Глава 14.
ПОЧТИ ВЕСНА
Чтоб ясно смотрели в глаза
друг другу и всем на свете,
когда вернемся назад
сквозь неспокойный ветер,
вечный встречный ветер.
В.П.Крапивин. Четвертая песня о ветре.
- Уходит волна - синий дым...
Что это, что это, что это? Это мир;
И вот мы становимся снова собой -
Что это, что это, что это? Это бой.
Снова вышел за черту черный дождь,
Кровь сочится из камней, но сломан нож,
Пальцы в клочья рвет рассвет, боль поет.
Снова жизни больше нет, а пламя пьет!..
За стенами палатки, сотрясая их, выла нежданная-негаданная метель, но внутри было относительно уютно - двойные стенки и зашнурованный вход создавали спокойное чувство автономности. Сидя на кровати со скрещенными ногами, Майкл наигрывал на гитаре, а Олег, растянувшись на той же кровати с закинутыми за голову руками, подпевал:
- Дайте белому коню черные крылья,
Дайте черному ворону белый голос,
Дайте алому яблоку упасть на землю,
Дайте, дайте же, дайте же мне свободы!
Дайте черному коню белые крылья,
Дайте белому ворону черный голос,
Дайте алому яблоку упасть на землю,
Дайте, дайте же, дайте же мне свободы!
Джек, сидя за столом, писал письмо. Ян, устроившись с другой стороны того же стола, напротив - читал, поминутно хмыкая и улыбаясь. Хильда в углу о чем-то потихоньку болтала с Куртом, оттуда постоянно слышались смешки - эти двое познакомились еще в учебном лагере. Иосип, лежа на кровати и устроив ноги на низкой спинке, рассматривал недавно присланные из дома фотографии. Хегни полировал тряпочкой отличный охотничий нож с проковкой по лезвию - знаменитым растительным орнаментом Скандинавии. Витька, вытянув ноги со стула, читал журнал. Йожо тянул из банки сгущенку, вставив в пробитую дырочку какую-то соломинку - чех обожал сладкое.
- Выбери что повеселей, - оторвался Ян от письма.
- А мне нравится, - возразил Джек, откладывая ручку и потягиваясь. - Йожка, кончай жрать...
- ...козленочком станешь, - Олег потянулся изо всех сил. - Ладно, если не в кассу, то пусть вон Витька почитает нам, что там у него?
- Лунная экспедиция Краюхина, - Витька бросил журнал Майклу, тот ловко поймал, жадно развернул, - обнаружила на Луне в районе южной оконечности Океана Бурь подземное пресное озеро. Оценочный объем воды - четыре тысячи кубических километров. Предположительно, в озере наличествует жизнь.
- Черррррррт! - Майкл буквально прорычал это, жадно рассматривая фотографию. К ней уже лезли и другие. - Проклятые русские! А мы тут...
- А мы тут одним местом груши околачиваем, - бросил Иосип, не отрываясь от домашних снимков. - Вот же ж... повоевать - и то толком не удалось! - и он пробурчал несколько матерных ругательств.
- Прекрати, или я тебе рот с песком вымою, - предупредил Майкл.
Серб хмыкнул, но умолк. Однако, нельзя было не признать его правоту. Роту разбросали по всем окрестностям, как игральные фишки - взвод туда, отделение сюда... Штурмовики вяло митинговали в палатках, не понимая, почему их - элитные войска! - держат в какой-то глуши, где и война-то в сущности закончилась! Ведь еще хватает мест, где идут бои - даже в Африке, что уж про остальные места говорить?! Никому в голову не приходило, что роту, в которой полным-полно новичков, просто берегут, не желая теперь, после окончания Серых Войн, губить молодежь Империй...
... - А завтра-то нам дежурить, - заметил Олег. - Вот будет, если снег не прекратится... Уф. Когда ж погода по-настоящему наладится?!
- Ученые говорят - еще лет через двадцать, - поднял голову Хегни.
- Ну, раз сегодня зима, - задумчиво сказал Йожо, - то за нею, по логике вещей, будет весна. Или по крайней мере - почти весна.
- Это специально для вас снегопад, - заметил Джек.
- Может, с гор натягивает, - Майкл совсем отложил гитару. - Снег-сне-жок... Поднадоел.
- А мне он все равно нравится, - вздохнул Курт, отвлекаясь от разговора.
- Можешь выйти, в снежки поиграть, - хмыкнул Витька. - Сержант, отпустишь меня послезавтра к Брекки? Вертушка летит...
- Доложу лоуну, - непроницаемо ответил Джек.
- Сержаааант... - Витька сделал жалобное лицо.
- Доложу лоуну.
- Д-д-д-д-ддддддддддд... жек! - Витька вдруг перекосил лицо. - Йййййаа... ко-ко-ко-ко... - он дернул головой и выпалил: - Контуженный! Лучше отпусти. Иначе за мной ночью бандосы придут; я буду драться, как зверь и всех разбужу...
- Ладно, вали, - махнул рукой Джек и широко, от души, зевнул. - О черт... какая же скука...
- А на окне - наличники, спасай добро, станичники... - промурлыкал Олег. - А вот интересно, когда война закончится совсем - как делить-то отвоеванное будем?
- Без нас разделят, - Джек вдруг посмотрел на русского и спросил напряженно: - А что, это так актуально - делить?
- Ну... - Олег пожал плечами. - Я не знаю...
Джек отвел глаза и тихо сказал - никому, словно бы для себя:
- Он так мечтал... Дик... он так верил в то, что... - потом посмотрел не на Олега, на Витьку. - Вик, а ты тоже хочешь делить? Это нам, это вам... а нам мало... а нам пофик... в ружье, ребята, наших бьют! Да?
- Нет, - коротко и настороженно ответил Витька. - Я так не хочу, во всяком случае.
- Мы построим рай... - Джек сел прямей, Витьку он словно бы не слышал. - Уничтожим банды, наладится погода... а потом каждому покажется, что рай у соседа лучше, и он должен поделиться... или хуже, и его рай нужно поправить... из лучших намерений. Из абсолютно чистых и искренних побуждений...
Он коротко, сухо рассмеялся, и от этого смеха всем в палатке стало не по себе, а Витьку просто продрало морозом по коже. Он открыл рот, чтобы успокоить сержанта... но вдруг понял, что не знает, что сказать Джеку. Как сделать, чтобы весь спасенный мир стал... ну... что ли, одной единой конфедеративной Ротой?
Джек, кажется, верил в эту мечту. А он, Витька? А остальные? Или и правда - это единство только до того момента, пока есть враги-нелюди, опасные для всех и всего, для самой сути Человека? А не станет их - и найдутся поводы и причины, чтобы...
...В минуты опасности мы находим плечо друга и сражаемся рядом с ним, принимаем удары, направленные в него, зная, что он примет нацеленные в нас - и верим, хотим верить, что так будет всегда. А когда наступит мир... тогда...
