20

– А теперь по порядку. – Бережной сердито оглядел собравшихся. – Сейчас будет всем сестрам по серьгам, и помоги вам, боже. Итак. Инна, как вы здесь оказались?

Инна упрямо тряхнула головой, собираясь, видимо, сказать Бережному нечто колкое, но Реутов сжал ее ладонь.

– Инка, хватит валять дурака, колись.

Шатохина фыркнула и посмотрела на генерала.

– Генка отследил сигнал телефона Тины. Кто мог знать, что Василиса его сцапала.

– Ты об этом доме знала?

– Знала. – Инна состроила глумливую гримаску. – И вы бы знали, если бы шли по тому же следу, что и я. А я искала старуху-экономку, потому что она могла видеть, кто совершил убийство этого типа, Тобольцева, – а значит, этот человек мог быть тем, кто напал на Дэна. Пару дней двое моих людей наблюдали за домом, но ничего подозрительного не видели, дом был пуст.

– А он, как видишь, пуст не был. – Бережной был очень сердит. – И что бы ты сделала, если бы – теоретически – нашла этого человека?

Инна тонко улыбнулась, но глаза ее вдруг посветлели и стали абсолютно кошачьи – хищные, внимательные и безжалостные.

– Конечно, передала бы его полиции.

Этот голос, который пробирал Дэна до самой мошонки, говорил совершенно другое, да и генерал не дурак, все понял. Какая там полиция. Она бы сделала с этим гражданином такое, что и во сне не приснится, а что осталось бы, того никто никогда бы не нашел. Хищники умеют охотиться.

– Ладно, проехали. – Бережной понимал, что дальнейшие расспросы бесполезны. – Василиса, теперь ты. И вы, два умника, – как вы здесь оказались?

– Маркович сказал, что один из таксистов привез Тину по этому адресу. Я не стала беспокоить Диану, а просто взяла машину и приехала в полицию.

– Машину Дианы, без ее разрешения!

– И что? Машина целехонька, и там, кстати, скоро генератор полетит, менять пора, ремень истрепался. – Василиса проигнорировала зловещий сарказм Бережного. – Я приехала в полицию, а там только ваши стажеры, а телефон-то мой разбился давеча, и что мне делать?

– А нам велели звонить, только если мы найдем документ. – Таращанский сообразил, что сейчас им надо объясниться, иначе Василисе-то ничего, а их в порошок сотрут. – А документ мы не нашли, но и позволить гражданскому лицу отправиться совершать действия, которые могли бы оказать влияние на ход следствия, мы не могли, а потому…

– А потому оставили приятеля разгребать тонны бумажек, а сами дунули совершать эти действия вместе с гражданским лицом. – Бережной грозно нахмурился. – Кто вам позволил?

– Там всего две коробки оставалось, какие тонны?..

Это вдруг ожил рыжий Войтович, и присутствующие подавили хихиканье, – Бережной был заметно рассержен.

– Прекрасно получилось. – Генерал шумно выдохнул. – Одна влезла в следствие, скрывала от следствия важную информацию, вторая угнала машину и подбила стажеров совершить вторжение в частный дом. Третьи, вместо того чтобы доложить начальству, бросаются сюда. Как там Тина?

Этот вопрос был адресован худому, донельзя изможденному человеку, который тихо вошел в комнату и встал в дверях.

Евгений Штерн, умерший в прошлом году, о чем свидетельствует запись в книге регистрации и урна с прахом, найденная в могиле, где похоронена его жена.

– Тина… Не знаю. Молчит. Но ваша супруга замечательная женщина, и хорошо, что она приехала. Думаю, она сможет успокоить девочку. Мне самому это никогда не удавалось, к сожалению. Девочке нужна мать, даже если это уже взрослая девочка…

Штерн покачнулся и сделал несколько шагов к дивану, Василиса подскочила к нему и помогла устроиться.

– Спасибо. – Штерн погладил руку Василисы. – И за то, что позаботилась о Тине, тоже спасибо. Ты же видишь, какая она у меня.

– Евгений Альфредович, у меня к вам есть ряд вопросов. – Бережной понимал, что с этим человеком нужно тщательно подбирать формулировки. – Вы хотите пригласить адвоката?

