Маркус
В соляном квартале Порте-Оливы не бывало тихих ночей. Даже в самые глухие безлунные часы на улицах не смолкал шум — песни, ругань, драки и вой диких котов. А в комнатках, которые снимали Маркус и Ярдем, в это время слышалось мерное дыхание девушки, наконец погрузившейся в сон. Маркус даже научился различать по дыханию — спит она или только пытается уснуть; правда, никогда об этом не упоминал, считая слишком уж личным.
Ярдем сидел на полу у пылающих углей жаровни — уши вперед, глаза устремлены в одну точку. Тралгут мог так сидеть целыми ночами, не двигаясь, выжидая, ничего не упуская. Никогда не засыпал на страже, никогда не томился бессонницей в часы отдыха — к зависти Маркуса, который, завернувшись в одеяло, лежал сейчас без сна.
В городе еще стояла зима, однако до начала навигации оставались считанные недели. Добраться до Карса кораблем будет быстрее, чем посуху через Биранкур, и если от корабельного капитана и команды удастся скрыть, что за груз они везут…
Что-то мягко прошуршало и тут же стихло: кожаная подошва на камнях мостовой. Ярдем выпрямился, взглянул на Маркуса, указал на матовый пергамент окна и затем на дверь. Капитан кивнул, бесшумно встал с тюфяка и осторожно приблизился к окну, Ярдем шагнул к двери. Вытаскивая кинжал, Маркус держал большой палец левой руки на лезвии — чтобы клинок, выходя из ножен, не звякнул. За спиной тихо посапывала Китрин.
Нападающие были явно опытны. Дверь распахнулась в тот же миг, как кто-то прыгнул в окно, прорвав пергамент. Маркус ударил ногой, под сапогом хрустнуло колено бандита, и пока тот пытался выпрямиться, капитан перерезал ему горло. На смену первому лезли в окно еще двое; Маркус надеялся было увидеть у них мечи, которые будут неудобны в тесной комнатушке, однако бандиты держали наготове кинжалы.
Ярдем крякнул, будто поднял тяжесть, незнакомый голос взвыл от боли. Бандит слева от капитана вращал кинжалом, делая молниеносные выпады, чтобы отвлечь Маркуса и оттеснить назад, правый бандит приближался к нему сбоку. Оба крепкие, но не массивные — ясуруты или первокровные, никак не йеммуты и не хаавиркены. Маркус, не реагируя на ложную атаку, обманными движениями держал правого бандита на расстоянии, чтобы тот не зашел со спины. Левый бандит, улучив миг, когда Маркус открылся, полоснул клинком по ребрам — Маркус предпочел не заметить боли. Где-то позади хрустнула кость, никто не закричал.
— Сдаемся, — объявил Маркус и скользнул вперед, цепляя пяткой ногу правого бандита, — тот, отпрянув от нацеленного в него кинжала, споткнулся, и Маркус всадил клинок ему в пах. Оставшийся бандит, пользуясь тем, что капитан вновь ослабил защиту, рванул в атаку, опьяненный былым успехом. Маркус увернулся, клинок прошел над плечом, и капитан, опустив кинжал, схватил врага за локоть. Тот подступил ближе и навалился на Маркуса всей тяжестью, пригибая его назад. Изо рта несло пивом и рыбой, в слабом свете углей мелькнула чешуйчатая кожа и острые зубы. Стало быть, ясурут. Кинжал уперся в живот капитану: одно движение — и Маркусу вспорют брюхо, как пойманной рыбине.
— Ярдем! — позвал капитан.
— Сэр? — откликнулся тот и сразу охнул. — Да, конечно.
В левый глаз ясурута тут же вонзился кинжал, из раны хлынула кровь — черная в сумеречном свете. Бандит напирал на Маркуса всем телом даже сейчас, полумертвый, однако силы его мало-помалу иссякли: Маркус отступил, и тело грянулось оземь.
Под разорванным окном валялись трое — мертвые или истекающие кровью. Еще один лежал у жаровни, угодившая в угли рука начинала подпекаться. Последний сползал по стене к ногам Ярдема, голова клонилась под неестественным углом. Пятеро. Сильные и опытные. Плохо дело. Хуже не бывает.
