Цирховия. Шестнадцать лет со дня затмения

Зонты, похожие на перевернутые вверх дном лодки, плыли в огромном океане ливня. Хмурилось и грохотало небо, бьющие с высоты струи казались серебристо-белыми прямыми нитями, а зонты мужественно покачивались, держа курс в безопасную гавань. В основном они были черными и темно-серыми, но иногда рядом с ними попадались и маленькие яркие зонтики. А по проезжей части, рассекая в стороны кипящие волны, важно курсировали крейсеры-кары.

Никто не обращал внимания на сидевшую на скамье девушку. Кары ехали дальше, а люди слишком усердно смотрели под ноги, огибая лужи, и по сторонам глазеть не успевали. Только малыши, еще не растерявшие врожденное любопытство к окружающему миру, замедляли шажки при виде странной горожанки, но движение родительской руки тут же возвращало их в прежний темп.

Она сидела без зонта, неподвижная как каменное изваяние, а вода катилась по лицу, волосам, напитала одежду. В глазах застыли целые озера прозрачных слез. Ливень был яростный, красивый, в нем чувствовалась настоящая мощь стихии, под которой так любят целоваться в фильмах влюбленные герои. И плакать под ним тоже было неплохо.

Несмотря на всеобщую отрешенность, одна из перевернутых лодок-зонтов вдруг отделилась от общей массы и свернула к скамье. Мужские летние туфли наступили в лужу – видимо, их хозяин забыл, что нужно смотреть под ноги – и остановились в нескольких шагах от промокших насквозь легких босоножек.

– Северина?!

Она медленно подняла покрасневшие опухшие глаза и произнесла равнодушно:

– А-а, майстер Ингер…

– Северина, что ты здесь делаешь? Почему сидишь совершенно одна? С тобой что-то случилось?! – блондин выглядел не на шутку обеспокоенным. Он присел на мокрую скамью и поднял свой зонт так, чтобы теперь прикрывать от дождя и собеседницу.

– Все хорошо, майстер Ингер. Оставьте меня, – сказала она и отвернулась.

– Ничего не хорошо, – возразил мужчина строгим голосом, как и положено учителю, когда тот хочет приструнить ученицу. – Где твои родители? Кто-нибудь едет за тобой?

– Я не нужна своим родителям, – Северина проводила взглядом очередной проехавший кар. – Я никому не нужна… и вы тоже не сидите со мной, майстер Ингер. Промокнете.

– Так, – он положил ладонь на ее плечо поверх прилипшей к телу блузки, – кто тебя обидел? Давай разберемся, а потом позвоним к тебе домой.

– Вы такой же, как все мужчины, майстер Ингер, – она сбросила руку блондина, – а все мужчины – не способные любить куски льда. Вам меня не понять. Уйдите.

– Хм, – ее учитель деликатно помолчал, – дела сердечные, значит? И долго ты тут собираешься сидеть?

– До тех пор, пока не наберусь смелости. А когда наберусь, то брошусь под подходящий кар. Надо только выбрать тот, который едет быстро и выглядит большим и тяжелым, – она поежилась, – не хочу умирать долго и мучительно. Лучше одним ударом.

Лицо майстера Ингера вытянулось.

– Почему бы нам не пойти ко мне погреться? Я живу совсем неподалеку. Вон в том доме, – он обернулся и показал через плечо на одно из зданий. – А потом мы позвоним к тебе…

– Нет, – оборвала его Северина, – если вы позвоните, то будете предателем. Я никогда вас не прощу. Я буду вас ненавидеть. И все равно сделаю, что планировала.

– Хорошо, – уступил он, – не будем никуда звонить, пока ты сама не захочешь. Просто посидим, погреемся, поговорим. Может, я все-таки смогу чем-то помочь. Поверь, бросаться под кар больно и не всегда получается удачно. И вообще, самоубийство – не выход из положения. И не все мужчины такие непонятливые и бездушные, хоть сейчас тебе наверняка кажется, что я не прав.

– Вы точно не правы, мне не кажется, – насупилась Северина, но все же робко глянула на блондина, будто в поисках поддержки.

– А давай я тогда просто покажу тебе своего кота? – предложил он, снова приобнимая ее за плечи. – Ты любишь котов? Он большой, пушистый и чисто белый. Тебе понравится. Маркус всем нравится.

– А вы, наверно, показываете его всем девушкам, которых хотите соблазнить, да? – она повернулась и посмотрела прямо в глаза блондина. – Для этого его держите? О, вы точно не лучше всех остальных, майстер Ингер!

Под напором ее серьезного и какого-то усталого взгляда он слегка растерялся и сглотнул.

– Я просто люблю животных, Северина. Надеялся, что и ты тоже.

