«А чпокать вас мы будем в понедельник!»

Татьяна каждый будний день ездила в Управление или, как говорят скоропомощники, «на Центр» в лечебный отдел, где собирала карты, привозимые с подстанций. Проверяла их, звонила на подстанцию, разыскивая медиков, и сообщала, что нужно приехать и исправить или даже переписать карту, которая должна уйти на проверку.

Саша оставался дома, учил арабский по скайпу. Читал Коран. Татьяна не вникала в детали, тем более что в ее присутствии Саша ничего этого не делал. К ее приезду на плите всегда стоял готовый обед.

Таня привыкла не задавать ненужных вопросов. Все, что ей надо было знать, Саша рассказывал сам.

Так она узнала, что он в свадебном костюме был в Кремле. Странно. А вечером, после ужина, он сказал:

– Закрой глаза.

Она закрыла и почувствовала в ладони что-то твердое, угловатое и, открыв глаза, увидела орден Мужества.

– Твой? – она смутилась. Поняла, что вопрос глупый.

Саша не ответил. Забрал крест, спрятал в коробочку и убрал в шкаф. Все так же провел пальцами по усам. Секрет. Таня его обняла и спросила шепотом:

– Это было очень опасно?

– Совсем нет, – сказал Саша. – Все было по плану, – соврал он, не моргнув глазом. Впрочем, он же верил в то, что все было по плану. По его плану.

Незадолго до майских праздников Вика, которая, несмотря на возвращение Саши из Питера, даже не собиралась вернуться к родителям, объявила:

– Папа с мамой соскучились, спрашивали, когда мы к ним приедем.

– Ты можешь хоть сейчас, – сказала Татьяна, – я вообще не понимаю, чего ты мотаешься через пол-Москвы в школу, охота тебе в шесть вставать и в семь бежать на метро?

– Охота! – упрямо сказала Вика. – С вами мне интереснее. Саша вот со мной английским занимается!

– Правда? – повернулась Татьяна к Саше.

– Оф кос, – ответил тот. – I help your sister with English when I’m free, – добавил он.

– А меня когда учить будешь?! – возмутилась Татьяна.

– If you want an ambulance come to you, you must to call them, – сказал Саша.

Татьяна повернулась к Вике:

– Что он сказал?

– Он сказал, – мстительно произнесла младшая сестренка: – «Чтобы «Скорая» приехала, ее надо вызвать!»

Саша показал Вике пальцами «ОК!», обнял Татьяну и чмокнул в щеку.

– Танюнька! Никого нельзя научить, но любому можно помочь научиться. Как только ты сама попросишь, начнем заниматься. Я готов в любое время. Но ты должна сама захотеть. Как ты хотела заниматься медициной и мучила меня вопросами. Можем начать хоть сейчас. Ты ведь помнишь что-то со школы?

– Ну, помню, – надула нижнюю губу Татьяна. Она напрягла память и сказала: – Hello. My name is Tatyana. I live in Moscow. I have a father and mother. Dad is an engineer, and my mother is… а как будет «бухгалтер»?

– Her profession is an accountant, – сказал Саша. – Ну, весьма неплохо. Базовый курс уже есть. Хоть во временах и артиклях не путаешься.

– Я, кстати, тоже имею отца и мать, – сказала Вика, – и напоминаю, они нас ждут в гости. Когда поедем?

– Можем хоть сейчас, – сказал Саша. – Собираемся?

– Надо тортик купить, что ли? – задумчиво произнесла Таня. – Ладно. Машинка стирает. Вика, когда вернемся – погладишь?

Вика скорчила недовольную рожицу.

– Я поглажу, – сказал Саша. – Выезжаем!

Несмотря на вроде бы как ожидание и даже предупреждающий звонок Вики маме, что они едут в гости, визит молодежи пришелся немного невпопад. Папа сидел в кабинете с каким-то дядькой лет шестидесяти, а мама быстро соображала, чего бы накрыть на стол к приезду детей.

Папа, услыхав голоса, выглянул в гостиную и, немного натянуто улыбнувшись, сказал:

– Извините, ребята, мне нужно тут решить кое-какие очень важные вопросы, еще минут пятнадцать, и мы выйдем.

Татьяна с Викой взялись маме помогать накрывать на стол, а Саша погрузился в смартфон, повторяя: «Кейфсахаият, эфраэд литука?» Нет, не так: «Камэалаа шихаатафрад эйлатак?» «Тандифи маканма лакаль манн?»… Нет, не так: «Тандифи маканма лакаль альм?»… Вот так перепутаешь «зуб» и «зеб» – оконфузишься…

Так и не узнав состояния здоровья семьи неведомого абстрактного больного араба и места, где у него и что болит, Саша по приглашению женщин пересел к накрытому столу.

