Как можно говорить о муже, а цикл этих рассказов назван, как вы помните, «Из раннего мужа», и не упомянуть о его родной матери?! Мать мужа, если на неё внимательно посмотреть со стороны жены мужа, называется свекровь.

Свекровь – фигура серьёзная в иерархии семейных ценностей. Поэтому, в знак особого почтения, я упомяну ее тут даже не один, а три раза. Так обычно в любых сказочных заклинаниях делается!

Итак, триптих о свекрови. Часть первая.

Нет, девчонки, можете меня вычеркнуть, закидать помидорами, обвинить в ереси, а я свою свекровь люблю и уважаю. Она у нас супер-кибер-транс-Женщина. Транс – это к тому, что мы частенько всем семейством впадаем в транс, когда узнаем о ее приключениях.

Узнаем всегда, так сказать, постскриптум. Свекровь, как настоящий герой, о подвигах своих распространяться не любит. Иногда мне кажется, что единственная достоверная информация о ней, которой мы владеем, это то, что в нашей семейно-криминальной группировке у нее погоняло Баба Зина. Ее частые беседы за жизнь нередко ставят нас в тупик.

«Эх, девки, – вещает она нам с сестрой, – что бы у меня в жизни с мужем ни происходило, я никогда о разводе даже не помышляла. Муж – это святое, это на всю жизнь». И ровно через минуту после этой сентенции: «Когда я разводиться решила и приехала к своей маме, она и говорит: «Нет уж, у тебя есть муж, ты его сама выбрала, к нему и езжай».

Короче, умеет наша бабуля так запутать пароли и явки, что только держись. Но иногда ее любовь к конспирации все-таки выдает в ней настоящего резидента.

Сижу я дома, к экзаменам в аспирантуру готовлюсь, муж с ребенком в деревне, свекровь на даче. Звонок. Свекровь, запыхавшись:

– Я все узнала. Они возвращаются раньше из деревни, сегодня будут!

Я: – И чего?

Свекровь (несколько обиженно): – Не знаю я чего, мое дело предупредить!

Вот она женская солидарность и шпионские навыки на страже семьи! У мамули моей, правда, свекровь тоже была золото. У нас, наверно, в цепочке ДНК заложены отличные свекрухи.

Правда, мамочка со своей свекровью несколько жестковато, на мой взгляд, обошлась, но у нее были смягчающие обстоятельства.

Дело в том, что папина мама была человек душевнейший, хохочущий, припрыгивающий и изливающий на всех потоки неиссякаемой радости. Когда ей было к 80-ти, она с радостью бегала с внучками, то есть со мной и сестрой, на аттракционы в парк Горького. Вращаясь на жутком инквизиторском колесе, она в упоении вопила:

– Товарищи, ловите мои очки, у меня улетели очки!!!

Мы с сестрой тряслись от ужаса, ожидая, что следующим номером будет свободный полет вставной челюсти. Но обошлось. Хотя в другое время она очень любила с этой челюстью в руках носиться за нами по квартире, страшно завывая и закатывая глаза. Это была игра в Бабу Ягу. И как только мы заиками не остались, не представляю.

Так вот, наша бабуля, отважно съезжающая почти в восемьдесят лет с крутой горы на картонке прямо под ноги опупевших родителей, имела еще, простите за грубость, некоторые экстрасенсорные способности. Иначе как объяснить тот факт, что в компании коммунистов она начинала выкрикивать лозунги о необходимости свержения правящего строя в СССР, в присутствии диссидентов говорила о масштабности гуманитарных завоеваний социализма, евреев услаждала антисемитскими анекдотами и так далее, и тому подобное.

И ведь никогда не ошибалась в выборе темы, даже в незнакомой компании! А мои родители в тот, не очень для них радостный день, ждали БОЛЬШОГО папиного начальника, накрыли шикарный стол и дрожали, как вдруг выяснилось, что хлеба-то дома и нет! Папа рванул в булочную. Только он вышел – звонок в дверь.

Мама открывает, а там – о-ля-ля – бабушка, ейная свекровь то есть. Мама навалилась своей совсем не мощной грудью на дверь и пискнула: «Не пущу!» (Чтобы вы оценили ее гражданское мужество, позволю себе заметить в скобках, что мама моя – это полтора метра концентрированной робости и деликатности. Так, например, если ее обсчитывали в магазине, она бежала со всех ног прочь из магазина, чтобы не смущать кассиршу. Я дико возмущалась в таких случаях, а мама говорила: «Представь, как ей будет неприятно, если я укажу ей на ее ошибку».)

