В конце концов, после «легкого подбадривания» — как описал это Балур, — Фиркин вышел к толпе и объявил, что пророк «в его мудрости значительной протяженности и чрезвычайно удовлетворительной обширности» повелел толпе «удалить из глаз вид места священной борьбы и выступить, взывая к новой битве».

Тем Фиркин отступил от обговоренного, и Летти потратила пять минут, удерживая Балура от убийства грязного вшивого старикашки. «Главное: трогаемся с места, — увещала она. — Этого достаточно».

И все же, стоя на уцелевшей гарнизонной стене и наблюдая общий исход, Летти не могла отделаться от мысли: слишком поздно и уже бесполезно.

Людей так много! Не сотни, но тысячи. Похоже, каждый мужчина, женщина либо ребенок, погибший в Африле, был заменен по меньшей мере десятком новоприбывших. Люди напрочь забрасывали прежнюю жизнь. Толпу из города сопровождали стада коров, овец и коз. Фургоны были до краев набиты курами, индейками и прочей птицей, которую Летти различала только на вкус. Брели менестрели, горланящие песни о пророке, его великих делах и поверженных в прах драконах. Тут и там толпа замедлялась, скапливаясь вокруг хиромантов и авгуров, бросающих кости и предсказывающих падение Консорциума. Вокруг суетились жрецы разнообразных богов, заявляя права патрона на пророка: мол, его вдохновил Лол или Впаха — или пророк явился знамением давно ожидаемого возвращения Рыга. Между почитателями различных богов вспыхивали потасовки. За пророком потянулась даже немалая вереница шлюх, а некая предприимчивая особа привезла телегу с рабочими рубашками, на которых грубо вышила слово «пророк». Судя по спросу, деньги особа зарабатывала немалые.

И все это было так заразительно! В воздухе витал хмельной дух свободы. Глядя на людей, легко было подцепить их надежду, расслабиться и позволить общей уверенности нести и убаюкивать себя.

«И сколько шпионов уже здесь? — спросил Летти холодный голос рассудка. — Сколько этих свободолюбцев продаст тебя, как только Консорциум добавит еще один ноль на листовке? Сколько нолей драконам нужно добавить, чтобы ты продала Билла? Денег теперь нет. Золото утонуло. Никакой новой жизни. Если удрать первой, шансов выжить больше».

Летти покачала головой. К чему обманывать себя? С толпой или без нее, шансы выжить — ничтожные.

Тогда к чему рассусоливать? Нечего забивать голову ерундой — надо как можно лучше провести оставшееся время. Что она оставит после себя? Какой ее запомнят люди? Подумает ли кто-нибудь о ней с теплотой?

Балур? Или Билл? Может быть — в те семь-восемь секунд, на какие они переживут ее в кишечном лабиринте дракона, сподобившегося сожрать компаньонов.

А если никто и не вспомнит — что с того? Летти знала, что сказал бы по этому поводу Балур. У них обоих — карт-бланш. Жизнь без последствий. Можно делать все, что хочешь, когда хочешь и как хочешь. И не бояться последствий. Хуже нынешнего уже не будет.

А как насчет богов?

«В преисподнюю богов! — сказала душа голосом Балура. — Если они в сути хоть на секунду отрывают головы от своих божественных мисок, то лишь для того, чтобы залезть на ближайшее доступное тело. Этот мир суть нечто, созданное чудовищными дегенератами».

Конечно, голос был прав. Не поспоришь. Но за ним слышался и другой. Летти не сразу распознала его. А когда распознала, удивилась. Как же он попал в душу?

«Может, никто и не запомнит тебя по делам, которые ты творила до сих пор, — сказал голос Билла. — Ну а если ты сумеешь сделать что-нибудь достойное памяти перед концом?»

Как же он успел так глубоко забраться? Ведь он и она даже не…

Летти задумалась. Может, в этом-то и была настоящая проблема. И конечно, если уж времени в обрез, есть не самый худший способ потратить его…