Книга: Путь дракона
Назад: Доусон
Дальше: Маркус

Гедер

Бедра Гедера стерлись чуть не в кровь и горели огнем, спина болела. Весенний ветер доносил с гор запах снегов и льда. Рядом шли конные и пешие воины — последнее напоминание о ванайской кампании. Никто не пел, никто не обращался к Гедеру, кроме как за распоряжениями, да и то лишь из-за необходимости упорядочить движение нескольких сотен солдат, повозок и коней в последние дни похода. Даже в тесной ванайской квартирке, где единственным его собеседником был огнеглазый оруженосец, а день был заполнен тошнотворными поручениями Алана Клинна, Гедер не мог в полной мере оценить, что такое одиночество в толпе.
Он знал, что с него не сводят глаз. Знал, что осуждают. Никто, конечно, не произнес и слова — ни один не встал и не сказал в лицо, что Гедер чудовище, что он хуже любого преступника. В том, правда, не было необходимости: Гедер и так все понимал. Долгие дни и холодные ночи, пока войско шло от Ванайев на север, в ушах его гудело пламя пожара, во сне перед глазами плясали черные фигурки на фоне огненного зарева. Его поставили защищать Ванайи, а он… Если король Симеон прикажет убить его прямо в тронном зале, это будет только справедливо.
Он пытался развлечься книгами, но даже легенды о Праведном Слуге не затмевали постоянного гнетущего вопроса: какова будет воля короля? В лучшие дни Гедер воображал, как король Симеон сходит с Рассеченного Престола, монаршей ладонью касается заплаканных глаз Гедера и дарует высочайшее прощение. В черные дни ему виделось, как король велит отправить его в Ванайи и привязать к столбу среди мертвецов, чтобы его труп пожирали вороны, слетающиеся на тела ванайцев.
Воображение, мечущееся между крайностями, бесконечно рисовало череду мрачных картин. И когда драконья дорога подошла к знакомым горам и долинам, мимо которых Гедер проезжал сотни раз, он вдруг обнаружил, что каждый новый вариант смерти и унижения пробуждает в нем какую-то мрачную надежду. Сожгут? Поделом. Посадят в городскую тюрьму и забросают нечистотами и дохлыми крысами? Заслужил. Любая — любая! — кара будет лучше, чем нынешние муки и безмолвные терзания.
Наконец на горизонте замаячила гигантская скала, на которой возвышался темнокаменный Кемниполь, из-за дальности слегка подернутый синью. Даже Кингшпиль отсюда виделся лишь как тонкий луч света. В одиночку до города можно доскакать за день, всем войском оставалось идти еще дней пять. Королевские ведуны наверняка их уже заметили. Гедер в тоске и ужасе не сводил взгляда со столицы, страх захлестывал его сильнее с каждой лигой.
Земли, окружающие Кемниполь, числились среди лучших в мире — темная почва орошалась речной водой и до сих пор хранила плодородную силу, полученную тысячу лет назад, во время гремевших здесь битв. Даже сейчас, в самую скудную пору, когда только сошел снег, земля пахла изобилием и будущим урожаем. Драконья дорога становилась все оживленнее: пастухи гнали козьи стада от зимних низинных пастбищ к западным горам, крестьяне вели на поля волов — начиналась пахота и сев. Сборщики налогов, каждый с горсткой лучников и мечников, спешили за податью в окрестные городишки. Одинокие всадники на хороших конях попадались здесь крайне редко, и когда на дороге показался серый жеребец, скачущий навстречу, Гедер сразу понял, что это за ним. Поднявшееся беспокойство улеглось лишь после того, как всадник натянул поводья: Гедер с облегчением узнал Джорея Каллиама.
Оставив войско идти своим путем, Гедер свернув вслед за другом на обочину. Джорей подогнал серого так близко, что кони чуть не лупили друг друга хвостами по мордам, а колено Гедера почти упиралось в седло Каллиама. На посеревшем от усталости лице Джорея ярко блестели глаза — настороженные и внимательные, как у высматривающего добычу ястреба.
— Что случилось? — спросил Гедер.
— Тебе надо ехать вперед. Немедленно.
— Король велел?
Джорей покачал головой:
— Нет. Мой отец. Ты нужен срочно.
Гедер провел языком по пересохшим губам и оглядел череду повозок на дороге. Кое-кто из мечников и возниц делал вид, что не замечает стоящих на обочине друзей, остальные не скрывали любопытных взглядов. С тех пор как Гедер оставил позади мертвые Ванайи, Кемниполь был для него вожделенной целью, сулящей конец страданиям. Теперь же, когда столица неумолимо приближалась, Гедеру хотелось отсрочить встречу.