Понятно поэтому, что моя мама легла на дверь, как на амбразуру, от отчаяния. И ейная свекровь, на мгновение утратив облик легкости бытия, грозно спросила: «Это почему еще ты меня в квартиру не пускаешь?!!» И тут мама выдала, сама не ожидая от себя такого, сиплым шепотом: «У меня любовник…»

Бабушка на секунду застыла, потом серьезно-понимающе кивнула и на цыпочках выдвинулась к лифту. Надо ли говорить, что она никогда и никому про это не рассказала.

Начальник был спасен, папа полностью поддержал маму, сказав, что он сделал бы то же самое. Так что бабушке все же повезло: она не услышала фразу о любовнике от своего сына.

При такой наследственности у меня просто не могло не быть хорошей свекрови. И тоже партизанки. Приезжаем как-то на дачу – она лежит. Странно. Это ей совсем не свойственно. Обычно она бурит, копает, строгает или, на худой конец, просто висит на стене, окрашивая ее. Нет, вру, просто висеть на стене она тоже не могла, она висела там с шутками и прибаутками.

Одну из таких шуток до сих пор не может забыть моя сестра, которая столько лет прожила с нами на даче, что моя свекровь была уже, конечно, немножко и ее свекровью. Так вот, сидит моя сестра на унитазе, расслабленная и спокойная. И вдруг – в окне (да, мои миленькие, у нас в туалете на даче было окно, как раз сзади унитаза) на уровне форточки появляется сияющее приветливое перевернутое лицо Бабы Зины. То есть собственно лицо несчастная сеструха уже увидела, когда обернулась на ликующее:

– Хи-хи, Дашка, привет, а это я!

Это бабушка стену красила и как раз сверху спускалась, когда увидела мою сестру на унитазе и, конечно, не могла не поздороваться.

Ну, так вот. Лежит старушка и кряхтит. Мы в тревоге – что такое? А бабуля нам рассказывает о старости и ревматических болях в спине, столь свойственных ее почтенному возрасту. Мы, как лохи, ведемся. И только дня через два мой муж что-то начинает подозревать и решительно заявляет:

– Слушай, мать, еще неделю назад у тебя никакой старости не было. Колись!

И мы узнаем, что этот божий одуван решил крышу чинить и свалился с нее прям на землю. Для тех, кто не в курсе, дача у нас четырехэтажная (четвертый этаж – высокий чердак). Муж долго трясет головой и выдает: «Мам, а нормальный бы человек уже давно насмерть разбился!»

Надо ли говорить, что еще дня через два Баба Зина бодро рассекала по участку.

Да, смелости и решимости ей не занимать. В лихие 90-е муж мой дал ей газовый пистолет– бабушка круглый год жила на даче, мало ли что. Так он – пистолетик – так ей приглянулся, что она не расставалась с ним никогда. И очень он вообще шел ей.

Ехала она как-то на народном транспорте – электричке – и подвалили к ней лохотронщики, почувствовав в бедной пенсионерке легкую добычу. Предложили они ей сыграть в лотерею. А бабушка и рада. Она последний раз играла в такие игры в пионерском лагере. Так весело время провела: и утюг выиграла, и фен. Ну, никогда ей еще так не везло в азартные игры. А потом ее товарищи по играм почему-то стали грубо требовать у нее денег. Бабушка – хвать из сумочки пистолет и говорит им нежно: «Сейчас застрелю вас на фиг…»

Они сразу поверили. Не поверить было нельзя. Во-первых, она немножко не так сказала, а во-вторых, ее мама председателем колхоза была и при Сталине, и при немцах, и никто ее одолеть не мог. А дочка – вся в маму, и лицом, и статью. Бежали жулики с позором, оставив все бабуле, рады были, что хоть ноги унесли.

Такой характер не единожды выручал бабушку, а однажды спас от смерти. Когда в молодости она была серьезно больна, и врачи сказали ей, что шансов практически нет, Баба Зина, тогда еще мама Зина, громко ответила им:

– Ерунда какая, дураки вы сами, у меня дети еще маленькие!

Встала, ушла из больницы и выжила. И до сих пор живет, любимое мороженое жует и нас радует.