- Джек, - тихо сказал Витька. - Джек, не надо. Пожалуйста - не надо, сержант...
2.
- Глянешь вокруг - и помирать не хочется, - Йожо вздохнул. - А надо.
- Не каркай, - Джек поднял воротник куртки. С утра метели не было, но неожиданно крепко подморозило. Иней искрился загадочным пасмурным светом - словно бы сам по себе, над рекой курился парок, над стаканчиками кофе с ромом - тоже. Пересмеиваясь и притопывая, штурмовики смотрели, как в паре километров по дороге тащится - через полчаса будет здесь - длинный хвост переселенческого обоза махди. Остатки местных кое-как расползались по родным местам, откуда их согнала война. Вчерашний неприятный короткий разговор казался дурным сном. Все оставалось по-прежнему - и война, и они сами, и их дружба, и мир вокруг...
- Зря Витька уехал, - подал голос Олег, сидевший на капонире из мешков - локтем он опирался на поставленный рядом РОП-2.
- Пусть повидается... - улыбнулся Джек. - Ты бы, будь твоя Ляська в восьмидесяти кэ-мэ, что, не стал бы у меня отпрашиваться?
- Конечно, не стал бы. Я бы просто так рванул.
Посмеялись... Таппер поддержал людской смех звонким лаем, прыгая вокруг по инею и бешено размахивая хвостом. Обоз все еще полз, хотя был уже слышен скрип высоких кое-как сколоченных колес. Майкл, стащив перчатки, водворился на мешки и жестом фокусника извлек откуда-то свою гитару. Однако, песня, которую он запел, не соответствовала цирковой комичности этого жеста...
- Все начиналось просто:
Граф опустил ладони на карту -
Реками стали вены,
Впали вены в моря,
В кузнице пахло небом,
Искорки бились в кожаный фартук,
Ехал Пятьсот Веселый
Поперек сентября...
Все как-то примолкли; перестали болтать Курт с Хильдой, Иосип прекратил посвистывать... Слушали.
- ...Ты не кляни разлуку - мир без разлуки неинтересен,
Брось отмечать недели, вытри слезы и жди,
Верь в то, что ваша встреча - сказка всех сказок, песня всех песен,
Новый мотив разлуки - все еще впереди.
Хоп!
И еще долго молчали все, хотя Майкл уже прекратил петь и сидел, постукивая по гитаре пальцами и задумчиво щурясь на то, как тает иней - в проем между полосатых туч выглянуло солнце. Наконец, Джек, нарушая молчание, вышел на дорогу и, свистнув - резко, пронзительно - выкрикнул:
- Сто-ой!
Обоз остановился. Штук десять телег на высоких кривых колесах, кое-как слепленных из дощечек - их тащили группы замотанных в тряпье махди, в основном - женщин. Мужчины шли по сторонам, в самих телегах громоздилось перевязанное канатами и ремнями барахло, сидели дети. Мало детей.во всей этой процессии было что-то... что-то покорное и убогое одновременно. Подошел Олег - с опросным блокнотом в руках. Надо было знать, кто куда едет и где собирается устроиться, сколько народу, кто чем болен и так далее. Отчеты шли напрямую в полевой лагерь англосаксонского Колониального Министерства.
Витька зевнул, лязгнув зубами. Скучно, в конце концов. Зевнул опять - и подумал о Брекки.
О том, что они скоро увидятся. И это было счастьем.
* * *
Витьке повезло - у Брекки никто не торчал, даже бабуля ее куда-то ушла (Витька уже знал, что старушенция заведует ткацкой мастерской). Братьев тоже не было - они оказались отличными парнями, но совершенно не умели разговаривать о чем-то, кроме войны и охоты. А Витьке сейчас совершенно не хотелось разговаривать на эти темы.
В поселке к нему привыкли уже давно. Выяснив у пилота, что вертушка полетит обратно часа через два, не раньше, Витька зашагал к хорошо знакомой жилой пещере, насвистывая и пиная камешки. Обычно Брекки встречала его у самого входа, каким-то странным чутьем ощущая, когда он придет.
На этот раз ее не было. И предчувствие чего-то нехорошего твердо и прочно взяло за сердце. Витька ускорил шаг, без стука открыл обитую мехом дверь.
- Эй, ты чего? - с ходу спросил он, потому что сообразил: она лежит на кровати и... эй, плачет, что ли?! Предчувствие сменилось ясным пониманием беды. - Что за новости? Ты что, ревешь, что ли?! - подойдя, он присел на край и попытался силой перевернуть девушку на спину, но она упрямо задергала плечами и вывернулась. Рассерженный и испуганный, Витька снова спросил, уже не решаясь снова прикоснуться. - Да отвечай же, что случилось?!
- Ох, Виктор! - она неожиданно повернулась, села и, обхватив юношу за шею руками, спрятала лицо у него на груди - но он успел заметить, что Брекки буквально опухла от слез. - Он все наврал, все наврал...
- Кто? Что наврал?! Ничего не понимаю! - сердито помотал головой Витька, поглаживая Брекки по волосам и плечу, обтянутому кожаной курткой.
- Он... он... - вырвалось у Брекки. - Я ему... отказ, а он... про меня... Виктор!
- Кто?! - зарычал Витька, не в шутку тряхнув Брекки. - Кто тебя обидел?! Кто-то из ваших?! Что сделал?! Что сказал?!
- Н-н-нее... не наши... МакМиллан... младший...
- Мать твою так! - вырвалось у Витьки. Доусон МакМиллан был сыном инженера из геологической англосаксонской экспедиции, ровесником Брекки и Витьки - он стажировался в экспедиции, которая в здешних "новорожденных" горах составляла карты полезных ископаемых. Их база уже две недели располагалась рядом с поселением. - Где он сейчас?!.
...Доусон был не один. Это Витька понял, когда услышал его голос внутри одной из экспедиционных палаток. Его - и еще один. Впрочем, Витька был накачан и накачивал себя всю дорогу к палаткам - и влетел бы внутрь, окажись там хоть вся экспедиция в полном составе. Но все-таки он еще не настолько обалдел, чтобы не понять - в палатке ссорятся.
Резкий мальчишеский голос - незнакомый... точней - немного знакомый, но не вспомнить - чей? - лаял внутри:
- Какого беса ты размазываешь эту грязь?!
Голос Доусона - его Витька помнил:
- Что ты мне указываешь?! Твое место вообще на виселице!
- Мы говорим не обо мне и не о моем месте - а о ней! И то, что ты говоришь - ложь!
- Не ложь, а наука ей! Чтобы не корчила из себя...
Неожиданный звук удара, грохот падения - и первый голос:
- А это - наука тебе! Чтобы был хоть немного похож на мужчину!
Витька откинул полог рывком - и шагнул внутрь.
МакМиллан с перекошенным от ярости лицом поднимался с выстланного пластиком пола. Из носа у него текла кровь; над ним стоял, стиснув кулаки, пленный парнишка-"синий берет".
