Вечерний воздух обдувал мое юное личико. Наша машина ползла по длинной асфальтовой дороге. Была среда – такая же, как и многие другие до нее. Моя мама, трое братьев, две сестры и, разумеется, я возвращались домой из церкви после собрания молодых христиан. Хотя я была еще мала для молодежных собраний, моя мама работала в этой программе, и я всегда с нетерпением ждала возможности понаблюдать с задних рядов, как возвышается дух и разносится смех.

Главной причиной, по которой я так ждала церковных собраний по средам, был не пламень моей веры, а возможность отвлечься от домашних проблем.

В те долгие трудные годы наша семья из восьми человек едва сводила концы с концами. Моему отцу трудно было удержаться на одном рабочем месте, а мама получала минимальную зарплату за изматывающий труд. Часто мы не знали, где взять продукты для следующей семейной трапезы, но каким-то образом ухитрялись выживать, а по средам и воскресеньям непременно бывали в церкви.

В тот раз все мы проделали длинный путь от нашего деревянного каркасного дома в уединенном сельском уголке до цивилизации – церкви. Мама знала, что у нее мало бензина и еще меньше денег, но ее решимость пересилила доводы логики.

И вот на темной пустой дороге где-то между цивилизацией и домом наш «Форд-Универсал» 1980 года заглох и остановился.

Мы просидели в машине несколько минут, которые показались нам вечностью, пока мать лихорадочно пыталась заново запустить двигатель. Я чувствовала ее нервозность, ощущала, как в машину вползает страх. Мы сидели – задолго до эпохи сотовых телефонов – совершенно одни. Можно вообразить, какие мысли роились у нее в голове. Папа был в отъезде. Никто даже не догадался бы, что мы попали в беду. Мы могли проторчать там всю ночь. Наконец мама обернулась и посмотрела на заднее сиденье, где сидели тесным рядком все шестеро ее детей.

– Дети, – проговорила она тихо, но решительно, – нам нужно помолиться.

Никто не стал задавать вопросов. Мы были семьей, которая всегда полагалась на молитву. Но в тот напряженный момент мы понимали, что эта молитва будет отличаться от тех, которые мы произносили по вечерам, опускаясь на колени у своих постелей. Словно каждый из нас принял на свои плечи ответственность за безопасность семьи. И я, совсем ребенок, сидя в машине со сжатыми ладонями и мокрыми от слез щеками, молилась так усердно, как никогда в жизни.

Мы молились вслух, уверенные, что Кто-то наверху знает о нас. Не могу припомнить, сколько это продолжалось, зато сразу вспоминается чувство покоя, укрывшее нас, точно теплое одеяло. Мы закончили молиться, подняли склоненные головы и переглянулись.

Мама нежно и ободряюще улыбнулась и протянула руку к ключу зажигания. Она слегка повернула ключ, чтобы загорелись габариты. Наши глаза впились в стрелку, которая застыла ниже буквы Е. Полные надежды, мы пристально смотрели на нее, ожидая, пока мама попробует завести машину. Но еще до того как она это сделала, начала двигаться вверх. Медленно, прямо на наших изумленных и перепуганных глазах, она поднялась над буквой Е.

Мама бросила на нас взгляд, в котором изумление вскоре сменилось благодарностью и радостью. Она быстро завела машину и благополучно проделала весь путь до нашей подъездной дорожки.

Мы не говорили об этом случае ни на пути домой, ни на следующий день. Да и зачем? На следующее утро, когда мама заливала бензин в машину, я наблюдала за ней, зная, что накануне вечером с нами произошло нечто чудесное, чего никто из нас не мог отрицать. Надежда, которая была прежде юной и робкой, навеки поселилась в моем сердце. С этого момента и впредь я накрепко усвоила, что чудеса могут случаться и что мою жизнь всегда будет питать топливо веры.