Глава 19

Шероховатый камень приятно холодил ладонь. Юли сидела на коленях рядом с его серым, округлым боком, прикасаясь пальцами к выскобленной букве «Т». Серебряное марево перед глазами было плотным, словно ткань, накинутая кем-то ей на лицо. Но сейчас это было неважно. Почти неощутимо.

Юли видела и камень, и покрытые пушистым мхом склоны двух гор, между которыми скрывалось ущелье. Даже узкую ленточку ручья, так мирно журчащего в стороне, Юли различала явственно и четко.

– Осторожно, – шептал над ухом Лин, когда она устремилась вперед, стоило Вестникам сделать первые нерешительные шаги по живой земле оазиса.

Юли не глядя кивала ему, наслаждаясь сонмом терпких, густых запахов и журчащих звуков, шелеста травы под ногами, а главное, шепота высившегося над ними Дерева. Перед глазами Юли оно пылало истинным серебром, куда более плотным, чем мутная завеса, что отделяла девочку от зримого мира. Словно бы очертания ветвей и ствола, стремящегося вверх, к самому небу, проглядывали через остальное, потухшее, неважное. Юли остановилась за пару шагов перед Божеством, не в силах отвести взгляд.

– Это он? – прошептала девочка, чувствуя, что за спиной у нее тяжело, прерывисто дышит Алиса.

– Да, – выдохнула Крылатая. – Это Алан.

– И все? – Голос Освальда нарушил благоговейный покой, воцарившийся было. – Мы летели через пустыню, чтобы найти клочок земли и этот… куст?

Юли стояла, покачиваясь, чуя, как напрягается рядом с ней плечо, как сдерживает Жрица гнев, готовый пролиться на благодатную землю.

– Не начинай, прошу тебя, брат, – сказала Алиса. – Не здесь, не сейчас. Мы добрались до места. Оглянись…

Голос ее звенел, как натянутая струна. Юли почти видела и расслабленный узел волос Алисы, и ее покрытые копотью щеки и, главное, глаза – решительные, огненные глаза новой Жрицы. Алиса готова была спорить, срывая горло в крике, защищая место, что должно было стать им домом.

Но ссоры не случилось, к замершим Вестникам уже спешила Сильвия. Юли слышала ее шаги, мягкие, плавные. От Крылатой пахло чем-то неуловимо знакомым, девочка вдохнула, и сквозь пелену проступило лицо Сильвии: раскрасневшиеся щеки, блестящие, как драгоценные камни, капельки воды на коже и счастливые глаза.

Сильвия решительно шагнула к Алисе, отодвигая плечом насупленного Освальда, и крепко ее обняла. До Юли донесся их общий сдавленный выдох.

– Мы правда здесь, Алиса… – шептала Сильвия, прижимая к себе вмиг оттаявшую Жрицу. – Спасибо тебе. Я никогда… никогда не думала, что увижу чистую воду, живую землю… Что все это есть на самом деле. Мне казалось, это блажь. Что мы просто убегаем куда глаза глядят от смерти Города. Но ты… ты привела нас.

От ее шепота, жаркого, похожего на исповедь перед алтарем, Юли ощутила себя лишней. Она чуть слышно проскользнула мимо девушек, осторожно обходя поросшие мхом камни, пока не коснулась Лина вытянутой вперед рукой. Тот вздрогнул, оборачиваясь.

– Будто морок какой-то, – выдохнул парень, стискивая в мокрой ладони руку Юли. – Наклонись. Здесь ручей.

Юли и сама это знала, ощущая исходящую от бегущей воды свежесть, аромат влажной земли и незнакомый запах водных травок. Девочка осторожно присела, опуская вниз пальцы, и даже вскрикнула от удовольствия, когда прохладная вода приняла ее в себя, обволакивая, смывая пыль оставшейся позади дороги.

Поблизости взволнованно пискнул Чарли, и через мгновение сотня брызг от влетевшего в ручей юркого зверька оросила лицо и волосы Юли. Она счастливо рассмеялась, оборачиваясь к Лину. Одно бесконечное мгновение она видела его лицо через пелену, отчетливо и ясно. И взволнованный, потерянный взгляд, и светлую щетину, и глубокую складку между бровями – печать тяжелой ноши, легшей ему на плечи.

Он что-то различил в ее мутных глазах и нерешительно улыбнулся. Но серебро уже заволокло его облик, предоставляя Юли вспоминать, как мгновенно преображается Лин от одной-единственной улыбки, ребяческой и открытой. Девочка пошатнулась, опускаясь на рыхлую землю.