— Что происходит? — послышался сонный голос Китрин. — Что-то случилось?
— Снаружи! — предостерегающе бросил Ярдем, и Маркус расслышал удаляющиеся шаги.
— Останься, — велел капитан и выпрыгнул в покореженное окно.
Несмотря на ослепившую его ночную тьму, он ринулся вперед, следя за каждым шагом и отчаянно надеясь, что под ногу не попадется заледеневшая лужа или камешек. Он пронесся мимо чего-то крупного, дохнувшего на него животным запахом. Легкие горели, окровавленное плечо и бок холодило ветром. Тихие шаги сбились, звук сместился влево. Маркус не отставал.
Улица вынесла его на широкую площадь, и в свете звезд Маркус ухватил глазом легкую фигурку, закутанную в темный плащ с капюшоном, скрывавшим голову и волосы. Маскировка не помогла: женщина сделала шаг-другой, и у капитана не осталось сомнений — все равно что увидел лицо.
— Опал! — крикнул он. — Стой!
Актриса помедлила и вдруг помчалась вперед. Маркус ругнулся, стиснул зубы и рванул за ней. Темный город их не замечал. Опал неслась по улицам и аллеям, отчаянно пытаясь вымотать капитана или сбить его со следа. Маркус, не обращая внимания на раны, не отставал — пока наконец Опал не остановилась у широкого пруда. Рухнув на колени, она уронила голову на руки, грудь ее вздымалась, как кузнечные мехи. Маркус, нагнав ее, опустился рядом, оба хрипели от натуги. В светлых волосах Опал блеснул звездный свет.
— Нет, — просипела она между выдохами. — Это не то, что вы думаете. Поверьте.
— Не поверю, — отозвался Маркус.
— Я не знал, — покачал головой мастер Кит. — Мне бы следовало, но я не знал.
Бывший ведун Маркуса так и сидел в полосатой шерстяной пижаме и ночном колпаке — что явно свидетельствовало в пользу невиновности. Капитан застал его мирно спящим в театральном фургоне. Мастер Китап рол-Кешмет никак не походил на человека, готового сбежать с краденым золотом: Маркус готов был в этом поручиться.
Они сидели в комнатах, арендованных у пивовара, — воздух здесь навсегда пропах овсяным зерном и солодом. Стол заменяли три доски, положенные на два столбика старых кирпичей, табуреты под Маркусом, мастером Китом и обесславленной Опал по высоте сгодились бы разве что доярке, да и то с трудом. Мерцающий свете единственной свечи, принесенной мастером Китом, оставлял глаза Опал в тени. Ее заверения в невиновности, в ошибке, в том, что она собиралась только защитить Китрин, при появлении мастера Кита испарились как утренняя роса, и теперь Опал хранила мрачное молчание.
— Вы хотите сказать, что она устроила все сама и остальная труппа ни о чем не подозревала? — спросил Маркус.
Мастер Кит вздохнул:
— С Опал я путешествовал дольше, чем… чем с другими. Подозреваю, что она меня неплохо изучила, вплоть до способности перехитрить. Капитан, случись ей хотя бы солгать — я бы знал.
— Оставьте его в покое, Вестер, — подала голос Опал. — Он ни при чем. Это все я.
Что ж, первое признание. Не такое уж радостное.
— Я только не понимаю причин. — Мастер Кит обращался уже не капитану. — Я считал, что вы с Китрин подруги.
— Сколько мне осталось? — бросила Опал. — Ты уже приглядываешься к Кэри: не пора ли ей на роль леди Каунитар. Еще лет пять — и мне подойдут только роли ведьм и бабок, а потом наступит день, когда ты бросишь меня в вонючей деревушке где-нибудь в Элассе, а сам с труппой двинешь дальше!
— Опал… — начал было мастер Кит, но актриса подняла ладонь.
