Глава 8
Палеоантропы: наши
Откуда же взялись люди современного облика? В каких областях Земли происходила сапиентация – сложение современного комплекса биологического строения и поведения?
Изучая древних людей, разные исследователи пришли к отличающимся ответам на эти вопросы. Эти взгляды получили название гипотез полицентризма, дицентризма и моноцентризма. Отличие их состоит в разной оценке прогрессивности разных географических и хронологических групп древнего населения.
В рамках полицентризма предполагается независимое происхождение разных человеческих рас в удаленных регионах более-менее независимо друг от друга из разных групп палеоантропов или даже архантропов. Иначе говоря, сапиентация происходила по всей Ойкумене параллельно и одновременно, начиная с первого выхода гоминид за пределы Африки. Гипотеза полицентризма опирается на географическое распределение специфических признаков и на сходство современных людей и ископаемых гоминин тех же областей. Например, для синантропов и монголоидов характерна особая лопатообразная форма резцов, для неандертальцев и европейцев – силовой тип кисти, для черепа из Брокен-Хилла и негроидов – большие челюсти. Основателем концепции полицентризма является немецкий антрополог Ф. Вейденрейх. Он выделил четыре центра формирования современных рас: европеоиды якобы возникли в Южной и Центральной Европе, негроиды – в Африке, монголоиды – в Восточной Азии, а австралоиды – на Больших Зондских островах.
Развил эту гипотезу К. С. Кун, разделивший африканский очаг расообразования на два независимых – северный и южный, в которых появились соответственно капоиды и негроиды, переселившиеся затем в противоположные части континента. По К. С. Куну, каждый из пяти очагов был населен собственным подвидом архантропов. Современные же расы он делил на более и менее развитые. Несколько более умеренный вариант полицентризма с выделением трех-четырех центров сапиентации, близких друг к другу, предложил венгерский антрополог А. Тома. В отличие от К. С. Куна, А. Тома считал уровень современных рас одинаковым.
Полицентрические концепции защищали также отечественные антропологи и археологи – Г. Ф. Дебец, В. П. Алексеев, Ю. И. Семенов, А. А. Формозов. Однако они исходили из принципиально других соображений, нежели западные ученые. Непрерывность развития палеоантропов в неоантропов на разных территориях обосновывалась влиянием труда и законами развития общества, едиными для всех человеческих коллективов. Миграция же неоантропов из единого центра возникновения слишком напоминала отечественным ученым мысль о завоевании жизненного пространства “высшей расой”.
Самым сильным аргументом против полицентризма является соображение, согласно которому в случае длительного почти независимого развития архантропов и палеоантропов на разных континентах крайне сомнительно возникновение в итоге единого вида. У животных в таких случаях довольно быстро формируются новые виды. Непонятно, как из довольно разнородных архантропов и палеоантропов получились столь схожие по основным параметрам современные расы? Однонаправленность процесса сапиентации по всей планете оказывается крайне маловероятной и чуть ли не мистической.
В процессе решения этой проблемы гипотеза полицентризма переросла в современную мультирегиональную гипотезу. Ее сторонники стараются особенно подчеркнуть два основных момента: преемственность биологических признаков от архантропов до современного человека в Африке, Европе, Азии и даже Австралии с одной стороны и неравнозначность терминов “полицентризм” и “полигенность” – с другой. По мнению современных полицентристов, единство человеческого вида всегда поддерживалось многочисленными миграциями и постоянными смешениями. Генные и культурные потоки между регионами никогда не иссякали и даже со временем усиливались, нивелируя покусительства на видообразование. Так сохранялись и единство, и разнообразие человечества одновременно.
Вариантом полицентризма является дицентризм. Наиболее стройный его вариант предложен отечественным антропологом А. А. Зубовым. Проанализировав мировое распределение одонтологических признаков – строение зубов, он предположил, что человечество на стадии архантропов делилось на два главных расовых ствола – восточный (монголоиды и австралоиды) и западный (европеоиды и негроиды). Особенность такого подхода заключается в том, что признаки зубов напрямую не зависят от условий окружающей среды и потому не подвержены прямому действию естественного отбора. Они возникают достаточно случайно и, следовательно, могут быть хорошим индикатором древности группы и степени ее изолированности от других популяций. А. А. Зубов выделил два очага сапиентации, которые оказались изолированными в глубокой древности горами Центральной Азии. В последующем тропические популяции обоих стволов вследствие одинаковых условий приобрели значительное физиономическое сходство и ныне часто выделяются в единую экваториальную расу.
Проблема такого подхода в том, что тезис об особой таксономической ценности одонтологических признаков не так уж бесспорен. Конечно, виды ископаемых приматов сплошь и рядом выделяются именно по зубам, но в немалой степени оттого, что ничего другого в нашем распоряжении просто нет. Среди же современных людей весьма часто не очень родственные группы оказываются чрезвычайно похожими по строению зубов. Неадаптивность одонтологических признаков приводит к их случайному распределению в популяциях, особенно малочисленных, где “эффекты основателя” и “бутылочного горлышка” меняют их частоты совершенно произвольно и очень быстро, так что использовать их для оценки родства мы не можем.
В. П. Алексеев предположил несколько иной вариант развития событий: позднюю миграцию части экваториалов западного ствола на восток, в результате чего сложилась австралоидная раса. Таким образом, два центра происхождения современного вида человека у В. П. Алексеева сохраняются, но экваториальная раса оказывается возникшей из одного центра – западного.