– И вы никому не скажете, что я тут сидела? Сохраните мой секрет?

– Если ты пообещаешь, что не станешь делать опрометчивых поступков и лишать себя жизни.

Северина опустила голову и ответила так тихо, что ему пришлось наклониться, чтобы разобрать слова:

– Если вы никогда никому не скажете о том, что видели меня здесь, то обещаю.

Майстер Ингер счел это своей небольшой, но важной победой, заботливо укрыл дрожавшую девушку зонтом и, поддерживая за талию, повел в теплый и сухой дом. На пороге их в самом деле встретил кот, большой, раскормленный и вальяжный, с темно-красным бархатным ошейником. Он посмотрел на Северину зелеными глазами и протяжно мяукнул.

– Сейчас, Маркус, – добродушно рассмеялся хозяин, – сначала позаботимся о гостье, а потом покормим тебя.

Маркус брезгливо отряхнул лапы от лужицы, набежавшей с одежды Северины, и скрылся в комнатах, подняв трубой хвост.

– Вот, – блондин принес ей объемное шерстяное одеяло, – разувайся и проходи. Подходящей женской одежды у меня нет, но ты можешь завернуться вот в это. Будет тепло и удобно. А вещи отдашь мне, я повешу их посушить.

– Спасибо, – она взяла одеяло и последовала за ним в ванную. – Но вы могли бы дать мне свою рубашку…

Майстер Ингер остановился на пороге и покачал головой.

– Мне не жалко для тебя рубашки, Северина, – проговорил он, откашлявшись, – но я не считаю это приемлемым.

– Почему? – поинтересовалась она с искренним недоумением на лице.

– Потому что… кхм… – блондин почесал затылок, – это больше подходит для отношений парень-девушка или мужчина-женщина. Я не думаю, что твоим родителям бы понравилось, что ты носишь мою одежду.

– Почему?

– Потому что я – взрослый человек и твой учитель. А ты – еще ребенок и моя ученица…

– Вы такой же, как все! – фыркнула она и скрылась в ванной, хлопнув перед его носом дверью.

Майстер Ингер вздохнул и пошел на кухню ставить чайник. Когда вода закипела, бросил в чашки ароматный чай и заварил его. Поставил их на поднос, добавил вазочки с печеньем, медом и кусочками мармелада, отнес в гостиную и разместил на столике. Как и все заядлые холостяки, он ловко управлялся с домашними делами и успел даже покормить мяукающего кота, когда Северина, наконец, появилась в комнате, с ног до головы закутанная в одеяло.

– Присаживайся, – хозяин дома указал на диван, – согрелась?

– Немного.

Северина, явно стесняясь, опустилась на самый край. Высунула руку в проем одеяла, чтобы взять чашку. Мелькнул розовый нежный женский сосок, и блондин поспешно отвел взгляд. Девушка наверняка не подозревала, как выглядит в этот момент, с влажными чуть вьющимися волосами, слипшимися от слез длинными ресницами и искусанными припухшими губами. Под шерстяной тканью угадывались очертания ее бедер, а ноги были плотно сжаты.

– Ешь сладости. Они вкусные.

– Вы очень добрый, майстер Ингер, – поблагодарила она, отправив в рот мармеладку, и слегка покраснела. – Простите, что рычала и огрызалась на вас. Вы этого не заслужили.

– Ничего, – он откинулся в кресле и положил руки на подлокотники, стараясь как можно меньше останавливаться взглядом на белой коже плеча, не охваченного одеялом. – У всех бывает плохое настроение. В трудную минуту нам всем просто нужен друг, который окажется рядом. Хорошо, что ты решила бросаться под кар неподалеку от моего дома. И хорошо, что я как раз возвращался с тренировки, чтобы вовремя тебя спасти.

– Хорошо, – согласилась Северина и поерзала на диване, отчего одеяло сползло с плеча еще больше. Перехватила мужской взгляд, густо залилась краской и подтянула край повыше. Майстер Ингер поторопился уткнуться в свою чашку. – А вы, правда, мой друг?

– Старший товарищ, – подтвердил он с легкой хрипотцой в голосе.

– А вас когда-нибудь бросали?

– Всех нас когда-нибудь бросали, – мягко уклонился блондин от прямого ответа. – Не бывает так, чтобы любовь всегда была взаимной. Но это тоже полезный опыт, и его тоже нужно пережить. Чтобы потом стать старше и мудрее, и найти новую любовь, уже взаимную и счастливую.

– Вы говорите, как по учебнику, – губы Северины изогнулись в насмешливой ухмылке, – говорите не как друг, не от души. А еще просили довериться. Эх, вы…

– Ну хорошо, – со вздохом сдался он, – конечно, когда я был в твоем возрасте, я тоже влюблялся в девочек, которые не любили меня. И мне тоже было горько и обидно, когда меня бросали. Это просто нужно перетерпеть, Северина. Главное, чтобы ты была жива и здорова, остальное поправимо.

