Книга: Достающее звено. Книга 2. Люди
Назад: Странные Homo Южной Африки: naledi выходит на люди
Дальше: Глава 6 Homo heidelbergensis: всеобщий предок или абориген Европы?

Глава 5
Homo erectus: непрямые дороги человека прямоходящего

Как уже говорилось, в интервале от 2 до 1 млн лет назад люди расселялись из Африки. Следы этого распространения обнаруживаются там и сям, в ходе дальних странствований около миллиона лет назад сложился новый вид – Homo erectus.
Эти люди отличались повышенной массивностью черепа: их надбровья рекордны среди всех гоминид – существовавших и до и после. У многих надбровный валик образовывал сплошную прямую полку над глазами. Имели выдающиеся размеры и затылочные валики архантропов, и гребни на височных костях. Черепная коробка была низкой и приплюснутой сверху, в сочетании с рельефом спереди и сзади она приобрела вид сдавленной дыни: лба почти нет (впрочем, это в сравнении с нами, а рядом с австралопитеком архантропы выглядят высоколобыми), темя плоское, затылок треугольником выступает назад. При взгляде сзади череп расширен в нижней части и сужается кверху. Объем мозга архантропов колебался на грани “мозгового рубикона” – в пределах 700–1100 см³. В нем прогрессивными темпами развивались лобная, теменная и височная доли, отвечающие за специфически человеческие особенности поведения и психики. Особенно важно бурное развитие зон Брока и Вернике, где у современного человека находятся центры речи. Мы не знаем, говорили ли эректусы, но, по крайней мере, делали очевидные шаги в этом направлении. Огромные челюсти придавали этим людям грубые, истинно первобытные черты. Нос архантропов был широким, что неудивительно в тропическом климате.
Минутка фантазии
Не вполне понятно, зачем бы архантропам надо было отращивать огромные костные полки над глазами. Кстати, у эректусов велик не только рельеф, у них и толщина костей свода рекордная – до двух сантиметров (для сравнения – у современного человека обычно 4–5 мм, притом что сам череп у него намного больше). Два исследователя предположили, что усиление черепа объясняется повышенной агрессивностью, плохим контролем за эмоциями и, соответственно, постоянным мордобоем (Carrier et Morgan, 2015). Толстые кости лица, надбровье, скуловые дуги, мощная нижняя челюсть – все это спасало от переломов и напрямую подвергалось естественному отбору.
Более того, те же авторы выдвинули гипотезу, что параллельно эволюционировала и рука человека – тоже для мордобоя (Morgan et Carrier, 2013). Дескать, как-то уж слишком подозрительно удобно пальцы кисти складываются в кулак, их длина как будто нарочно заточена под это неинтеллигентное дело, а мышцы ладони защищают концевые фаланги от повреждений при ударах.
Также высказывалось мнение, что укороченные ноги австралопитеков и хабилисов придавали им устойчивость в драках, а нормальные отношения сказались на удлинении ног только у эректусов. Но это предположение выглядит совсем уж высосанным из пальца, учитывая, например, очень короткие ноги миролюбивых бонобо.
От себя добавим, что идея мордобойного отбора отнюдь не нова. На треть века раньше ее гораздо основательнее обосновал П. Браун, исследовавший черепа современных австралийских аборигенов (Brown, 1987). Среди 430 обследованных черепов – 176 женских и 254 мужских – из Нового Южного Уэльса, Виктории и Южной Австралии 58 % женских и 37 % мужских имели разного рода трещины, вмятины и переломы, причем 74 % на левой стороне свода – очевидный признак драк, а не несчастных случаев; 7 % ранений были сквозными или почти таковыми. 20 % женских и 12 % мужских черепов из Робинвейла, а также 28 % и 26 % соответственно с озера Виктории имели вдавленные переломы свода (Webb, 1984). А ведь это больший процент травматизма, чем на Второй мировой войне! Ясно, что при такой нелегкой жизни веками должен был идти жесточайший отбор на толстолобость. И действительно: у австралийских аборигенов самый массивный череп из современных людей. К этому можно добавить крайне малую эффективность народной медицины аборигенов – на грани отсутствия (Taylor, 1977). Можно думать, что со временем способы общения совершенствовались и актуальность крепкоголовости снижалась, хотя стоит подчеркнуть, что выше приведены данные по современным людям.
Впрочем, реальных травм на черепах архантропов не так уж много, им было далеко до своих далеких потомков. Фактически из всех архантропов только на четырех черепах синантропов отмечены следы прижизненных повреждений тяжелыми ударами тупых и острых орудий, но и они по-хорошему должны бы быть подтверждены, да вот беда – оригиналы утрачены.
Кроме прочего, представляется, что питекантропы не колотили друг друга сомкнутыми кулаками; с тем же успехом можно предположить, что они элегантно давали утонченные пощечины белыми перчатками. Думается, что колошматили они ближних камнями и палками. Например, из описаний путешественников известно, что австралийские аборигены предпочитали кулаку дубину. Наверняка древнейшие люди имели те же вкусы – дешево, эффективно и самому не больно. Иначе мы встречали бы характерные переломы пястных костей, нижних челюстей и вдавленные переломы скуловых дуг. Вот в Древнем Новгороде и прочих древнерусских городах полным-полно таких результатов кулачных боев. Вдавленные переломы лобной кости (обычно с левой стороны), травмы надбровных дуг, выбитые зубы – все это начинается лишь с неандертальцев. Но вряд ли и они достигали всего этого сомкнутым кулаком. Так что теория – теорией, а статистика – статистикой.
К сожалению, в нашем распоряжении до неприличия мало посткраниальных костей архантропов. От австралопитеков и даже хабилисов известно гораздо больше останков. Даже удивительно, ведь на Яве, например, найдены десятки черепов – и ни одной кисти, ни одной стопы! Но судя по имеющимся материалам, ниже головы “люди прямоходящие” не отличались от нас почти ничем.
Особенно интересны в этом отношении тазовые кости BSN49/P27 из местонахождения Гона в Эфиопии (0,9–1,4 млн лет назад; Simpson et al., 2008) и OH 28 из Олдувая в Танзании (1,07–1,2 млн лет назад; Day, 1971). Оба таза имеют интересные сходства и различия. С одной стороны, общий комплекс признаков в обоих случаях очевидно человеческий, хотя расширенные пропорции находятся на грани современной изменчивости. С другой – размеры костей удивительно различаются. Кость из Гоны маленькая, с очень небольшой вертлужной впадиной; рост этого индивида был порядка 1,2–1,46 м, а вес – всего около 33 кг. Размеры же тела олдувайца были намного крупнее – 1,65 м, да и большая вертлужная впадина говорит о существенном весе – 49–52 кг. Первоначально обе кости были определены как женские. В этом случае можно допустить, что кость из Гоны принадлежала другому виду, возможно – бойсовскому парантропу. Однако более вероятно, что в Олдувае найдены останки мужчины. Тогда размеры тела и половой диморфизм этих ранних архантропов вполне укладываются в современные рамки.
Кстати, упомянутая необычная расширенность таза типична не только для BSN49/P27 и OH 28, но и австралопитеков, и намного более поздних людей – из Араго, Сима-де-лос-Уэсос, Цзиньнюшань, а также большинства неандертальцев. Не очень понятно, чем это было вызвано, но наверняка существенно облегчало роды и затрудняло бег. Homo sapiens обладает суженным тазом – неожиданный поворот в обезьянью сторону, очередной пример странных вывертов эволюции. А мода на “канон Барби” только подгоняет странный дезадаптивный тренд. Почему, зачем? Пока нет ответа…
Рост и вес эректусов были примерно такими же, как у современных людей, некоторые были довольно высокими.

 

Величайшее достижение архантропов – успешный выход из Африки. Символами их устремления на новые просторы выступают черепа BOU-VP-2/66 из Боури в Эфиопии и UA 31 из Буйя в Эритрее с датировкой около 1 млн лет назад: они сочетают в себе некоторые черты более древних Homo ergaster, но одновременно похожи на азиатских питекантропов. В более поздние времена облик африканских архантропов специфически менялся, примерами чего могут служить Бодо из Эфиопии и Рабат с Сале из Марокко.
На звание древнейшего внеевропейского архантропа претендуют разные гоминиды. Безусловные лидеры гонки – дманисцы, о них уже сказано выше. Но есть и другие.

 

Рис. 20. Черепа Буйя (а) и Боури (б).