- Ну держись... - Доусон яростно сплюнул кровь. Он был здоровей, чем пленный, с ног МакМиллана тому удалось сбить только за счет неожиданности.
Доусон был шотландец, из Англо-Саксонской Империи, то есть - практически свой. Пленный - он и есть пленный, "синий берет" - чужой, даже враг, пусть он и не людоед, а либериец. Но Витька хорошо сообразил, что именно произошло в палатке. Поэтому он оставил МакМиллану времени только на то, чтобы подняться - и одним ударом в челюсть уложил стажера вторично. Теперь уже плотным нокаутом. И в полном остервенении размахнулся ногой - как в бою - но "синий берет" удержал его:
- Не надо. Лежачий.
Витька развернулся к нему, тем же движением выкрутив руку из пальцев пленного. Смерил того внимательным взглядом - тот не отвел глаз, серых, холодных, с какой-то лесной озерной зеленцой.
- Зачем вступился? - быстро спросил Витька.
- Не люблю, когда грязно говорят о девушках, - ответил тот.
Витька помедлил - и протянул руку:
- Спасибо.
- Мне? - глаза стали немного удивленными, но руку штурмовика "синий берет" пожал.
- Я парень той девчонки, про которую он слухи распускал. Только что прилетел, - пояснил Витька все еще взвинченно. - Ее братья в разъездах вечно, я... - он махнул рукой. - У тебя есть девушка?
- Была, - пожал плечами "синий берет", распахивая полог и выходя наружу. Витька вышел за ним. спросил вслед:
- Была?
- Она была снайпером в отряде. Погибла, когда вы нас зажали, - почти равнодушно ответил, не поворачиваясь, "синий берет".
- Ты... - Витька смешался. - Ты хочешь вернуться домой? Я бы мог... похлопотать...
- Смеешься, что ли? - "синий берет" улыбнулся удивленно, оборачиваясь. - Куда мне возвращаться, там англосаксы. Лучше уж тут...
- Останешься здесь?
- А что? Тут почти такая же жизнь, как была у нас. Только там низины и сыро, а тут горы. А люди похожие... Слушай, - он смерил Витьку взглядом, - не дури девчонке голову. Оформи все это... как-то. Ну, я не знаю, как у вас положено. Иначе все равно будут... слухи.
- Да, - Витька потер лоб. - Да, конечно... ты прав.. - он внезапно уставился на парня и спросил наконец: - Как тебя зовут-то?
- Меня? - сощурившись, "синий берет" поднял голову, посмотрел в небо и с непонятной интонацией сказал. - Рыцарь. Так и зовут.
* * *
Похоже, что Витька сегодня органически не был способен передвигаться шагом. Во всяком случае, обратно к Брекки он влетел бомбой и просто-напросто цапнул ее за руку, выпалив:
- Пошли!
- Куда? - даже не сообразила сопротивляться Брекки.
- Туда! - гаркнул Витька. - К вашему годи... или к Каттерику... или кто тут у вас браки вообще регистрирует?! Я беру тебя в жены, Брекки, - он секунду передохнул, - и пусть хоть одна сволочь посмеет сказать хоть что-нибудь дурное о Брекки Ревок, о моей жене, черт побери!
3.
- Нет, Вик, ты точно сошел с ума! - Джек уже не сдерживал эмоций. Его лицо покраснело, глаза сверкали. - Кто тебе дал разрешение на эту глупость?!
- Ну уж глупость, - негромко возразил Майкл, но Джек громыхнул:
- Глупость, ч-черт! Жениться можно только по разрешению командования, в данном случае - Арвида Крэйна!
- Но товарищ сержант...
- Никаких "но"!
- Но товарищ сержант, - упрямо, со смешком, который изумил Джека, продолжал Витька, - мы женились по обряду асатру. И с моей стороны эту... группу поддержки возглавлял как раз сэр Арвид.
- Ч?!. - Джек поперхнулся и выпучил глаза.
- Он как раз гостил у барона Каттерика, - как ни в чем не бывало, пояснил Витька. Майкл похрюкивал, с трудом сдерживая смех. - И с удовольствием побыл моим представителем...
...Вообще-то это было некоторым преувеличением. Первой реакцией обоих дворян, когда к ним ворвался юный штурмовик, тащивший рядом с собой девчонку-переселенку, было удивление. А у Витьки пропал весь запал и отнялся язык. Он помекал с полминуты и с ужасом понял, что слов не осталось совсем - но тут все взяла на себя Брекки. По мере того, как она говорила, сэр Арвид и сэр Вульф
Наконец Каттерик хлопнул в ладоши и, встав, сообщил:
- Схожу за годи... Русский, ты хоть знаешь, что надо делать и говорить?
- Нет, - помотал головой Витька, к которому вернулся дар речи. Барон хмыкнул и вышел. Арвид Крэйн уставился на Витьку и Брекки внимательным изучающим взглядом. Витька стало неуютно под ним - и он от неожиданности даже вздрогнул, когда сэр Арвид предложил:
- Ты не будешь против, если я исполню роль твоего представителя? Раз уж все так спешно? Правда, я не асатру, но это не важно...
Сам обряд Витька помнил плохо. Помнился ветер у большого бурого камня, рука Брекки, серьезные лица незнакомых людей вокруг, которые почему-то говорили о нем хорошее... Слова - мощные, отдававшиеся эхом - старого годи...
- Один, Всеотец, Господин Рун, Творец Миров, Вождь Живых и Мертвых, приветствуем тебя! Тюр, Однорукий Ас, Защитник Закона, приветствуем тебя! Бальдр, Великолепный Сын Высокого, Любимец Богов, приветствуем тебя! Тор, Защитник богов и людей, Гроза Великанов, приветствуем тебя! Хеймдалль, Отец Людей, Страж Моста Асов, Сияющий, приветствуем тебя! Фригг, Госпожа среди богов и богинь, Ведающая судьбы, приветствуем тебя! Ньерд, Отец Ванов, Владыка Морей, приветствуем тебя! Фрейр Светлый, Отец Плодородия, приветствуем тебя! Фрейя, Прекрасная Госпожа, Дарующая Жизнь, приветствуем тебя! Сунна Ясноликая! Сияй и в небе, и в сердцах наших, наполняя их жизнью и радостью, не покинь нас больше! Эрда, Мать-Земля! Пусть труды наши не пропадут даром! - и крики "хейл!" в ответ на каждое прославление...
