Этого не могло быть.

Никак.

Киантракс запретил себе верить в происходящее. Это трижды проклятая галлюцинация, навеянная дымом вулкана.

Затем в открытую рану на боку проник бронзовый дротик. Боль вспыхнула такая, что мир задрожал перед глазами. Киантракс завыл.

Этого не могло быть!

Но было.

Все казалось настолько простым. Армия выстроилась, готовая снести все и вся. Еще день отдыха и флирта со Скуррантракс — и прощай, назойливое общество коллег. До встречи через год! И вот появилась такая жалкая, такая очевидная шпионка пророка. Было столь забавно наблюдать, как она дрожит.

А потом она вдруг заявила, что пророк собирается украсть золото. И оскорбляет драконов! Шпионка покорно передала оскорбления. Это уже оказалось чересчур. Плюс к тому — висящий облаком жуткий смрад из пасти Бруантракса. И потому Киантракс захотел сам засеять землю смертью. Раз и навсегда показать всем тварям этой проклятой долины, почему стоит бояться драконов. Киантракс решил стереть, к Суевой бабке, весь мир гнусного ублюдка-пророка.

И ведь получилось! Киантракс прикончил этот мелкий кусок дерьма!

И тогда…

Святые боги, эти ничтожества возымели наглость напасть. Атаковать его, Киантракса!

Сначала он смеялся. Они бросались к нему, словно мотыльки, летящие в пламя. А потом вдруг умер Хорантракс. В глубине души Киантракс даже злобно захихикал. Ведь сдох убожество Хорантракс! Экскременты в драконьем обличье, заноза в пальце, терзавшая столько лет, — и выдернули ее людишки, жалкие крестьяне, ничтожества, так легко умиравшие перед великим Киантраксом. Но часть души, не хихикавшая в глубине, отчаянно вопила, что происходит жутко неправильное, невозможное, поразительное. Как они смогли?

Рядом с хихиканьем родился страх.

Но позвольте, разве не смешно бояться их? Они подлы и низки. Их невозможно бояться. Лев не может пугаться ягненка. Потому Кианракс кусал, терзал, плевал огнем — и убивал, убивал, убивал. Пусть видят его превосходство! Пусть поймут, как напрасна и мимолетна их победа.

А затем погибла Скуррантракс. Ее стройное гибкое тело бессильно пало наземь, желтым блеклым монументом извращению природного порядка.

Не то чтобы Киантракс любил ее. Ничего подобного и в помине не было, никакой связи и слабости — по крайней мере, с его стороны. А вот Скуррантракс он был отчаянно нужен. В общем, безответная любовь. Но в груди родилась странная боль, какой Киантракс раньше не знал. Она язвила горше нытья в раненых боках и крыльях.

Уже двое мертвы — не только выродок Хорантракс, но и чудесная грациозная Скуррантракс. Происходит не просто случайное, пусть и чудовищное, искажение миропорядка. Это его фундаментальное изменение. Мир вдруг обрушился в свободное падение, покатился кувырком в безумие. Киантракс снова ревел, снова кусал и полосовал когтями, раскрасил все вокруг в цвета огня и крови.

Но почему-то, вопреки всем ожиданиям, этого оказалось мало. И вот Куиррантракс — мертва. И в Кондорре остались только Киантракс с Бруантраксом. Драконы стали вымирающим видом.

Этого не могло быть.

Но было.

Киантракс встал на задние лапы, распростер крылья. Пусть видят, какой он огромный, величественный! Пусть лицезреют, на кого посмели напасть! Он же почти бог! Вот, глядите — это не какой-то абсурдный фальшивый пророк. Почему они не хотят видеть?

Почему не видят?!

Словно огромная пила вспорола внутренности, и победительный яростный рев превратился в крик боли.

Ослепительно вспыхнув, с небес упала молния — и новая пила вспорола грудь. За ней — третья и четвертая. Киантракс отшатнулся, его мышцы судорожно сокращались. Трепещущее тело не хотело слушаться. Новая молния ударила в щеку. В ноздри проникла вонь горелой кожи. Посыпалась чешуя. Они изуродовали его! Осквернили!

Это же его маги. Те, кого он нанял, оплатил своими деньгами. Как они посмели?!

— Предатели! — заорал он. — Неблагодарные!

Но вместо слов изуродованная пасть изрыгнула лишь неразборчивый отвратительный хрип. Киантракс с ужасом осознал, что изъясняется, как Хорантракс. И заплакал от боли, ужаса и обиды. Ведь он столько сделал для долины. Он же ее гребаный господин, повелитель!

Он рухнул под ливнем молний и лег, трепеща, в грязи. Когда вокруг столпились солдаты, он уже не смог защититься.