Впрочем, данные современной генетики делают все эти построения неактуальными. Сейчас нам известно, что все неафриканское человечество является вариацией на тему чуть ли не одной восточноафриканской популяции. А потому ныне подавляющая часть антропологов склоняется к моноцентризму.
Согласно концепции моноцентризма, человек современного облика произошел в достаточно ограниченном регионе планеты. Потом он расселился оттуда по всей Земле, в чем ему помогал высокий уровень интеллекта и значительная биологическая и социальная пластичность. Очаг возникновения современного человека предполагался в разных областях – Африке, Европе, Центральной Азии, Дальнем Востоке, гипотетической Лемурии и даже в Южной Америке. Гипотеза существования пресапиенса в Европе, предшествовавшего неандертальцам, была убедительно подвергнута критике с биологической стороны. Лемурийская и южноамериканская версии явно страдают отсутствием хотя бы малейших доказательств. В настоящее время моноцентристы уверенно говорят об Африке как о единственном возможном месте возникновения человека или даже конкретно о Центральной или Восточной Африке.
Альтернативой может служить так называемая гипотеза широкого моноцентризма, выдвинутая советским антропологом Я. Я. Рогинским в 1969 году. Она предполагает значительно большую территорию, охваченную процессом сапиентации, – афро-европейскую прародину, то есть все Средиземноморье, включая Южную Европу и Северо-Восточную Африку, Ближний Восток и Кавказ. Процесс сапиентации был, конечно же, не одномоментным и потому завершился на значительно большей территории, нежели начался. Расселяясь из единого центра, неоантропы смешивались с аборигенными популяциями палеоантропов, живших в отдаленных регионах планеты. Этим Я. Я. Рогинский объяснял известное противоречие – наличие одновременно сходных признаков у современных людей очень отдаленных территорий и сходство в отдельных признаках современных рас с ископаемыми гомининами тех же областей.
Сейчас моноцентризм перерос в так называемую “концепцию замещения”, или “теорию африканской Евы”. Убедительные аргументы в ее пользу были получены при изучении генетики современных популяций. Выяснилось, что популяции людей, живущих южнее Сахары, по ряду генов чрезвычайно разнообразны, тогда как все группы остального человечества являются сравнительно недавними потомками одной из восточноафриканских групп.
Кстати, о Евах, Адамах и гуанчах…
Математически митохондриальные линии вообще всего человечества сводимы к одной “хромосомной Еве”, а Y-хромосомные – к “Y-хромосомному Адаму”. И “Ева”, и “Адам”, что характерно, жили в Африке. Это не значит, что все человечество произошло от одной пары людей. “Ева” и “Адам” жили вообще в разные времена и были вовсе не одиноки. Их окружали тысячи других людей, которые тоже были нашими предками. Секрет в том, что вообще подразумевается под этими понятиями.
Митохондриальная ДНК передается только вместе с митохондриями, содержащимися в цитоплазме яйцеклетки, то есть исключительно от матери. Из сперматозоида мтДНК в следующее поколение не идет. Поскольку мтДНК содержит мало рабочих генов, она может сколько угодно мутировать, отчего возникают бесчисленные варианты – гаплогруппы. Удобно и то, что они наследуются в чистом виде, без перемешивания-рекомбинации. Кроме того, в каждой клетке полным-полно митохондрий, отчего ее не так сложно выделить, а сравнительно небольшая длина облегчает ее расшифровку. В общем – сплошные пряники! Поэтому генетики очень любят мтДНК. Таким образом, гаплогруппа мтДНК – это фактически фамилия по матери. Митохондриальная линия – это та везучая линия женщин, где в каждом поколении обязательно рождались девочки (мальчики тоже могли, но их мтДНК канули в Лету). “Митохондриальная Ева” – это та женщина, у дочери которой родилась дочь, которая родила тоже дочь – и так вплоть до современности. Те женщины, у кого в потомстве были только мальчики, прервали свою митохондриальную линию, хотя это не помешало им передать в будущее другие гены.
То же самое касается “Y-хромосомного Адама”: это тот везучий мужчина, в потомстве которого всегда были мальчики (девочки тоже могли быть, но у них не было Y-хромосомы). Если у мужчины есть только дочки, то его Y-хромосомная линия прервется, хотя прочие гены он успешно передаст дальше по эстафете поколений. Y-хромосомы тоже не рекомбинируют (ведь пара им – X-хромосомы) и тоже довольно быстро мутируют, так что и тут постоянно возникают гаплогруппы – “генетическая фамилия по отцу”. Y-хромосома есть только у мужчин и в каждой клетке лишь в одном экземпляре, так что ее труднее анализировать. Зато Y-хромосома гораздо длиннее мтДНК, так что из нее можно извлечь больше информации.
Разное наследование мтДНК и Y-хромосом часто приводит к интересным казусам: сплошь и рядом бывает, что первые наследованы от одной группы людей, а вторые – от другой. Скажем, когда испанцы завоевывали Канарские острова, на кораблях приплывали, ясное дело, одни мужчины. Испанские женщины не рвались к черту на рога в дикие неблагоустроенные края. Испанцы вырезали или сгноили в рабстве всех коренных мужчин-гуанчей, но женщин брали себе в жены. Потом, конечно, по мере наведения порядка подтянулись и испанские женщины, да к тому же были привезены рабы из соседней Африки. В итоге Y-хромосомные гаплогруппы современных канарцев преимущественно североиспанские (в моряки, понятное дело, вербовались в основном самые бедные мужчины из гористой и нищей Страны басков, ведь эта профессия в те времена была едва ли не синонимом смертного приговора), а митохондриальные гаплогруппы примерно наполовину аборигенские-гуанчские, а наполовину – испанские, с некоторой примесью негритянских.
