Цирховия. День затмения
Сумеречный мир.
Это все, о чем обмолвилась мать Ирис в их давнем разговоре. И как же теперь его искать? Как найти того, кто поможет вернуть ведьминскую силу?
Ирис искала его день и ночь. Отдирать себя от Виттора было непросто, ее по-прежнему влекла и держала привязка к нему, но именно ненависть к своей новой, оборотнической сущности, наверно, и помогла ей справиться с зависимостью от него. Вот только про сумеречный мир никто не знал. Ирис обошла всех травниц и ведуний, каких смогла отыскать по сплетням знакомых и газетным объявлениям, но все они лишь разводили руками и качали головами, какую бы награду за правду им не сулили. Все они были не сильнее ее матери и если и слышали что-то, то лишь краем уха.
Жена Виттора тем временем была беременна вновь. Он даже не скрывал счастливого воссоединения семьи, гулял с ней и с их первенцем в парке, уезжал на отдых и, кажется, не замечал Ирис, которая молчаливой тенью появлялась то тут, то там и мучилась, наблюдая за их идиллией. Она понимала, что Виттор создает эту красивую картинку не для нее, а для тестя, от чьей благосклонности зависело его денежное состояние, но все равно испытывала горечь и боль.
Отчаявшись, Ирис искала успокоения своей душе, много дней проводила в молитвах, сначала в темлпе светлого, потом – темного, мысленно не делая различий между ними и просто надеясь, что хоть кто-то откликнется. И наконец, это случилось.
– Встань с колен, сестра, – раздался однажды за спиной Ирис женский голос. Она оторвала взгляд от зияющего отверстия в потолке темпла, куда до этого безотрывно смотрела, и хотела повернуться, но на плечо легла рука. – Нет. Просто встань.
– Кто вы? – она послушно поднялась на ноги.
– Мы ждали тебя. Уже долгое время. Нет, не удивляйся, твое появление было предрешено задолго до того, как ты даже родилась. Или думаешь, что это ты решаешь, когда наступает пора обратиться за помощью? – незнакомка тихонько рассмеялась.
– Мы – это кто?
Ирис все-таки обернулась и увидела молодую девушку со светлыми волосами, одетую вполне респектабельно. Такая вполне могла проживать в хорошем доме по-соседству и ничем не напоминала человека, обладающего огромной магической силой.
– Мы – это сумеречные ведьмы, – ответила она и прежде, чем Ирис открыла рот, остановила ее жестом. – Я знаю, чего ты хочешь. Не трать слова. Просто слушай. Я открою тебе дверь в сумеречный мир, но не сегодня. Не сейчас. Сначала подумай, чего ты хочешь. Хорошенько подумай. И сформулируй свое желание. Он готов тебя выслушать, но не любит пустой болтовни.
– Кто – он? – похолодела Ирис.
– Хозяин сумеречного мира, – лукаво приподняла бровь девушка. – Вы называете его темным богом.
Ирис сглотнула, ощутив, как по телу пробежала дрожь. Столько дней она сгорала от желания перейти грань, а теперь вдруг стало страшно.
– Я могу попросить все, что угодно?
– Все, – уверенно заявила девушка, – но и цену готовься заплатить соответствующую. Чем больше ты хочешь получить, тем больше придется отдать, таковы правила.
Ирис облизнула внезапно пересохшие губы.
– А если я хочу получить все? Всю силу, какую только можно?
– Тогда отдай все, что у тебя есть, – ответила собеседница прямым взглядом.
Затем она назначила дату и место встречи и хотела уйти, но Ирис вцепилась ей в руку.
– Стой! А ты? Ты чем пожертвовала, чтобы получить свое?
Девушка аккуратно, но твердо сняла ее пальцы с себя. Теперь она уже не улыбалась.
– Никто из нас никогда не говорит, чем пожертвовал. Это тоже правило.
Следующие несколько дней Ирис провела как в тумане. Она сказалась больной, чтобы не заниматься с учениками, а сама просто сидела дома и смотрела в одну точку. Маленький Алан тормошил ее, просил то дать поесть, то поиграть с ним, но Ирис не двигалась и почти не слышала сына. Решение давно созрело в голове, вот только принять его и пропустить через себя далось непросто.
