Париж, наши дни

– Хотела бы я понять, – лениво протянула Катрин, – что тебе от меня нужно? – И длинно зевнула, приоткрыв алую шелковую пасть.

На самом деле спать ей не хотелось совершенно, все тело было напряжено, глаза прищурены, и зевать никак нельзя было – есть шанс очень многое прозевать. События могли выйти из-под контроля. Катрин терпеть не могла, когда ситуация выходила из-под ее контроля! А поскольку она не отличалась глобальным умом и широтой мышления (и, между прочим, сама признавала за собой этот недостаток, но молча признавала, молча: люди должны быть осведомлены только о достоинствах Катрин), приходилось все время быть настороже, в боевой готовности к неприятностям. Однако главным средством существования Катрин (и главным удовольствием ее жизни) всегда был какой-нибудь мужчина, а она прекрасно знала, что мужчины предпочитают видеть в женщине не амазонку, а кошечку-мурлыку, а потому образ безмятежной, ленивой, сладко потягивающейся киски стал ее второй натурой. Выходить из этого образа она позволяла себе только в постели, когда кошечка превращалась в тигрицу.

Вообще Катрин была убеждена, что отлично разбирается в мужчинах, досконально изучила их привычки и причуды, а потому виртуозно умеет ими манипулировать и извлекать из их карманов и ширинок максимум пользы и удовольствия для себя. Однако этот мальчишка, который вот уже вторые сутки трудился в ее постели, то и дело ставил ее в тупик. Катрин не могла, пожалуй, и себе самой объяснить, почему ей кажется, будто для Романа она тоже в некотором роде игрушка.

Вот интересно, да? Катрин завладела им не только потому, что так уж сильно желала обездолить бедную старушку Фанни. Мальчишка ее очаровал; он был не просто красив (может, даже и не слишком красив, подбородок-то подкачал) – он светился, в нем огонь горел, это чувствовалось в каждом движении и каждом взгляде. Катрин, перебравшая на своем веку не один десяток мужчин, этот огонек разглядела мгновенно и решила около него обогреться.

Ни о каких взаимных чувствах она не помышляла, чувства – это для сентиментальных дурочек вроде Фанни, а ей нужна была только энергия юности. Молодой любовник – лучшее средство помолодеть самой! Она подержит его около себя несколько дней, потому что Лоран сейчас занят какими-то дурацкими делами (о нет, Катрин очень уважала его дела, они приносили деньги, и часть этих денег оседала в ее карманчиках, но считала хорошим тоном презрительно надувать губки, когда речь шла о заботах Лорана), ему не до нее, он то встречается с партнерами, то уезжает из Парижа, то мотается по антикварным салонам и выставкам, пополняя свою коллекцию натюрмортов, то запирается дома, чтобы хорошенько подумать, то бродит по своему любимому д’Орсе… Катрин ходила с ним, пока не нарвалась на скандал с Фанни, потом стала предпочитать Лувр, и не напрасно, вон какого мальчика себе отхватила. Ему предстояло тешить ненасытную плоть Катрин до тех пор, пока Лорану не надоест заниматься добыванием денег.

А впрочем, неужели после этого она расстанется с Романом?

Восхищенная первыми сеансами секса с этим неутомимым божеством, Катрин в конце концов решила оставить его себе. Лоран – для дела, для денег, для жизни, Роман – для удовольствия, какого Лоран дать просто не способен: не та оснастка, не та техника. Разумеется, обустроить ситуацию нужно так, чтобы основной любовник даже не заподозрил о существовании дополнительного. Лоран не потерпит неверности, убить он Катрин, может, и не убьет, но вышвырнет ее вон – это точно. И, того глядишь, вернется к Фанни.

Этого допустить никак нельзя. Конечно, не стоило пытать судьбу, нужно было натешиться и отвезти его на тот самый угол де ла Бурз и де Колонн, где Катрин его подобрала. Однако слишком уж велико оказалось искушение владеть сразу двумя мужчинами, прежде принадлежавшими Фанни. Со стороны могло показаться, будто Катрин бедняжке за что-то мстит, за какую-то старую обиду. Да ничего подобного! Ничем ее Фанни не обидела, дорожку ни разу не перешла – хотя бы потому, что до появления Лорана они ходили по разным дорожкам и паслись на разных пастбищах.