И снова рука Брекки - рядом с его - на тяжелом серебряном кольце в руке старика... И слова... он выучил те слова с одного раза - так, как их сказал ему сэр Арвид:
- Брекки, в присутствии богов и богинь Асгарда и обоих наших родов я беру тебя в жены. Я разделяю с тобой свою жизнь, свою душу и свою судьбу, все что я имею теперь и твое тоже. Я клянусь любить тебя, хранить тебе верность, заботиться о тебе и о детях, которых ты родишь мне, защищать тебя, наших детей и наш дом, делать все для того, чтобы ты гордилась своим мужем. Богатство, бедность, здоровье или болезнь не будут мне в этом помехой. Да будем мы неразлучны до самой смерти! - и ответ Брекки, его разносил вокруг ветер, как и клятву Витьки:
- Виктор, в присутствии богов и богинь Асгарда и обоих наших родов я беру тебя в мужья. Я разделяю с тобой свою жизнь, свою душу и свою судьбу, все что я имею теперь и твое тоже. Я клянусь любить тебя, хранить тебе верность, заботиться о тебе и о наших детях, хранить наш домашний очаг и вести хозяйство, делать все для того, чтобы ты гордился своей женой. Богатство, бедность, здоровье или болезнь не будут мне в этом помехой. Да будем мы неразлучны до самой смерти!..
...Джек еще что-то говорил - хотя уже и не так сердито - а Витька думал: "До самой смерти... до самой смерти..." - и эти мысли наполняли его - снова и снова - гордой радостью.
* * *
Билли, видимо, был слегка обижен на то, что не побывал на свадебной церемонии друга. Потому что, когда Витька - он попал на кухню - насвистывая, разделывал на откидном столе свежее мясо - а Билли ввалился на кухню, то в его голосе было немало яда:
- С новым назначением, господин шеф-повар! То-то я гляжу - весь ваш взвод ходит, как в воду опущенный, а у него, выходит, просто несварение от твоей стряпни!
- Здравствуй, - невозмутимо ответил Витька, бросая секач в опорный столб - сверкнув, тот вошел в дерево с глухим стуком, даже не вздрогнув после попадания. - Ты приперся, чтобы поехидничать? И не лень было тащиться?
- Правду сказать - лень, - согласился Билли, ловко подбросив себе со стола в рот дольку сухофрукта. - Особенно когда я узнал, что некий Виктор Ревок женился по асатру, а меня даже не предупредил, - и он отправил себе в рот еще одну дольку.
- Было некогда, - сдержанно ответил Витька. - И прекрати жрать пайковые фрукты, не на ферме.
- У меня авитаминоз, - сообщил Билли, слопал еще одну дольку и демонстративно отряхнул руки. - Ладно. Когда празднуем? По моим сведениям - а они из первых рук! - пира не было и даже ключ ты Брекки не отдавал. Так что самое интересное я все-таки не упустил. Так когда?
- Что - когда?
- Празднуем когда?
- Что празднуем?
- Свадьбу, свадьбу! - ласково напомнил Билли.
- Чью? - удивился Витька.
- Твою...
- Заметь - мою, - поднял Витька палец. - Мою, не твою и не чью-то еще. У меня, может быть, самое знаменательное событие в жизни произошло, а они ходят вокруг с одной мыслью - нажраться на дармовщинку. Ну, наши-то ладно. Но вы-то не на пайке сидите!
- Главное, друг, - проникновенно сказал Билли, нагибаясь через стол и отбрасывая с лица волосы, - это общение. Об-ще-ни-е. Живое и непосредственное. А вовсе не примитивный жраль, как ты думаешь в силу низменности собственных побуждений.
- Пошел ты, - дружелюбно сказал Витька. - А когда пир - я еще не решил... Как там погода?
- Лето, солнышко сияет, - отозвался Билли. Подумал, улыбнулся и продолжал: - Знаешь... мы послезавтра с отцом ведет полторы сотни добровольцев в горы на помощь переселенцам. Добивать "черные повязки".
- Правда?! - завистливо спросил Витька. - Вот ведь... а мы тут все киснем...
- Переходи к нам, - с серьезным видом пошутил Билли. - Ты же все равно теперь, можно сказать, на местной женат. Землю вам найдем...
- Не фермер я, Билли, - усмехнулся Витька. - Да и там, - он показал пальцем вверх, - там, понимаешь? - я еще не побывал. А надо... Ладно! - он встряхнулся. - А пир будет - завтра, раз такое дело!
* * *
Если честно, Витька и не подозревал, что у него столько хороших знакомых. Что самое интересно - многих из них юноша в жизни не видал, и могло бы возникнуть подозрение, что они и правда решили налопаться на дармовщинку, если бы каждый не привозил деньги или чеки, еду или выпивку, либо просто не был готов лично принять участие в подготовке пира.
С самого утра лагерь роты был похож на бурлящий котел. Витька проснулся в разгар подготовки и сперва просто не сообразил, что к чему - столько в лагере было незнакомых людей. Появившийся снова Билли тащил за собой коней и, увидев Витьку, сонно зевавшего у палатки, заорал:
- Да ты что, сдурел, друг?! Твоя, наверное, уже катит сюда, а ты зеваешь?! Кто встречать-то будет?!
- А на джипе нельзя? - осторожно осведомился Витька, чем вызвал у Билли приступ священного гнева - и вынужден был, поторопившись с туалетом, сесть в седло. Через десять минут уже кавалькада с грохотом, гиканьем и свистом вылетела на лесную дорогу и понеслась подсыхающей грязью, расшвыривая во все стороны вязкие комья. Количество сопровождающих оказалось ограничено только числом коней - в седло сели и многие штурмовики. Переходя с галопа на рысь и обратно, "эскадрон" отмерил километров пять, распугивая живность и тишину, когда вырвавшийся вперед Билли вдруг поднял коня свечкой и, тыча рукой, засмеялся, а через секунду еще кто-то загорланил:
- Во-он они-и!
С лесистого холма был виден кортеж невесты - вокруг едущей в невообразимой бричке Брекки скакали не меньше тридцати человек в алых куртках, на украшенных цветными попонами конях.
- А-ах-х! - Витька огрел коня перчаткой и, не разбирая дороги, полетел вниз, навстречу переселенцам. К нему рванулись алые куртки - взмахи рук, улыбки, люди что-то кричали весело и восторженно, а потом наперерез выдвинулся угольно-черный жеребец, на котором скалой высился сам Вульф Каттерик.
- Спешишь за этой девушкой? - он вытянул руку в сторону брички, слева и справа от которой сидели верхами внимательно и сурово меряющие Витьку взглядами братья Брекки. - Я отдал ее тебе в жены, потому что у нее нет отца - но вместо отца ей я! И не ошибся ли ли вчера мой брат Арвид, когда расхваливал твои достоинства?!
Билли Крэйн поднял своего коня на дыбы, и тот на задних ногах протанцевал, остервенело храпя, встал рядом с Витькой.
- Шутишь, сэр Вульф?! - крикнул Билли задорно. - Не знаешь, кто такой Виктор Ревок, так я тебе скажу вслед за моим отцом! Не самый худший он в их роте! Стреляет неплохо - всего десять его пуль из десяти попадают в цель! Дерется нехудо - одним ударом валит только одного противника! И ножом попадает врагу в глаз всего с десяти шагов, ну а каков он в постели - спроси завтра ту, которую отдал ему и которую назвал своей дочерью! Кошелек у него, правда, пустой - ну да что возьмешь с солдата?!
