиль, возносящийся над Кемниполем — а значит, и над целым миром. Освещенные окна мерцали, как звезды или армейские походные костры. Лерер Паллиако хрустнул пальцами.
— Страшное время. Невероятно страшное.
— Долго оно не продлится, — заметил Гедер. — Все позади. Гладиаторов нет, а если где появятся — их схватят. Город спасен.
— Остались те, кто их нанял. Кто устроил мятеж. Имена слишком громкие, таких людей не повесишь. Я смолоду держался подальше от двора, не заводил знакомств, не вступал в союзы. Теперь вот думаю — наверное, зря. Только сейчас уж слишком поздно исправляться.
— Отец, — прервал его Гедер, однако Лерер кашлянул и поднял ладонь.
— Войско расформировано, сынок. Ты можешь идти куда пожелаешь. И делать что захочешь. Разумнее будет уехать из Кемниполя. На время. Пока все не уляжется.
Впервые после битвы радужный настрой Гедера слегка померк, юноша окинул взглядом погруженные в ночную тьму дома и улицы. «Отец шарахается от каждой безобидной тени. Бояться нечего. Мы победили. Переворот предотвращен».
Нынешний переворот. На этот раз.
— Дома сейчас, наверное, безопаснее всего, — предположил Гедер. — Я обдумываю трактат, тебе тоже будет интересно. Там надо рассортировать географические указания по эпохам и соотнести их с современными картами, и тогда…
— Не в Ривенхальм, — отрезал Лерер.
Гедер замолк.
— Уезжай из Антеи. Ты слишком глубоко увяз в политике. В делах, смысла которых мы не понимаем. Сначала Ванайи, теперь гладиаторы… Уезжай на год, не меньше. Куда-нибудь, где тебя не найдут. Возьмешь слуг. Я дам денег. Найди спокойное место подальше. Может, к осени что-то прояснится.
— Хорошо, — пристыженно кивнул Гедер.
— И еще, сынок. Никому не говори, куда едешь.