— Я знаю, как это бывает. Я на сцене много лет, с тех пор как была моложе нынешнего Сандра. Всякое повидала. И даже смирилась. А потом откуда ни возьмись на нас сваливается эта девчонка со своим банком, и… — Опал пожала плечами: так актеры изображают на сцене изнеможение и покорность судьбе.
Изнеможение и покорность судьбе, отметил для себя Маркус. Никак не сожаление о содеянном.
— Что ж, — сказал он. — Это еще не все.
Мастер Кит повернулся к капитану спиной — скрыть блеснувшие на спокойном лице слезы.
— В нашей комнате пять трупов, — продолжал Маркус. — До рассвета часа три. Если идти к гвардейцам королевы, то придется рассказывать о нападении и заодно о ларцах, ради которых все затевалось. И кроме того, нам нужно переехать: приятели Опал могли разболтать новость дружкам. Повозку мы продали. А у вас есть фургон.
Рана на плече успела неприятно занеметь, порез на ребрах раскрывался при каждом глубоком вдохе. Глядя в темные глаза актера, обдумывающего малоприятный выбор, Маркус понимал, что старик может запросто отказать, и надеялся лишь, что разговор не затянется.
— Труппа, несомненно, у вас в долгу, капитан Вестер, — произнес наконец мастер Кит. — Что я должен делать?
Через час актеры вместе с Маркусом уже были в соляном квартале. Ярдем к тому времени успел оттащить мертвеца подальше от жаровни и развел новый огонь. Теперь Шершень и Смитт мрачно заделывали тканью разрывы в пергаменте, а Кэри с Сандром и Микелем придирчиво оглядывали тела, сваленные штабелем у стены. Хмурый мастер Кит сидел на перевернутой ручной тележке. Китрин, подтянув колени к подбородку, сжалась на тюфяке; на Опал она даже не взглянула, та тоже старательно избегала смотреть на девушку. Комнатка, и без того крошечная, казалась слишком переполненной.
— В восточной дамбе, неподалеку от хлебных рядов, есть проем, — задумчиво сказал мастер Кит. — Насколько я помню, место довольно открытое, да и соваться туда обычному человеку незачем, так что объяснить свое присутствие там было бы сложно. Однако найти дорогу я сумею.
— Даже в темноте? — спросил Маркус.
— Да. И если нам туда соваться незачем, то другим и подавно.
— На вид такие мирные, — заметил Микель, разглядывая тела. — Кто бы мог подумать.
— Все покойники на вид мирные, — ответил Маркус. — На то они и покойники. Их у нас пятеро, а времени в обрез. Далеко до того места?
— Нас заметят, — сказала Китрин. — И выследят. Десять человек, которые тащат куда-то пять трупов? Да разве…
Девушка, бледная больше обычного, покачала головой и опустила глаза. Остальные молчали. Обернись дело по-иному, трупов было бы только три, включая ее собственный, — Маркус видел, что эта мысль ее гнетет, но утешать не было времени. Да и слов.
— Мастер Кит, — позвала Кэри, — а если попробовать сцену праздника? Из «Шалости Андрикора»?
— Шутишь?
— Вовсе нет. — Кэри обернулась к Ярдему. — Вы можете одного нести на себе? Взвалить на плечо?
Тралгут скрестил руки и неприязненно кивнул. Мастер Кит, по-прежнему бледный, встал и, перевернув тележку колесами вниз, внимательно ее оглядел.
— Одного возьмет Ярдем, — продолжала раскрасневшаяся Кэри. — Смитт и Шершень понесут еще одного, полегче. Сандр и Китрин заберут бородача. На тележку останутся всего двое. Вы с капитаном повезете, Микель будет придерживать. А мы с Опал возьмем факелы и…
— Только не Опал, — прервал ее мастер Кит. — Она останется при нас.
— Тогда я возьму Китрин, а Опал будет помогать Сандру.
— Куда именно ты возьмешь Китрин? — спросил Маркус.
— Со мной. Отвлекать внимание, чтобы вас не заметили. — Черноволосая Кэри шагнула к тюфяку и присела рядом с хрупкой Китрин. Обняв ее за плечи, она улыбнулась. — Соберись, сестра моя. Готова к подвигу?