– Адвоката? Нет. – Штерн сухо засмеялся. – Я мертв, зачем мертвому адвокат? Глупость какая. И я отвечу на все ваши вопросы, потому что мертвые не лгут. Да и смысла нет лгать, слишком многое нужно расставить по местам – не для вас, а для Тины.

Штерн закрыл глаза, и Бережной вдруг увидел его – смертельно больного, измученного и очень несчастливого человека.

«Вот уж кому не пошли впрок заработанные деньги, так это ему. – Бережной уже расправился с гневом и устроился в кресле у окна. – Старался, тянулся, шел по трупам, а по итогу – старый дом, полубезумная дочь и смерть».

– Сколько осталось? – Бережной знал, что вопрос ужасный, но вряд ли Штерна беспокоят условности. – Выглядите вы неважно.

– А я и чувствую себя неважно. – Штерн усмехнулся. – Осталось мне совсем мало. Ну, от силы недели полторы-две. Препараты уже не помогают, амфетамин тоже не бодрит, но я успел сделать то, что хотел, а потому – спрашивайте, генерал. Василиса, ты нам чайку не подашь?

Василиса кивнула и принялась собирать на стол. Она искоса поглядывала на Штерна и думала о том, что было бы хорошо, если бы это он был ее отцом, а не опухший синий алкоголик, отнявший у нее детство и самоуважение. Но вот Тине он никак не годился, Тина – чувствительная натура.

Василиса вспомнила, как Тина сидела на своей детской кровати и голос ее был голосом маленькой девочки, которую терзали здесь много лет назад… О том, что произошло, Василиса догадалась сразу, да и кто бы не догадался? Конечно, после такого застынешь, как муха в янтаре, и больше ничего не захочешь чувствовать. Любая бы спятила, Тина еще ничего, смогла хоть как-то справиться.

Но этот человек, Штерн – Василиса видела в нем силу и упорядоченность, и он ей очень нравился.

Она подала печенье и чай, и обстановка немного разрядилась.

– Зачем вы инсценировали свою смерть? – Бережной начал с самого основного. – Разве нельзя было устроить свои дела, не прибегая к таким мистификациям?

– Хотелось пожить для себя, не оглядываясь на чувства окружающих. Не ловить сочувственные и понимающие взгляды, не думать о том, что кто-то ждет моей смерти, чтобы обтяпать свои делишки, – и просто пожить так, как хотелось. Мне диагностировали рак два года назад. Стадия была уже такая, что оперировать не было смысла, и один очень хороший израильский врач сказал: что ж, я вам советую прожить остаток отпущенного вам времени в свое удовольствие. Потому что операция, химиотерапия превратят вас в мешок с костями, а конец будет один, болезненный в любом случае. А так вы проживете года полтора, но если станете принимать таблетки, то проживете почти без боли. И я решил, что он прав.

– Но своему зятю вы сказали о болезни.

– Поймите, генерал, я рассматривал его как преемника. – Штерн поморщился. – Как этому проходимцу удалось обвести меня вокруг пальца, я не знаю, но ему это удалось. И я стал потихоньку отходить от дел. И вот что странно: чем больше я от них отходил, тем меньше мне нравился Семен. Раньше я смотрел на то, как он работает, но теперь я стал смотреть на то, что он собой представляет. И знаете, что я увидел? Я увидел человека, который очень многое скрывает, но самое главное – он очень многое планирует сделать, когда меня не станет, и выживет ли в связи с этим моя Тина, я уже сомневался.

– И вы решили умереть?

– Да. – Штерн кивнул. – Я решил уйти на своих условиях, а потом посмотреть, что станет делать Семен. Поймите, я думал лишь об интересах своей дочери. Это все, что у меня оставалось. Она… Ну, вы знаете, какая она. Какой она стала после той школы, но здесь мне вообще никакой надежды не дали – препараты, психбольница, пожизненные психиатрические комиссии – я не хотел такого своей дочери, достаточно уже того, что я не защитил ее, когда…

Штерн запнулся, глаза его закрылись. В гостиной стояла такая тишина, что можно было представить, что дом вообще пуст.

– При наличии денег устроить собственную смерть просто. – Штерн улыбнулся уголками губ. – Тина была в отъезде, врач в нужный момент констатировал смерть, и все, я свободен. Не буду вдаваться в подробности, не хочу, чтобы кто-то пострадал потому, что помог мне. Когда Семен повел Тину к адвокату подписывать эти бумаги – понимаете, пазл сложился, я понял то, чего не понимал много лет. И я, конечно, убил его.