Играться с гаплогруппами очень увлекательно, главное при этом помнить, что они почти ничего не говорят о преимущественном проценте аутосомных генов и X-хромосоме. Гаплогруппы – итог некоторого везения: рождались в линии девочки – сохранится мтДНК, но исчезнет Y-хромосома, рождались мальчики – строго наоборот. Другие же гены будут передаваться независимо от этого. Как и всюду в антропологии и вообще науке, осмысленные выводы можно делать, учитывая весь комплекс информации, а не один изолированный признак.
Согласно концепции замещения, порядка 80–50 тыс. лет назад некая группа из Восточной Африки вышла за пределы этого континента и начала очень быстро и активно расселяться по всему миру, вытесняя живших там неандертальцев и, вероятно, потомков более архаичных видов людей. Согласно крайней версии, при этом никакого, даже малейшего смешения с жившим тут ранее населением не было, а все разнообразие рас людей возникло на основе единой вышедшей из Африки группы в период после 80 тыс. лет назад. Другие следствия гипотезы моноцентризма таковы, что выходов за пределы Африки было несколько, но потомки всех мигрантов (дманисцев, эректусов, неандертальцев, денисовцев), кроме последних (сапиенсов), вымерли без следа.
Все же ныне большинство антропологов и генетиков сходится на том, что хотя бы ограниченное смешение по крайней мере с неандертальцами и денисовцами имело место, о чем уже говорилось выше.
Синхронные европейским неандертальцам люди Африки были уже достаточно сапиентны. Как уже говорилось, многие исследователи относят к современному виду даже Омо I с датировкой 195 тыс. лет назад, а Херто описан как Homo sapiens idaltu. Тем более часто к сапиенсам причисляют людей из местонахождений Адума (79–105 тыс. лет назад) и Дире-Дава (60–77 тыс. лет назад) в Эфиопии, Бордер-Кейв (74 и 82 или до 230 тыс. лет назад), Клазиес-Ривер (60–80 или 90–105 и 110–118 тыс. лет назад), Бломбос-Кейв (98,9 тыс. лет назад), Ди-Келдерс 1 (60–80 тыс. лет назад) и Экьюс-Кейв (44–93 тыс. лет назад) в Южной Африке, Темара (130–60 тыс. лет назад), Танжер и Дар-эс-Солтан II (60–90 тыс. лет назад) в Марокко, Хауа-Фто (90–130 тыс. лет назад) в Ливии, Тарамса 2 (55,5 тыс. лет назад) в Египте.
Уголок занудства
Из многочисленных находок, сделанных в пещере Бордер-Кейв, достоверно не голоценовый возраст имеют только череп Бордер-Кейв 1 – от 82 до 230 тыс. лет назад, плечевая кость Бордер-Кейв 6 и локтевая кость Бордер-Кейв 7 из “среднего каменного века”. Череп Бордер-Кейв 1 действительно имеет ряд сапиентных признаков: лоб, возможно, вертикальный, со слабым рельефом, скуловой отросток лобной кости сравнительно тонкий, однако находка весьма фрагментарна, и возможны разные ее реконструкции, в зависимости от которых, например, наклон лобной кости может резко измениться. Кости руки из Бордер-Кейв столь же массивные, как у неандертальцев, в намного большей степени, чем у людей современного типа, а также имеют другие признаки, более архаичные, чем у кроманьонцев Европы.
Останки из пещеры Клазиес-Ривер довольно многочисленны и разнообразны, хотя весьма фрагментарны. Часто постулируется их идентичность современному Homo sapiens: слабое надбровье, возможное наличие подбородочного выступа, небольшие размеры костей. Однако строение височной кости, недоказанность наличия подбородочного выступа на нижних челюстях, морфология первого шейного позвонка, массивность и детали строения локтевой и лучевой костей свидетельствуют о том же уровне “сапиентности”, как и у неандертальцев Европы, а крайне массивная и большая скуловая кость скорее похожа на Бодо и Брокен-Хилла. Сапиентность некоторыми авторами устанавливается скорее не на основе морфологических признаков, а по небольшим размерам некоторых костей, каковые, впрочем, могут быть интерпретированы и как адаптивная черта в тропических условиях.
Фрагмент верхней челюсти и зубы из Танжера укладываются в вариации изменчивости классических неандертальцев Европы, специфическое сходство обнаруживается по таким чертам, как скошенность скуловой области, отсутствие клыковой ямки и крайне толстый небный отросток, размеры же моляра взрослого индивида превосходят даже размеры зубов синантропов. Нижняя челюсть из Дире-Дава крайне массивна, подбородочный выступ отсутствует, по ряду признаков она напоминает челюсти архантропов; таким образом, и этот гоминид не сапиентнее неандертальцев.
Возможности сравнения для находок из Тарамсы, Бломбос-Кейв и Ди-Келдерс ограничены молодым возрастом индивидов, но, видимо, фрагменты черепа, челюстей, зубы и фаланги грацильнее синхронных им классических неандертальцев и не имеют специализированных признаков последних, однако все же массивнее, чем у современных людей. Как и в случае с гоминидами из Клазиес-Ривер, небольшие размеры могут быть следствием адаптационных приспособлений – в качестве нестрогой аналогии можно привести современных бушменов, населяющих ту же географическую область.