Итак, она отняла Романа у Фанни, затащила на себя, под себя, имела его по горизонтали и по вертикали, в постели, на столе, на полу, в кресле, в ванне… где еще? Ах да, в автомобиле, как же она могла забыть, с этого же все и началось! И вдруг совершила потрясающее открытие: этот фаллоимитатор в человеческом облике не просто обслуживает Катрин. Он удовлетворяет с ней свою горячую потребность в сексе, но перед глазами у него другое лицо, он обнимает другое тело и в сердце его – другая женщина.

Кто? Неужели Фанни до такой степени его зацепила, что, даже уйдя к другой женщине – более красивой, более молодой, вообще более, – он не может ее забыть? Но тогда почему, бога ради, он ушел от Фанни и даже не дает себе труда позвонить: жив, мол, здоров, не ищи меня с полицией, прощай навсегда?..

Фанни он не звонил, это точно. Всего однажды он попросил у Катрин телефон, сказал, что должен успокоить мать, которая, конечно, волнуется. Катрин так настроила портабль, чтобы номер не определялся: ей совсем ни к чему, чтобы какая-то баба ей названивала, требуя вернуть сыночка. Роман отправил коротенькое сообщение, но уничтожил его, и Катрин не удалось даже узнать, куда оно ушло: номер Роман тоже уничтожил. Не то чтобы она была так любопытна, но зачем такие сложности, если речь идет всего лишь о мамаше?

Нет, здесь что-то было не так, Катрин это чуяла всей своей кошачье-тигриной натурой. Именно тогда у нее и зародилось подозрение, что Роману от нее что-то нужно. Не просто секс, не только подарочки в виде одежды, обуви и парфюмов (это как бы само собой разумелось, ведь и Катрин приятно, чтобы ее мальчик благоухал, как цветок, и был одет подобающе), нет, ему было нужно что-то еще. Автомобиль, может быть? Рано, еще не заслужил. Если Роман поведет себя разумно, у него все будет! Может быть, не все, но очень многое. Конечно, придется потрудиться, чтобы удержаться при Катрин, ведь хорошеньких фаллоимитаторов полно, конкуренция в этом бизнесе невероятная. Не Роман, так кто-нибудь другой.

Не Роман? Другой?

Она уже не хотела другого! Катрин с неудовольствием пришлось признать, что за эти два дня она успела привязаться к Роману. И дело не только в неописуемом наслаждении – никто и никогда не шептал ей таких безумных слов, никто не носил ее на руках, чтобы тут же бросить на постель, свернуться рядышком, уткнувшись в ее плечо и сплетя ноги с ее ногами, и сонным голосом попросить:

– Спой мне!

Первый раз она чуть не расхохоталась, но тут же ее прошибла слеза. Вспомнила, как он в самые обжигающие минуты становится похож на испуганного мальчишку, которого женщина впервые сбила с пути, и, сама себе дивясь, вдруг запела песенку своего детства. Сколько лет даже не вспоминала, а тут и слова, и мелодия выплыли из неведомых глубин, совершенно как эти маленькие рыбки, о которых она и спела Роману:

И он уснул в ее объятиях под звуки этой песенки. А Катрин долго не могла сомкнуть глаз, так теснило сердце.

В какой-то передаче она слышала, что женщина заводит молодого любовника не только потому, что он сильней и неутомимей ее немолодого мужа, и не только потому, что хочет напоследок – напоследок, надо же сказать такое! – погреться у костра молодости. К молодым тянет тех, у кого слишком велик запас неистраченной нежности. Не только в том дело, что у них нет детей, и дети могут быть, но сердце полно любовью, которую надо на кого-то излить. Ее любили, а она – нет. И вот теперь, напоследок…

Merde!

Катрин попыталась вспомнить, любила ли она кого-нибудь. Мужчин? Вот еще, пускай сами ее любят. Но вот это самозабвенное девчоночье счастье, которое вдруг охватило ее в объятиях Романа, эта щемящая боль в сердце, эти слезы, которые внезапно навернулись на глаза и обожгли…

Нет, нельзя, не дай бог его полюбить! Она же чувствует его отстраненность, он постоянно думает о чем-то или о ком-то. Он использует Катрин, а она-то была убеждена, что сама использует его!

Зачем он ее использует? Зачем она ему нужна?

Катрин, при всей своей хитрости и кошачьем лукавстве, была очень нетерпелива. Хуже нет – ждать следующей серии фильма. Еще она всегда норовила заглянуть на последнюю страницу детектива, чтобы заранее знать, кто убийца. Сейчас она приняла самый равнодушный вид и с зевком спросила Романа:

– Хотела бы я понять, что тебе от меня нужно?