Китрин сморгнула слезы.
— Кит? — Маркус вопросительно посмотрел на актера.
— «Шалость Андрикора», комедия кабральского поэта, — пояснил тот. — Герцог, правитель города, умирает в борделе, и шлюхи тайно волокут его тело домой, пока жена не проснулась.
— Каким образом?
— Это ведь комедия, — пожал плечами мастер Кит. — Давайте выкатим тележку, поможете?
Факелов не было, вместо них взяли два оловянных светильника из задней комнаты. Булавками подкололи покороче платья и наполовину расшнуровали их у шеи и на спине. Волосы свисали вольными локонами, словно когда-то были уложены в прическу и теперь растрепались. Кэри накрасила Китрин губы, нарумянила щеки и грудь: в ночной тьме парочка казалась изваянной из солнечного света и игривых обещаний.
— Досчитайте до трехсот, — велел мастер Кит, обращаясь к Кэри. — Потом ступайте следом. Если подам знак…
— Затянем песню, — кивнула Кэри и повернулась к Китрин. — Расправь плечи, сестра моя. На нас должны оглядываться.
Маркус взглянул на тралгута, взваливающего мертвеца на плечо.
— Ярдем!
— Да, сэр?
— День, когда ты сбросишь меня в ров и примешь отряд?..
— Я и есть отряд, сэр.
— И то верно.
Маркус шагнул в темноту. Холод за это время усилился, выдыхаемый воздух застывал белым облачком пара, щебень на дороге казался выточенным из льда. От тележки веяло запахом смерти — слабым, кровавым, знакомым Маркусу как собственное имя. Рядом с ним, тяжело дыша от натуги, толкал тележку мастер Кит. Живые тащили мертвых по черным улицам, ведомые лишь памятью и звездным светом. Кровь на боку Маркуса уже застыла коркой, которая теперь давала о себе знать при каждом движении. Он изо всех сил толкал тележку; пальцы успели заныть, онеметь и вновь заныть. Позади он вдруг услышал голос Кэри, взвившийся в непристойной песне, и тут же — как тростниковая флейта, вторящая трубе, — к нему присоединился голос Китрин. Капитан глянул через плечо: за квартал от них две полуодетые женщины, высоко подняв факелы, заигрывали с отрядом королевских гвардейцев. Маркус, замерев, отнял руки от тележки, и та сразу замедлила ход.
— Капитан, — тревожным шепотом окликнул его мастер Кит.
— Дурацкая идея, — бросил Маркус. — Тут не комедия, а улица — не сцена. У них мечи, у них власть. Подсовывать им женщин и надеяться на чудо…
— Что сделано, то сделано, капитан, и причина вам известна. Беритесь за тележку.
Факелы осветили фигурку Кэри, со смехом кружащей на месте, кто-то из гвардейцев накинул плащ на плечи Китрин. Маркус вдруг обнаружил, что успел вытащить кинжал. «Им нельзя доверять, — пронеслось в мозгу при виде городских стражей в зелено-золотых плащах. — Нельзя доверять».
— Капитан? — окликнул его Ярдем.
— Вперед, — скомандовал Маркус и заставил себя отвернуться.
К проему, зияющему в дамбе на восточной окраине Порте-Оливы, шла мощеная дорога — сейчас ее покрывал белый снег с черными пятнами льда, усеянный пометом чаек. Птицы гнездились в расщелинах стены у проема и на береговых уступах, сам проем шириной не больше обычной двери некогда предназначался для осадного орудия, теперь уже давно рассыпавшегося от ржавчины; враг, от которого тогда защищался город, был мертв — как и те бандиты, чьи тела вез сейчас Маркус.
Действовали быстро и без слов. Ярдем, шагнув к обрыву, сбросил с плеча труп — тот исчез в сером предрассветном тумане. Следом кинули своего Смитт и Шершень, как загулявшего дружка через порог. Затем настал черед двух трупов из тележки. И наконец до обрыва добрались Сандр и Опал — актриса ощутимо хромала под тяжестью ноши. Последний бандит тоже пропал с глаз: ни всплеска, ни стука — только шелест ветра, жалобы чаек да отдаленный рокот прибоя.