— По-моему, это опрометчиво, — начал он. — Мне не на кого оставить командование, а если я…
— Передай полномочия Брооту. Он не гений, но провести войско по хорошей дороге — много ума не надо. Вели ему встать лагерем за городом, у восточных ворот, и дожидаться твоего приказа. Только запрети ему — слышишь? — запрети распускать армию.
— Тут… есть еще моральная сторона, — замялся Гедер. — Вдруг войско подумает, что я сбежал…
Взгляд Джорея был красноречивее некуда, и Гедер пригнул голову, пытаясь скрыть запылавшие щеки.
— Тогда надо найти Броота, — пробормотал он.
— И захвати лучшие одежды, — добавил Джорей.
Передавая Брооту наказ Джорея, Гедер успел пересесть на гнедого мерина, отдохнувшего за утро, и теперь, оставив позади первое в жизни подначальное ему войско, Гедер летел вперед на молодом резвом скакуне, сопровождаемый Джореем Каллиамом. До города было слишком далеко, гнать галопом было незачем, но Гедер ничего не мог с собой поделать — конь стелился по воздуху, ветер бил в лицо, давая хотя бы видимость свободы.
На ночь остановились в хижине на краю проселочной тропы, отходящей от драконьей дороги. Сил хватило лишь на то, чтобы почистить коней, и Гедер, свалившись в сон без сновидений, проснулся лишь утром. Джорей уже подтягивал подпругу на мерине, и друзья пустились в путь едва ли не раньше, чем Гедер успел прогнать остатки дремы.
Впереди вставал Кемниполь.
Южная дорога поднималась к городу круче остальных, зеленая полоса драконьего нефрита вилась по скалистому склону, как брошенная ребенком лента. Каменная порода внизу, изъеденная временем и ненастьем, временами пропадала из виду, так что целые петли дороги оставались без опоры и на добрую сотню шагов повисали в воздухе, — тогда путешественникам приходилось усиленно смотреть под ноги. Пещеры и хижины, вытянутые в ряд по краю скалы, соединялись с дорогой деревянными мостами, холодный весенний ветер дул не со стороны, а снизу — с равнины — или сверху, от города. Постоянная боль в ногах не давала Гедеру глядеть по сторонам, да и скала перегораживала вид, так что он заметил выросший перед глазами Кингшпиль и городскую стену чуть ли не на последнем повороте. Огромные сияющие арки и высокие башни казались сотворенными из воздуха, словно город был соткан из снов.
Южные ворота — узкая щель в серой каменной громаде — раскрыли перед Гедером створки из кованой бронзы и драконьего нефрита, сразу за воротами стояло около десятка всадников на боевых конях и в украшенных эмалью латах того же цвета, что и конский доспех.
С приближением Гедера и Джорея всадники выхватили мечи, на клинках засверкали солнечные блики. Сердце Гедера забилось, как лисица в ловушке: вот он, тот миг, которого он ждал и боялся. Джорей кивнул, давая ему знак ехать вперед; Гедер так и не понял, почему на губах Джорея играет улыбка, но разбираться было некогда. Гедер сглотнул, стараясь не выказать страха, и поехал сдаваться, думая лишь о том, что зря не надел свой кожаный плащ.
Там, где дорога проходила сквозь стену, из тени выступила одинокая фигура, сразу приковавшая к себе общее внимание. Мужчина, первокровный, немолод. Седые виски, тонкое умное лицо. Пешком, но держится так, что кажется выше всадников… Гедер послал коня вперед и, лишь приблизившись, понял, что перед ним отец Джорея. Те же глаза, тот же овал лица — перед ним стоял Доусон Каллиам.
— Лорд Паллиако, — обратился к нему старший Каллиам.
Гедер кивнул.
— Для меня великая честь приветствовать вас в Бессмертном городе, — торжественно произнес барон и вдруг крикнул: — Слава!
Всадники воздели мечи в воинском салюте. Гедер прищурился: он никогда не видел, как знатных людей ведут на королевский суд, но такого уж точно не ожидал. Откуда-то послышался стройный хор голосов, взметнувшихся в долгом приветственном кличе. И уж что совсем странно — с чистого синего неба посыпался снег.
Нет! Не снег. Лепестки цветов… Гедер взглянул наверх — и встретил взгляды сотен людей, выстроившихся на городской стене. Юноша неуверенно помахал рукой, и толпа в вышине разразилась криком.
— За конем присмотрит Коу. Нас ждут носилки, — сообщил Доусон.
Гедер помедлил, не сразу поняв его слова, однако через миг до него дошло. Он слез с мерина, даже не задумавшись, кто такой Коу, и отец Джорея повел его в полутьму между городскими стенами.