Вышел и папа с гостем, который, нимало не конфузясь, занял место за столом. Папа представил гостя тем, кто не знаком, то есть Саше и Тане:

– Знакомьтесь, Игорь Яковлевич Ильин – юрист нашей компании. Очень хороший человек. Он, правда, любит повторять, что «хороший человек» – не профессия, а я все-таки возражу: порядочность очень дорого стоит в наше время.

Игорь Яковлевич привстал, а папа продолжал представлять уже ему:

– А это моя старшая дочь Татьяна и ее муж, мой зять, Александр.

Игорь Яковлевич пожал руку Саше, поклонился и чуть пожал пальцы Тане. Оттянул воротник рубашки с галстуком, чуть потряс головой.

– Жарко что-то. – Он взял салфетку и промокнул совершенно сухой лоб.

Саша внимательно смотрел на него. Точнее, на его тощую шею.

– Игорь Яковлевич, а голова не кружится? – спросил он гостя.

– Да как сказать?.. – уклончиво ответил юрист. – Пока сижу, вроде ничего, только чуток воздуха не хватает, а вот как пройдусь – штормит. А что?

– Саша! – сказал папа. – Давайте поужинаем. Ну что вы, во всех хотите болезнь найти? Игорь, вы ж не жалуетесь?

– Нет, конечно! – подтвердил тот. – Чтоб я еще и жаловался! Все нормально! Ну, штормит немного… ерунда. Приеду домой, приму коньячка и баиньки… Завтра все будет хорошо.

Саша понял, что этот «больной» в болезни не сознается.

Ужинали, папа расспрашивал, что нового в Питере. Хотя он все отлично знал уже, и все эти расспросы были нужны для гостя. Ну и просто, чтоб о чем-нибудь говорить. Саша подхватил эту игру, но скоро тема исчерпалась, и он спросил, что новенького в фирме Таниного папы. На что тот ответил, мол, вот они с Игорем Яковлевичем готовили документы для работы в Венесуэле… Проект и очень перспективный, и многообещающий. НПЗ там уже строится. Саша поддерживал тему, но тут уже юрист намекнул папе, что проект еще сырой, не стоит раньше времени раскрывать все планы даже близким родственникам.

Игорь Яковлевич извинился, пошел к туалету, и вдруг его приложило к стене, он сполз, цепляясь за обои, и сел на полу, дрожащими руками расстегивая ворот.

– Что за черт? – удивленно сказал он. – Потемнело в глазах и сердце чуть из горла не выскакивает…

– Саша, – воскликнул папа, – сглазил моего юриста!

– Ничего не сглазил, – проворчал Саша, стаскивая пиджак с Игоря Яковлевича. – Тань, тонометр тут есть?

– Был, – сказала Татьяна, убегая в свою комнату, вернулась с тонометром и фонендоскопом. – Вот!

– Меряй на той руке. – Саша считал пульс на левой.

– Вы – врачи? – спросил Ильин.

– Хуже, – ответил папа, – они фельдшера «Скорой помощи». Даже если нет болезни – найдут!

– Тут искать не нужно, – отозвался Саша, – у него ритм около ста пятидесяти в минуту, неровный. Игорь Яковлевич, давно уже воздуха не хватает? Когда все началось?

Юрист задумался, потом сказал:

– Дня три, наверное, был у друга на даче, в бане сидели, ну, принимали, конечно…

– Что принимали и сколько? – уточнил Саша, пока Татьяна мерила давление.

Она разогнулась и сказала:

– Сто пятьдесят на сто.

– Чего-то много, обычно у меня сто двадцать на шестьдесят, а пили мы водку, хорошую, – уточнил он, – джин пили, виски, немного коньяка…

– В общем сколько?

– Ну, – Игорь Яковлевич задумался, – по бутылке на человека вышло, наверное, может, и побольше, но мы все под закуску, и не враз…

– Вы домой вернулись или там ночевали?

– Вернулся! Взял такси и спать лег уже дома.

– Ты себя наутро не видел, Игорь? – вмешался папа. – Я его полдня отпаивал ессентуками.

– Значит, ваша аритмия началась после того вечера?

– Получается, что так, – согласился Ильин. – Но я себя, в общем, неплохо чувствую, может, из-за высокого давления так штормит?