 

Вента-Мицена Гишпанская: тайна кентавра из Орсе
Смешались в кучу кони, люди…

М. Ю. Лермонтов. Бородино
Удивительные находки были сделаны испанскими археологами в местности Орсе на юге Испании, в многострадальной Андалузии. В слоях стоянки Фуэнтинуэва 3, образовавшихся не менее 780 тыс. лет назад, а с некоторой вероятностью аж 1,07–1,2 млн лет назад, они обнаружили сотню орудий развитой олдованской культуры. Но это цветочки. Гораздо существеннее кости, добытые на стоянках Барранко-Леон, Вента-Мицена и Куэва-Виктория. Война за них не менее эпична, чем сражения, развернувшиеся вокруг ореопитека. Как обычно бывает в таких случаях, исследователи разделились на две команды – “оптимистов” и “скептиков”. В данном случае первую возглавил Хосе Хиберт, а вторую – Бенвенидо Мартинес-Наварро. Конечно, участников намного больше; так, Пауль Пальмквист первоначально был “оптимистом”, но после разочаровался в идеях гоминидности останков из Орсе и проникся духом пессимизма.
История войны Орсе достойна описания в великой балладе в стихах высоким стилем. Десятки статей были написаны, сотни доводов приведены, были победы и поражения, осады и лобовые атаки, ученые, защищенные крепостью фактов и вооруженные отточенными аргументами, вступали в союзнические коалиции и переходили из лагеря в лагерь, блистали остротой ума и гарцевали на невероятных методах. Чего только не было! Здесь мы можем дать лишь краткий конспект этого масштабного действа, полное полотно еще никем не написано. Да и как сделать это вкратце? Можно ли полно описать, скажем, войну Алой и Белой роз в нескольких кратких абзацах? Более того, история Орсе не закончена, раскопки продолжаются, а в журналах появляются все новые статьи. Число публикаций по Орсе необозримо, но мнения по-прежнему расходятся диаметрально (отличные обзоры обеих точек зрения: Gibert et al., 2002; Palmqvist et al., 2005). На настоящий момент в войне было три великих битвы.
Непарнокопытная битва
Самой эпичной в войне Орсе стала баталия, поныне гремящая вокруг фрагментов из Вента-Мицены. Это семислойная стоянка, располагавшаяся на берегу постоянного озера. Здесь обнаружено более 15 тысяч звериных костей, собранных гигантскими гиенами. Как и в других местонахождениях Орсе, имеются тут и каменные орудия или, по другой версии, просто камни, похожие на орудия. Датировки, определенные для костного фрагмента VM-0, составляют 1,6–1,65 млн лет назад, а для VM-1960 и VM-3961 – 1,2–1,4 млн лет назад (Gibert et Palmqvist, 1995). Эти цифры небесспорны, но мало обсуждались, поскольку их затмили дебаты, развернувшиеся вокруг самих находок.
Спорные кости были откопаны еще в 1982 г. Это фрагмент свода черепа VM-0 диаметром всего 8 см, а также два диафиза длинных костей – VM-1960 и VM-3961.
Обломок VM-0 был интерпретирован как фрагмент с кусочками обеих теменных и затылочной костей ребенка 5–6 лет, VM-1960 – полный диафиз плечевой кости ребенка, а VM-3961 – средняя часть диафиза плечевой кости взрослого человека (Gibert et al., 1983). И понеслось…
VM-0 представляет собой обломок меньше ладони. Понятно, что на столь небольшой находке сохранилось немного морфологических черт. Значимых, собственно, два: Y-образный шов и гребешок на внутренней поверхности. Однако чем меньше кусочек, тем жарче споры: недостаток данных – это лишь повод к буйству полемики и поиску новых признаков, которые бы можно было задействовать.
В 1987 г. появились сомнения: неожиданно обнаружилось, что кость на самом деле принадлежала вовсе не ребенку, а жеребенку ископаемой лошади Equus altidens в возрасте 3–4 месяцев! Кроме того, это не фрагмент задней части теменных и затылочной, а теменных и с лобной, и с затылочной (Agustí et MoyÁ-SolÁ, 1987). В последующем число публикаций стало расти как снежный ком. Выяснилось, что на кости имеется не один, а два поперечных шва, причем передний – венечный – отстоит от заднего – лямбдовидного – на слишком маленькое расстояние; такой длины теменной кости у людей не бывает, а вот у жеребят – запросто. На внутренней стороне кости обнаружился гребешок – такие совершенно нетипичны для человеческих костей, зато характерны для лобной кости лошадей.
Чуть позже появилось подробное описание находок (Campillo, 1989), в коем человеческая принадлежность костей обосновывалась целым рядом доказательств. В частности, утверждалось, что на кости не видно венечного шва, а сагиттальный и лямбдовидный имеют простую форму, типичную для гоминид, пальцевидные вдавления на внутренней стороне неотличимы от тех, что бывают на современных детских черепах, а гребень изнутри – ну что ж, отчего бы и не быть гребню…
В 1995 г. из всех трех костей были выделены белки-альбумины (Borja, 1995; Borja et al., 1997). В черепном фрагменте VM-0 и плечевой кости VM-1960 они оказались человеческими, а в плечевой VM-3961 – непонятными, причем достоверность подтвердилась проведением анализов в двух независимых иммунологических лабораториях. Для проверки альбумины были получены из звериных костей, найденных в Вента-Мицене: в бизоньих они закономерно оказались бизоньими, в лошадиных – лошадиными, однако у одной ископаемой лошади нашелся аномальный человеческий альбумин, что ставит весь анализ под большой вопрос. В том же 1995 г. был проведен фрактальный анализ сложности шва – он показал сходство VM-0 с Homo и отличие от лошадей (Gibert et Palmqvist, 1995).
Сразу две критические статьи вышли в одном номере журнала Journal of Human Evolution в 1997 г. (MoyÁ-SolÁ et KhÖler, 1997; Palmqvist, 1997). Заметим, что авторы первой из них были одними из главных участников битвы за ореопитека, а автор второй более десяти лет до этого поддерживал гоминидность фрагментов из Вента-Мицены. В своих работах “скептики” показали, что предположение о лошадином статусе VM-0 практически неоспоримо. Аргументы, как водится, были исчерпывающие: прекрасно различимый снаружи и изнутри шов как раз соответствует лошадиному венечному, и лямбдовидный тоже виден, пальцевидные вдавления такой формы не встречаются у детей, но обычны у жеребят, а гребень – однозначно лошадиный. Форма шва была проанализирована заново; оказалось, что его простота была сильно преувеличена. В действительности швы имеют крайне мудреную форму, какой не бывает у людей. Для их анализа вновь был применен фрактальный анализ и даже прежним автором, но с диаметрально отличными выводами. Проблема в том, что для получения адекватного результата необходимо вносить правильные данные, а оценить точный рисунок шва на разрушенной кости не так уж просто.
“Оптимисты”, годами писавшие о древнейших гоминидах Европы из Вента-Мицены, не могли оставить такие инсинуации без внимания (Gibert et al., 1998). Они указали, что пальцевидные вдавления – обычное дело на детских черепах, причем у них они круглее, мельче и с более острыми краями, нежели у лошадей. То, что “скептики” приняли за венечный шов, на самом деле трещина; для проверки этого был использован рентгеновский анализ. Много чего еще было сказано умного, какие только способы ни изыскивались, чтобы доказать свою – “оптимистичную” – точку зрения. Были изучены сроки зарастания швов черепа лошадей, углы их схождения, еще раз проверена их фрактальная сложность или, вернее, простота, длина и толщина кости, ее изгиб, помянуто, что у эргастера KNM-ER 3733 имеется аналогичный гребень на внутренней стороне затылочной кости. Все эти особенности, конечно же, говорят о гоминидности VM-0.
Но “пессимистам” это не показалось убедительным. Новейшие исследования показали идентичность фрагмента VM-0 черепному своду молодых самок парнокопытных (Martínez-Navarro, 2002) – вот он, новый поворот и свежая струя в становившемся однообразным споре! В таком случае кости, считавшиеся теменными, оказываются парными лобными, а затылочная – сросшимися теменными. Логичное объяснение получают и пальцевидные вдавления, и пресловутый гребень.
Не остались забыты и фрагменты длинных костей. Правда, их сохранность оставляет желать лучшего. Диафиз предположительно детской кости VM-1960 сильно сужен в верхней части и примерно в полтора раза шире в нижней, чего, строго говоря, не бывает у людей. Фрагмент VM-3961, напротив, заметно расширен сверху. Многомерные анализы измерительных признаков показали абсолютно точную принадлежность кости VM-1960 представителю рода Homo (Sánchez et al., 1999; Gibert et al., 2002), но сечения диафиза и уровень минерализации на разных уровнях лишь отдаленно или даже вообще не напоминают человеческий вариант, что не менее стопроцентно гарантирует их животное происхождение (Palmqvist et al., 2005).
“Пессимистами” был изыскан еще один оригинальный довод своей правоты (Palmqvist et al., 2005): пересчитав количество костей и зубов разных крупных млекопитающих, они вычислили, что в Вента-Мицене по статистике должны бы уже найтись штук шесть человеческих зубов. Ан нет! Нету этих зубов – стало быть, и людей тут никогда не было.
Как это ни удивительно, обе группы ученых – и “оптимисты”, и “скептики” – все эти годы оперировали одними и теми же данными. Но пока каждая сторона считает себя победившей, а другую мнит глубоко заблуждающейся. Думается, еще долго будут раздаваться отдельные иммунологические выстрелы и звенеть фрактальные дуэли. И это здорово!
Парнокопытная битва
Менее масштабной и не столь кровопролитной явилась битва за Барранко-Леон. Эта стоянка, находящаяся неподалеку от Гранады, вероятно, древнейшая в Орсе. Ее возраст определялся много раз и каждый раз иначе. Показательно, как это подавалось в статьях: авторы каждый раз, сожалея о снижении максимальной даты, не забывали подчеркнуть исключительную древность слоев. Первоначально сгоряча озвучивались цифры аж 1,6–1,8 млн лет назад. После накал был сбавлен: точно меньше 1,5, но, вероятно, 1,2 млн лет назад (Cela-Conde, 1999). Далее падение ставок продолжилось, но опять с оптимизмом: наверняка более 780 тыс. лет назад или, чем магнитостратиграфия не шутит, даже раньше 1,07 млн лет назад (Oms et al., 2000). Затем возраст опять был удревнен до 1,4 млн лет назад (Toro-Moyano et al., 2013), что тут же было раскритиковано до 0,78–0,99 млн лет назад (Muttoni et al., 2013).
Кроме олдованских орудий, в Барранко-Леоне был найден фрагмент моляра BL5–0, торжественно преподнесенный научному миру как Homo sp. – древнейший человек в Европе (Gibert et al., 1999). Некоторое время лавры покоились на его виртуальной голове, да вот беда: его эмаль не похожа на человеческую, зато подозрительно напоминает эмаль молочного зуба древнего бегемота Hippopotamus antiquus (Palmqvist et al., 2005). Но испанские археологи не сломились под ударом судьбы и нашли второй зуб BL02-J54–100 – опять молочный, но на сей раз стопроцентно человеческий (Toro-Moyano et al., 2013). Зуб огромный, уступает в размерах только зубам парантропов и лишь нескольких представителей рода Homo.
Битва приматов
Третье местонахождение гоминид в Орсе – Куэва-Виктория рядом с Мурсией, в отличие от двух прочих, расположено в карстовой пещере. Слои тут датированы от 1,1 до 1,4 млн лет назад, но главные дебаты развернулись не вокруг них, а вокруг находок. В пещере обнаружены два обломка конца плечевой кости, отвратительная сохранность которых не позволяет сказать ничего умного, а также почти целая фаланга CV-0. Вокруг нее и поднялся дым орудий.
Первоначально кость была преподнесена как средняя фаланга мизинца руки человека (Gibert et Pons-Moya, 1985). В последующем этот вывод был подтвержден хитрыми расчетами, в том числе оценкой общей формы мудреным анализом Фурье (Palmqvist et al., 1996). Выходило, что в Куэва-Виктория мы имеем очередного древнейшего Homo Европы. Довольно долгое время это никто не оспаривал, хотя и особых восторгов тоже почему-то не звучало. Из этих находок не удалось выделить никаких белков (Gibert et al., 1998), так что ничто не предвещало последовавших бурных событий.