– Мне показалось, что ты меня увидела, – неуверенно проговорил Лин, присаживаясь рядом.

– Иногда серебро отступает, и я могу видеть… облик, одно мгновение, улыбку. – Юли сморщила нос, глотая слезы.

– Это же пройдет, да?

– Пройдет. – Девочка тряхнула головой, и ее пышные кудрявые волосы рассыпались по плечам, коснувшись щеки склонившегося к ней Лина.

– Ты, главное, помни: все наладится. Мы здесь.

Мимо них пронесся Чарли, разбрасывая лапками комочки мягкой земли и восторженно поскуливая. Он обежал оазис по широкому кругу и врезался в застывшую рядом с серебряным стволом Алису. Та вздрогнула, подаваясь назад.

В ее голове настойчиво шумела листвой Роща, но Алан, находящийся так близко, что она могла осязать его, отчего-то молчал. Растерянный, утонувший в сонме чужих голосов. Алисе нужно было только прикоснуться кончиками пальцев к серебряной плоти коры, только прижаться к ней щекой, закрывая глаза. И сон принял бы ее. Желанно и мягко ставя все на свои места.

«Но сумею ли я вернуться?» – испуганно подумала девушка, почти отдаваясь желанию распустить крылья за спиной, и эта мысль ее отрезвила.

Крылатая оглянулась на Вестников, испуганных и еще не верящих в свое счастье. Даже Сэм ошалело осматривался, стараясь не отходить далеко от Сильвии, раскладывающей на земле содержимое своего рюкзака.

Чарли нетерпеливо скулил, подпрыгивая к руке Алисы, и жмурился от удовольствия, когда ему удавалось коснуться лобастой головой ее повисшей ладони. Алиса наклонилась к нему, позволяя лису облизать ее щеки.

– Вот мы и добрались, милый мой, – прошептала она. – Вот мы и дома…

Эти слова сорвались с ее губ так неожиданно легко, что холод страха, стискивающий грудь, ослабел и рассеялся, и Алиса сумела наконец глубоко вдохнуть пряный воздух оазиса.

– Мы дома! – уже громче повторила она, ловя взглядом, как разглаживается угрюмое лицо Лина.

Рядом с парнем сидела Юли, подставляя зажмуренные глаза мягкому солнцу. Алиса шагнула к девочке, опуская ей на плечо ладонь.

– Пойдем, – шепнула она и громко сказала остальным: – Разбивайте лагерь. Нам нужно хорошенько отдохнуть теперь.

В ответ Сэм поднял вверх тяжелую руку и бросил короткий клич, обращаясь к далеким небесам. Солнце совсем уже скрылось, оставляя мир в объятиях плотных сумерек и тишины. Но камни хранили тепло дня, согревая ночной воздух. Сильвия тихонько всхлипнула, крепко хватаясь за рукав Сэма, и вместе они пошли выбирать место для костра. Первого очага нового дома.

Алиса проводила их взглядом и наконец посмотрела на притихшую рядом Юли.

– Там… папа? – чуть слышно спросила девочка, вглядываясь в темноту, сгустившуюся над Деревом и камнем, упокоенным под его корнями.

– Ты видишь его? – отчего-то испугалась Алиса.

– Нет… я просто знаю, что он там.

Юли встала и пошла к Дереву, уверенно и спокойно, словно не было в ней ни капли серебра, затмившего взор. Так переступают порог родного крова после долгих лет странствий по чужим землям. Так возвращаются в объятия родителей, чтобы никогда больше их не покидать.

На мгновение девочка застыла возле серого камня, не дыша, не двигаясь, а после медленно опустилась на колени и коснулась его ладонью, сначала робко, едва-едва. А потом изголодавшаяся по отеческой ласке Юли прижалась щекой к округлой поверхности камня, ставшего могильной плитой на месте упокоения ее отца, шепча что-то невнятно, зажмурившись, сжавшись в маленький комок.

Алиса смотрела на нее, чувствуя, как сердце наполняется светлой печалью.

– Я сохранила ее, Томас, – беззвучно сказала она, вспоминая, как расслабилось измученное лицо Вожака, когда последнее дыхание покинуло его бессильное тело. – Я привела ее к вам.