- Ну если он и правда таков, как ты говоришь... - полковник махнул рукой: - Пусть пир будет веселым! - и его конь подался в сторону, давая путь Витьке, который толкнул своего каблуками. Брекки встала в бричке, и юноша одним сильным, но мягким рывком перебросил ее в седло перед собой...
* * *
Сам пир Витька запомнил не очень хорошо - он то и дело целовался с Брекки и был пьян, хотя не пил ни капли. Врезалось в память, что Скобенюк то и дело провозглашал: "Людына, яка не пье - або хвора, або подлюка!" - аргументируя так многочисленные и красочные тосты. Да еще - как Майкл и тот пленный "синий берет" вдвоем пели под гитару одну песню - они ее оба откуда-то знали...
- Три ворона сидели в ряд
И черен был у них наряд.
Спросил один неторопливо:
- Где нынче будет нам пожива?
- Вон там, на берегу крутом,
Убитый витязь под щитом -
Да свора верная его
Не подпускает никого...
Да соколы его кружат
И тело зорко сторожат...
Приходит дева молодая,
Главу его приподнимает,
Целует тихо и светло
Окровавленное чело...
Над мертвым прочитав молитву,
Его уносит с поля битвы...
Дай бог таких нам похорон -
И псов, и соколов и жен...
Дай бог таких нам похорон -
И псов, и соколов и жен...
Дай бог таких нам похорон -
И псов, и соколов и жен...
...В палатке было темно. Перевернувшись на живот, Витька включил лампу, набросив на нее шлем, чтобы пригасить свет. Брекки спала рядом, повернув теплое, спокойное лицо к юноше; на щеку от длинных ресниц упали легкие тени. Витька ни к кому не испытывал раньше такого странного чувства... Нет, он многих и многое любил, но... но то, что он ощущал к Брекки, даже любовью назвать было трудно. Девушка казалась ему неотъемлемой его же частью.
Он вспомнил прошедшие часы - похоже, спал не очень-то и долго. Они с Брекки устал и уснули, кажется, почти одновременно.
"Моя жена, - удивленно подумал он вдруг, тихо приподнимаясь на локте. Это была совершенно новая, удивительная мысль... Потом пришла другая - да уж, для мамы это будет сюрприз... - Она у меня хорошая - и Брекки хорошая, они понравятся друг другу..." - уверенно решил Витька.
Он тихо, но длинно, с наслаждением, потянулся - и вдруг сообразил, что снаружи доносятся негромкие голоса и позвякивание гитары. Похоже, праздник-то еще продолжается! Витька сел, еще раз посмотрел на Брекки - и начал одеваться...
...Снаружи было еще совсем темно, даже утренних сполохов не было видно. Но горел прожектор, освещая ярким неживым светом столы с праздничным разгромом; за крайним сидели ребята из 2-го, несколько человек из других, партизаны и ополченцы. Кто потихоньку ел или пил, но большинство слушали Майкла, сидевшего у торца стола. Витька остановился у входа в палатку, придерживаясь за растяжку. Картинка была почти идиллической - ночь, пятно света, тесная группка людей, негромкая музыка и задумчивый голос певца...
- Можешь стать богачом -
И быть нищим при том,
Если щедрости нет у богатства.
Будет светел и чист
Жизни прожитый лист,
Если в нем добротой расписаться...
Доброта и простит,
Доброта и казнит,
Доброта - это не всепрощенье...
... - Еще не все сожрали? - осведомился Витька, подходя.
- Садись, - ткнул Олег, - там всего полно. Правда, все остыло...
Никто не пошутил, все смотрели на Витьку дружелюбно или завистливо. Он в самом деле был голоден и даже налил себе виноградного вина.
- Послушай, - Витька, уже начавший есть, повернулся на негромкий голос и увидел пленного - тот улыбался чуть смущенно. - Я тебе приготовил подарок... вот.
Под изумленным взглядом Витьки на стол легла пара колец. Кажется, золотых. Одно - широкое, чуть выпуклое, массивное, гладкое. Второе - тоже широкое, но из тонкого плетения нескольких ажурных проволочек. Пока Витька разглядывал кольца, парень пояснил:
- У вас же нет. А мне уже не нужно. Это наши с Алисой, с моей девчонкой, а она... - "синий берет" не договорил. Вместо этого он потер лицо руками - с силой, как будто старался кожу стереть - и по-прежнему тихо, тоскливо сказал: - Нескладно все получилось. Запуталось все и не распутывается. Мы ведь не трогали никого, наши родители свое государство строили, просто не такое, как ваши Империи. А на нас - десант. Что оставалось делать?
- Спасибо, - Витька поднял на него глаза. - Ты знаешь, я видел, кому служат ваши союзники. Сейчас вспоминаю это, как страшную сказку, почти не верю, что это было. По-моему, не нескладно получилось, а - как надо. И тебе повезло, что ты попал в плен. Очень повезло...
...Брекки не спала. Она просто лежала в постели, поглядывая вокруг - и улыбнулась, когда вошел Витька; красиво так улыбнулась, ласково... Он подошел к кровати, присел, расстегивая ремни сапог. Ладонь Брекки легла ему на спину, погладила, потом - скользнула на плечо, и Витька, склонив голову вбок, потерся о ладонь щекой.
А потом достал и надвинул на палец девушки кольцо.
4.
- Суахар воет. Только они поселились - налетела банда, все пожгла, а главное - вывезла жратву и угнала скот, который был. Поведешь караван в Суахар.
Джек кивнул. Скобенюк выглядел усталым, глаза покраснели, веки воспалились. Сообщение о нападении на Суахар пришло под утро, когда офицер только-только лег; ему пришлось подняться и срочно отбирать людей. Как назло, с севера подошли еще возвращавшиеся на свои земли махди. К дежурному отделению пришлось на контроле добавить еще одно. 3-е отделение блокировало какой-то горный лесок, в котором пряталась одна из уцелевших банд. Осталось только 2-е отделение - и ему предстояло вести три трейлера в деревню, подвергшуюся нападению.
С точки зрения Джека это было глупостью. Он немало читал о местном населении, и все специалисты сходились в одном - через пару поколений оно вымрет. В любом случае. Мутации, наследственные болезни... Спасать их уже не имело смысла. Но приказы обсуждать не имело смысла вдвойне, и он, отдав честь, оглянулся. Его ребятки уже собрались. Витька возле палатки целовался с Брекки, и сержант подошел именно к нему.
- Останешься? - предложил он тихо. - Я разрешу.
Витька выпустил ладонь девушки и резко повернулся - молча, но Джек с усмешкой кивнул. оценивающе поглядел на Брекки. Девушка оказалась на высоте - ни слез, ни отчаянных взглядов. Она поцеловала мужа в губы и спокойно сказала:
- Жду с победой. Или не жду совсем.
Тяжелые машины уже стояли на ходу. В первой шли сам Джек, Ян и Олег. Во второй - Майкл, Иосип, Хегни и Йожо. В третьей - Витька, Хильда и Курт. Пятнистые контейнеры трейлеров со всех сторон защищала навесная броня. Машины походили на черепах, высунувших из-под панцырей угловатые головы.
