Я не могла оторвать глаз от новорожденного младенца на руках у матери. Девочка, завернутая в одеяльца и пеленки, была крохотной, ее темные глазки ярко блестели, словно в них горел неугасимый свет. Лежащие на больничной койке мать и ребенок так явно были связаны невидимыми узами! Сможем ли мы с малышкой наладить такой же контакт?

Я чувствовала себя неуверенно. Если бы Джордж был здесь! Он сидел бы в кресле, пыхтя своей любимой трубкой. Я не любила дым, но аромат его вишневого табака всегда меня успокаивал.

Удочерение стало огромным шагом в моей жизни, полной странных изгибов и поворотов. Если бы мой наставник Джордж был рядом, он бы поддержал меня, и я знала бы наверняка, что все происходит как надо.

Словно читая мои мысли, родная мать малышки, Келли, протянула мне ребенка.

– Вы будете прекрасной мамой, – сказала она. Я взяла маленькую Марию на руки.

Семь лет назад желание обнять моего собственного ребенка было несбыточной мечтой. Я жаждала иметь семью, но с браком не сложилось. В сорок лет я начала долгий процесс усыновления – и десять раз мне отказывали по разным причинам. Я уже собиралась сдаться, но Джордж настаивал, что усыновление – именно то, что мне нужно. «Ты должна продолжать попытки», – говорил он.

В этот, одиннадцатый раз я несколько часов разговаривала с матерью и отцом, неженатой парой из Лас-Вегаса: она по-прежнему любила его, но он полюбил другую. Под конец их визита Келли предложила мне дар, о котором я мечтала так долго.

– Я уверена, что приняла верное решение, – сказала она, глядя в окно, где лес заслонял горы и озеро. – Это прекрасное место, чтобы растить ребенка. Я бы никогда не смогла дать ей ничего подобного.

Часы посещений заканчивались, я неохотно отдала Марию Келли и стала наблюдать, как она укачивает ребенка. Мою душу раздирали сомнения. У Келли было впереди 72 часа, чтобы изменить решение. Мне надо было уходить, а у Келли оставалось полным-полно времени наедине с Марией. Для меня этот период ожидания был сплошной мукой.

Спустя три дня, когда часы отсчитывали последние минуты этого срока, женщина – социальный работник попросила дать ей возможность переговорить с Келли и родным отцом ребенка наедине. Пока я стояла за закрытой дверью, мне снова вспомнился Джордж. Мои родители не поддержали идею усыновления: мать считала, что я слишком стара для этого. Но у меня был Джордж, мой прекрасный друг! Всего полтора года назад он уверенно отметал мои тревоги о том, что с усыновлением ничего не выйдет. «Наберись терпения, и у тебя все получится, – говорил он. – А я буду рядом». Он был похож на мудреца – этакий философ, вечно попыхивавший своей трубкой. Его ясные глаза сияли проницательностью. Никто не мог предположить, что Джордж способен нарушить обещание, но, к моему ужасу, спустя пару недель он скоропостижно умер от рака.

Мне стало некому рассказывать о своих мечтах. Джордж был моим вторым отцом, моим наставником, моим гуру. Он всегда дарил мне надежду.

Мы познакомились в 1970 г., когда я победила в конкурсе красоты «Мисс Гавайи». Он подошел ко мне в фойе и сказал: «Вы заслужили свою победу». Откуда он знал? Это был мой пятый по счету конкурс. Я пыталась выиграть снова и снова – и в этот раз, благодаря упорному труду и железной решимости, добилась успеха.

Джордж попросил меня встретиться с ним на следующий день. Мы сразу же стали друзьями. Во время нашего первого разговора он высказывал невероятные вещи, которые изменили мою жизнь. Он говорил, что мир содержит в себе больше возможностей, чем мы в состоянии себе представить. Мы можем осуществить свои мечты, если сфокусируемся на успехе и будем уверены в себе.

Джордж интриговал меня. Он жил в Оклахоме, а я в Калифорнии, но это не мешало нам звонить друг другу или периодически вместе обедать. Он помогал мне найти свой путь в трудные времена. После того как я выжила в огненной катастрофе самолета DC-10, Джордж был моей «горячей линией». Он разговаривал со мной по телефону и помогал понять, что именно я пережила.

Через несколько месяцев после этой катастрофы по его совету я посмотрела в лицо своим страхам и выступила в суде о правилах гражданской авиации. Мои показания привели к внесению изменений в процедуру безопасности. Потом Джордж поддержал мое желание основать собственный бизнес, когда я рассталась с мужчиной, с которым встречалась не один год. А позже, когда я решила, что слишком поздно рожать ребенка, именно Джордж посоветовал мне усыновление.

За 23 года нашего знакомства у нас накопилось немало своих шуток и подколок. Но больше всего я любила жемчужины мудрости, которые называла «джорджизмами». Каждый раз перед тем, как выдать очередной «джорджизм», Джордж откидывался в кресле, пыхал трубкой и задумывался. Джордж и этот аромат жженой вишни были неразлучны… А теперь я осталась одна. Мне было очень страшно.

Социальный работник вышла из палаты Келли.

– Можем продолжить, – сказала она. От ее слов я вся обмякла, точно спущенный воздушный шарик. – Спускайтесь с Келли в детское отделение, а потом принесите малышку обратно.

Келли выписала Марию из детского отделения, и мы вместе покатили колыбельку к палате, где нам предстояло подписать документы на удочерение. Сказать, что я шла точно по горящим углям, – значит здорово преуменьшить. Что, если она передумает в эти последние минуты? Но я уже считала эту девочку своей, своей Марией, такой крохотной в этой колыбельке, – маленькое существо, погруженное в мир розовых одеялец и желаний окружавших ее людей. Я хихикнула, видя, как ее кулачки молотят пустой воздух. «Непоседа будет», – предсказывал Джордж. Он не ошибся: мне предстояло удочерить маленькую непоседу. Если все пойдет хорошо… если Келли подпишет…

Внезапно Келли остановилась. О нет, испугалась я. Она передумала. Слезы выступили у меня на глазах.

Келли принюхалась и сказала:

– Кто-то курит. Странный запах, пахнет вишневым табаком. – Тут она заметила мои слезы и бережно передала мне девочку.

В воздухе действительно пахло жженой вишней.

Я поцеловала свою малышку:

– Мария, наш друг Джордж здесь, как и обещал!