Томас молчал, да Алиса и не ждала его ответа. Если бы он смог сейчас говорить с кем-то живущим, то слова его были бы обращены к худенькой девочке, чьи налитые медью густые локоны рассыпались по серому камню.

– C ней все будет в порядке, – уверенно сказал Лин, подходя к Алисе.

Она молча кивнула.

– Я позабочусь о ней за тебя, пока ты будешь… там.

«Я не вернусь! – кричало все существо Алисы ему в ответ. – Как ты не понимаешь, глупый мальчишка, что я никогда не вернусь назад?! Вы будете жить и умирать, возводить города и рожать детей, а я веками буду оставаться в чужом сне, словно мушка, застывшая в капле сока…»

Но она молчала, наслаждаясь минутами последней близости. Тем, как трется об ее плечо кожа старой куртки, как Лин горячо дышит ей в макушку, не сводя взгляда с замершей у камня Юли.

– Мне нужно идти, – сказала наконец Алиса, чувствуя, какой болью отзываются в ней эти слова. – Он ждет меня.

Алан не звал ее, молчаливо принося в дар своей Жрице скоротечные минуты в оазисе. Но время шло. Вестники выполнили свое предназначение, пора было указать им путь. Пора было становиться Жрицей.

– Постой. – Лин опустил ей на плечи ладони. – Завтра. Ты пойдешь к нему завтра. Смотри, ночь уже опустилась… Мы разведем костер. Будем есть варево Сильви, вспоминать близнецов… – Его голос дрогнул. – И все, что оставили за спиной. Подари себе эту ночь, Алиса. И мне.

Говоря это, он слегка надавливал ей на плечи, будто бы хотел прижать к земле, сделав ее хоть капельку более вещной. Будто боялся, что она развеется прахом под его руками, исчезая, уходя навсегда.

За их спинами уже приятно потрескивал костер, через некоторое время ночной воздух наполнится грибным запахом похлебки и послышится постукивание ложек по донышкам походных мисок. Первая ночь у огня в оазисе для нового Братства, последняя ночь для Алисы, и отказаться от этого манящего тепла было выше ее сил.

«Алан, – мысленно произнесла она. – Я приду к тебе завтра на рассвете. Мне нужно попрощаться».

Сила Рощи всколыхнулась в ней тяжелой волной, но Божество молчало. Алиса приняла это за одобрение. Хотела принять.

Лин почувствовал, как расслабились плечи Крылатой, как она наконец прижалась к нему спиной, откидывая голову. Он тяжело выдохнул, только теперь понимая, как напряженно ждал ее ответа.

– Завтра на рассвете, – сказала Алиса, закрывая глаза. – Обещай, что не станешь держать меня.

– Завтра… это почти никогда, – ответил Лин, осторожно прикасаясь губами к ее волосам, чувствуя легкое головокружение и слабость в ногах. И то, как колотится сердце доверчиво приникшей к нему Крылатой.

– Эй! – Голос Сильвии вырвал их из томительных пут близости. – Подходите к огню, будем праздновать.

Алиса отстранилась от Лина, пригладила волосы и, обойдя парня, направилась туда, где ярко горел костер. В последний миг Лин успел разглядеть, как нежно порозовели девичьи щеки. Он постоял немного, вдыхая терпкий воздух ночи.

– Иди к остальным, – хрипло сказала ему Юли. – Я хочу еще побыть здесь. С папой.

Возражать было бессмысленно. Лин чуял это в каждом слове, что через силу произнесла девочка. Потому он послушно кивнул и поспешил к Братьям, устроившимся вокруг костра.

– Кто нальет горячего пойла уставшему воину? – нарочито дурашливо спросил Лин, падая рядом с Алисой, как всегда спрашивал после возвращения с вылазок за Гряду.

Громкий раскатистый смех разнесся над оазисом. Они и вправду были дома.

Эалин неслась прочь от ущелья, закручиваясь в дымную спираль и надсадно воя. Давно уже ей не было так больно, как сейчас. Пока они вели Крылатых к Роще, она успела поверить в милость молодого Дерева.

Ей казалось таким верным, таким правильным завершение их бесполезных скитаний именно сейчас. Когда Вихри передали свою мудрость выжившим, когда помогли им пробраться сквозь песок и пепел к новой жизни.

Но Алан их не призвал. Мертвая тишина полнила головы, и с ней даже Корбун не совладал.

– Уходим, друзья, – сухо сказал он тогда замершим возле ущелья Вихрям и взвился к небесам.