Штерн закашлялся, Василиса подала ему стакан с водой.

– Спасибо. – Штерн открыл глаза и посмотрел на Василису ясным взглядом. – Ты хорошая девочка, несмотря на то что собой представляют твои родственники. Плюнь на них, не позволяй им ломать тебя, они того не стоят.

– Откуда вы…

– Если есть деньги, информация покупается, надо только знать где. Я проверил всех, кто оказался рядом с Тиной, я всегда это делал. – Штерн поставил стакан на пол и откинулся на подушки. – У меня вдруг появилось много времени, я думал, что поеду путешествовать, но вдруг осознал, что единственное, чего я хотел, – это прийти в этот дом и умереть здесь. Остаться здесь. И я пришел сюда, и вдруг понял, что ошибался, что меня когда-то очень здорово обманули, и на самом деле я даже сейчас могу выяснить, что произошло с моей семьей, просто все эти годы мне было некогда. И я нашел людей, которые дали мне информацию – в любом деле всегда есть свидетели.

– Кого вы нашли? – Бережной отпил из стакана остывшего чаю. – Я хочу знать, как братья Леонтьевы причастны к случившемуся с вашей семьей.

– Прямо причастны. – Штерн жестко сжал губы, и на миг на его исхудавшем лице проступил он сам, тот, каким он был всю жизнь. – Когда я задумал свой бизнес, то понимал: денег у меня недостаточно. И тогда я предложил инвестировать в мой бизнес братьям Леонтьевым, я знал Владимира, мы были знакомы со школы. Не дружили, но приятельствовали уж точно. Он пообещал поговорить со вторым братом, а через пару дней они оба приехали ко мне и предложили вступить в долю. То есть я открываю бизнес, но часть его будет принадлежать сыну Владимира Леонтьева, который только что окончил институт. При этом им не нужен был процент – наоборот, они были готовы инвестировать дальше, но обязался предоставлять свои грузовики для транспортировки их грузов.

– Наркотиков. – Реутов кивнул. – Я читал дело, которое отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков завел на Леонтьевых, но ничего не было доказано.

– Старший Леонтьев очень хитер. – Штерн кивнул. – Волчина тот еще, и чутье запредельное. Я согласился, конечно же, – выбора не было, они бы сами замутили аналогичный бизнес, если бы я отказался, просто использовали бы мою идею. Тем более мальчишка, сын Владимира, был на папашу совсем не похож – неотесанный немного, но неплохой. И мы закупили грузовики, открыли свой первый офис и наняли людей. Кстати, Миша оказался толковым, что меня удивило. Но, конечно, я был слишком занят, чтобы обращать внимание на то, что творится у меня под носом. А получилось так, что пока я устраивал дела, моя жена – не то от скуки, не то от того, что ей не хватало внимания – завела интрижку с этим сопляком, а я ничего не знал! А когда узнал… Ну, выбросить его из бизнеса я не мог, мне по-прежнему были нужны деньги Леонтьева, да и защищал он нас от наездов, иначе у меня бы и грузовики отняли, и бизнес отжали, желающих хватало. Но Леонтьевы всех отвадили. Был у них партнер, звали его Саша Браво – психопат настоящий, вот он любил отваживать. Леонтьевы много вложили в свой бизнес, но они оба в уголовном мире были никто, а Саша Браво был авторитет, вот его и взяли в долю. Но дело в том, что все так совпало… Пропал грузовик с большой партией наркоты, и Леонтьевы решили, что это я его взял, ради денег. И в тот же день я узнал о романе Анны и Миши Леонтьева. Я был зол, испуган, и…

– А кто вам сказал о романе Анны? – заинтересовалась Инна Шатохина. – Я в совпадения не верю вообще-то.

– Елена сказала. – Штерн с горечью посмотрел на гостей. – Вот позвонил Миша с новостью, что пропал грузовик, я сижу в шоке, потом говорю: «Миша все уладит, это же его отец». А Елена говорит: «Миша спит и видит, как бы прибрать к рукам и твой бизнес, и все остальное. А жену он уже, считай, увел – я молчала, пока могла».