Однако прошли годы, и в гоминидности CV-0 появились сомнения: коллектив авторов опубликовал статью, в которой было показано, что кость на самом деле принадлежала молодой, хотя и очень крупной ископаемой геладе-теропитеку Theropithecus oswaldi, причем это – средняя фаланга стопы, а не кисти (Martínez-Navarro et al., 2005). В качестве доказательства “скептики” привели метрическое и морфологическое сравнение с костями людей и ископаемых гелад из кенийского местонахождения Олоргесайли. Кость из Куэва-Виктория короткая и толстая, с параллельными сторонами и цилиндрической головкой без выраженной бороздки на ладонной стороне, прикрепление поверхностного сгибателя пальцев растянуто по всей длине боковой стороны тела, а не локализовано в одном месте, а по бокам основания имеются бугорки, нетипичные для человеческих подростков. То, что CV-0 принадлежала подростку, следует из факта, что основание кости еще не приросло к телу. Все эти признаки соответствуют тому, что наблюдается у теропитеков, но отличают испанскую фалангу от человеческих. Кроме прочего, “скептики” не то сочувственно, не то ехидно посетовали: дескать, жаль, что по бедности и недостатку материалов в первоописании “оптимисты” не смогли провести сравнение с фалангами теропитеков Theropithecus oswaldi или, на худой конец, современных гелад, тогда как именно этот единственный примат был обнаружен в Куэва-Виктория раньше, причем не кем иным, как самим Х. Хибертом с соавторами (Gibert et al., 1995)!
Стерпеть такое было никак нельзя. Кровь вскипела в жилах отважного Хосе и его верных соратников! Первооткрыватели фаланги бросились в бой на защиту фаланги сердца (Gibert et al., 2008). Может, и нет у нас кенийских фаланг, может, мы и бедные, но честные! Во-первых, основание CV-0 приросшее, а стало быть – индивид был взрослым. Во-вторых, если бы основание было неприросшим, то размеры целой фаланги должны быть пересчитаны в сторону увеличения, а тогда она оказывается на треть больше, чем у самых крупных гелад, причем ведь для сравнения брались взрослые гелады, отчего разница получается еще более существенной; тогда по цифрам самих “скептиков” фаланга не может быть обезьяньей. Да и морфологические признаки CV-0 более человеческие, нежели геладьи: борозда на ладонной стороне головки вполне выражена, прикрепление поверхностного сгибателя пальцев вовсе никуда не растянуто, боковые стороны вовсе не параллельны, а аргумент про боковые бугорки актуален лишь при признании подросткового возраста. И все это, заметьте еще разок, следует из измерений и описаний, сделанных самими “скептиками”! Был добавлен и новый довод: на человеческих фалангах латеральный край слегка вогнут, а медиальный – прямой, тогда как у гелад – оба равномерно изогнуты.
На сей раз ответный выпад не заставил себя ждать (Martínez-Navarro et al., 2008). В первых строках благородные доны галантно взмахнули шляпой и признались, что, ознакомившись с оригиналом, они убедились, что основание уже действительно приросло к телу, но (!) отчетливо разглядели след прирастания этого основания, так что фаланга все ж таки принадлежала подростку. За этим последовали три страницы разгрома, где по пунктам все доказательства “оптимистов” были разнесены в пух и прах – с графиками и иллюстрациями. Однозначный приговор: фаланга CV-0 принадлежала геладе, а не человеку! Сказали как отрезали – бритвой Оккама (это буквально последние слова статьи).
Справедливости ради надо сказать, что приводимые в статьях графики, описания и измерения позволяют интерпретировать CV-0 и как человеческую, и как обезьянью, поскольку объективно она попадает ровно на границу распределения Homo sapiens и Theropithecus oswaldi. Изменчивость тех и других велика, тем более зуб гелады из Куэва-Виктория очень большой, так что и испанские теропитеки могли быть крупнее африканских. С другой стороны, и древние люди не обязаны походить на современных. Удивительно, но до сих пор никто не сравнил CV-0 с фалангами из Атапуэрки. Так что поля для баталий еще просторны, а арсеналы отнюдь не исчерпаны. Что дальше – ждем микрофокусной томографии?
Возможно, древнейший европеец найден в Хорватии, около города Пула, в пещере Шандалья I на горе Сан-Даниэле. Тут еще в 1975 году был откопан левый верхний резец гоминида (Malez, 1972). По фауне слои датированы 0,8–1,5 млн лет назад. Особо любопытно, что кости животных вроде бы были обожжены; кроме того, был обнаружен и древесный уголь. Таким образом, Шандалья является одним из древнейших местонахождений, на которых использовался огонь.
Находки из Шандальи требуют новейшего переисследования, а пока их грандиозный возраст не уточнен, древнейшим достоверным жителем Европы остается человек из Сима-дель-Элефанте (Carbonell et al., 2008). Эта пещера расположена на севере Испании, в горах Атапуэрка, известных на весь мир как палеоантропологическая сокровищница. Датировки слоя TE9 в Сима-дель-Элефанте, содержащего главные находки, весьма впечатляют – 1,2–1,3 млн лет назад. Тут обнаружены и каменные орудия самого примитивного галечного типа.
В 2008 году исследователи описали переднюю часть нижней челюсти ATE9–1 и премоляр из Сима-дель-Элефанте, хотя находки ими не ограничиваются. Челюсть явно отличается от австралопитеков и даже выглядит чуть прогрессивнее, чем у большинства архантропов. При желании на ней можно даже углядеть намек на подбородочный выступ. Слишком много по такому фрагменту не скажешь, но главное – он однозначно человеческий.
Перст указующий: древнейший палец древнейшего европейца
Древнейшие европейцы известны до обидного плохо: маленький обломок челюсти и изолированный зуб из Сима-дель-Элефанте да следы на грязи из Хейзборо. Чуть меньший возраст имеют находки в Гран-Долине. Конечно, есть еще великолепная серия черепов из Дманиси, но они стоят слишком уж особняком и географически, и хронологически, и морфологически.
Что было до – понятно: люди жили в Африке, а Европа была заселена дикими зверями. Что было после – тоже понятно: в Европе люди гейдельбергские потихоньку эволюционировали в неандертальцев. А вот время примерно от 1,5 млн до 0,5 млн лет назад покрыто мраком. Поэтому каждая новая находка из этого интервала бесценна и поэтому крайне важно описание первой фаланги мизинца левой кисти взрослого человека из Сима-дель-Элефанте, получившей обозначение ATE9–2 (Lorenzo et al., 2015).
Кости кистей имеют особое значение для антропологов. С одной стороны, они сохраняются не слишком часто, с другой – в кисти костей много, так что какие-нибудь фрагменты нет-нет да остаются. С третьей стороны, фаланги не очень велики, на них не так много признаков, а потому с ними трудно работать. Наконец, кисть – орган труда, так что представляет один из трех комплексов гоминидной триады – набора основополагающих сугубо человеческих особенностей.
Для древнейших этапов эволюции рода Homo кисть известна обрывочно. Есть набор костей от Homo habilis и дманисцев (1,77 млн лет назад), совсем недавно описана пястная кость из Каитио (1,42 млн лет назад), богатая россыпь из Гран-Долины (730–950 тыс. лет назад), а после в наших знаниях зияет пробел вплоть до Сима-де-лос-Уэсос (430 тыс. лет назад). Поэтому фаланга из Сима-дель-Элефанте важна – она хоть частично заполняет один из промежутков.
Новоописанная кость при умеренных общих размерах отличается крайней массивностью, особенно в середине тела. Мощные гребни на ладонной стороне свидетельствуют о значительных нагрузках, которые испытывал первый европеец. Что такого тяжкого он делал своим левым мизинцем? Давил орехи? Подманивал носорогов? Ковырялся в носу? Даже по столь незначительной кости ясно, что жизнь в каменном веке была нелегкой.
Сравнение с другими древними и современными людьми показывает, что индивид из Сима-дель-Элефанте в целом вписывается в рамки изменчивости Homo heidelbergensis, но также очень похож на южноафриканских не то последних австралопитеков, не то первых Homo, имеющих близкие датировки. Судя по всему, у древнейшего жителя Испании трудовой комплекс кисти был уже полностью развит, что, впрочем, не странно, учитывая предшествующий миллион лет орудийной деятельности.
Но! Как обычно, я не могу удержаться и от толики критиканства. По неведомой причине на графиках нет данных по Гран-Долине, хотя в тексте про нее, конечно, говорится. А ведь именно в Гран-Долине найдено большинство сопоставимых материалов и изучали их те же авторы, что написали новую статью. Впрочем, в обсуждении и выводах все данные учтены.
Наши знания о древнейших этапах человеческой эволюции пополнились еще одним фрагментом. Будем надеяться, что испанские недра далеко не иссякли. Может, в Сима-дель-Элефанте найдется и череп? Отчего бы и нет?..
Из грязи – в люди: путешествие по стопам древнейших жителей Европы
Обычно древнейшие люди предстают перед нами в виде черепов и костей – не самых жизнеутверждающих элементов. Гораздо реже удается найти отпечатки стоп: на всей планете до сих пор было обнаружено всего семь мест, в которых наследили досапиентные люди. Это Лаэтоли в Танзании (3,66 млн лет назад), Илерет и Кооби-Фора в Кении (1,5 млн лет назад), Роккамонфина в Италии (350 тыс. лет назад), Лангебаан-Лагун и Нахун-Пойнт в Южной Африке (117 и 125 тыс. лет назад) и пещера Вартоп в Румынии (62–119 тыс. лет назад). И вот этот небогатый перечень пополнился, причем довольно неожиданным образом.
На юго-восточном побережье Англии расположено местечко Хейзборо. Волны Ла-Манша подмывают тут древние отложения, обнажая слои окаменевших доисторических грязей. И вот на одном из участков такой грязи, размером всего около 12 м², обнаружились следы ног пяти человек (Ashton et al., 2014). Самое интересное, что датировка слоя, судя по остаткам фауны, флоры и другим данным, составляет 0,78–1 млн лет назад. А ведь самые древние достоверные останки человека в Европе – челюсть из Сима-дель-Элефанте – датируются 1,2–1,3 млн лет назад, то есть едва более ранним временем. Причем Сима-дель-Элефанте находится в Испании и расположена гораздо южнее Хейзборо. Судя по палеонтологическим данным, климат в то время был теплым, как раз завершалось межледниковье. Таким образом, в Хейзборо мы имеем древнейших из самых северных и самых северных из древнейших жителей Европы! Надо признаться, никто не ожидал обнаружить столь далеко на севере столь ранних людей.
Размеры следов сильно разнятся, судя по ним, рост людей колебался от 93 см до 1,73 м. Очевидно, тут присутствовали как дети, так и взрослые. Как часто бывает, собственно антропологической информации из следов получить удается немного. Рост оказывается достаточно усредненным для человечества, но стоит отметить, что, по крайней мере, точно не низким. Примерно такой же рост по длинным костям реконструируется у синхронных Homo antecessor Испании.
Соотношение ширины отпечатков к их длине показывает, что ноги первых “англичан” были шире, чем у “кенийцев” Кооби-Фора и Илерет, но ýже, чем у “итальянцев” Роккамонфина, неандертальца Вартоп и современных мексиканцев, зато примерно такими же, как у нынешних индейцев и инуитов акиак. Такое распределение выглядит логично, поскольку соответствует стандартным экологическим закономерностям: в жарком климате тела становятся более вытянутыми, а в холодном – коренастыми. Люди из Хейзборо уже успели малость расшириться по сравнению с тропическими предками, но далеко не достигли позднейших значений.
Большой вопрос – были ли обитатели раннеплейстоценовой Англии прародителями гейдельбергских людей и неандертальцев. По следам это установить не представляется возможным. С одной стороны, само их существование демонстрирует широкие возможности расселения даже самых первых европейцев, с другой – климат в последующие времена резко ухудшился. Мигрировали ли хейзборцы обратно на благоприятный юг, адаптировались ли к суровым условиям ледникового периода или вымерзли? Пока мы этого не знаем. Зато теперь у исследователей есть уверенность, что людей с датировками под миллион лет можно найти не только в Средиземноморье, но и в северных широтах. Кто знает, раз они добрались до Англии, не заглянули ли они и в Восточную Европу? Сколь много нам открытий чудных готовит двадцать первый век?..
Рис. 21. Череп и скелет ATD 6–15+6–69.