Эалин проводила взглядом фигуры Вестников, скрывающихся в ущелье, и в первый раз пожалела, что ее рассыпавшаяся прахом плоть не способна на слезы. Она и не помнила, когда в последний раз плакала после Огня. Но сейчас ей хотелось выть раненой зверицей. За ее спиной нерешительно топтался Генрих.

– Они не виноваты.

– Я знаю, – постаралась ответить спокойно Эалин.

– Ты смотришь на них так, что даже мне жутко.

Женщина с трудом оторвала взгляд от широкой спины Сэма, замыкающего вереницу Крылатых.

– Прости. – Она помотала головой, прогоняя дурные мысли. – Просто я надеялась…

– И мы все… Но что это меняет?

Вопрос повис в воздухе, осязаемый и тяжелый.

– Если и ты поддалась сомнениям… – осторожно проговорил Генрих. – То за Матильдой нужно теперь следить. Как бы не натворила бед.

Эалин окинула взглядом засыпающую пустыню.

– Ты не видел, куда она полетела?

– На юг. Вместе с Газулом.

Стоящие совсем рядом, они не чувствовали тепла тел друг друга. Но тревога передалась мгновенно. Они превратились в Вихри и устремились туда, где скрылись их товарищи, несущие в себе груз злобы и ненависти. Опасные сами для себя.

– Они могли просто уйти подальше в пески, – шептала Эалин, зная, что Генрих услышит ее голос.

– Разворотить очередной лисий город?

– А может, и не лисий.

Перебрасываясь ничего не значащими фразами, они неслись, разглядывая следы, оставленные Вихрями на глади ночной пустыни. Когда узкая горная гряда разомкнулась под ними, обнажая сокрытый перевал, Эалин мягкой дугой ушла вниз и опустилась на рыхлый песчаный нанос; Генрих неслышно встал рядом.

Ночь была тихой, безветренной. Луна тускло светила сквозь тонкую пелену облаков, наполняя воздух особой, неживой силой, что была так близка Вихрям. Эалин осмотрелась, тропа впереди них уходила в сторону, петляя между склонами гор. Ущелье с оазисом находилось совсем рядом, в него вела одна из нескольких похожих друг на друга, словно они сестры, прогалин. Не отыскать, если не слышишь зова.

– Куда они могли подеваться? – задумчиво проговорил Генрих, рассматривая оборвавшийся след на песке.

– Здесь они приняли облик людей, – подсказала Эалин, низко склоняясь над землей, которую щедро покрывала холодная зола.

– Пешая прогулка под луной? Не слишком похоже на Матильду, тебе не кажется?

Эалин промолчала, прислушиваясь к ночной тишине. Что-то нарушало безмолвие – чуть уловимый шум, ритмичный и нарастающий с каждым мгновением. По безлюдной пустыне, напитанной мертвым светом луны, кто-то шел. И не один. Много тяжелых сапог с силой впечатывались в песок, словно многочисленный отряд шел в ногу.

– Варвары… – успела выдохнуть Эалин за мгновение до того, как нечеткое, багровое облако света появилось за поворотом перевала, удлиняя тени идущих.

Генрих запахнулся в плащ и тут же растаял в темноте. Эалин замерла на миг, надеясь, что и топот, и отсвет огня лишь почудились ей, но в воздухе отчетливо запахло немытыми телами и дымным чадом факелов. Женщина втянула этот смрад в себя, покрываясь сотней мурашек, что побежали по мертвой коже стремительной волной, и отпустила человеческий облик, обращаясь порывом ветра.

Воины прошли мимо них с Газулом, звеня оружием, злобно покрикивая на отстающих. Их тяжелые сапоги уверенно подминали под себя тропу, а от разгоряченных тел, покрытых темной вязью татуировок, шел пар. Гортанные окрики разрывали тишину ночи, заставляя Эалин морщиться и вздрагивать. Было в этих звуках что-то страшно знакомое, дурное, приведшее однажды к большой беде.

Да и сам отряд казался ей слишком уверенно идущим сквозь тьму. Наполненным странной силой. Будто кто-то вел их.

– Вожак. Погляди, на нем длань, – прошептал Генрих так, чтобы только Эалин различила его голос.

Впереди остальных и правда шел воин, его лоб покрывал отпечаток ладони, засохшая кровь стягивала кожу мужчины, когда тот яростно вдыхал ночной воздух перебитым носом.

– Правитель? – спросила Эалин, сама зная ответ.