– Елена Игоревна была родной сестрой Анны, а вы на ней были когда-то женаты, – безжалостно заявила Шатохина. – Андрей Михайлович, поберегите ярость для врагов, мы это недавно раскопали и собирались вам сказать, просто не успели. Так как же так вышло, Евгений?

– Злая кошечка. – Штерн ухмыльнулся. – Сладкий голосок и острый коготок. Да, я был женат на Елене – мы были очень молоды, она забеременела… Потом ребенка мы потеряли, и она больше не могла иметь детей, мы отдалились, она ушла – вышла за другого, а тут подросла Анна. Ну, вот бывает так. Елена приехала на нашу с Анной свадьбу – постаревшая, располневшая, неухоженная. Ее новый муж пил, поднимал на нее руку, со свекрами не ладилось… В общем, я тогда особо не вникал, а уж Анна и подавно, они с Еленой не особо были близки. Но когда Анна забеременела, я решил, что ей будет нужна помощь по дому, да и потом с ребенком, а чужого человека брать в дом не хотелось, и я позвонил Елене. Она к тому времени уже овдовела – супруг допился до смерти, я решил вопрос с документами, купил ей квартиру, и она стала помогать Анне по дому, а когда родилась Тина, мы как раз купили вот этот самый дом, и Елена поселилась в мансарде – так было удобнее всем, и ей в том числе. Она всегда была умной бабой, могла дать дельный совет, и я доверял ей. И когда она мне сказала, что у Миши с Анной связь, я поверил. Я бы и сам заметил, если бы обращал внимание на свою жену, но я был занят. Проклятая работа отбирала все мое время, и вот итог, как видите: забрать я ничего не могу, а все, что мне нужно, – это дожить свои дни в доме, где я был счастлив, но не понимал этого.

– И что вы сделали?

– Я велел Анне вернуться домой и заниматься ребенком. – Штерн снова отпил из стакана. – Решил, что пока просто прекращу их встречи, а потом окончательно разберусь. Но тут этот грузовик… Я поехал по маршруту, искать следы, а мне звонят из дома, и я слышу, как кричит Анна. И кто-то говорит: у тебя времени час, отдай товар, или она умрет. Я позвонил Леонтьевым, но никто из них трубку не брал. И я не мог позвонить Мише, потому что я узнал о том, что он трахал мою жену, я ринулся по трассе в город, и снова кто-то позвонил, и тот же голос говорит: мы нашли твою принцессу! И Тина… Я тогда не знал, что они с ней сделали, я…

– Они меня не нашли, папа. – Тина стояла в дверях, и все взгляды сошлись на ней, а Василиса подошла и взяла ее за руку. – Кто-то позвонил этому… в блестящих штиблетах, и он сказал: «Что? Девчонка в доме?» – и заглянул под стол. Они бы не нашли меня, я тихо сидела, как мама велела. Ему кто-то сказал.

Штерн попытался встать, и Тина подошла к дивану и села рядом.

– Лежи, папа.

– Я знаю, детка, я это знаю. Елена тебя выдала им. Она и дверь им открыла. Тебе не надо здесь быть. – Штерн умоляюще посмотрел на Василису. – Уведи ее.

– Я уже не маленькая. – Тина нахмурилась. – Меня нельзя просто взять за руку и увести. Я хочу знать, понимаешь? Что произошло тогда, я хочу знать.

– Тогда… – Штерн болезненно поморщился. – Я летел домой, а на куйбышевской трассе позвонил Владимир Леонтьев. Он сказал, что произошло недоразумение – да, так и сказал: недоразумение! И предложил встретиться и все обсудить, в том числе и компенсацию ущерба. Когда я приехал в дом, то оказалось, что под ущербом он имел в виду мою жену и дочь. В доме была милиция, Анну как раз выносили, а Тина… Я понял, что случилось. И я не знал, что сказать, как утешить, если вообще возможно утешить. А из офиса звонили, нужно было заниматься делами, Анна очень многие вопросы решала, а теперь ее не стало. И Леонтьевы с их сочувствием – прости, братан, это психопат Саша Браво своих дуболомов прислал, нам не сказавши! И предложили следующее: больше никаких грузов с наркотой, ничего незаконного, и всяческое содействие, инвестиции и прочее, что нужно. Я согласился. А когда моя дочь вернулась домой, я не знал, как с ней говорить, что говорить… И она уезжала, все дальше и дальше. Возможно, так она искала успокоения – а я просто хотел, чтобы у моей девочки была нормальная жизнь, чтобы она смогла как-то пережить… Надеялся, что вот выйдет она замуж, родит мне внуков. Но ничего не вышло.