 

Более основательные находки сделаны в пещере Гран-Долина в испанской Атапуэрке. Древнейшие слои с останками людей датированы тут 900–950 тыс. лет назад, хотя большинство костей имеют возраст порядка 730 тыс. лет назад. В Гран-Долине обнаружены десятки костей от пяти – семи человек – трехлетнего ребенка, как минимум двух подростков и двух взрослых. Самое ужасное – человеческие кости разбиты на куски, несут недвусмысленные следы отрезания мяса и раскиданы в слое вперемешку с мослами носорогов, лошадей, кабанов, ланей и оленей. Судя по всему, бедняги стали охотничьей добычей кровожадных каннибалов. Лучше всего сохранился череп девушки ATD 6–15+6–69 и ее скелет, вернее, то, что от него осталось после банкета.
Кстати, о низких пороках и высоких помыслах…
Надрезки на человеческих костях необязательно свидетельствуют о каннибализме. Из этнографии известны многочисленные примеры, когда с телом умершего скорбящие родственники производят некие погребальные операции, в том числе разрезают тело целиком или частично, чтобы, например, освободить душу или, напротив, не дать ей вернуться в мир живых. Поэтому многие археологи склонны большинство случаев находок надрезок на костях расценивать как свидетельство развитой погребальной практики. Согласитесь, есть разница: одно дело, когда предки – мерзкие людоеды, жадно отрезавшие кровавые куски мяса с коварно убитой жертвы с тупой целью набить свое ненасытное каннибальское брюхо, и совсем иное – если они, проливая слезы, участливо заботились о загробной судьбе души горячо любимого усопшего. К сожалению, археологический контекст зачастую не дает разгадки – какая версия верна.
Поэтому спорным остается случай с Бодо из Эфиопии (640 тыс. лет назад). Череп этого выдающегося представителя африканских эректусов (в частности, у него самое мощное надбровье и самое тяжеловесное лицо из всех архантропов!) несет многочисленные следы надрезов (White, 1986). Они сконцентрированы на надбровье и задней стороне свода, по окружности глазниц, по краям носового отверстия и носовых костей. Такое впечатление, что с черепа снимали скальп, причем вместе с “маской” лица. Представляется, что для людоеда кожа представляет мало интереса, разве что для совсем отмороженного. А вот некая ритуальная практика, вероятно погребальная, тут вполне могла иметь место.
Другой пример – кости синантропов из Чжоукоудяня. Многие из них разбиты и даже вроде бы обожжены. Однако внимательный анализ доступных данных показал, что они с наибольшей вероятностью разгрызены, а некоторые и переварены гиенами (Boaz et al., 2000). Выломанные основания черепов (например, у Синантропа X) первоначально интерпретировались как доказательство того, что злобные каннибалы доставали мозги, чтобы всласть ими полакомиться. И вновь поправочка: при ближайшем рассмотрении выяснилось, что повреждения по краям разломов с наибольшей вероятностью – погрызы дикобразов.
Люди из Гран-Долины заметно архаичнее, чем более поздние европейцы. Однако молодой возраст и женский пол ATD 6–15 сказались на ее более интеллигентном обличье: надбровье развито слабо, челюсти вроде бы не слишком большие. Стоит же сравнить жертву людоедов с современными детьми или даже отпрысками неандертальцев, как ее примитивные особенности становятся очевидны. В частности, строение зубов гран-долинцев оказывается промежуточным между более древними африканскими Homo ergaster и более поздними европейскими Homo heidelbergensis, причем гораздо ближе к первым, и несколько отличается от варианта азиатских синантропов и дманисцев. Поэтому испанские антропологи посчитали возможным описать особый вид Homo antecessor (Bermúdez de Castro et al., 1997). Надо сказать, что статус этого вида пока остается “подвешенным”: во-первых, не так уж запредельно он разнится от своих предков и потомков, а во-вторых, описание вида по фрагментарным остаткам, как мы уже знаем, всегда создает проблемы в будущем.

 

Рис. 22. Черепа Бодо (а), Синантроп (б), Чепрано (в).

 

К виду Homo antecessor предположительно относятся и другие находки. По датировкам близка челюсть из Мауэра – голотип вида Homo heidelbergensis, – но ее зубы по всем параметрам ближе к неандертальцам и существенно отличаются от гран-долинских. Предполагалось, что представителем Homo antecessor был человек из Чепрано, чью черепную коробку, правда, переехал бульдозер, так что ее пришлось собирать, как мудреный 3D-пазл. Первые датировки Чепрано указывали на огромный возраст – 800–900 тыс. лет назад (Ascenzi et al., 1996); получалось, что это древнейший более-менее целый череп в Европе. Однако новый пересмотр дела показал, что Чепрано жил гораздо позже – лишь 385–430 тыс. лет назад (Manzi et al., 2010). Из этого тут же выросла новая проблема, ведь Чепрано действительно очень архаичен, но это мы обсудим ниже.