Джек, до последнего висевший на подножке, оглядел свою небольшую колонну и просигналил рукой - едем!..
... - Пути-дороги... - бурчал Курт, цепляясь за руль. - Чтоб их... Зачем мы вообще тащим эту жратву?! Нас не поблагодарят... пусть вымирают, мы у себя на юге проблему решили раз и навсегда, и никаких сантиментов...
- Война тут почти кончилась, - заметил Витька. - Пусть живут, все лучше, чем опять начнут сбиваться в банды. Ваша Орания маленькая, а тут вон какие просторы, почти как в России...
- Просто обидно будет накрыться теперь, - Курт вздохнул. - Лучше бы уж настоящий бой какой, а то и домой написать нечего!.. Далеко вообще до этого Суахара?
- Километров сорок. Примерно еще три раза по столько, сколько мы проехали, - Витька удобней устроил между колен пулемет, зевнул: - Поспать бы сейчас...
Кажется, Курт что-то хотел сказать, но лишь усмехнулся. Хильда протянула ему пачку галет, потом - Витьке, разлила по стаканчикам кофе. Слева и справа за окнами ползли и ползли деревья - машины шли небыстро. Хрустя галетой, Витька внимательно всматривался в лес, почти машинально фиксируя - пусто... пусто... пусто... Идя по такому лесу пешком, он ощущал бы себя уверенней, чем на этих колесах...
- Смотри по сторонам, - сердито заметил он Хильде, попытавшейся подремать, - влепят гранату в кабину - выспимся!
- Да тут нет никого, - возразила немка недовольно.
- Так они тебе и доложились, - спокойно ответил Витька. Он не очень-то верил, что бандиты в их нынешнем состоянии осмелятся напасть хотя бы на отделение, следуй оно пешим порядком в рассыпном строю - но на то же отделение, едущее на грузовиках, напасть можно и попробовать.
- Передний тормозит! - неожиданно выкрикнул Курт.
* * *
Олег затормозил так, что всех бросило вперед, несмотря на небольшую скорость движения. Джек уже собрался было выругаться - но сообразил: русский остановился, потому что на дорог стоял, подняв руку, человек в черном халате. Поперек груди у него висел автоат, на левый кулак - намотаны поводья лошади, щипавшей жухлую травку у обочины. Несмотря на местную одежду, это был белый - без головного убора, с ничем не прикрытым лицом.
Олег поспешно нажал на сигнал - подчиняясь прерывистому двойному реву, штурмовики посыпались наружу и залегли у колес.
Бандит обидно засмеялся. Потом сказал, глядя прямо в глаза Джеку, целившемуся в него от передней машины:
- Тут я один. Хочу просто поговорить.
Сержант поднялся, не опуская автомата. Его постепенно охватывали злость и желание ударом кулака убить эту улыбающуюся тварь.
- Что тебе нужно, ублюдок? - хриплым от ярости голосом спросил он наконец.
- Немного, - бандит по-прежнему улыбался, в его суженых глазах были злоба и - страх. - Просто там, дальше, - он небрежно указал через плечо, - идут наши. Там вас и сожгут. Всех. Подумайте сами - война почти закончилась тут, признаю. Мы на вас не нападаем, мы вас не трогаем. А наши дела оставьте решать нам. Ну привезете вы им свои продукты. Мы же их все равно завтра... - он сделал небрежный жест, словно что-то выхватывал из воздуха. - И как не было. Так что давайте мы сейчас подгоним лошадок, выгрузим вас - и поезжайте обратно. Кто там будет разбираться, как к нам попали консервы и мука? И нам хорошо, и вам - мы и дальше с вами конфликтов затевать не будем. И только не говори мне, что ты испытываешь к махди какие-то нежные чувства и готов рискнуть своей жизнью, чтобы накормить их! - он засмеялся опять. - Ну как, договорились?
- Нет, - отрезал Джек и дал короткую очередь.
Лошадь шарахнулась и потащила по траве тело своего хозяина.
5.
Теперь трейлеры ползли еще медленней, с приоткрытыми дверцами, из которых готовы были выпрыгнуть штурмовики. Они сидели в кабинах - натянутые, напряженные, как пружины. Натужно ревя перегревающимися на медленном ходу моторами, машины приближались к цели.
Едва ли кто-то из них, сидящих в кабинах, готов был рисковать жизнью ради махди, к которым все штурмовики испытывали брезгливое презрение. Но согласиться на предложение, на которое Джек ответил выстрелами - никто из них тоже и не подумал бы. С врагом не соглашаются, не подписывают договоров, не ведут переговоров и разговоров.
Его убивают. Выстрелы - законный ответ на предложения врага. На любые предложения, облеченные в любую форму. Это закон. Закон мира...
...Курт часто облизывал губы, кожа перчаток поскрипывала - он перебирал пальцами на руле.
- Боишься? - тихо спросил Витька. Курт быстро кивнул, выдохнул:
- А... га... Живот ноет.
- Спокойней, - уверенно сказал Витька. - В таких заварухах стреляют много, а убивают мало...
- Как бы не оказаться в этом "мало"...
Рация щелкнула:
- Иосип, Хегни, Вик - выходим, - коротко скомандовал Джек. - Машинам не останавливаться!
- Зачем? - удивился Курт. Виктор уже догадливо, что к чему и подмигнул:
- Не боись. Ну-к, Хильда, пусти...
Он выскочил на грязную обочину и скатился в сторону. Машины прошли, сбавив скорость, и Витька увидел, как Джек, выставив автомат, просигналил рукой: "Вперед слева по одному." Витька быстро перебежал дорогу и упал за поваленное дерево, выставив пулемет. Следом проскочил Хегни; Джек и Иосип остались на той стороне.
Внимательно осмотревшись, пары штурмовиков двинулись вперед перебежками, прикрывая друг друга. Машины еле ползли; ребята скоро их догнали, обогнали и держались чуть впереди.
Так они прошли около полутора километров. Витька как раз сделал перебежку и прикрывал Хегни, когда ему послышался кашель - именно человеческий кашель. Судя по всему, до источника этого звука было метров полста. Витька быстро просигналил "ложись", и Хегни, послушно свалившись, замер.
Внимательно всматриваясь, Витька быстро заметил тяжелый пулемет и двух махди возле него. Чуть приподнявшись, Витька вскинул руку; Джек, лежавший через дорогу, ответил: "Вижу, - и показал: - Обойти с тыла." Кивнув, Витька показал Хегни в лес подальше - скандинав пополз, скрываясь за кустами, и Витька последовал за ним через несколько секунд - на дороге уже ревели приближающиеся машины.
Хегни ждал Витьку в полусотне метров дальше в лес. Отсюда было видно, что бандосов не меньше двадцати - и белые, и махди - они в основном стояли или полусидели за деревьями, держа наготове оружие.