– Нужно предупредить остальных, – отозвался Генрих.

Он вернул себе человеческий облик, как только последний воин из пары дюжин скрылся за поворотом.

– Думаешь, они найдут оазис? Он ведь скрыт в ущелье… Столько лет никто не нарушал его покой, отчего именно сейчас? – растерянно проговорила Эалин.

– Это паук ведет их. Мы должны отыскать Корбуна.

Алиса расслабленно вытянула ноги, чтобы они оказались поближе к огню. Костер потрескивал, питаясь тонкими паутинками розжига, который так запасливо хранила в рюкзаке Сильвия именно для такого вечера. Огонь, полная бутылка грибной настойки, ароматная похлебка и неспешный разговор. Все так, как было сотни раз до. Общий костер Братства, что спасал Крылатых от хандры и печалей. Что делал их едиными, родными, надежными.

Алисе казалось, обернись она – и увидит все Крылатое воинство, мирно сидящее у огня. Даже Томаса, приходившего к ним иногда, но упрямо державшегося в стороне от общего веселья.

Одно только журчание ручейка мешало представить ей Город, обнимающий их своими стенами. Бегущая вода словно напоминала, что за день настал. Куда добрались они, преодолев страх, боль и потери. И от этого у нее щемило грудь.

Крылатая откинулась назад, опираясь спиной на мягкие бока походной сумки, и закрыла глаза, прислушиваясь к вспыхнувшему спору, вмешиваться в который ей совсем не хотелось.

– Ты думаешь, можно просто привести сюда всех, скопом? – ухмылялся Освальд.

– Если лететь по прямой, то дорога займет всего полдюжины дней, – отвечал Лин, заметно горячась.

– По прямой – это не отвлекаясь на пауков и спасение жизней грязных младенцев?

– Не начинай, брат.

– Хорошо, как скажешь. Полдюжины дней полета. – Освальд примирительно поднял руку. – Выходит, всех бескрылых ты оставишь помирать в Городе?

– Нет, конечно! – Лин помотал головой. – Мы станем переправлять их группами, беря под защиту… Помогая с переходом.

– Для этого нужно много времени, мальчик мой. А еще больше для того, чтобы здесь можно было жить. И Роща, ты забываешь про нее! Мы же обязались взрастить Рощу, да, Жрица?

– Не ерничай, брат, – устало откликнулась Алиса. – Роща поможет нам. И возвести Город, и населить его. А мы поможем ей. Так было до Огня. И будет теперь.

– Как скажешь, – Освальд растянул тонкие губы в холодной улыбке. – Но пока я только слышу о всемогуществе Дерева, но не вижу его.

– Тебя же попросили перестать. – Сильвия нахмурила брови, ерзая на сложенном вдвое спальнике. – Все устроится. А пока… мы сможем принести в Город воду и зелень! Я видела здесь грибы и, кажется, съедобные клубни, как в книжке кухарки… Они вроде бы очень питательные. И вкусные, – она покосилась на Сэма и тепло улыбнулась ему.

– Вот это меня радует, – ответил он, накрывая своей большой рукой мягкую девичью ладошку.

Алиса слушала их, прикрыв глаза, поглаживая по шерстке притихшего рядом с ней Чарли. Казалось, что свежая вода ручья наполнила лиса новыми силами. Он перестал хромать и нервно вылизывать облысевшую после удара об мутный лед паучьего зеркала грудку. И теперь спокойно спал рядом с Алисой, мерно вдыхая целебный воздух оазиса.

Юли так и не пришла к ним, оставаясь наедине с последним пристанищем отца. Алисе не хотелось тревожить их. Крылатая замечала озабоченные взгляды Лина, что он бросал в сторону камня, и, встречаясь с ним глазами, качала головой.

– Пусть она побудет там, – шепнула она ему, наклоняясь поближе, чтобы ее не услышали остальные.

– Я понимаю, но там же холодно, – с беспокойством ответил Лин.

– Ничего. Она не заболеет. Ей просто нужно попрощаться с отцом. Со всем, что так и не случилось с ними.

Лин нерешительно кивнул, соглашаясь, но продолжал поглядывать на слабо мерцающую в темноте фигуру девочки, бездвижно лежащей на камне у корней серебряного Дерева.