Штерн посмотрел на дочь, и горькая складка легла у его губ.

– Я продал свою семью за возможность и дальше вести бизнес. Тина тогда совсем ушла в себя, и психиатры не давали мне никаких надежд, а тут эта школа… Елена ее нашла в Интернете, и я поехал туда, рассказал директрисе что мог, и она сказала: да, это наш профиль, привозите ребенка. И я отдал Тину этим людям. Да, я знал, что они станут делать, но мне так было проще: Тина под присмотром, проходит лечение, а я занимаюсь бизнесом, планирую расширяться. Я считал себя вправе решать, как жить Тине – за кого выходить замуж, например… И чем это закончилось.

– И все ушло. – Тина вздохнула. – Мама умерла, я тоже, а ты похоронил нас и жил как умел.

– Детка…

– Я не виню тебя. – Тина погладила руку отца. – Я просто думаю, что мы потеряли столько времени. Всю жизнь.

– Уже нет. – Штерн поцеловал пальцы Тины. – Уже нет, принцесса.

– Уму непостижимо! – Реутов ходил по кабинету, а Инна и Виктор пили пиво за столом. – Рехнуться можно! Он же наблюдал за своим зятем со стороны, и вдруг понял, что тот задумал! И спланировал это. Убийство, в смысле.

– Спланировал. – Шатохина отпила из банки и открыла чипсы. – Нашел чувака, который был телохранителем Саши Браво, и оказалось, что мужик помнит тот случай, потому что именно после этого он прозрел и бросил криминал. И мужик этот рассказал, что в доме были именно люди Саши, а руководил всем не кто иной, как Сергей Леонтьев. А помогла ему Елена Игоревна. Надо же – сказала, что Тина в доме. И дверь открыла, впустила в дом, а сама слиняла. Она-то думала, что Тину возьмут вместе с матерью, но Анна велела дочери спрятаться. И когда Леонтьев позвонил ей, чтобы выяснить, где же девочка, Елена сказала: как это – где? В доме. И Леонтьев вытащил Тину из-под стола, отдал отморозкам…

– А тут выяснилось, что грузовик никто не крал. – Виктор поморщился. – Водила заехал к брату в деревню – на крестины, планировал на пару часов, но деревня есть деревня, какие там пара часов, заехал и забухал. Он-то не знал, что среди груза почти двести кило героина – решил, что раз груз не портящийся, то и мать его так, приедет на пару дней позже. Конечно, водилу Леонтьевы убили, хотя брат его считает, что он сбежал от алиментов, но я думаю, что убили, и не скажу, что мне его жаль – из-за его безалаберности стряслась такая беда! Это ж додуматься надо – взять груз, даже не смотрим, что там наркота, а просто – взял груз, обещал доставить в срок, по дороге заруливает на крестины и решает: а, побухаю-ка пару дней. И то, что на тебя понадеялись, и что груз стоит денег, и что ты деньги взял за доставку – все побоку, хочется же бухнуть, вот просто сдержаться нельзя! Дегенерат хренов! И ладно бы он такой один, полстраны долбодятлов, лакающих все, что горит, и втыкающих в телевизор. Ладно, проехали, что-то меня не в ту степь занесло, возвращаемся к делу. Водилу нашли люди Леонтьевых, а в доме Штернов пыль столбом.

– И старший Леонтьев, приехав к Штерну, застал картину маслом. – Реутов расхаживал по кабинету, радуясь, что силы вернулись к нему. – Скорее всего, это он грохнул обоих исполнителей, братцу навтыкал за то, что знал и не сказал, да еще и участвовал, но пойди теперь, докажи, трупов-то нет.

– Не колется Леонтьев?