Таким образом, исходя из имеющихся данных, невозможно составить четкое представление об антропологическом облике населения Африки в этот период; наиболее надежно датированные местонахождения содержат либо останки очень архаичных людей, либо останки невзрослых индивидов, в связи с чем возникают сложности при определении их таксономического статуса.
Особый интерес представляет череп Дар-эс-Солтан II H5 – одна из немногих находок африканских людей с датировкой, максимально приближенной к моменту предполагаемого Великого Исхода сапиенсов из Африки (впрочем, как обычно, датировка косвенная и недостаточно определенная). Теоретически Дар-эс-Солтан должен быть максимально похож на предков всех людей планеты! Кажется, этот факт его биографии доныне недооценен. На нижней челюсти подростка H4 из того же местонахождения вертикально ориентированный симфиз вкупе с резким альвеолярным прогнатизмом можно расценить как подбородочный выступ, хотя на челюсти взрослого H5 симфиз просто вертикален и подбородок на нем можно увидеть только при некотором напряжении фантазии. Таким образом, тут мы имеем еще не до конца сформировавшегося сапиенса, ведь во всех современных группах подбородочный выступ имеется почти со стопроцентной частотой. Из других признаков ретромолярное пространство типично для неандертальцев, а симметричная форма и большая глубина нижнечелюстной вырезки – для сапиенсов.
Уголок занудства
Дар-эс-Солтан II H5 имеет архаику и в строении свода черепа: мозговая коробка расширена снизу, лобная кость покатая, очень широкая и длинная (крупнее индивидуального максимума неандертальцев), с огромным надбровьем; теменные кости уплощены в поперечном направлении. Впрочем, череп очень высок даже по современным масштабам и выше, чем это встречается у неандертальцев, лобная кость весьма выпуклая, а сосцевидный отросток очень крупный. Лицо, если игнорировать массивность, весьма сапиентно: относительно низкое и широкое, с низкими прямоугольными глазницами, широким межглазничным пространством, сравнительно невысокой верхней челюстью и (что особенно нехарактерно для древних людей!) низким альвеолярным отростком. Эти признаки можно даже расценивать как негроидные, особенно учитывая сильный альвеолярный прогнатизм и характерную расширенность скул. Нетипично для архаичных гоминид не слишком широкое носовое отверстие (хотя его абсолютная ширина по современному масштабу велика, она меньше индивидуального минимума неандертальцев, относительная же ширина крайне велика, поскольку высота носа Дар-эс-Солтан II H5 очень мала даже по современному масштабу). Таким образом, мы имеем почти сапиенса, но еще не совсем сапиенса.
Замечательно, что лицо Дар-эс-Солтан II H5 удивительно похоже на лицо подростка из Пештера-ку-Оасе в Румынии (34–42 тыс. лет назад), тогда как их мозговые отделы заметно отличаются (у Пештера-ку-Оасе 2 вертикальные стенки черепа, более узкий и покатый лоб, но заметно менее развитое надбровье, что, впрочем, зависит от подросткового возраста и плохой сохранности этой части черепа). Высота лица совпадает идеально, размеры носа – почти идеально. Ширина лица, правда, у Пештера-ку-Оасе 2 на целый сантиметр меньше. Чрезвычайно сходны очертания верхней челюсти и скуловой области, носового отверстия, форма глазниц (кроме их латерального края, поскольку вершины лобных отростков скуловой кости у Дар-эс-Солтан II H5 расходятся снизу вверх, а у Пештера-ку-Оасе 2 – сходятся). Весьма похожи и нижние челюсти из этих двух пещер: они массивные, с вертикальным симфизом и огромными восходящими ветвями. В целом их можно бы отнести к одной расе, ареал которой соответствовал бы ареалу современной индосредиземноморской расы (при полном отсутствии морфологического сходства с последней), если бы не датировки. Дар-эс-Солтан II может быть вдвое или даже втрое древнее, чем Пештера-ку-Оасе, отчего отнесение их к одной расе практически нереально. Зато Дар-эс-Солтан II H5 мог быть предком расы, к которой принадлежал Пештера-ку-Оасе 2.
Прогресс шел не только физический, но и технологический и культурный. В Африке от 130–300 тыс. лет назад до 40–50 тыс. лет назад процветали многочисленные и разнообразные культуры “среднего каменного века”.
Характернейшее отличие “среднего каменного века” от среднего палеолита Европы и Азии – разнообразные наконечники в инвентаре. Например, для атера типичны небольшие черешковые наконечники, очень красивые и аккуратные. По мнению некоторых археологов, это вообще наконечники стрел, и это удивительно, ведь их датировки – около 60–90 тыс. лет назад. В Катанде в Конго 75–174 тыс. лет назад изготовлялись костяные гарпуны с зазубринами сбоку и бороздками на черешке для закрепления веревкой к древку, аналоги которым в Европе появляются менее 40 тыс. лет назад. Костяные наконечники в Бломбос-Кейв в Южной Африке и других местонахождениях имеют возраст 75–78 тыс. лет назад, тогда как у европейских неандертальцев крайне немногочисленные костяные орудия появляются лишь спустя тысячи лет сосуществования с сапиенсами, только около 35 тыс. лет назад. В Африке со времени 65 тыс. лет назад известны древнейшие микролиты – очень маленькие каменные сегменты, использовавшиеся для изготовления вкладышевых орудий: в прорезь деревянной или каменной рукоятки вставлялся ряд мелких острых каменных лезвий, которые очень легко изготовить или починить. В Европе же микролитическая техника появляется гораздо позже и типична только для эпипалеолита и мезолита.