"Не вставать, - просигналил Витька, положив руку на плечо норвежца. - Накрой пулемет из подствольника. Сразу после огня с той стороны" Хегни кивнул. Норвежец казался совершенно спокойным.
Витька аккуратно поставил пулемет на сошки и повел стволом, прицеливаясь. Хегни так же аккуратно навел подствольник...
- Бамп! - хлопнул на той стороне дороги выстрел, и сразу за взрывом выпущенной гранаты послышался дикий крик - кричал по-английски:
- Из-ме-на-а!!!
Выстрела подствольника Хегни Витька не услышал - сам начал стрелять, а перед пулеметом разорвалась граната, сметая осколками расчет. Витька успел прошить очередями нескольких бандитов, прежде чем остальные рванулись, отстреливаясь, на дорогу.
Вот тут они крупно прогадали. Машины выстроились там, перегородив дорогу своими бронированными тушами. Их экипажи, распластавшиеся за колесами, тоже открыли огонь.
Огневой мешок был классическим. Банда таяла фактически на глазах - и вот уже несколько оставшихся в живых, бросая оружие, тянут руки вверх так, словно боятся, что их не заметят.
- Уроды, чччерт... - проворчал Витька. - Джек! - крикнул он. - Кончать их всех!
На дороге завыли в ужасе. Невозможно было представить себе, что какую-то минуту назад эти твари сидели в засаде и готовились убивать...
- Руки марать, - откликнулся Джек. - Эй, вали в кучу оружие и снарягу, быстро! Ну?!
- А не то вас самих - в кучу, - без тени юмора дополнил Майкл.
- И куда их теперь? - спросил, вставая из-за колеса, Йожо.
- Ник бы кончил их, - упорно повторил Витька, поводя стволом пулемета. Захваченных было пятеро, быстро разоружившись, они опять сбились в кучу, прячась друг за друга, трясясь и закатывая темные глаза.
- Пусть грузят оружие в последний трейлер, - решил Джек. - А потом шагают впереди машин до Суахара.
Сдавшиеся вдруг загалдели и попадали на колени, протягивая руки к сержанту.
- Что, мины успели поставить? - спокойно спросил Джек. И вскинул автомат: - Молись своему Ала Шамзи, плесень!
- Мы снимем! Сами снимем! Не убивай, не убивай! - молил один из махди, уже пожилой, тычась лицом в дорогу у сапог Джека. Сержант схватил его за волосы, приподнял, заорал в искривленное ужасом и болью лицо:
- С оружием поиграть захотелось?! С оружием поиграть?! Руки вырву! Сидите в своем дерьме - и сидите, а оружие не для вас, лапы не тянуть! - он выхватил левой рукой пистолет, глаза побелели, он тыкал стволом в лоб, в губы, в нос мотавшемуся вслед за правой рукой махди. - Тля! Бородой удавлю! Воевать решил?! Воевать с нами, моррррда людоедская?! С нами воевать решил?!
Почти все штурмовики сами застыли, пораженные и даже испуганные сами внезапным приступом бешенства у сержанта. Но Майкл прятал улыбку. Витька тоже допер, что Джек зачем-то запугивает схваченного.
- Готовься пукнуть напоследок, засранец! - и Джек с размаху упер пистолет в лоб махди... но в последний момент ствол, разодрав кожу, скользнул мимо. Грохнул выстрел - махди шарахнулись в стороны, отползали на карачках, а один, качнувшись назад, упал, ударился затылком в землю, несколько раз дернул ногами и застыл. Из головы ручьем бежала кровь. - Промазал... - Джек сплюнул, убирая пистолет, как-то сразу успокоился. Выпустил махди и резко бросил: - Пойдете впереди. И смотри у меня, старый козел, если будет хоть один подрыв... - и сержант холодно усмехнулся.
6.
Банда и в самом деле прошлась по Суахару здорово. Местное население, высыпавшее навстречу трейлерам, деловито разорвало в клочья бандитов (и запасливо растащило клочья по закромам), после чего принялось жаловаться на жизнь - с ударами в грудь, кликушеством, вырыванием волос и плачем. Слушать жалобы было мерзко - никакого сочувствия они не вызывали, такие изъявления эмоций напоказ северяне заранее воспринимали как показуху и обман.
Пока разгружались трейлеры, штурмовики уселись наконец-то завтракать. Горячие консервы были очень кстати. Вокруг тут же собрались местные - торчали, смотрели в рот туповатыми глазами, пока Курт не шуганул их.
- Не могу есть, когда на меня такие уроды смотрят, - сердито сказал он, садясь на место. - Хоть бы сопли подбирали!
- Так, кто поел - чистить оружие, - приказал Джек. Майкл чуть наклонился к нему и шепотом произнес:
- Вон тот парень хочет тебе что-то сказать. Вон тот. Со шрамом.
Молодой махди неуверенно приближался к штурмовикам. Потом, словно решившись, разом пересек оставшееся расстояние и присел напротив Джека, не сводя с него пристального взгляда. Лицо местного украшал в самом деле примечательный шрам - кто-то вырвал ему левый глаз, изуродовав скулу и лоб. Но в остальном в отличие от большинства обитателей деревни парень не имел никаких уродств.
- Ты знаешь Ала Шамзи, господин с Севера? - тихо, еле слышно спросил он.
Джек отставил банку с недоеденными консервами. Сухо, коротко ответил - словно выстрелил словом:
- Да.
- В нашей деревне - главный жрец Ала Шамзи. Он из Диффы. Он прячется тут. Его бог его оставил, бежал от вашей силы - и жрец бежал тоже. Сюда.
- Ты точно это знаешь? - Джек по-прежнему говорил сухо, негромко.
- Он сделал мне это, - махди указал на свой глаз. - Он хочет бежать в землю, которую вы называете Йотунхейм. Говорят, его бог все еще там.
- Он там был недавно, - сказал Витька. И передернулся. Джек не посмотрел в его сторону - он снова обратился к махди:
- Если ты сказал правду - ты получишь награду. Золотыми монетами.
Махди скривился:
- Брось это золото в воду или в песок. Мне оно не нужно. Убей жреца, господин с Севера. Вот и моя награда.
- Показывай дорогу, - Джек поднялся.
* * *
Кажется, этот самый жрец почуял приближение штурмовиков, потому что попытался вылезти из дома, в котором жил, примитивно - в окно, как мелкий воришка, спасающийся от вернувшихся хозяев. Но Джек чего-то подобного ожидал - от увесистого удара кулаком в челюсть жрец грохнулся обратно в дом, а Джек, проскользнув в окно, спокойно сказал:
- Стой. Прибежал.
Остальные штурмовики входили в дверь. Жрец - здоровенный чернобородый атлет средних лет, в котором было, кажется, больше арабской крови - сидел на полу, бессильно мотая головой. Глаза у него были мутные, с губ капала слюна. Джек, наклонившись к нему, разорвал свободный серый с черными полосами халат.
Невыносимым зловонием пахнуло на штурмовиков - словно открылся люк в омерзительную клоаку.