В назначенный час она поднялась, прихватила из кухни большой нож, взяла за руку ребенка и поехала на окраину города, к лесу. Светловолосая майстра уже ждала ее на опушке.
– Ты все хорошенько обдумала? – спросила она, покосившись на притихшего Алана.
– Да, – коротко ответила Ирис, боясь проронить лишнее слово и передумать в последний момент. Отступать было нельзя, раз уже решилась.
Девушка усмехнулась.
– И не жаль тебе тех, кого хочешь сгубить?
– Нет. Он никогда не жалел меня, не заботился о том, чего я хочу, чем дышу и о чем мечтаю. Почему я должна думать о жалости? Почему я должна оставаться доброй и всепрощающей? Мою любовь использовали против меня. Теперь я буду использовать их любовь против них.
– Хорошо, – собеседница чуть склонила голову, – считай, что ты прошла проверку. Все твои слова совпадают с теми, что предсказаны. Иди.
Она отступила в сторону, к развилке из двух сросшихся между собой деревьев, вынула из кармана булавку, проткнула палец и наложила знаки на стволах.
– Иди, иди.
– Куда? – удивилась Ирис. Она заглянула в развилку, но видела там все то же самое: лес и деревья.
– В сумеречный мир. Как ты думаешь, почему наши темплы никто не может найти? Почему о них никто не знает и никто не мог направить тебя? – ведьма внимательно посмотрела на Ирис. – Они все расположены там, в сумеречном мире. Я открыла тебе дверь. Вперед.
Ирис набралась смелости и шагнула, утягивая за собой сына. Шагнула… и оказалась совершенно в другой реальности. Местность оставалась той же, Ирис словно стояла на опушке, но в то же время опушка казалась незнакомой.
Теперь стало понятно, почему мир назвали сумеречным. Здесь все было серым: небо, трава, листва и, кажется, даже сам воздух. Здесь никогда не наступал день и не опускалась ночь, постоянно царил полузакат или полурассвет. Все краски остались там, по иную сторону развилки, вместе с ярким голубым платьем проводившей Ирис девушки и ее золотистыми волосами. Ирис посмотрела на свое платье и на свои руки – они тоже приобрели сероватый оттенок.
Внезапно заплакал Алан. Она повернулась и увидела, что он вытянул вперед дрожащие ладошки, а кожа на них прямо на глазах начала тлеть, сворачиваться лохмотьями, отрываться и невесомыми кусочками пепла улетучиваться вверх. Собственное тело тоже вдруг вспыхнуло и словно загорелось. Ирис с ужасом вскрикнула, наблюдая, как превращается в прах.
– Торопись, сестра, – послышался голос ведьмы, оставшейся по ту сторону реальности, – сумеречный мир принимает только своих и ходить в него могут только избранные. Ты пока не ведьма, и если не поспешишь, то сгоришь дотла и исчезнешь.
Вслед за этими словами развилка между деревьев схлопнулась и последнее яркое и полное красок жизни пятно исчезло.
Задыхаясь от паники, Ирис оглянулась. Идти, но куда? Огонь, пылающий под кожей, все больше испепелял тело, с нее и Алана буквально сыпались ошметки пепла. Ребенок начал визжать от боли, через плоть уже проглядывали белые кости…
Ирис подхватила его на руки и побежала. Она бежала, не разбирая дороги, сама не зная куда. Впрочем, никакой дороги тут и не было, только лес, одинаково непроглядный. У нее начали крошиться и выпадать зубы, ребенок выскальзывал из рук, оставляя в ладонях куски плоти вместе с обрывками одежды, и она перехватывала его, ощущая, что мясо уже слезло с собственных ладоней, оголив суставы пальцев.
За секунду до того, как лопнули и вытекли глаза, Ирис заметила большой продолговатый каменный алтарь между деревьев. Она бросилась туда, большей частью на ощупь, так как утратила зрение. Алан уже не кричал, лишь безвольно висел в ее руках. Ирис швырнула детское тельце на камень, достала из прохудившегося кармана чудом не выпавший нож, сжала его обеими полуистлевшими руками, занесла над головой…
– Прости меня, светлый бог…
Что-то нежное и пушистое коснулось оголившихся нервов ее плеча, а над ухом зазвучал приглушенный мужской голос.