Эти и другие прогрессивные черты “среднего каменного века” позволяют говорить о возникновении культур верхнего палеолита на базе африканских, а не европейских или азиатских культур. Для “среднего каменного века” типично также расширение использования ресурсов, в том числе растительных и морских (особенно в Южной Африке), поскольку тропическая и субтропическая природа предоставляла для того много возможностей. Это тренировало в людях живость ума и позволяло избежать губительной специализации.
Немало на африканских стоянках и следов символической деятельности. Около 80 тыс. лет назад в Северной, Южной и Восточной Африке появляются бусы из раковин улиток: в Уед-Джеббана (Алжир), Грот-де-Пижон (Марокко, 82 тыс. лет назад) и Бломбос-Кейв (Южная Африка, 75–78 тыс. лет назад). Что характерно, технология с того времени и до наших дней не поменялась. Любой, кто летом был на южных курортах, видел там точно такие же бусы с той минимальной разницей, что ныне продающиеся туристам ракушки дырявят китайцы железными шильями. В другом варианте бусы делались из скорлупы страусовых яиц, древнейшие примеры чего известны с позднеашельской стоянки Эль-Грейф (Ливия) и из местонахождений Энкапуне-Я-Муто и Мумба (Кения, 46–52 тыс. лет назад).
В Бломбос-Кейв обнаружено множество кусков охры, причем некоторые были спрятаны в маленькой естественной нише в стене пещеры. Один из крупных комков изборожден продольными царапинами: видимо, он использовался как палитра, об него натирались палочки, которыми потом что-то раскрашивалось. Но самый выдающийся образец – прямоугольный брусок охры, на боку которого первобытный творец процарапал узор в виде чередующихся крестиков-ромбиков. В южноафриканской пещере Сибуду на одном каменном обломке обнаружены следы охры, смешанной с молоком, – замечательной краски, которой можно покрасить стену, кусок коры, шкуру или друг друга (Villa et al., 2015). Отдельный вопрос – где люди 49 тыс. лет назад взяли молоко? До скотоводства были еще десятки тысяч лет! Видимо, охотники не пощадили самку какой-то антилопы – искусство требовало жертв с самой своей колыбели…
На намибийской стоянке “среднего каменного века” Аполло 11 найдены две каменные плитки с изображениями неких странных зверей. Они залегали строго между слоями с датировками 59 и 26–28 тыс. лет назад. Если рисунки происходят из верхнего слоя, то они не так уж уникальны. Но вот если они из нижнего, то это – древнейшие в мире художества.
Уголок занудства
“Средний каменный век” в целом можно разделить на два главных этапа: пре-ховисонс-порт и пост-ховисонс-порт. Описано минимум 14 основных культур “среднего каменного века”: преориньяк, атер и нубийский комплекс в Северной Африке, эфиопский “средний каменный век”, “средний каменный век” Кенийского Рифта и индустрия мумба в Восточной Африке, люпембан и “средний каменный век” Катанды в Центральной Африке, бамбатская/питсбургская культура, “средний каменный век” I–IV, ховисонс-порт и стилбей в Южной Африке. Все они сильно отличаются по массе показателей.
Некоторые исследователи предлагают список признаков, по которым можно отличить “поведенчески современного человека” от всех прочих (McBrearty et Brooks, 2000).
В поведении это: абстрактное мышление вне времени и пространства; глубина планирования, формулирование стратегий на основе прошлого опыта и использование этого опыта в нужной ситуации; поведенческие, экономические и технологические инновации; символическое поведение, возможность представить объект, человека или абстрактную концепцию посредством символов, голоса и визуально, использование этих символов в культурной практике.
В практической деятельности это проявляется в следующих феноменах: увеличение разнообразия артефактов; стандартизация типов артефактов; технология пластин; обработка кости и других органических материалов; украшения, искусство, изображения; структурирование жизненного пространства; ритуалы; экономическая интенсификация, использование водных и других ресурсов, специализированные технологии; увеличение географического размаха, перемещения, заселение новых территорий и экологических ниш; усиление обменов между группами.
Сферы специфической деятельности современного человека весьма многообразны. Экологическая: проникновение в прежде не заселенные области – тропические равнинные леса, острова, север Европы и Азии, а также увеличение широты диеты. Технологическая: новые технологии обработки камня – пластины, микропластины, орудия со спинкой; стандартизация с формальными категориями орудий; орудия с древком, составные орудия; орудия из кости и рога; специальные орудия для поражения цели – метательные, с использованием геометрических микролитов; увеличение числа категорий орудий; географические вариации в формальных категориях орудий; временные вариации в формальных категориях орудий; усиление контроля за огнем. Экономика и социальная организация: перемещение сырья на длинные дистанции, обмен сырьем; хранение экзотического сырья; специализированная охота на больших опасных животных; режимность и сезонность в использовании ресурсов; вторичное заселение стоянок; интенсификация добывания ресурсов, особенно водных и растительных; обмен на дальние расстояния; групповая и индивидуальная самоидентификация по стилю артефактов; структуризация использования домашнего пространства. Cимволическое поведение: региональные стили артефактов; самоукрашение – бусы, раскрашивание; использование пигмента; резание и гравирование объектов – костей, скорлупы яиц, охры, камней; изображения и воспроизведение; захоронения с могильным инвентарем, охрой, ритуальными объектами.