На носилках, задрапированных в цвета Каллиамов, по обеим сторонам красовались серые и синие полотнища — цвета Паллиако. Два бархатных сиденья расположены одно против другого; на одно из них, спиной по ходу дороги, опустился Доусон. Гедер отвел со лба клок грязных волос, пытаясь скрыть дрожь в утомленных скачкой ногах. У деревянных ручек ждали восемь тралгутов, из бойниц и отдушин по всей длине городской стены на него смотрели сотни улыбающихся глаз.
— Ничего не понимаю, — признался Гедер.
— Мы с друзьями устроили праздник в вашу честь. Такова традиция для полководца, вернувшегося с победой.
Гедер медленно огляделся. В желудке сгустилась тяжесть, нависший над головой воображаемый камень покачнулся, как молодое деревце под ураганным ветром.
— С победой? — повторил Гедер пересохшими губами.
— Вы пожертвовали Ванайями, — пояснил Доусон. — Смелое и бестрепетное решение. Такого подвига королевство не видело на протяжении поколений. И мечты многих устремлены к тому, чтобы в Антею вернулась подлинная доблесть.
В памяти Гедера возникла женщина, стоящая на стене погибшего города, и языки пламени за ее спиной. В ушах отозвался эхом рев огня, и видение исчезло. И это была — победа?..
Широкие тралгутские руки коснулись его локтя, помогая забраться на сиденье. Носилки качнулись и двинулись вперед. Гедер не отводил взгляда от Доусона.
За южными воротами открылась площадь — Гедер не раз заставал здесь суетливое скопище попрошаек, торговцев, стражников, волов, повозок и уличных собак. Теперь же он чувствовал себя мальчишкой, попавшим в героический Кемниполь своей мечты. Еще одна цепь почетного караула, три сотни зрителей со знаменами рода Паллиако, справа на помосте группа людей в златотканых одеждах и вышитых плащах: барон Ватермарк, рядом с ним юноша в узнаваемых геральдических цветах — вряд ли лорд Скестинин, скорее его наследник — и еще десяток полузнакомых лиц. А дальше, в самом конце, с поднятой головой и со слезами на глазах — отец Гедера, явно гордый триумфом сына.
Толпа двинулась вслед носилкам, рассыпая горсти цветочных лепестков и завернутые в узорную бумагу мелкие сласти. Гул множества голосов заглушил бы любую попытку разговора, так что Гедеру оставалось лишь изумленно взирать на лорда Каллиама.
На пересечении полудюжины дорог поблизости от Кингшпиля носилки приостановились. Из каждого окна трех-четырехэтажных домов торчали лица, люди свешивались через подоконники, лишь бы взглянуть на Гедера. Девушка где-то в вышине распустила свернутый в ладони клубок лент, и концы, развеваясь, заплясали в воздухе. Гедер помахал ей рукой, от счастья кружилась голова.
Несмотря на содеянное, он — герой! Именно потому, что отважился на поступок! Ему даровали не просто облегчение — помилование, прощение, оправдание! Гедер воздел руки, всей грудью впитывая восторг толпы, и думал лишь о том, что если это сон, то лучше уж умереть, чем пробудиться.

 

— Решение было трудным, — громко заявил Гедер, склоняясь над столом. — Уничтожить город — чудовищное деяние, и выбор дался непросто.
— Конечно, — согласно закивал второй сын барона Нурринга. — В том-то и дело! Что за доблесть — выбрать легкий путь? А вот оказаться на распутье и принять решение…
— Радикальное решение, — уточнил Гедер.
— Именно, — поддакнул юнец. — Радикальное решение.
Празднество устроили в городских владениях Доусона, почти не уступающих роскошью бальным залам и садам главного поместья — и это при том, что в стенах Бессмертного города земля стоила втрое дороже таких же территорий вдали от столицы. Под высокими сводами тут и там горели свечи; тонкие шнуры, на которых висели светильники из дутого стекла, почти терялись в тени. Широкие двери, отворенные в сады, впускали в дом запах рыхлой земли и первоцветов. Пир и танцы шли своим чередом, полдесятка высочайших аристократов уже успели один за другим взойти на помост, дабы воздать хвалу Гедеровым достоинствам, явленным в Вольноградье.
В его деянии не было слабости, робости и продажности, которым так давно подвержены антейские военачальники, говорили они. Гедер Паллиако не только выказал себя героем перед Вольноградьем и всем миром — он продемонстрировал пример всем соотечественникам. Его поступок напомнил антейцам, на какие героические деяния может подвигнуть людей чистый, непорочный нрав.
Даже сам король прислал Гедеру гонца с приветственным письмом.