 

Люди попали не только в Европу. По берегу Индийского океана очень быстро они достигли Южной, а потом и Восточной Азии и расселились по ее просторам. Береговая линия тех времен могла заметно отличаться от современной. В периоды похолоданий массы воды уходили в полярные ледники, уровень Мирового океана существенно понижался и многие проливы становились мостами суши. Так люди смогли переправиться в Сунду – субконтинент, вытянувшийся на юго-восток от Индокитая, от которого ныне остались разрозненные острова Индонезии. Фактически Суматра, Калимантан, Ява и прочие острова – лишь вершины гор Сунды. Понятно, что большая часть людей жила на солнечном побережье, поближе к дарам моря, и лишь самые невезучие оттеснялись в гористую глубинку. Именно останки этих немногочисленных бедолаг и достаются теперь нам.
Ясно, что люди жили много где, но, как обычно, мы находим их там, где сохранились соответствующие отложения. Далеко не всегда ясен их геологический возраст. Так, огромные цифры назывались для местонахождений Кедунг-Брубус, Моджокерто и Сангиран на Яве – до 1,66, 1,8, 1,87, 1,9 и даже 2,3 млн лет назад (например: Bandet et al., 1989; Hoffman, 2001; Langbroek et Roebroeks, 2000; Swisher et al., 1994). В последующем, правда, эти даты были заметно снижены – до 710–830 тыс. лет назад для Кедунг-Брубус и не более 800 тыс. лет назад для Моджокерто (Vos, 1994; Bilsborough, 2000). Самые оптимистичные оценки для Сангирана – 1,25–1,51 млн лет назад, причем древнейшей находкой может быть затылочная кость Brn-1996.04 с датировкой более 1,51 млн лет назад (Larick et al., 2001) или череп Сангиран IX – 1,3 млн лет назад (Larick et al., 2001). Но чуть позже и эти цифры были пересмотрены в сторону уменьшения – не более 1,1 млн лет назад как для Сангирана, так и Моджокерто (Hyodo et al., 2002). Самая древняя находка на материке – череп Гунванлин из Лантьяня – относится ко времени около 1,15–1,2 млн лет назад (Hyodo et al., 2002).
Заря Поднебесной: датировка черепа из Лантьяня
Всем хочется, чтобы древнейший человек зародился в местной, родной пещере. А особенно этого хочется китайцам. Ведь всем известно, что Поднебесная империя – это центр мироздания, а все остальные страны расположены на ее периферии. И как досадно, что Африка не в Китае! Уж и зубы обезьяны из Лунгупо с возрастом 1,9 млн лет назад пытались пристроить в качестве древнейшего человека, и орудия из Жензидуна датировали аж 2,25 млн лет назад, и синантропов воспевали, а все находится среди западных варваров кто-то древнее. Обидно!
Но Китай велик, гор и пещер в нем много, на каждой горе и в каждой пещере много слоев, а раскопаны они часто так, что стратиграфическое положение находок можно хитро интерпретировать. Посему всегда есть простор для поисков еще более древних китайцев.
Один из лучших кандидатов – архантроп из Лантьяня, а точнее из Гунванлина, известный также как PA 1051–6. Его череп был найден в 1964 г. в слоях маленького холма в провинции Шэньси в Центральном Китае. Череп сохранился неидеально, но по нему видно, что он крайне архаичен: лоб приплюснут, надбровье огромное, кости свода толстенные, заглазничное сужение чрезвычайное, межглазничное расстояние запредельное. Китайский глаз радуется, глядя на сильно уплощенное лицо. Конечно, свежеоткопанного предка тут же торжественно провозгласили представителем нового вида Sinanthropus lantianensis.
Рис. 23. Черепа Триниль (а), Сангиран 17 (б), Гунванлин (в).

 

А вот с датировками было не все так здорово. Поначалу предполагались смелые 700 тыс. лет. После начались игры с интерпретациями палеомагнитных данных, в зависимости от чего получалось то ли 750–800 тыс. лет назад, то ли 1,13–1,15 млн лет назад. Дальше бóльшие цифры стали подтверждаться анализом фауны и новыми палеомагнитными исследованиями. Кое-кто не поскупился и на 1,8 млн лет назад, но эту цифру все же широко не принимали, ибо оснований для нее явно не хватало. На долгие годы дата 1,15 млн лет назад (часто ее незатейливо округляли до 1,2 млн лет назад) стала практически общепризнанной, хотя в 2008 г. ее уточнили до 1,22 млн лет назад (Li et al., 2008).
И вот подул ветер перемен. Группа китайских исследователей при поддержке английского специалиста опубликовала подробнейший разбор стратиграфии, магнитостратиграфии, древних фаун и серий датировок как самого Гунванлина, так и многих других китайских местонахождений (Zhu et al., 2015). Выяснилось, что с большой вероятностью череп происходил вовсе не из того слоя, как считалось доселе, а из гораздо более глубокого. Пересмотр данных привел ученых к выводу, что его реальный возраст – 1,63±0,02 млн лет назад! Таким образом, Китай одним махом и с запасом обошел почти всех внеафриканских соперников, за исключением одного лишь Дманиси. Все же Африку не превзойти, границы у Китая с Черным континентом, как ни печально, нет, а в промежутке лежит почти вся Евразия, а почти в самом начале Азии гвоздем торчит Дманиси. Ну ничего, упорство китайцев всем известно, так что ждем новых открытий…
Но! Ясно, что не все так просто. Череп, как уже говорилось, был найден в 1964 г., с тех пор сомнений в его стратиграфическом положении не высказывалось. Фауна, обнаруженная с ним, сначала характеризовалась как холодолюбивая, а затем – тропическая и субтропическая, что совсем не одно и то же и существенно влияет на оценку датировки. Именно субтропический характер фауны стал главным аргументом отказа от предыдущего определения залегания черепа. Однако сложности изучения древних фаун Восточной Азии слишком велики, с ними еще много непонятного. Архаичные формы местами могли сохраняться очень долго, климатические колебания и связанные с ними миграции животных изучены недостаточно.
К тому же уточнение магнитостратиграфии производилось на основе не самого Гунванлина, а холма Жакун, расположенного в десяти километрах севернее. Сопоставление фаун двух холмов привело исследователей к мысли, что и череп в Гунванлине залегал в ином слое, нежели считалось ранее. Но данные по самому Гунванлину фактически не пересмотрены. А ведь известно, что сопоставления расположенных в километрах друг от друга местонахождений и слоев далеко не всегда дают надежные результаты. Наглядным примером служит вековой спор о датировках яванских питекантропов.
Посему новая оценка возраста человека из Гунванлина не может быть признана окончательной. Будем надеяться, что новые переисследования стратиграфии и определение истинного положения черепа все же поставят точку в вопросе о времени появления людей на востоке Азии.
Если проблемы с датировками самых древних архантропов понятны, многим покажется удивительным, что гораздо труднее бывает определить позднейшую границу их существования. Дело в том, что переход от Homo erectus к позднейшим видам совершался, во-первых, плавно, а во-вторых, неодновременно в разных местах. Поэтому в разных книгах можно найти определения рубежа между эректусами и гейдельбергенсисами чуть ли не от от миллиона до трехсот тысяч лет. Немало сложностей создает строгое следование правилу приоритета в номенклатуре в сочетании с новейшими датировками. Традиционно эректусы рассматриваются как предки более поздних и прогрессивных гейдельбергенсисов, однако голотип вида Homo erectus – Триниль – недавно был передатирован с 0,78–1 млн лет назад до 430–540 тыс. лет назад, а голотип Homo heidelbergensis – Мауэр – с 300–500 до 700 тыс. лет назад. В очередной раз история палеоантропологии и использование в качестве голотипов фрагментарных находок задали непростую задачку. Как обычно, помочь делу могло бы переопределение голотипов, но профессиональным антропологам и так все ясно, отчего они не заморачиваются на формальностях.
Вообще, существует несколько концепций вида Homo erectus. В самом широком варианте под этим названием понимают всех людей, существовавших после хабилисов и до неандертальцев, то есть от 1,5 или даже 2 млн лет назад до примерно 150 тыс. лет назад. Тогда с одной стороны туда попадает KNM-ER 1740 и Дманиси, с другой – Бильцингслебен и Вертешселлеш. Получается, честно говоря, широковато.
Годами тлеет дискуссия о том, можно ли относить к виду Homo erectus восточноафриканских людей, обозначаемых как Homo ergaster. Одни считают, что они не так уж сильно отличаются от классических яванских питекантропов, другие склоняются к тому, что их можно разнести в разные виды. В последнем случае под названием Homo erectus остаются лишь внеафриканские гоминиды среднего плейстоцена; послеэргастеровых же африканских можно назвать Homo leakeyi, Homo rhodesiensis, Homo mauritanicus или еще как-нибудь.
Тут возникает новый соблазн уточнения: а не отделить ли поздних прогрессивных товарищей с крупным мозгом и специализациями в отдельный вид Homo heidelbergensis? Но нет предела редукционизму, ведь в черепах европейских архантропов при желании можно углядеть свою специфику и они отпочковываются все в тех же Homo heidelbergensis или более спорных Homo antecessor, а от Homo erectus остаются лишь азиатские формы.
Наконец, китайские представители тоже имеют личные особенности – Homo pekinensis, – и вот ареал эректусов сокращается до одной лишь Явы. Но и тут их настигает суровая рука дробителя: поздние яванские архантропы весьма специализированы, а потому, конечно, заслуживают выделения в Homo soloensis или Homo ngandongensis.
Заметьте, каждая точка зрения имеет свое веское обоснование, каждая подтверждается целым набором доказательств. В понимании Homo erectus ярчайшим образом выявилась проблема палеонтологического вида: как его понимать – как хронологическую стадию или географический вариант, какое число особенностей должно быть уникальным, чтобы признать его самостоятельным, валидным?
Поскольку от тяжких раздумий на эти темы начинает болеть голова, для облегчения своей участи антропологи и изобрели спасительный термин “архантропы” без внятных границ. Право слово – удобно! Все, кто явно не австралопитек и не неандерталец или сапиенс, имеет повышенную массивность и мозги в пределах современного минимума, – все архантропы. А дальше в их пределах можно с чувством разбирать локальные варианты, развлекаясь раздачей экзотических названий или, лучше, оперируя лишь каталожными номерами самих находок и их датировками.
Видимо, существовало как минимум две основные географические ветви архантропов – западная, или афроевропейская, и восточная, или азиатская. Потом ветви бурно ветвились. Европейские в последующем стали неандертальцами, азиатские – денисовцами и “хоббитами”, а африканские – нами.