– А вы сами кого-нибудь бросали? – пронзила она его взглядом.

Он сделал глоток, словно бы размышляя над вопросом.

– Я старался расставаться друзьями.

– А сколько у вас было женщин? Ну, в постели?

– Северина, – майстер Ингер со стуком поставил свою чашку на стол. – Я считаю, что нам не стоит обсуждать эту тему.

– Почему? – она похлопала ресницами. – Вы ведь мой друг. А друзья обсуждают такие темы, потому что доверяют друг другу.

– Я друг. Но я еще и твой учитель. В сентябре ты снова придешь в школу…

– Но ведь это будет только в сентябре! – с жаром перебила Северина. – А пока идут каникулы, и вы не мой учитель, а просто… мой знакомый!

– Кто-то из нас все равно должен соблюдать дистанцию.

– Тогда вы никакой мне не друг! Вы предатель! Вы притворщик! Вы просто хотите выведать обо мне побольше, чтобы потом настучать моему отцу!

Она вскочила с дивана и побежала к двери. Блондин бросился следом, схватил ее за плечо. Отбивалась Северина отчаянно. Одеяло беззвучно скользнуло на пол, и майстер Ингер, тяжело дыша, обнаружил, что прижимает к стене обнаженное девичье тело, трепещущее и мягкое.

Он резко отпрянул, нагнулся, схватил одеяло и укутал девушку. Северина спокойно приняла из его рук концы, ее обида уже прошла бесследно. Она подняла на него зовущий, манящий и очень жаркий взгляд прекрасных глаз.

– Вам понравилось то, что вы увидели, майстер Ингер? Почему вы покраснели?

– Я должен извиниться, – блондин сделал шаг назад, ослабил воротник рубашки и потер лоб, – это вышло случайно. Я не должен был смотреть…

– Я никому не скажу, как вы смотрели на меня, если вы тоже никому не скажете.

– Да, – он попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой, – давай забудем об этом… неприятном инциденте, Северина.

– Давайте. Хотя теперь мы квиты, потому что я тоже видела вас голым. И тоже хочу за это извиниться.

– Видела меня? – переменился майстер Ингер в лице.

– Ну вы же и сами прекрасно знаете, что это так, – кокетливо надула губки Северина. – В летнем душе, помните? Вы зашли в соседнюю кабинку помыться, а я подглядела за вами. Знаю, что это плохо… но вы ведь специально туда пошли? А когда вы никому и словом не обмолвились, и даже меня наедине не отругали, я поняла, что вам хотелось, чтобы я вас увидела. Ведь так?

Блондин отвернулся, подошел к барному шкафчику, вынул оттуда бутылку и рюмку, плеснул себе на пару глотков и махом выпил.

– Это было недоразумение, Северина, – произнес он, по-прежнему стоя к ней спиной. – Как взрослый человек, я не должен был допускать подобного. Это моя вина, что я не проверил, есть ли ученики поблизости. Даже если ты что-то увидела… и что-то почувствовала… это только моя вина, за которую я готов нести ответственность. Я не хотел напугать тебя или причинить тебе вред.

– Но вы меня не напугали. Мне понравилось на вас смотреть. Вы очень красивый. Весь.

Майстер Ингер плеснул и выпил еще.

– Ты не должна так говорить, Северина. Теперь я понимаю, что повел себя неправильно. Конечно, я не могу быть тебе другом. Нам нужно позвонить твоему отцу, чтобы он забрал тебя. Оденься, пожалуйста. Видимо, ситуация слишком двусмысленная, и тебе неприятно в ней находиться.

– Я не могу одеться. Моя одежда еще не высохла, – беззвучно ступая, она пересекла комнату и прижалась щекой к спине блондина. – И ты ни в чем не виноват.

– Вы, – он отпрынул от нее и попятился, – обращайся ко мне на «вы», пожалуйста. Нам нельзя забывать о дистанции.

– Дистанция, дистанция, – передразнила Северина, делая маленький шажок вперед. – Неужели ты так ничего и не понял? Не догадался, из-за кого я хотела покончить с собой? Ты, бездушный и неспособный любить мужчина! Ты совсем слепой?!

Резким движением она снова сбросила одеяло на пол. Майстер Ингер плотно зажмурил веки и стиснул кулаки, а Северина подошла и обвила руки вокруг его шеи.

– Я захотела умереть, потому что ты совсем не обращаешь на меня внимания… – прошептала она прямо ему в губы.