Саша достал из кармана смартфон, из другого плоскую коробочку, из которой извлек небольшую пластмассовую приставку, внешне похожую на флеш-карту, и провода с электродами. Расстегнув рубашку на груди Ильина, он приклеил электроды, подсоединил «флешку» к смартфону и включил программу, по экрану телефона потекла кардиограмма. Саша пальцем погонял отведения, нажал кнопку «Запись». Высветился ритм от 120–250 в минуту.

– Трепетание предсердий, – сказал он.

– У меня два вопроса, – сказал папа Тани, – первый: это опасно? И второй: что это за штука?

– Отвечаю на оба: это очень опасно, мерцательная аритмия – это всегда опасно, и я подробно объясню, чем, и сразу на второй отвечаю: это – приставка к смартфону – кардиофлешка, гаджет, позволяет вот так оперативно посмотреть ЭКГ.

– Китайцы делают? – просил папа.

– Нет, наши. И разработка наша. Мне друзья подарили. Это на вопрос ответ – дорога ли? Я не знаю, но думаю, что нет. Игорь Яковлевич, теперь о вашей аритмии. Постарайтесь понять меня и осознать серьезность. Это с вами впервые? Вы не обращались раньше с аритмией к врачам?

– Нет, никогда.

– То есть это первый приступ в жизни.

– Да. А что, это опасно? – задал Ильин тот же вопрос, что и Танин папа.

– Это очень опасно, и объясняю чем, – сказал Саша. – Во-первых, работая неровно, сердце постоянно подвергается риску сорваться в фибрилляцию, то есть, по сути, остановиться, ибо при фибрилляции кровь не качается, а больной умирает скоропостижно, и запустить его можно только электродефибриллятором, а у нас их на каждом перекрестке, как в Европе, нет. Значит, за десять-пятнадцать минут вы можете умереть. Во-вторых, аритмия вызывает повышенную свертываемость крови, и я не дам гарантий, что у вас уже не вырос тромб где-нибудь в ушке предсердия. Обычно именно в левом ушке они растут. Во всяком случае, именно там их находят на вскрытии.

Тромб в ушке левого предсердия – угроза эмболий и тяжелых осложнений

Игорь Яковлевич проникся этим сообщением и встревожился. А Саша продолжал:

– Но это не самое опасное, проблема в том, что чем дольше вы ходите с аритмией, тем труднее ее будет прекратить. Точнее, тем опаснее, потому что именно при восстановлении ритма от тромба в ушке может оторваться кусок и улететь куда угодно. Так мы с Таней однажды возили больного с тромбозом артерий кишечника. И мы отвезли его умирать, потому что спасти было невозможно. Может улететь в мозг – тогда будет инфаркт мозга. И даже если от этого человек не умер сразу, то доживать свои дни, месяцы или годы он будет тяжелым инвалидом.

Танин папа стоял рядом бледный и не знал, что сказать. Шутить ему уже не хотелось.

– Таня, – сказал Саша, – вызывай «Скорую».

– Погодите, – сказал Танин папа, – у нас же договор с частной клиникой, крупный центр, давайте его отвезем туда? Его можно везти?

– Можно, – сказал Саша, – и нужно.

– Я с вами поеду, – сказала Таня.

– Зачем? – удивились папа и Саша.

– Хочу! – упрямо сказала Татьяна. – Мне уже это сидение с картами во где… – она провела рукой по шее, – хоть так поработаю медиком.

Ильин застегнул рубашку, накинул пиджак.

УЗИ сердца – традиционное исследование, не показывает содержимого левого предсердия, его можно посмотреть только через пищевод

В больнице он вдруг изменился и начал донимать принимающего врача вопросами. После того как ему сделали ультразвук сердца и объявили, что нужно посмотреть сердце через пищевод, согласился. В левом ушке предсердия действительно обнаружился тромб полтора на полтора сантиметра. Ильин смотрел на Сашу уважительно и больше его ни о чем не спрашивал. Теперь он взялся за врача-кардиолога.

С помощью пищеводного датчика УЗИ можно обнаружить тромб в предсердии

Увидав тромб, врач расстроился и принялся объяснять, что делать кардиоверсию сейчас нельзя.

– Объясните по-русски, – потребовал Ильин, – я ничего не понимаю.

– Это к вам приложим электроды и чпокнем электричеством.

– И сердце заработает нормально?