Часть археологов склонны считать, что по всем этим показателям африканские создатели культур “среднего каменного века” превосходили синхронных неандертальцев и прочих палеоантропов (McBrearty et Brooks, 2000).
Другие исследователи резонно замечают, что, во-первых, превосходство африканцев не так уж очевидно – при желании несложно найти информацию о все тех же достижениях на европейских и азиатских стоянках не меньшей, а то и большей древности (Дробышевский, 2002); во-вторых, для более поздних сапиенсов Сунды и Сахула набор специфических признаков деятельности современного человека не работает (Habgood et Franklin, 2008). Возможно, багаж технологических и поведенческих достижений и знаний, вынесенный из Африки, был растерян в ходе быстрого расселения на восток, а может быть, не такой уж он был и грандиозный, этот багаж.
Как бы то ни было, ко времени примерно 80 тыс. лет назад африканские люди достигли немалого. И вот тут есть интрига: в более поздних слоях большая часть их достижений вроде бы отсутствует. Что случилось? Некоторые археологи считают, что изменения климата привели к катастрофическому сокращению численности людей. Генетики подсчитали, что примерно 70 тыс. лет назад человечество пережило так называемое “бутылочное горлышко”, в самом узком месте которого могло оставаться всего около двух тысяч человек (например: Behar et al., 2008). Это привело к утрате многих развившихся было новаций; в последующем многие из них пришлось изобретать заново.
Минутка фантазии
Генетико-автоматический “эффект бутылочного горлышка” мог не раз влиять на эволюцию человека. По оценкам генетиков, до 1,2 млн лет назад эффективная численность популяции людей могла быть всего 18,5–26 тысяч человек (Huff et al., 2010). Это сопоставимо со значениями современных шимпанзе – 21 тысяча – и горилл – 25 тысяч, то есть крайне мало для крупных и медленно размножающихся приматов. Некоторые антропологи считают, что человечество пережило катастрофическое сокращение численности около 2 млн лет назад (Hawks et al., 2000). Но именно “эффект бутылочного горлышка” мог быть причиной появления рода Homo – более крупного, мозговитого и умелого. Человечеству могло в очередной раз повезти: в тяжелую годину выжили только самые одаренные, именно они стали прародителями новых поколений. Посредственные гены бездарного серого большинства больше не растворяли в себе выдающихся талантов, отчего весь вид устремился к прогрессу и невиданным успехам. Так ли оно было? Надо еще немало поработать, чтобы ответить на этот вопрос…
Впрочем, некоторые группы могли пронести тайное знание древних – секреты выделки каменных и костяных наконечников, технологию изготовления пластин, украшения охрой и бусами из ракушек – через трудные годы. Об этом свидетельствуют находки в южноафриканской Бордер-Кейв. Тут старые достижения не только не были утеряны, но даже обогащены. Порядка 56 тыс. лет назад свершился плавный переход от “среднего” к “позднему каменному веку”. Он ознаменовался упрощением способа обработки камня, но усложнением в других областях. Появились новации, которые уже преемственны с современными бушменскими технологиями. В слоях Бордер-Кейв с датировками от 45 тыс. лет назад и меньше имеется уже полный современный набор: костяные наконечники, в том числе один с насечками и окрашенный охрой – так нынешние бушмены метят свои стрелы; деревянная палочка-аппликатор со следами яда рицина для нанесения его на наконечник стрелы; комок воска, смешанного с ядом молочая и обмотанного веревкой; приклеивание микролитов к рукоятке смолой хвойного дерева; кости с насечками, в том числе одна с 29 метками, сделанными в разное время, – подобные используются бушменами для счета; каменные утяжелители для палки-копалки со сверлеными отверстиями и сами палки-копалки; орудия из клыков бородавочника, бусы из раковин и скорлупы (d'Errico et al., 2012; Villa et al., 2012).
Все же в большинстве южноафриканских пещер имеется стерильная прослойка между “средним каменным веком” и более поздними отложениями. Что случилось?
Эффектное объяснение предлагает “гипотеза вулканической зимы” (Ambrose, 1998, 2003). 71 или 73,5 тыс. лет назад на острове Суматра произошло грандиозное извержение вулкана Тоба – одно из сильнейших за всю историю планеты, второе по мощности за весь фанерозой и в 40 раз превышающее самое крупное извержение за последние двести лет – вулкана Тамбора. Излилось беспримерное количество – примерно 2000 км³ – магмы, а в воздух взметнулись настолько несметные тучи пепла – 800 км³, что в некоторых частях Индии, на расстоянии даже 2500 км, его отложения и сейчас достигают толщины шести метров, так что с начала неолита крестьяне используют их как удобрения и все никак не изведут. В рядом же расположенной Малакке слои туфа и вовсе девятиметровые. В целом же по Азии средняя толщина пепла 15 см – и это по всему материку! Зона поражения Тобы охватила все побережья Индийского океана, немалые следы есть даже в Восточной Африке. Мало того что выпавший пепел напрямую уничтожал все живое, заваливал растения и удушал животных. Беспросветные клубы затмили небо над всей планетой примерно на шесть лет, а остатки висели в атмосфере даже спустя двести лет. Солнечные лучи не могли пробиться сквозь тучи – шесть лет потемашек! – и температура Земли упала – по разным оценкам, на 3–5, а то и 15° C. Как итог, на следующую тысячу лет пришелся один из самых сильных пиков оледенения. Вероятно, практически все население Южной и Юго-Восточной Азии вымерло в результате этого катаклизма. Человеческие популяции сохранились лишь в нескольких областях, в том числе на восточных островах Индонезии, в Южной Сибири, Европе и Центральной Африке. Европа очень далека от Суматры, но расположена на севере, так что оледенение сурово проутюжило неандертальцев, которые именно тогда приобрели свой “классический ледниковый” облик и в изнуряющей борьбе с тяжелейшими условиями жизни отстали в своем развитии. Преимущественные ветра не пустили пепел в Восточную Индонезию, а Гималаи и Тибет – в Центральную Азию. Благодаря этому удалось выжить “хоббитам” и денисовцам. Отдельные убежища с рефугиями тропического леса во время вулканической зимы могли сохраняться на Яве, северо-востоке Индокитая (включая Южный Китай) и Западных Гатах в Индии (притом что Южная Индия была завалена пеплом в среднем на три метра).