 

Во времена архантропов люди из разных концов планеты могли сильно отличаться друг от друга – существеннее, чем расы современных людей. Особенно специфичными были яванские питекантропы. По всем возможным признакам они уклоняются от африканских и европейских сородичей и даже архантропов материковой Азии: у них более плоский лоб, сильнее выступает затылок, у последних представителей появляются экзотические специализации височной кости. Особенно велики челюсти яванских питекантропов. Это даже вызвало многолетнюю дискуссию среди антропологов.
Дело в том, что первыми находками на Яве были черепные крышки и бедренные кости. Несколько позже появились челюсти. Но антропологи, видимо, были не готовы к тому, что люди могут иметь такой жевательный аппарат. Поэтому обладатели челюстей были названы Г. Кенигсвальдом мегантропами древнеяванскими Meganthropus palaeojavanicus. Про них было написано весьма много, главным лейтмотивом всех этих работ было сравнение мегантропов с африканскими австралопитеками и выяснение – добрались ли австралопитеки до Явы и были ли они грацильными или же массивными. По пути возникли термины Australopithecus palaeojavanicus и Paranthropus palaeojavanicus. Удивительно, но за бурными обсуждениями мало кто обращал внимание на то, что картина получается более чем странная: среди десятков яванских находок черепные крышки принадлежат сплошь питекантропам, а нижние челюсти – мегантропам. Конец идее мегантропов положили находки черепов с лицевым скелетом (например, Сангиран 17 и Сангиран IX), а также открытия в Восточной Африке. Стало окончательно ясно, что большие крупнозубые челюсти вполне совместимы с черепными коробками питекантропов и это не их эксклюзивная черта, а модный тренд того времени. Теперь же слово “мегантроп” применяется просто для обозначения яванских челюстей, даже необязательно очень больших.
Более того, самая каноничная челюсть мегантропа – Сангиран 5 или Питекантроп C 1939 года – оказалась с наибольшей вероятностью орангутаньей (Tyler, 2004). Слава статистике и новым методам – теперь мы можем успешнее отсеивать зерна от плевел, а людей от обезьян даже по очень фрагментарным находкам.
Питекантроп – творец
Яванский питекантроп стал первым известным предком человека древнее неандертальца. Чего только про него не писали: и о примитивности его черепа, и о прогрессивности бедренной кости, и о болезни, поразившей бедро, и о незавидной судьбине, сгубленной в пасти злого крокодила. Последующие находки расширили диапазон тем. Челюсти, описанные как “мегантропы”, сравнивались с массивными австралопитеками Южной Африки, черепа – с эргастерами Восточной. Много рассуждений рассудилось на тему небывалой островной изоляции на краю Земли, приведшей к появлению странных нгандонгцев и совсем уж экзотических “хоббитов”. И только о жизни древних яванцев мы практически ничего не знали.
Дело в том, что кости их находили большей частью либо случайно, либо в сильно переотложенных слоях. Орудий в ассоциации с костями питекантропов никогда не обнаруживали, вплоть до того, что была выдвинута гипотеза “бамбуковой культуры”: дескать, когда вокруг растет полно бамбука, зачем колоть камни? Действительно, даже во многих современных культурах Юго-Восточной Азии и Индонезии из этого замечательного растения делается буквально все: дома, водопроводы, ножи, оружие, посуда, одежда, даже книги. Потребности же питекантропов были явно поменьше, так что им сей травы должно было хватать за глаза. Впрочем, и на Яве были-таки откопаны каменные орудия, правда весьма примитивные; они были описаны как патжитанская культура. Но все же эти корявые чопперы из кварцита были моложе тринильских отложений, в коих были найдены кости первого питекантропа.
Чем же занимались питекантропы?
Впервые завесу над этой тайной приоткрыл международный коллектив ученых, опубликовавший свои открытия в журнале Nature (Joordens et al., 2015). Эжен Дюбуа – первооткрыватель питекантропа – был настоящим ученым. В поисках обезьяночеловека он не забывал о других вещах и в числе прочего собрал коллекцию раковин из слоев в Триниле, в которых отрыл свои главные находки – бедренную кость и черепную крышку. Наконец, руки археологов дошли и до этих раковин.
Для начала были сделаны датировки. Методами 40Ar/39Ar и люминесценции возраст тринильских слоев был определен в 430±50–540±100 тыс. лет назад. Это заметно более поздняя дата, чем прежде считалось. Доныне слои Триниля получали датировки 0,9–1 млн лет, в наименьшем варианте – 710–780 тыс. лет.
Во-вторых, хитрыми способами сравнения химического и изотопного состава в очередной раз была подтверждена синхронность черепной крышки и бедренной кости. Уже в который раз исследователи убедились, что питекантроп с примитивным черепом и вполне современным бедром – не химера, а реальность (впрочем, в этом никто, кроме креационистов, не сомневался уже больше ста лет).
Наконец, самые главные результаты дало исследование собственно раковин. На нескольких из них обнаружились довольно аккуратные отверстия напротив того места, где у живого моллюска расположена мышца-замыкатель. Исследования краев отверстий показали, что они имеют искусственное происхождение. Более того, на акульих зубах, найденных тут же, нашлись следы использования и износа – на кончике и по краю. Выходит, питекантропы акульими зубами открывали ракушки, просверливая в них маленькую дырочку! Это гораздо интеллигентнее, чем размочалить моллюска булыжником, а потом лопать мясо с осколками перламутра. До такого изысканного метода, кажется, не додумались ни высокомудрые африканские предки сапиенсов, ни даже французы!
Одна из раковин имеет следы износа по краю. Не очень понятно, что ей делали, кажется, скребли что-то твердое (бамбук?!). Конечно, на основании одной раковины делать широкие выводы немножко смело, но авторы не боятся, они так и пишут: “Орудия из раковин были частью культурной адаптации Homo erectus на Яве”.
И апофеоз! Одна из раковин несет на своей поверхности произведение искусства: процарапанный зигзаг! Кажется, столь древнего зигзага еще никто не видел. Насечки были, булыжники в форме головы или человека были, а вот такого зигзага – нет. Правда, древность сего граффити сказывается на его качестве: приплюснутый мозг творца закипал под надбровным валиком от грандиозности замысла, акулий зуб выскальзывал из потных пальцев, мозолистые руки дрожали от напряжения, да наверняка еще и москиты донимали. Зигзаг вышел не очень ровным, но, в конце концов, попробуйте сами, сидя голышом на берегу яванской реки, акульим зубом нацарапать на ракушке свой шедевр. Кто знает, может быть, именно вдохновение и подвело питекантропа: творческий порыв так захлестнул его, что он не заметил подкрадывающегося крокодила…
Не смотрите на кажущуюся незатейливость рисунка. Все гениальное просто. Стоило начать, а там и до Моны Лизы недалеко. Для подтверждения в приложении к статье авторы приводят примеры древнейшего искусства из других мест и времен. И знаете – питекантропий зигзаг ненамного уступает сложностью крестикам-ромбикам сапиенсов Южной Африки, жившим 100–75 тыс. лет назад, зато в разы превосходит их древностью.
Культура питекантропов Явы большей частью так и остается неведомой нам, но отныне мы уже не можем относиться к ним свысока. Теперь совсем уж очевидна несправедливость их названия “обезьяночеловек”. Новые поиски ракушек, зубов и костей откроют нам новые страницы культуры изолированных, специфических, но очень одаренных жителей древней Индонезии.
Ява – миллион и сто лет спустя
Черепная крышка и бедренная кость из Триниля стали первыми известными останками Homo erectus. Но и спустя более ста лет Ява продолжает радовать антропологов. В ноябрьском номере 2012 г. Journal of Human Evolution были опубликованы две статьи: одна посвящена черепной коробке Букуран (Grimaud-Hervé et al., 2012), другая – бедренной кости Кресна 11 (Puymerail et al., 2012).
В настоящее время известно довольно много черепов яванских питекантропов, но каждая новая находка дает что-то новое. Ява сотни тысяч лет являлась своеобразным заповедником, в котором шла своя местная эволюция. Отсюда, в частности, выселились предки флоресских “хоббитов”, тут появились специализированные поздние нгандонгцы.
Черепная крышка из кабухских слоев Букурана представляет собой образцовый пример питекантропа. Крайне низкий, расширенный, приплюснутый сверху свод с мощнейшим надбровным валиком в виде полки, резким заглазничным сужением, сагиттальным лобным валиком и выступающим затылком, объем мозга 916 см³ – классика архантропа. По размерам и некоторым пропорциям Букуран близок к Сангирану 17 – самому крупному и сохранному питекантропу из ныне известных. Заметнее различие с классической черепной крышкой из Триниля. Гораздо сильнее отличается Букуран от людей из Нгандонга и синантропов из Чжоукоудяня – более поздних и прогрессивных гоминид. В совокупности же мы имеем замечательную эволюционную последовательность азиатских архантропов.
Диафиз бедренной кости Кресна 11 – одна из немногочисленных находок посткраниальных останков яванских питекантропов. К сожалению, концы кости полностью разрушены, так что анализ заострился на распределении компактного слоя вдоль длины. По основным показателям – утолщению боковых стенок и смещению вниз наименьшего диаметра кости – Кресна 11 укладывается в рамки изменчивости архаичных людей. Такие черты, видимо, связаны со значительной шириной таза древних людей и, соответственно, походкой несколько вразвалочку, с закономерным усилением боковых нагрузок на ноги. Не вполне обычными для архантропов выглядят в целом умеренная толщина стенок и увеличение толщины внутренней стенки кости сверху вниз у Кресна 11. Всегда приятно, когда удается обнаружить еще один вариант древней изменчивости.
Долгожданное описание черепа из Букуране и бедренной кости Кресна 11 дополняет наши представления о яванских питекантропах в частности и эволюции гоминид в целом.
Архантропы материковой Азии известны по множеству находок, преимущественно из Китая. Самыми знаменитыми из них, без сомнения, являются синантропы, чьи многочисленные останки были откопаны с 1921 по 1929 годы в пещере Чжоукоудянь около Пекина. Всего были найдены останки порядка сорока человек, причем преимущественно черепа и зубы. Находки первоначально получили название Sinanthropus pekinensis, но довольно быстро стало ясно, что это вариант все того же Homo erectus. Более того, находки происходили из разных слоев, разница между которыми составляла сотни тысяч лет, так что тут мы имеем редкостную возможность проследить изменения морфологии со временем. Так, череп Синантроп III древнее прочих – 585 тыс. лет назад, большинство – Синантропы II, X, XI и XII – имеют возраст 350–423 тыс. лет назад, а самый поздний череп Синантроп V– всего 256–338 тыс. лет назад.
С синантропов началось полноценное изучение вида Homo erectus. Ученые получили в свои руки бесценную коллекцию, дающую возможность изучить половую, возрастную и хронологическую изменчивость. Получили… Но ненадолго. Наука наукой, а исторический процесс идет сам по себе. В самый разгар раскопок японские войска вторглись в Китай. Пока они наступали, но еще не добрались до Пекина, коллекции срочно описывались и воплощались в виде гипсовых слепков. Потом кости были запакованы в ящики и отправлены в порт на борт американского корабля, отправлявшегося на другой конец Пацифики… И тут история таинственно обрывается. То ли в суете эвакуации ящики не добрались до порта, то ли корабль был уничтожен, то ли все досталось японцам, а может быть – драгоценности достигли-таки Америки, но попали не в те руки. Мы этого не знаем. И никто этого не знает. Тут начинаются сплошные домыслы и даже полушпионские истории, что якобы черепа до сих пор хранятся в частной коллекции в Америке, но не засвечиваются из каких-то хитрых соображений. Оптимисты верят, что где-то как-то коллекции рано или поздно “всплывут” (а может – всплывут и без особых кавычек, со дна моря, с борта потопленного транспорта), но, честно говоря, надежд на это мало. Правда, есть несколько прецедентов, когда вроде бы утерянные палеоантропологические находки бывали вторично открыты – Ле-Мустье II, Кзар-Акил, Комб-Капель, – так что все небезнадежно.
Особый случай обретения уникальной палеоантропологической находки – Самбунгмачан 3. Эта черепная коробка уникальной сохранности была найдена фермерами где-то на берегу яванской реки Соло, скорее всего, еще в 1977 году. До 1997 года она меняла хозяев, после чего была контрабандой вывезена в США, где в 1999 году ее выставили в Нью-Йорке на Манхэттене в витрине магазина природных диковин с характерным названием Maxilla & Mandible (не совсем “Рога и копыта”, но близко к бессмертному идеалу, Остап Бендер одобрил бы). У антропологов Эрика Дельсона и Яна Таттерсалла глаза на лоб полезли, когда они увидели, что продается в качестве антиквариата. После выяснения всех обстоятельств и подробного изучения череп был торжественно возвращен на Яву. В популярных публикациях, освещавших эту историю, Самбунгмачан 3 был даже в шутку назван Homo erectus newyorkensis.
Вообще таких странных событий вокруг находок происходит множество.
Эжен Дюбуа, найдя своего драгоценного питекантропа, в 1895 году вернулся с Явы в Европу и, воодушевленный величием открытия и горя желанием поведать о нем миру, поехал завоевывать Париж. Именно там в то время водились самые породистые антропологи, да и родная Голландия недалеко. В Париже он пошел с антропологом Леонсом Мануврие в ресторан, прихватив с собой кости из Триниля в саквояже. После ресторана они отправились гулять по городу, и можно представить себе размер мурашек, побежавших по спине Э. Дюбуа, когда он осознал, что забыл саквояж в ресторане! К счастью, никто его не тронул, кости вернулись в стихию бурных ученых баталий, развернувшихся вокруг “обезьяночеловека прямоходящего”.
Кстати, совершенно аналогичная история случилась позже с Беби из Таунга: в 1931 году Дора – жена Раймонда Дарта – забыла ящик с черепом в багажнике такси в Лондоне. К счастью, сознательный таксист сдал забытую вещь в полицейский участок, где его и разыскали спохватившиеся Дора и антрополог Эллиот Смит.