Но любая ночь, даже такая упоительная, сменяется утром. Сменится и эта. Алиса чуяла, что на рассвете Роща устанет ждать и возьмет свое. Тянуть было мучительно. Бессмысленно и ненужно. Лучше прямо сейчас отойти от костра, пока все еще заняты своими мыслями, и решительно шагнуть к серебряному стволу, прижаться к нему щекой, ощутить, как пульсирует сок внутри него, подобно крови в ее собственном теле. И просто закрыть глаза. Отдаться силе, тянущей ее в крылатый сон. Тихо и спокойно, будто бы и правда засыпая. И не рвать себе сердце последними прощаниями. Чем дольше топчешься на пороге, тем больше слез проливается в никуда.

Но Лин словно прочел эти ее мысли и крепко сжал ладонь Алисы в своей. Он смотрел на нее в упор, вглядываясь в глубину серебра ее взгляда, и молчал, понимая все, что сейчас бушевало в ней. Разделяя это поровну. Они посидели так еще немного, пока остальные раскладывали спальники.

– Эй, – обратилась к ним Сильвия, – вам оставить место поближе к огню?

– Не нужно. Мы посидим еще немного, – ответила Алиса, силясь улыбнуться. – Я, наверное, позову Юли. – Она повернулась к Лину, застывшему, растерянному. – Кто знает, что принесет завтрашний день.

И вскочила, боясь, что Лин ее не отпустит, пойдет следом, удержит, примется спорить, и она снова поддастся его уговорам.

– Нет смысла тянуть, – шептала Алиса, перепрыгивая через ручей. – Прямо сейчас. Пока не сказано ничего лишнего, ничего, что принесет новую боль.

Юли уже не лежала на камне, она повернулась к Алисе, слабо улыбаясь.

– Я слышала, как ты идешь.

– Все собираются спать. Завтра тяжелый день. А ты устала в дороге не меньше остальных, – быстро заговорила Алиса, беря ее за руку и мягко подталкивая в сторону костра. – Я скоро приду.

– Нет, – девочка обратила к Крылатой лицо, поднимая руку. – Ты собираешься уйти.

Алиса молчала, чувствуя, как легко прикасается к ее щеке ладонь Юли.

– Почему ты не хочешь даже попрощаться? Почему тайком?

– Так будет проще.

– Тебе – может быть. Но не ему, – покачала головой Юли, изучая лицо Алисы нежными прикосновениями.

В голосе Юли не было осуждения, только печаль. Глубокая и искренняя. Потому Алиса подалась к ней и крепко обняла вздрогнувшую девочку, зарываясь лицом в ее мягкие кудри.

– Позаботься о нем. А он позаботится о тебе. Я постараюсь помогать вам… я сделаю все, что сумею, чтобы здесь был Город. Чтобы вы жили в нем долго и счастливо.

– Я знаю, – сдавленно прошептала Юли, прижимаясь к Алисе. – Прости меня…

– Нет, это ты меня прости. Я злилась на тебя. Я не верила в твои силы. И в твое сердце. Я была не права.

Юли всхлипнула, отрывая лицо от плеча Крылатой.

– Мы будем ждать твоего возвращения. Сколько бы времени ни прошло. Мы все.

Алиса заставила себя улыбнуться, стремясь запомнить заплаканное лицо Юли как последнее живое, настоящее чудо, увиденное ею в сожженном мире. Дитя крылатой любви. Лекарь. Та, что взрастит Рощу.

– Иди. И не дай Лину мне помешать. Только не этой ночью.

Юли кивнула, сдерживая рыдание, рвущееся из груди, и, слепо пошатнувшись, побрела к костру.

– Ну, вот я и пришла к тебе, Алан, – шепнула Алиса, замирая в одном шаге от Дерева.

Мягкая кора его успела загрубеть, ствол стал толстым, таким же, как у Деревьев в крылатом сне.

Ладонь Алисы мелко дрожала, когда девушка протянула руку, чтобы дотронуться до Божества. Медальон на груди ожил, нагрелся, а крылья чуть слышно распустились за спиной, укрывая мягким шатром. Последним движением Алиса подалась вперед, чувствуя, как мягко дурманит голову льющаяся широким потоком сила.

Она успела вдохнуть плотный, терпкий запах травы у корней Рощи, разглядеть ее, проступающую сквозь облик оазиса. И Алана, застывшего в середине полукруга, в изломанной, странной позе, схватившегося ладонями за виски, она тоже разглядела.

А после мир снова вернулся на свое место. И воздух оазиса, от которого так отчетливо горчило на языке, разорвал тревожный оклик Корбуна:

– Жрица, случилась беда!..