– Попроси. Попроси, любовь моя. Я готов услышать.
– Прошу! Прошу дать мне сил уничтожать всех, кого только захочу! Прошу!
– Кого только захочу… – эхом откликнулся невидимый собеседник. – Кого только захочу…
Одним ударом Ирис обрушила нож прямо в сердце своего сына. Таково и было ее решение и ее жертва. Алан был для нее всем. Всем, после Виттора. Но Виттора в жертву она принести не смогла.
Поднялся вихрь. Он срывал с головы Ирис остатки волос, сыпал на ее оголенные раны сухую землю, забивался в полуоткрытый рот и глазницы. Под коленями ходуном заходила земля. Ирис не знала, что происходит в том, реальном мире, но этот, сумеречный, словно рушился вокруг нее. Внезапно она осознала, что наделала. Тот, кто разговаривал с ней минуту назад, будто вложил в ее голову знания о целой вселенной, и Ирис увидела все в панораме, с высоты. И поняла, чего этот некто от нее действительно хочет.
Она завизжала, перехватила ускользающий из пальцев нож и вонзила себе в грудь, туда, где билось ее собственное черное как ночь сердце.
Очнулась Ирис все в том же сумеречном мире. Она лежала на спине, а над головой сошлись густые кроны деревьев. Ирис испуганно вскинула руку, но кожа выглядела здоровой. Да и зрение вернулось.
– Ты проснулась, мама!
Она села и увидела Алана, который болтал ножками, примостившись на краю алтаря.
– Сынок! Живой! – Ирис бросилась, прижала теплое тельце к груди, расплакалась. Теперь все произошедшее казалось ей кошмаром, дурным сном. Может, ничего и не было на самом деле?
– Все в порядке, мама. Дядя сказал, что просто хотел убедиться в твоей верности. Он сказал, что ни за что бы не заставил тебя страдать из-за моей смерти.
– Дядя?! – Ирис отпрянула, удерживая Алана за плечи и вглядываясь в его лицо.
– Дядя в белом костюме, – охотно пояснил он со всей своей детской наивностью, – а лицо у него, знаешь, такое черное… я сначала испугался, но потом, ничего, привык. Он сказал, что мы теперь ведьмы, и сумеречный мир – наш дом. Видишь, я не горю!
Сын выпятил ручонки, показывая нежные розовые пальчики, целые и не поврежденные.
– Пойдем, мама, – он спрыгнул с алтаря и взял ее за руку, – дядя сказал, что все наши желания исполнятся.
Ирис последовала за ним, с трудом передвигая ноги. Она не понимала, как все случилось. Она же убила себя! Убила, чтобы не становиться ведьмой!
– Дядя сказал, что не позволит тебе умереть, – откликнулся Алан, словно читал ее мысли. – Ты теперь его эта… возлюбленная. Пойдем, мама. Пойдем, я хочу домой!
И, действительно, открыв дверь из сумеречного мира, Ирис оказалась в собственной спальне.
Той же ночью она снова открыла ход и на этот раз оказалась прямиком в доме Виттора. В коридорах было тихо, а вот внизу праздновали: днем Ольга родила близнецов. Бесшумно ступая, Ирис прошлась вдоль комнат, толкнула дверь в детскую. Луч света упал на узкую постель, высветил спину мирно спящего мальчика, его темноволосую головку на подушке и беззащитно открытую шею.
Ирис присела, погладила его по обтянутому пижамой плечу, поцеловала в макушку.
– Ты теперь мой… мой… – едва слышно прошептала она в тишине, проколов палец и начиная писать на детской коже руны, – ублажай меня, служи мне, будь моим орудием мести. Такого удара они не ожидают. Такого удара не ожидает никто.
Он застонал и чуть пошевелился во сне, а потом затих. Ирис вышла из спальни и аккуратно прикрыла за собой дверь.
А через несколько дней до нее долетели горячие новости о том, что старший сын Виттора совершил свое первое покушение на его долгожданных новорожденных отпрысков, пытаясь задушить их подушками, пока нянька задремала.