– Должно заработать, – сказал доктор. Саша и Таня стояли в уголке и, наблюдая за этим диалогом, тихо угорали. Объяснения врача им понравились.

– Сейчас чпокать будете? – спросил Ильин.

– Нет, – сказал врач. – Сейчас нельзя. Может оторваться кусочек и убьет вас. А мы вам возьмем анализы разные-всякие, в том числе как кровь свертывается, посмотрим, потом поставим хитрую капельницу с растворителем тромбов… И потом еще раз посмотрим, как он растворился, а чпокать будем в понедельник!

– А если сердце не заработает, как надо? – въедливо спросил Ильин.

– Тогда поставим другую хитрую капельницу и снова почпокаем… пока не заработает.

– А оно точно заработает?

– Обычно все получается, – сказал доктор, уже еле сдерживая и улыбку, и раздражение.

– Я должен знать наверняка, – сказал Ильин.

– Наверняка я могу сказать одно: если ритм не восстановить, то рано или поздно тромб вас убьет. Не скажу когда, обычно он не предупреждает, но в самый неподходящий момент.

– И что я должен делать? – спросил Ильин.

– Доверять и надеяться, – сказал врач. – Знаете, как раньше врачи говорили? На все воля Господа, а мы лишь инструменты в руках Его… Молитесь и ждите. А мы будем исполнять свою работу.

Ильин остался в больнице, он сразу принялся кому-то названивать, но врач забрал у него смартфон, правда, не заметил, что юрист второй телефон украдкой засунул в трусы.

Папа Тани ждал в машине на стоянке. Увидев дочь и зятя одних, спросил:

– Оставили?

– Да, – сказал Саша, – там все очевидно. Тромб действительно есть в предсердии. Чпокать его будут в понедельник. А пока постараются растворить тромб.

Татьяна хихикнула, а папа удивленно посмотрел на Сашу.

– Что будут делать?

– Чпокать, – повторил Саша, – так доктор назвал электрическую кардиоверсию. Ильин попросил объяснить доступно, и лучшего синонима доктор не придумал.

Степановы пошептались и попросили папу подбросить к метро.

По дороге Татьяна вспомнила один интересный случай и рассказала его Саше:

– Знаешь, я по совету одной женщины, она новый врач, поехала в Даниловский монастырь… Ты еще был в Питере.

– Чего-то просила?

– Ну, так… – сказала Таня. – Спасибо сказать за все. Ну, просто… Я не знаю, хотелось чего-то хорошего. Просто «спасибо» я и так думаю, а так вроде как принято… Свечку поставила, «Отче наш» прочитала, чтобы у нас все было хорошо. Знаешь, как ты прислал мне, «что на полигоне», я переживала… Как у Кочеткова в стихах, помнишь?

– «А если я безвестно кану – короткий свет луча дневного, но если я безвестно кану за звездный пояс, в млечный дым?..» – процитировал Саша.

– «Я за тебя молиться стану, чтоб не забыл пути земного, я за тебя молиться стану, чтоб ты вернулся невредим…» – подхватила Татьяна. – Но я не об этом хотела рассказать. Ты знаешь, кого я там встретила?

– Откуда? – сказал Саша.

– Свету Изотову.

– Она тебя снова обидела? – чуть встревоженно спросил Саша.

– Совсем нет, – улыбнулась Татьяна, – она теперь монашка. Даже не монашка, а когда с крестом – это что значит?

– Игуменья, – сказал Саша, – настоятельница монастыря. Круто.

– Да! Вот она сказала, что ее теперь зовут мать Фотинья, а обитель ее под Костромой. Спрашивала, как ты. Я сказала, что учишься. Она велела беречь тебя и обещала молиться… Странно как все. Вот уж чего не ожидала от нее.

– Неисповедимы… – проговорил Саша задумчиво. – Кто б мог подумать? Четвертый дан по тхэквондо, пятый по карате, английский, китайский и французский не в совершенстве, конечно, но очень хорошо, практически свободно… и монастырь? Да… Чудны дела Твои, Господи! Чудесны и удивительны…

– Ты думаешь, это все неправда?

– Думаю, что все – правда. Только недолго ей руководить обителью. Ты ее в Даниловом монастыре встретила?

– Да.

– Там приемная Патриарха, думаю, ее вызывали. Для назначения.

– Какого?

– На другую службу. Может быть, где-то за границей.

Татьяна задумалась. Как все сложно в жизни. И эта сложность ее и пугала, и возбуждала интерес. Ведь когда все заранее известно и ясно – скучно жить.