Все эти ужасы привели к тому самому “бутылочному горлышку” около 70 тыс. лет назад. Даже в южных и северных областях Африки на стоянках в указанный период обнаруживается перерыв в культурных отложениях, а число самих стоянок резко сокращается. Только в некоторых центральноафриканских местонахождениях прослеживается непрерывное накопление осадков, свидетельствующее о том, что люди продолжали жить здесь постоянно. Вероятно, небольшие группы людей сохранялись и в некоторых других областях Африки, но это труднодоказуемо. К сожалению, именно в тропических областях Центральной Африки, менее прочих задетых катастрофой, из-за жаркого и влажного климата останки людей не сохранились. Все же мы знаем о них благодаря их орудиям. По-видимому, именно эти популяции являлись предковыми для человека современного типа.
Важно оговориться, что не все ученые признают решающую роль сего катаклизма в эволюции человека (Gathorne-Hardy et Harcourt-Smith, 2003). Например, в озере Малави есть пепел Тобы, но температура тут упала всего на 1,5 °С, так что даже водорослевая флора это никак не ощутила. Однако аргументы в пользу вулканической гипотезы весьма сильны, ведь по времени извержение действительно совпадает с пиком оледенения, приобретением неандертальцами классического облика и “бутылочным горлышком” предков сапиенсов.
Кое-где люди могли пережить катаклизм и в непосредственной зоне поражения. На местонахождении Явалапурам в Южной Индии орудия обнаружены как под, так и над слоем вулканического пепла, достигающего тут 2,55 м, причем сверху орудий даже больше. Замечательно, что некоторые изделия больше похожи на таковые “среднего каменного века” Африки, а не на среднепалеолитические европейские или азиатские. Это может значить, что миграции сапиенсов из Африки происходили еще до извержения Тобы (Petraglia et al., 2007).
Тут мы подходим к последнему великому событию перед современностью – исходом сапиенсов из Африки. Вряд ли оно сопровождалось бравурными маршами духового оркестра, но было вполне достойно такого сопровождения. Увы, скорее всего великие путешественники так и не узнали, что они были великими. Люди и до этого не раз переправлялись из Африки в Аравию. Но раньше переселенцы сталкивались с аборигенами Евразии – неандертальцами и денисовцами. Территория была занята, а уровень развития у всех был примерно одной степени дикости, так что сапиенсы или их предки не имели особых шансов на конкисту. Другое дело – после извержения Тобы. Просторы опустели, особенно вдоль побережья Индийского океана. Численность неандертальцев и денисовцев в любом случае упала, так что они уже не составляли былой непреодолимой преграды для тропических орд.
Посему, как только сапиенсы оклемались в Африке от последствий катастрофы – а они сделали это быстрее северных человечеств, так как климат благоприятствовал им, а не заиндевевшим жителям Европы и Сибири, – они с радостью и большим успехом воспользовались подвернувшейся возможностью.
Не очень понятно, каким конкретным путем и когда именно сапиенсы совершили свой прорыв. Как и в случае с миграциями первых Homo, наиболее вероятен южный путь через Баб-эль-Мандебский пролив, тогда как северный – по пустыням через Синай – осилить было гораздо труднее. Кстати, как обычно бывает, люди не были великим исключением: судя по мтДНК, павианы мигрировали из Африки в Аравию между 130 и 12 тыс. лет назад, очевидно без человеческой помощи (Kopp et al., 2014). Коли уж Баб-эль-Мандебский пролив был проходим для обезьян, стало быть, люди и подавно могли его преодолеть. Это подтверждают и находки орудий в Аравии.
Уголок занудства
Например, на берегу Ормузского пролива в Объединенных Арабских Эмиратах раскопана стоянка Джебель-Файя. Датировки слоев тут не очень надежные – 95–127 тыс. лет назад, да еще с погрешностью в 13–16 тыс. лет (Armitage et al., 2011). Зато листовидные бифасы похожи на встречающиеся в культурах “среднего каменного века” Северо-Восточной Африки, притом что таковых нет на стоянках Ближнего Востока и Загроса. То же можно сказать о листовидных бифасах местонахождения Бир-Хасфа из Омана.
На стоянках Дхофар и Айбут-аль-Ауваль в Омане с датировкой около 106 тыс. лет назад обнаружены орудия позднего нубийского комплекса, опять же как в “среднем каменном веке” Африки (Rose et al., 2011). Четыре местонахождения в местности Вади-Сурдуд на западе Йемена имеют возраст 42–84 тыс. лет назад (Delagnes et al., 2012). Местные изделия похожи на южноаравийские, левантские, северо– и восточноафриканские, но имеют некоторую специфику.