– Это детская влюбленность, – он до боли стиснул ее плечи и попытался отодвинуть от себя. – Как взрослый человек…

– Как взрослый человек, ты должен прямо сейчас трахнуть меня на этом столе.

Она прильнула к нему всем телом, и блондин застонал:

– Северина…

– Через год мне будет восемнадцать. Я уже не ребенок, – продолжила она, – и я умею отличить детскую влюбленность от настоящего чувства. А еще, – ее ладошка прогулялась вниз по его груди и накрыла выпуклость ниже пояса брюк, – я умею хранить тайны. Помнишь? Мы же договорились. Я не скажу, если ты никому не скажешь. Это будет наш секрет. Наш маленький секретик…

Он схватил ее за запястье, оторвал руку от своего возбужденного члена и прижал к губам. Лизнул сердцевину ладони, снова застонал глухо.

– Это наказуемо. То, к чему ты меня толкаешь. Меня накажут, если я перейду с тобой грань…

– Но тебе же хочется. Я знаю, что да. И никто нас не накажет. Потому что никто не узнает. Все, чего я хочу, это любить и быть любимой. А ты?

– Я не могу рисковать своей работой, – покачал головой майстер Ингер.

– Тогда я убью себя, а в предсмертной записке напишу, что сделала это из-за тебя. Хочешь? – с ласковой улыбкой Северина заглянула ему в глаза. – Или мы можем просто отпустить на волю свои чувства и быть вместе втайне ото всех.

– Твой отец сотрет меня в порошок. Ты – девушка благородных кровей, твоя невинность должна достаться мужу или кому-то равному. Но не мне. Я – простой учитель, обычный человек.

– Ну… – протянула она, кончиками пальцев расстегнув верхнюю пуговицу его рубашки, – …пусть моя невинность при мне и остается. Есть ведь и другие способы доставить друг другу удовольствие. Их много. И как взрослый человек, ты, конечно, знаешь их все…

За окном громыхнул раскат грома, а майстер Ингер прерывисто выдохнул и схватился рукой за дверцу шкафа, когда Северина начала покрывать легкими поцелуями его грудь в проеме рубашки. Пуговицу за пуговицей она расстегивала на нем одежду и спускалась ниже. Наконец встала на колени, лизнула его член через ткань брюк и подняла лукавый взгляд.

– Давай попробуем хотя бы один раз. Один раз, о котором никому не расскажем. И потом я уйду, и пока ты сам не позовешь меня…

– Уходи, – глухо пробормотал он, облизывая пересохшие губы и глядя на нее сверху вниз. – Северина, пожалуйста, уходи.

– Тогда выгони меня, – она невозмутимо расстегнула ремень его брюк и застежку на ткани. – Схвати меня и вытолкай прочь. Поступи так со мной, если ты бездушный и бессердечный.

Брюки поехали вниз, и мужской член оказался в ловких ладошках Северины. Она лизнула напряженную головку, вобрала его в рот, точь-в-точь следуя тому, что видела между актерами своего театра.

– Остановись… – майстер Ингер зарылся пальцами в ее влажные распущенные волосы, чуть потянул назад, а затем вдруг погрузился глубоко в ее горло, уйдя почти до основания. – Что же ты со мной делаешь…

Она принялась ласкать его, то ускоряя движения, то делая их медленными и чувственными, работала то губами, то языком, до тех пор, пока он не стал бормотать что-то совсем отрывистое и бессвязное. А белый кот лежал на брошенном на полу одеяле и жмурил загадочные зеленые глаза, наблюдая, как стоящая на коленях обнаженная девочка толкает в пропасть утонувшего в своей страсти беспомощного мужчину.

Потом майстер Ингер, в расстегнутой рубашке и помятых брюках, молча стоял у окна, повернувшись спиной к Северине. Она неторопливо допила остывший чай, доела сладости, свернулась калачиком на диване и задремала. Проснулась, когда день уже стал клониться к закату. Блондин с каким-то осунувшимся, суровым лицом протягивал ее сухую одежду.

– Это было ошибкой, Северина, – сказал он, тяжело осев в кресло, пока она тут же, прямо при нем, без тени стеснения одевалась. – Я не должен был этого допускать.

– Это было чудесно, – она наклонилась и чмокнула его в губы. – И я хочу тебя снова. И приду, как только позовешь. Я по-прежнему невинна, тебе не о чем волноваться.

Она оставила его сидеть в гостиной, а сама вышла на улицу и вдохнула полной грудью чистый, наполненный запахом дождя воздух. Ливень уже закончился, в лужах отражалось вечернее небо. Северина улыбнулась и взмахнула рукой, подзывая притаившийся на углу таксокар.

Димитрий мог сколько угодно отвергать ее, но вторая часть плана уже вошла в активную фазу выполнения.