— Ярдем, — позвал Маркус. — Возвращайся в квартиру. Я пойду искать Китрин.
— Слушаю, сэр, — кивнул тралгут и исчез во мраке.
— Придется еще платить штраф за Китрин и Кэри, — заметил Смитт. — Деньги у нас есть?
— Странно брать с них деньги за нарушение приличий, — усмехнулся Сандр. — В других местах наоборот — за такое доплачивают.
— Подозреваю, что мы должны сделать все возможное, — отрезал мастер Кит. — Возвращайтесь к фургону. Нам с капитаном, видимо, предстоит еще одно дело. Опал, останься с нами.
Актеры, потоптавшись на месте, потихоньку двинулись прочь. Шаги стихали; Сандр отпустил реплику, Смитт что-то буркнул в ответ — слов Маркус не расслышал. Мастер Кит и Опал стояли рядом, как темные тени на фоне окружающей мглы. Маркус пожалел, что не видно лиц, — хотя и понимал, что сейчас на них лучше не смотреть.
— Королевским гвардейцам я ее отдать не могу, — напомнил он.
— Знаю, — кивнул мастер Кит.
— Я никому больше не говорила! О сокровищах банка знают только те, кто знал и раньше!
— Если бандиты, плавающие сейчас там внизу, кому-нибудь не рассказали, — уточнил Маркус.
— Да, — признала Опал.
— По-моему, капитан, выходов остается только два. Вы не станете обращаться к городскому правосудию. Значит, вы либо отпускаете Опал, либо нет.
— Верно, — согласился Маркус.
— Мне бы, конечно, хотелось, чтобы вы ее отпустили. Она уже лишилась места в труппе, а ваше затруднение мы вам помогли разрешить. Вы ранены, но Ярдем Хейн цел, и Китрин тоже. Нельзя сказать, что вы не пострадали, но я надеюсь, что Опал можно пощадить.
— Спасибо, Кит, — выдохнула Опал.
Маркус поднял голову, прищурился. Небо на востоке начинало светлеть, и хотя звезды над головой сияли по-прежнему ярко, самые слабые уже погасли. Еще несколько минут — и начнут таять остальные. Он слыхал, будто на самом деле звезды горят всегда, только днем они не видны. То же говорили о душах умерших. Ни тому ни другому он не верил.
— Знать бы, что она не попробует нас ограбить еще раз…
— Клянусь! — ухватилась Опал за его слова. — Клянусь всеми богами, никогда в жизни!
Мастер Кит вдруг тихо застонал, будто его кто-то ударил. Маркус шагнул было к нему, однако актер заговорил — голос звучал ясно, сильно и невыразимо печально.
— Бедная, родная моя Опал.
— Кит! — отозвалась она с таким чувством, что Маркусу пришлось по-новому взглянуть и на обоих актеров, и на их прошлое.
— Она лжет, капитан. Я бы много дал, чтобы ее слова были правдой, но можете мне поверить: она лжет. Если ее отпустить, она вернется к сокровищу при первом удобном случае.
— Что ж, — кивнул Маркус. — В том-то и сложность.
Опал метнулась было назад, и когда Маркус заступил ей путь, впилась пальцами в его глаза и неумело попыталась ударить коленом в пах.
— Нет! Он ошибся! Кит ошибся! Отпустите меня! Пожалуйста!
Отчаяние и страх, мелькнувшие в ее голосе, чуть не остановили Маркуса — он солдат, он наемный стражник! Не головорез, убивающий женщин ради удовольствия! Однако, отступив на полшага, он вспомнил Китрин — как она сидела на тюфяке, подтянув колени к подбородку, как стояла перед вооруженными гвардейцами, неловко выводя развеселую песню. Он поклялся ее защищать. Даже когда это не доставляет ни малейшей радости.
Маркус уже знал, что будет дальше.
— Жаль, что все так обернулось, — сказал он.