- Все точно, - со странным удовлетворением буркнул Джек. Он единственный не отстранился. Под свободным халатом плечи жреца покрывала полусгнившая человеческая кожа, жутким плащом спадавшая с плеч.
Жрец отстранился. Муть исчезла из его глаз, уплыла, словно туман. Они зажглись осмысленной, лютой злобищей - но бессильной сейчас.
- Ненавижу, - сказал он и плюнул кровью на сапоги Джека.
Сержант побелел. Если честно, Витька думал, что сейчас англичанин застрелит жреца. Всем было известно, какие счеты у Брейди с Ала Шамзи. Но Джек не убил. Джек даже не ударил. Даже не закричал. Он просто нагнулся к жрецу и сгреб его за грудки. А потом заговорил - очень тихо, но отчетливо и со страшной, железной истовостью:
- Я раньше думал, что таких, как ты, нужно просто убивать. Уничтожать, как бешеных собак. Но теперь я так не думаю. Тебя - судить нужно, гадина. Обязательно судить. По всем правилам. За всех, кого ты замучил и кого по твоему приказу замучили. И за наших, и за ваших даже. И мы тебя будем судить, тварь. Публичным судом. Открыто. Чтоб все про тебя знали. Чтоб все тебя ненавидели. И потом тебя повесят. И забудут.
Махди ничего не ответил. Только оскалился, как бессильный, хоть и страшный, зверь. И снова плюнул.
А Джек - засмеялся. Холодно и коротко. Беспощадно.
* * *
Никто не ожидал, что известие о поимке жреца вызовет такой странный резонанс. Штурмовики издалека заметили группу встречающих - капитана Фишера, ребят из взвода, свободных от дежурства, а еще - какого-то молодого мужчину в полувоенном без знаков различия и так же одетого высокого тонколицего паренька лет 15-17. Мужчина был с оружием, а парень - без, стоял себе справа от Фишера и посматривал на белый свет из-под каштановой челки бледными голубыми глазами.
- Товарищ сержант... - Фишер отдал салют. Джек, отсалютовав в ответ, ткнул за спину:
- Вон он, товарищ капитан.
- Хорошо, - Фишер повернулся к мужчине слева. - Он твой, брат. Крепко владение предков.
- Огонь хранит владение предков, брат, - тот чуть склонил голову. А парень шагнул вперед и положил руку на плечо жреца.
Витька потом долго вспоминал глаза махди. И тот ужас, который появился в них - вытеснив начисто все остальные чувства, даже ненависть.
А Джек опять засмеялся...
...Отделение сидело в палатке. Витька только что ввалился внутрь и разувался - он отвозил Брекки домой и привез обратно охапку ярко-солнечных цветов.
- Жарки! - удивленно вскочил Олег. - Как у нас!
Цветы сияли так, что палатку будто осветило второе солнышко. И тут Джек, сидевший на своей кровати, вдруг сказал:
- Не верю. Не верю, что это получилось... - на него смотрели молча, смотрели все, а цветы, поставленные в какую-то пустую банку, словно бы стали центром палатки. - Это все равно что убить свой страх, - продолжал Джек. - Вот он за тобой ходил по пятам... год ходил по пятам, не давал покоя. Друзья погибли из-за него. А потом ты с ним встретился лицом к лицу - и оказалось, что он всего-то - бессильная тварь в гнилой коже. И что его упаковали и увозят на переработку. Но самое странно - теперь вокруг... - сержант мучительно передохнул. - Теперь вокруг очень, очень пусто...
- Вокруг не пусто, - мягко сказал Майкл. - Вокруг мы, Джек.
Джек осмотрелся. И неожиданно сказал удивленно - и улыбнулся:
- Да. Правда.
Хильда понюхала жарки. И задумчиво произнесла:
- А нас перебрасывают.
- Куда?!
- Когда?!
- Кто сказал?! - посыпалось со всех сторон.
- Слышала, как Фишер говорил по рации. Когда - не знаю, но скоро. А куда... Курт, радуйся. На юг, к границе Орании.
- Хузза! - подпрыгнул Курт на кровати.
- Значит, мы уезжаем отсюда, - тихо сказал Джек. - Вот что, ребята... Давайте-ка отпросимся у Фишера и съездим... туда.
Никто не спросил - куда.
Никто не спросил - зачем.
7.
С гор по-прежнему тянуло холодком, но он ничего не мог изменить - кругом кипело лето. Настоящее лето, и даже солнце почти не пряталось за тучи, хотя уже вечерело.
Редкая цепочка людей стояла на поле перед горами, за которые начал садиться остывающий диск. Алые отблески уходящего дня сделали лица суровыми, резкими - именно такими были лица Горных Стражей в те времена, когда мир был молод, когда их земля еще не погрузилась на дно океана и не восстала оттуда...
Наверное, Горные Стражи видели многое и слышали немало клятв. Молча они внимали и этой, звучавшей ныне...
Первым поднял руку Джек, и его голос был хриплым - но ни голос, ни рука не дрожали, а лицо его было странно-вдохновенным...
- Я, Джек Брейди...
Ему откликнулись другие голоса - решительные, молодые:
- Я, Майкл Фой...
- Я, Ян Фландерс...
- Я, Хильда Викст...
- Я, Курт Штумме...
- Я, Иосип Недич...
- Я, Хегни Улафсон...
- Я, Виктор Ревок...
- Я, Йожо Габац...
С гор сильней дунул ветер, резанул по лицам, но строй качнулся - и устоял. А с ветром, казалось, долетели из дальних далей и другие голоса...
"Я, Иоганн Херст..."
"Я, Елена Золотова..."
"Я, Эрих Зильбер..."
"Я, Жозеф Вилье..."
"Я, Петр Заров..."
И молчаливыми свидетелями - казалось? тени? - стоят по бокам Горных Стражей еще и другие. Уже не живущие здесь, в этом мире. Но незабвенные, хорошо знакомые и строгие...
- ...клянусь... - голос Джека тонко зазвенел от волнения, казалось, еще миг - и сломается... но его подперли остальные голоса, слившиеся в хор:
- ...что сохраню память о братстве по оружию, обретенном здесь, там, где мы служили, до самой смерти. Если я забуду, если подниму оружие на товарищей или не подниму - за товарищей, если не отдам все силы, всю кровь, всю волю борьбе за наше единство в дни мира и войны - пусть меня постигнут смерть и забвение, как человека без чести. Тому порукой - мои друзья и эта земля, политая нашей кровью!
Утихли отзвуки эха. Стало быстро темнеть - а десять человек все еще стояли на поле, по которому ползли тени; стояли теснее, сдвинувшись плечом к плечу, искренне веря, что так будет - всегда.
Всегда...
Тень накрыла их, но и в сгущавшейся тьме они продолжали держат ьстрой, ощущая плечо друга слева и справа, слыша его дыхание.
И в мире, во всей Вселенной, не было силы, способной разрушить этот живой монолит.