Кружили голову и аплодисменты, и знаки восхищения от людей, прежде едва удостаивавших его кивком, и бал. Танцев Гедер обычно избегал, однако жена Доусона, Клара, настояла, чтобы герой празднества прошел с ней хотя бы круг, и к концу он даже почти перестал спотыкаться. Правда, после следующих проходов с более юными незамужними аристократками ноги болели уже нестерпимо, так что танцевать Гедер больше не решился. Джорей привез ему вожделенный черный плащ, который в сгущающемся ночном холоде пришелся очень кстати. Пиво и вино лилось рекой.
— Качество настоящего вождя… — начал Гедер и тут же потерял мысль. — Качество вождя…
— Прошу прощения, — вмешался его отец. — Гедер, мальчик мой!
Гедер встал, и его собутыльник, кивнув, нетвердыми шагами направился прочь.
— Время позднее, не для стариков, — пояснил Лерер Паллиако, — но не мог же я уйти, тебя не повидав. Ты превзошел самые смелые мои чаяния. О нашей семье с таким почтением не говорили уже, наверное… да попросту никогда.
— Я пойду с тобой, — заявил Гедер.
— Нет! Нет-нет. Это твоя ночь, веселись и радуйся.
— Разговор с тобой — самая большая радость, — ответил Гедер, и взгляд отца смягчился.
— Ну хорошо.
Вместе они отыскали леди Каллиам и выразили глубочайшую благодарность за прием. Разговор, правда, повернулся так, что они сами выслушивали благожелательные слова и под конец остались в уверенности, что вечер был приятной встречей ближайших друзей, с которыми, к сожалению, не часто выпадает видеться. Леди Каллиам настояла, чтобы их отвезли домой в знакомых Гедеру носилках: на ночных улицах неспокойно, да и не подобает таким гостям идти пешком. Джорей подошел к Гедеру почти у самых дверей и протянул руку. Гедер, пожимая ее, чуть не прослезился.
Пока рабы-тралгуты тащили носилки по темному городу, Гедер, задрав голову, смотрел на рассыпанные по небу звезды. Вдали от ликующей толпы ощущение легкости изрядно померкло, юноша с удивлением обнаружил, что страх не исчез, разве что ослаб и стал привычным.
Отец откашлялся.
— Ты идешь в гору, сынок. Несомненно.
— Вот уж не знаю.
— Поверь мне. Я слыхал сегодняшние разговоры. Ты вклинился в придворные дела, а они сейчас на сложном повороте. Тебе грозит опасность стать символом, уж не знаю чего. — Голос отца звучал легко, однако Гедер распознал знакомый поворот плеч — как у человека, готового принять удар.
— Я не придворный бездельник, — ответил Гедер. — С удовольствием вернусь домой и засяду за книги, что привез. Для тебя там тоже есть. Я начал переводить эссе о последних драконах — вроде бы оно написано через считанные века после падения Морада. Тебе понравится.
— Конечно, — кивнул Лерер.
Передний тралгут подал знак, и носилки сделали изящный вираж на крутом повороте, лишь слегка накренившись.
— Лорд Клинн не пришел сегодня на празднество, — добавил Лерер.
— Я его и не ждал. — На миг в памяти Гедера всплыл мельничный пруд и ларцы с драгоценностями, которые спасли бы Клинна от разжалования. — Подозреваю, ему не так уж приятна вся суматоха. Он ведь правил Ванайями, а потом впал в немилость. Каково ему слышать такие славословия в мой адрес?
— Да. Конечно, ты прав. Лорд Терниган тоже не показывался.
— Его могли куда-нибудь услать.
— Верно, да. Конечно, так и есть.
На темной улице жалобно тявкнула собака. Ветер, приятно овевавший разгоряченное лицо во время бала, теперь ощутимо холодил.
— На придворных торжествах всем присутствовать не обязательно, — добавил Гедер. — Я даже и стольких собравшихся не ожидал.
— Да-да, конечно. Много народу, правда?
— Да.
Вновь повисла пауза. У Гедера болела спина — после такой скачки и танцев завтра наверняка будет ломить все тело.
— Гедер…
— Мм?
— Не доверяй этим людям, будь осторожен. Они часто не те, кем кажутся. Даже когда они принимают твою сторону, не теряй головы.
— Хорошо.
— И не забывай, кто ты. Кем бы тебя ни хотели сделать — не забывай, кто ты есть на самом деле.
— Хорошо.
— Вот и отлично. — Лерер Паллиако казался не более чем тенью на фоне тени, и лишь глаза блестели в звездном свете. — Вот и молодец.
Назад: Доусон
Дальше: Маркус