Если бы он начал пылко уверять, что дело в любви с первого взгляда, Катрин сразу поняла бы: вранье. Может, и выставила бы его вон – с трудом, но нашла бы для этого силы, пока не увязла в этой непрошеной нежности. Но он не ответил, он уже спал. Тепло дышал приоткрытым ртом в ее плечо и безотчетно водил пальцами по волоскам на ее лоне. Катрин ничего не оставалось, как усмирить глупое сердце и самой искать ответ.

Проснулась с тоской. Горьковатым медом и сладким молоком пахнет тело Романа. Молодость, зачем ты проходишь? Неужели и этот совершенный комок плоти станет сморщенным, дряблым, жалким? Честное слово, лучше бы ему умереть.

Катрин таращилась в темноту, вспоминала Фанни, которая там, в своей квартирке на пятом этаже не находит места от ревности и тоски, и вдруг догадка, как Фанни могла так оплошать и показать ей Романа, пришла сама собой, будто кто-то на ухо шепнул.

Никакой глупости, только голый расчет. Фанни знала, что делала. И Катрин, и ее безудержную жадность до красивых вещей, будь это кольцо, туфли, автомобиль или мужчина, отлично знала. Фанни нарочно подставила ей Романа. Нарочно!

Для чего? Наверное, теперь она ищет способ донести Лорану о новом любовнике Катрин. «Да она шлюха, ты зря с ней связался, еще неизвестно, что она подцепит от этого мальчишки, а ты от нее. Ах, ты пользуешься презервативом? Фу, какая тоска, все время с резинкой!.. Но это понятно, ты ей не доверяешь, этой шлюхе, а вот помнишь, как у нас с тобой было, без всяких дурацких чехлов, просто шикарно, потому что ты мог мне доверять!»

Преданная Фанни по-собачьи посмотрит в глаза Лорана, и он не устоит: Катрин вышвырнет пинком под зад, а Фанни вернет в свою роскошную постель, которую он, идиот, ни за что не пожелал застелить черным шелком. Он, видите ли, предпочитает белый, без намека на рисунок, чуточку шершавый лен.

Не такая уж бредовая догадка.

Только вот какая штука.

Едва только Катрин согнала бывшую подругу с этих льняных простыней, как немедленно приняла кое-какие меры, чтобы оградить свои позиции от нового вторжения Фанни. Был нанят некий оболтус, бывший флик по имени Арман, уволенный со службы и заделавшийся частным детективом. Катрин его рекомендовала одна знакомая, для которой Арман выследил мужа-изменника и помог подвести его под блистательный бракоразводный процесс. Дама называла Армана величайшим соглядатаем в мире. Катрин не требовалось ничего сверхъестественного – только следить за Фанни и немедленно сообщить, когда на ее горизонте появится мужчина. Она не сомневалась, что пояс верности Лорану Фанни развяжет очень скоро, не позднее, чем через месяц после разрыва. Ладно, через два. Однако Арман, регулярно (раз в неделю) предоставлявший работодательнице отчеты, уверял, что пояс верности все еще завязан на самый крепкий узел. Это и озадачивало, и смешило Катрин, она продолжала платить Арману, за минувшие месяцы она перечислила на его счет целое состояние – и вот сюрприз. Уже месяц у Фанни молодой любовник, а Арман об этом ни полслова!

Какие напрашивались выводы? Фанни заметила слежку и перекупила Армана. Катрин пребывала в уверенности, что все спокойно, в то время как Фанни поспала немножко с Романом, проверила его деловые качества и решила подложить под разлучницу эту мину незамедлительного действия. Почему бы нет? А Арман продолжает усыплять ее бдительность дурацкими отчетами. Нет, настала пора разобраться с этим обманщиком и дармоедом!

Катрин была готова буквально сейчас начать разбираться с паршивцем Арманом, однако это оказалось не так просто: она куда-то задевала визитку с его телефоном, проискала полдня и, к своему изумлению, нашла, правда, не саму визитку, а рекламную листовку с адресом. Номер телефона на ней имелся, да что толку, если абонент постоянно недоступен? Но у Катрин была такая натура, что если она чего-то хотела, то должна была получить это немедленно, все прочее становилось несущественным. Сейчас она хотела скандала с Арманом – то-то задергается этот оборванец, этот нищий флик, когда она потребует назад деньги! Да, она решила поехать поискать его, и даже недоумение, даже явная обида Романа, которого ни с того ни с сего оставляли одного, ничего для нее не значили. Может быть, если бы он набросился на нее, скрутил и потащил в постель, она никуда бы не поехала, но он надулся, сел перед телевизором, нашел какой-то детектив…

И ладно, больше сил останется на ночь. Катрин ушла.