 

Архантропы пользовались разными вариантами галечной и ашельской культур. Многие архантропы изготовляли орудия олдувайского типа, но прогресс шел своим чередом. Как уже говорилось, еще 1,5 млн лет назад в Восточной Африке появились первые ашельские ручные рубила. Кроме них, вошли в моду кливеры – орудия в виде топора с широким рабочим краем. Новая технология не слишком быстро, но все же распространялась по миру.
Древнейшие ручные рубила в Европе найдены на испанской стоянке Солана дель Замборино – их сделали 900 тыс. лет назад (Scott et Gibert, 2009). Показательно, что в Африке технология изготовления рубил появилась на 700 тыс. лет раньше, а люди пришли в Европу намного позже изобретения рубил в Африке, но за 300–400 тыс. лет до распространения рубил по Европе. Получается, что Евразию начали осваивать далеко не самые технологически продвинутые и даже, прямо скажем, отсталые группы. Также либо европейские эректусы заново изобрели рубила, что маловероятно, либо были новые миграции, что мы пока не можем доказать или опровергнуть за малочисленностью антропологических находок, либо идеи и технологии распространялись по популяциям путем культурного обмена.
Однако далеко не все группы прониклись торжеством прогресса. На протяжении всего времени существования архантропов оставались ретрограды, упорно коловшие самые примитивные чопперы и отказывавшиеся напрячься и изготовить приличное рубило. Местами это объясняется просто доступностью каменного сырья. Геологически планета устроена таким образом, что в западной части Евразии выходы качественного кремня на поверхность не такая уж редкость, а вот в восточной их откровенно не хватает. Граница – так называемая “линия Мовиуса” – проходит по горным областям центра континента и ныряет в Индийский океан примерно в районе современной Бангладеш. Культуры западной половины Ойкумены часто содержат ручные рубила, культуры восточной обычно их лишены. Бедным жителям Восточной Азии приходилось колоть роговик и песчаник – не самые лучшие породы для изготовления орудий. Мало того что они бьются как попало, а не как хочется мастеру, так еще и крошатся при использовании. Поэтому орудия азиатских архантропов, да и более поздних гоминид обычно выглядят весьма аморфными, прямо скажем – корявыми. Многим в голову приходили мысли, что азиатские архантропы были биологически более примитивными, что им не хватало способностей для изготовления нормальных рубил, но дело скорее все же в материале, а не недоразвитости и эволюционной отсталости.
Впрочем, не всегда картина объясняется сырьем. В некоторых областях кремень или обсидиан были, а жители все равно предпочитали делать орудия олдувайского типа. Тут уж действительно стоит задуматься – не развитие ли мозга тому причиной? Впрочем, этнографическая практика показывает, что в одной культуре вполне могут уживаться самые разные технологические уровни. Известно, что австралийский абориген в случае, когда надо было быстро решить простую хозяйственную проблему (например, срочно разделать кенгуру), мог парой-тройкой ударов изготовить вполне себе галечный чоппер и был этим абсолютно удовлетворен. Но если тот же человек находил кусок горного хрусталя и душа просила высокого, он мог днями и чуть ли не неделями сидеть и творить наконечник – произведение искусства: идеальной формы, абсолютно симметричный, с филигранными сколами.
Вообще, ашель не слишком разнообразен. Ручные рубила, сделанные в Африке, на Ближнем Востоке, в Европе или Азии, выглядят порой как штампованные. Конечно, археологи выделяют разные хронологические и географические варианты, но отличия их не чересчур выразительны. Многие исследователи даже считают ашель временем своеобразного застоя, когда культура якобы могла не меняться буквально сотни тысяч лет. С другой стороны, эта удивительная унификация сама по себе, во-первых, отличает ашель от галечной индустрии, где орудия были заметно более аморфными и случайными по форме, а во-вторых, говорит о совершенстве ашельской культуры. В разных климатических условиях, в разных ландшафтах, на разных материках одни и те же универсальные орудия полностью покрывали все потребности архантропов. Коли уж люди поколение за поколением были вполне удовлетворены уровнем своей культуры и не стремились как-то особо ее разнообразить – это ли не идеал, это ли не стабильность!
Впрочем, всегда стоит помнить, что мы можем изучать только одну сторону – каменную. Изучение фитолитов – микроскопических окаменелостей растений – из микротрещин на рубилах показывает, что чаще всего эти орудия использовались для обработки древесины. Но как выглядели эти деревянные предметы, для чего использовались – никому неизвестно.
Да и каменные рубила были все же не абсолютно одинаковы в разных местах. Со временем росло совершенство в их изготовлении.
Уголок занудства
Ашель удобно разделять на три или четыре этапа. С 1,7 до 1,4 млн лет назад ашель только зарождался, подавляющая часть комплексов определяется как развитый олдован B. Ранний ашель длился с 1,4 до 1 млн лет назад, орудия этого этапа несколько корявы, но могут быть двухмерно симметричны. За пределами Африки ранний ашель неизвестен, а в Африке вместе с галечной культурой обычно объединяется под названием “ранний каменный век”. Средний ашель – 1–0,5 млн лет назад – в Европе раньше назывался ранним, в литературе можно встретить также его устаревшие синонимы: аббевиль, абвиль и шелль; в это время появляются орудия с трехмерной симметрией. Поздний ашель – 0,5–0,1 млн лет назад – заметно разнообразнее; орудия этого этапа сделаны очень качественно, иногда, можно сказать, совершенно.
Несколько сотен тысяч лет понадобилось, чтобы люди добрались до более-менее северных областей. Временем 700 тыс. лет назад датированы древнейшие отщепы и прочие следы пребывания человека в Англии на стоянке Пэкфилд (Parfitt et al., 2005). Хейзборо, вероятно, древнее, но там датировки уж очень неточные. А уже полмиллиона лет назад в Боксгроуф жили люди, приспособленные к холодам физически. В этом английском местонахождении найдена большая берцовая кость, пропорции и строение стенок которой свидетельствуют об адаптации к ухудшающемуся климату начинающегося ледникового периода (Trinkaus et al., 1999b). До крайности интересно, что древнейшие северные стоянки не сохранили следов использования огня, первые жаркие костры разгорелись в Европе и Азии только во времена Homo heidelbergensis.
Часто в литературе в качестве удивительного примера человеческого упорства приводится факт, что в Чжоукоудяне отложения золы достигали толщины аж почти семь метров! На этом основании много было сказано про то, что использовать огонь синантропы уже умели, а добывать – нет, почему и жгли костры непрерывно буквально в течение тысяч лет подряд. Особенно развесистые выводы строили на этом факте философы; более того – они и ныне продолжают их строить. Между тем специальные исследования показали, что, хотя в Чжоукоудяне и есть отдельные следы использования огня, все же мощные многометровые пеплоподобные прослойки образовались из перегнившей растительности, занесенной в трещины скалы дождевыми потоками, и не имеют никакого отношения к деятельности людей (Goldberg et al., 2001). Перегнивший ил внешне не очень-то отличается от пепла, углерод – он и есть углерод, так что ошибка первых исследователей вполне понятна. На то и прогресс науки, чтобы с помощью новых методов уточнять и исправлять старые выводы. Тем забавнее повторение байки про тысячелетние костры синантропов в современных книгах и даже учебниках.