Атерские черешковые наконечники найдены в аравийских местонахождениях Руб-аль-Хали и Аль-Габр I, что указывает на миграцию из Северо-Западной Африки.
Судя по археологическим и антропологическим находкам, миграция должна была свершиться в интервале от 130 до 50 тыс. лет. Многие генетики склоняются к бóльшим датам, антропологи – к меньшим. Пока этот вопрос открыт – тут нас гарантированно ждут открытия и неожиданности (что может быть приятнее, чем гарантированная неожиданность?! – ведь именно за это любят цирк, юмор и страшилки).
Сколько раз люди нашего вида выходили из Африки? Сравнение мировых распределений гаплогрупп Y-хромосомы и мтДНК показало, что предки австралоидов с большой вероятностью осуществили независимую – древнейшую – миграцию из Восточной Африки, а предки европеоидов и монголоидов возникли из тех же исходных восточноафриканских популяций и вышли в Евразию оттуда же, но несколько позже (Спенсер, 2013; Rasmussen et al., 2011; Underhill et al., 2000, 2001; Wells et al., 2001). За время между двумя миграциями появились новые мутации, встречающиеся в Восточной Африке и Евразии с Америками, но отсутствующие в остальных частях Африки и Австралии.
Но по большому счету это все мелочи. Генетические различия современных рас мизерны по сравнению, например, с ланцетниками одной популяции, которые вообще могут отличаться друг от друга больше, чем человек от шимпанзе. Полсотни тысяч лет – не такой срок, чтобы возникли видовые отличия, особенно учитывая постоянные генные потоки между бродячими популяциями. Так что видовое единство человечества в настоящее время не подвергается сомнению ни одним ученым.
Кстати, о Колумбе…
Дотошные генетики обнаружили то самое шило, которое не дает некоторым индивидам сидеть на месте и толкает их на дальние странствия (например: Ding et al., 2002). Есть у человека такой ген – DRD4. Оказалось, что если в геноме присутствуют семь его копий (7R), то рецепторы к дофамину – нейромедиатору, вызывающему в числе прочего удовлетворение, – реагируют вдвое хуже, чем когда имеются четыре копии гена (4R). У охотников-собирателей частота варианта 7R существенно выше, чем у земледельцев. Обладателям семи копий тоскливо сидеть на месте, жизнь становится тусклой и унылой. Другое дело, когда горизонт зовет, а реки манят дойти до истока или устья. А ведь бывает и по 11 копий этого чудесного гена! Напротив, земледельцам полезнее радоваться на свои поля, не меняющиеся годами, и нежиться в стабильности. Посему из исходного варианта 4R возник даже 2R.
По некоторым расчетам и предположениям, “бродяжнический” вариант 7R возник как раз порядка 50 тыс. лет назад. Именно он дал африканским сапиенсам установку “поди туда, не знаю куда…”. Впрочем, и до этого в Африке они точно не были домоседами-земледельцами.
Вот бы проверить, каким вариантом DRD4 владели Марко Поло, Христофор Колумб и Фернандо Магеллан!
Что толкало людей на дальние переселения? Побудительными причинами миграций были, видимо, передвижение вслед за кочующими стадами животных, истощение природных ресурсов, возрастание численности населения. Попадая в новые экологические условия, люди учились справляться с разными природными трудностями. Впрочем, большинство не желало менять привычек, приобретенных на родных африканских берегах: они по-прежнему занимались прибрежным собирательством.
Главный путь миграции лежал по берегу Индийского океана на восток. Отважные пожиратели улиток шли на восход. Слева от них лежала негостеприимная гористая пустыня, справа плескались лазурные волны Индийского океана. Впереди их ждало много всего вкусного, море манило вперед, щедро усеивая берег изобилием моллюсков, крабов, водорослей и рыбы. Позади громоздились груды смердящих отбросов и сердито покрикивали голодные родственники.
Такая одномерность процесса способствовала великой скорости расселения, а потому до Индонезии и даже Австралии сапиенсы добежали едва ли не быстрее, чем до Европы. Впрочем, может, передвижение по Земле было весьма и весьма медленным и только в дальней временной перспективе оно выглядит таким стремительным? Простейшие расчеты показывают, что даже при скорости около 30 км за поколение людям понадобилось бы примерно десять тысяч лет или чуть больше, чтобы добраться до Сахула. В реальности скорость наверняка была больше, ведь 30 километров можно пройти и за один день. При скорости 30 км в год путники доскакали бы до Сахула вообще лет за 500. Это меньше обычной погрешности определения возраста большинством радиометрических методов, поэтому не странно, что с точки зрения археологии сапиенсы появляются по всей планете мгновенно. К великому сожалению, берега тогдашнего Индийского океана ныне стали морским дном, и археологи пока не знают, как найти и раскопать стоянки, скрытые кораллами и наносами. Нам достаются орудия и останки лишь тех несчастных невезунчиков, которые жили не на солнечных пляжах, а где-то подальше вглубь, на взгорьях, и могли лишь, грустно вздыхая, посматривать на блестевшее на горизонте море.
Отдельные группы, распрощавшиеся с привычным укладом, уходили в стороны от генерального маршрута, но им приходилось труднее всего. На севере жизнь была совсем иной, тут надо было учиться согреваться, охотиться на новых животных, узнавать свойства новых растений, да и сами люди менялись физически. Так возникали новые культуры и новые расы нашего вида – Homo sapiens.
