Четыре года назад моя дорогая мама ушла, чтобы быть со своим Господом. Она сделала это по-своему – умерла во сне, в собственной постели, в собственном доме.

Мне позвонили на работу, и я отправилась в путь. Дом родителей находился далеко на севере Торонто, в снежном поясе. Мама и папа жили на небольшой ферме, которая принадлежала им с тех пор, как мне исполнилось семь лет. Изначально ее приобрели как место, где папа мог проводить выходные, чтобы, по его словам, «убраться подальше от этого всего». Я терпеть не могла ездить туда. Там нечего было делать девчонке, кроме как смотреть один-единственный канал, который ловил старенький телевизор, да и то – если позволяла погода.

Мама же, напротив, обожала мир и покой этой земли и любила работать в саду среди цветов и грядок. Дом был совершенно деревенским, без водопровода и отопления. У нас на кухне стояла большая дровяная плита, которая в меру своих возможностей обогревала маленький фермерский домик, но мне всегда казалось, что там слишком холодно и тихо.

По вечерам мы с мамой часами сидели в кухне и пели. Я вела мелодию, а мама ее гармонизовала. Ее любимой песней была Moon River, и мы исполняли ее снова и снова. Мама рассказывала, что я научилась петь раньше, чем разговаривать. Она обожала вспоминать, как мой манежик стоял на кухне рядом с радиоприемником, и я особенно любила одну песню – Ivory Tower. Мама смеялась, описывая, в какое волнение я приходила всякий раз, когда она звучала. Я знала мелодию, но не слова, однако пыталась ей подпевать. Став взрослой, я позабыла ту песню, но мама получала огромное удовольствие, снова и снова возрождая это воспоминание времен моего детства.

Время шло, мама с папой обновили маленький домик и перебрались туда жить, когда папа оставил свою работу мясника и вышел на пенсию. К тому времени у меня были собственные дети. Я ездила навещать родителей еженедельно или раз в две недели. Дети обожали ферму и катание с дедушкой на тракторе. А я по-прежнему терпеть не могла деревенскую тишину. В то время как мама любила смотреть из окна на свой огород и цветы и пересказывать старые истории, я скучала по суете и шуму своей домашней жизни. Но все равно сидела и тихонько слушала ее воспоминания.

После ее смерти я села на ее стул у кухонного стола, глядя в окно на ее огород, который теперь был засыпан снегом, и ощущала внутри чудовищную боль. Сколько бы человеку ни было лет, потеря матери – невыносимая травма. Я знала, что она на небесах, но мне не хватало ее. Я скучала по ее мягким манерам и старым историям. Почему я не слушала ее внимательнее, когда она пересказывала их снова и снова! Если бы только я могла еще раз услышать ее голос, сказать, что я люблю ее, и поблагодарить за все мои детские воспоминания!

Я откинулась на спинку стула и попросила Бога дать знак, что моя мама с Ним, в безопасности, и что со мной все будет в порядке. Молчание длилось бесконечно. Не выдержав, я включила старый радиоприемник. Музыка всегда утешала меня.

Мое сердце замерло в груди. По радио передавали Moon River. Я сидела как оглушенная, и слезы сбегали по моим щекам, когда я слушала эти знакомые звуки.

Потом заговорил радиоведущий ретро-радиостанции: «А вот песня, которую мы давненько не слышали…» – и полилась незнакомая мелодия. Я заплакала еще сильнее, услышав слова, которые доносились до меня по радиоволнам: Come down, come down from your Ivory Tower…