 

Мы не так много знаем о жизни Homo erectus'ов. Но некоторые африканские стоянки дают возможность приподнять завесу тайны. Например, в локальном местонахождении DE/89 кенийского Олоргесайли на небольшом пятачке найдены останки полусотни гелад Theropithecus oswaldi и полтысячи рубил, а также валунчики лавы, вроде бы принесенные сюда из окрестностей. Не очень ясно, что здесь произошло. Некоторые археологи полагают, что тут имело место избиение стада гелад охотничьей группой архантропов. Не исключено, впрочем, что дело не в охотничьих талантах эректусов, а в водных потоках, бурно проносившихся по оврагам и собиравших в кучу все подряд. Другие стоянки из Олоргесайли позволяют оценить численность групп – от четырех до тридцати человек – и длительность их проживания на одном месте – от нескольких дней до двух-трех месяцев. Некоторые стоянки посещались неоднократно; видимо, они были удобно расположены – рядом с водой, где было больше животных или, напротив, меньше хищников.
Отдельный вопрос, который мучает некоторых исследователей, – количество орудий на стоянках. В некоторых местах рубил и прочих изделий найдены буквально тысячи, они могут покрывать некоторые участки сплошным ковром. Возникает вопрос – зачем? Зачем было делать новые и новые рубила (а ведь это развлечение тоже непростое), если буквально под ногами валялись уже готовые и точно такие же? Кое-кто даже рассудил, что сия странность – свидетельство неразумности архантропов, дескать, изготовление орудий у них было на уровне инстинкта, как строительство хаток у бобров, шалашей у шалашников или выдалбливания дупел дятлами. Дятел, как известно, не может не долбить… Однако мы можем недооценивать уровень архантропов. Может быть, они не хотели пользоваться брошенными – грязными – рубилами. Сейчас тоже в помойных ящиках встречаются вполне годные предметы. Отчего бы любителям рассуждать об инстинктивности эректусов не покопаться там и не осчастливиться найденными сокровищами? То-то же. Предки были тоже людьми по-своему интеллигентными, в мусоре не рылись и старьем брезговали. Приличные люди делают себе рубила сами.
Приходи сюда лечиться…
И корь, и дифтерит у них,
И оспа, и бронхит у них,
И голова болит у них,
И горлышко болит.

К. И. Чуковский. Айболит
Жизнь архантропов была нелегка. Это очевидно следует из их патологий. Уже поминавшийся череп из Гунванлина имел странные деформации правого надбровья – следы травмы или инфекции (Caspari, 1997). Некие следы лизиса кости отмечены и на черепах Синантропа XII и Бодо. Внутренняя сторона женского черепа Сангиран 2 с Явы поражена разрастаниями кости, появившимися, вероятно, из-за гормональных нарушений (Anton, 1997). Не исключено, что питекантропша говорила хриплым басом и почесывала бородку. Одна из жертв в Гран-Долине – ATD 6-17a – страдала от болезни правого нижнечелюстного сустава.
Бедренная кость классического питекантропа из Триниля имеет мощное разрастание в верхней трети. Советский палеопатолог Д. Г. Рохлин предположил, что несчастный болел оссифицирующим миозитом (Рохлин, 1965), а позже было выдвинуто предположение, что дело в отравлении фтором (Soriano, 1970). Получить он его мог из-за извержения вулкана: ядовитый вулканический пепел оседал на фрукты и забивался во все поры, а питекантроп простодушно травился им. Не совсем аналогичные, но близкие повреждения известны, например, на костях овец из Исландии, возникшие после извержения вулкана Гекла 1845 г. Не исключены и другие причины недуга питекантропа. Как бы то ни было, бедняга явно ходил с большим трудом.
Еще интереснее китайский череп Таншань I (580–620 тыс. лет назад): его лобная кость основательно изъедена некой болезнью (Shang et Trinkaus, 2008). Вообще, такое поражение очень похоже на сифилитическое, однако отсутствие деформаций лица и других частей черепа делает более вероятными другие сценарии – широкую давящую травму, частичное скальпирование или мощный ожог. Что бы это ни было, внешность Таншаня I наверняка впечатляла.
Другая напасть свалилась на голову человека из Кокабаса в Турции (490–510 тыс. лет назад): на внутренней стороне его лобной кости обнаружены вроде бы туберкулезные поражения (Kappelman et al., 2008), хотя этот диагноз еще требует подтверждения (Roberts et al., 2009).
Череп Сале 1 из Марокко (389–455 тыс. лет назад) искорежен куда основательнее, у него напрочь перекошен затылок (Hublin, 1994). Такая деформация могла быть следствием внутриматочной или родовой травмы. В итоге человек имел слабую шейную мускулатуру и с трудом двигал головой. Из-за этого же его лицо и нижняя челюсть были асимметричны. Впрочем, это не помешало прожить марокканскому “атлантропу” до сорока с лишним лет – едва ли не рекордного для архантропов возраста.
Челюсть из Мауэра – та самая, образцово гейдельбергская, – имеет прямо-таки букет болезней (Czarnetzki et al., 2003). Некоторые ее “архаичные” особенности, описывавшиеся даже как “гориллоидные”, являются на самом деле следствием болезней. Так, крайняя ширина восходящей ветви, малая глубина нижнечелюстной вырезки, низкий, уплощенный и широкий венечный отросток – результат неправильного направления и прикрепления височных мышц на венечном отростке. Кроме того, Мауэр мучился от периодонтита, остеопороза, начинающегося артроза, артролита (суставного камня) и вызванного травмой рассекающего остеохондроза левого мыщелка. Короче, челюсть у него болела.
Некоторые архантропы, впрочем, пытались заботиться о своем здоровье. На зубах многих древних людей – Omo L 894–1 и Дманиси D2700/2735, из Гран-Долины и Сельунгура, синантропа PA86 и Чизиншан, и уж тем более неандертальцев с кроманьонцами, встречаются характерные полированные желобки, образовавшиеся из-за использования палочек-зубочисток (Sun et al., 2014; Turner, 1988).
От ближайших больниц и докторов горемык отделяли сотни тысяч лет, они болели, но продолжали эволюционировать.
Назад: Странные Homo Южной Африки: naledi выходит на люди
Дальше: Глава 6 Homo heidelbergensis: всеобщий предок или абориген Европы?