– А как ему колоться? – Реутов нахмурился. – Адвокаты у него свое дело знают, чуть жареным запахло, нам кислород перекрыли. Бьют на то, что Тина еще не до конца пришла в себя, кто знает, что она вспомнит еще и когда. И какую ценность будут иметь ее показания, сам понимаешь. А Штерн умер позапрошлой ночью, теперь уже по-настоящему умер. Но как он все это организовал! Год выяснял все детали, всю подноготную, вплоть до того, что Семен – сын Сергея Леонтьева. Елена впустила его в дом, потом уехала. Не знаю, почему она не позвонила Леонтьеву, а ведь не сдала Штерна! Ну а Штерн был в курсе, что ни в какую столицу зять не ездил, а здесь он, в городе. И он убил его, а потом выгреб из сейфа украшения и деньги, чтобы еще больше запутать следствие. Но дело в том, что он совсем не знал свою дочь, это ж нормальные люди сразу бросаются проверять сейф, а Тина пропажу обнаружила далеко не сразу.

Они сдержанно засмеялись, но, вспомнив отчаянные глаза Тины, умолкли. Не слишком веселая история получается по итогу.

– Он же на одном амфетамине держался, рак его сожрал полностью. – Реутов задумчиво катал по столу шарик из фольги. – Болезнь его отрезвила. Вот так бежал человек, по головам шел, переступил через все и всех, а по итогу оказалось, что и не надо ему все это – а то, что надо, того нет. Я вот только не понимаю Тобольцева, зачем он роман с Милой Леонтьевой замутил?

– Тут как раз просто. – Виктор отхлебнул пива. – Папаша его тоже спал с женой брата. Хотя вряд ли Семен был в курсе, насколько они с Михаилом братья. Зато Семен знал, что прислуги дома нет, Тины тоже – и решил устроить секс-пати в супружеской спальне. Бизнес принадлежит ему, с Тиной можно не церемониться больше, а Мила готова насолить Тине, переспав с ее мужем в ее же постели. Так она могла себя возвысить в собственных глазах – ну, вот такая извращенная логика бывает у тех, кого природа наградила куриными мозгами. Штерн вошел в комнату как раз в момент кульминации и ударом мачете убивает Милу и заставляет зятя потерять сознание. Столкнув труп Милы, он приводит Семена в чувство весьма необычным способом – ножом порезав ему лицо. Покромсал здорово. И последний удар. Потом готовит мизансцену для нас – чтобы запутать следствие. На Тину не должно упасть ни тени подозрения, да она уже в самолете, летит в Палермо. Возвращается Елена и помогает ему очистить дом, стереть все отпечатки. Но он знает, что сделала Елена тогда, и догадывается почему.

– Ежу понятно. – Шатохина вздохнула. – Жить в доме бывшего мужа, который стал богатым и влиятельным, причем жить на правах прислуги, а его жена – твоя младшая сестра, она и моложе, и красивее, и ее все любят. А ты растолстела и рано состарилась, потому что вышла замуж за алкаша. А если бы не развод, она была бы хозяйкой в доме – думаю, со временем она начала представлять, что это Анна разрушила ее счастье. Вот потому Штерн убил ее и бросил там.

– И как она оказалась в багажнике машины Тины, он не в курсе. – Реутов покачал головой. – Но я думаю, он от этих препаратов просто забыл.

– Бабы иногда бывают страшными в своей иррациональной злобе. – Виктор открыл бутылку пива и налил полный стакан, с удовольствием наблюдая, как оседает пена. – Но Штерн, как говорит наш генерал, раздал всем сестрам по серьгам и ушел, громко хлопнув дверью.

– А Леонтьев остался. – Реутов хмыкнул. – Вот кому сейчас неуютно, ведь если Михаил узнает всю эту историю… А ведь Тина ему скажет – просто чтобы позлить. У них какая-то индивидуальная непереносимость друг друга.

– Дело не в Михаиле. – Шатохина отодвинула стакан и встала. – Дело в том, что убийство срока давности не имеет. Кто-то убил Сашу Браво, потом Сергея Леонтьева и его жену, и кто-то выкрал труп Семена из морга. Зачем? Не стыкуется, если не знать, кому это выгодно.

– И кому же, кошечка моя? – Реутов притянул к себе Инну и поцеловал ее шею. – Это все проделки человека, который находился под действием наркотиков, он и не помнил ничего.

– Нет. – Шатохина высвободилась. – Это выгодно еще кое-кому. Едем сейчас же к Тине, ничего еще не закончилось.

Реутов и Васильев переглянулись и разом поднялись с места.