Глава 30
«Увернись от бабы-яги»
Алексею было двадцать восемь лет, и он знал о женщинах все.
– Скучаете по Генри? – с сочувствием спросил он великую княжну, задумчиво глядевшую в окно на пробегающие мимо среднерусские пейзажи. Умиротворяюще стучали колеса. Екатерина и ее жених номер два с комфортом расположились на верхнем ярусе двухэтажного поезда-экспресса, уносившего их в центр страны. На другом конце вагона маячили охранники и телевизионщики, снимая пару на дальнем фокусе.
Сегодня был «идеальный день» авторства Алексея, и Попович всерьез намеревался не ударить в грязь ни лицом, ни какими-то другими частями тела. Повторения вселенского позора, как на ристалище, больше не будет!
Однако для непомерного угождения великой княжне требовались непомерные же силы. Накануне богатырь-умелец влез в заводские настройки скатерти и кое-что там подкрутил, научив самобранку плохому. Ну не то чтобы плохому, а скорее умению слегка отступать от правил – качеству, присущему высококлассным шеф-поварам. Дело в том, что взгляды Алексея на размер порций радикально расходились со взглядами программистов ВАЗЗа. Наверняка эти ребята, волжане, были худющими, как жуки-палочники, если анекдотические пайки на фарфоровых тарелочках, выдаваемые скатертью, казались им нормальными.
После вечернего сеанса прокачивания мозгов сегодня с утра самобранка выдала им с Екатериной невообразимо большущую яичницу прямо на шипящей чугунной сковороде. Великая княжна сначала немного смутилась – она привыкла к другому обслуживанию, но потом оценила затею. Алексей даже удостоился похвалы в виде сдержанной шутки: «Эта яичница – прямо Божий дар», – редкая удача, Екатерину нельзя было назвать болтушкой-веселушкой. Одним словом, день начался великолепно.
Алексей чувствовал кураж. И еще приятную сытость.
Ему хотелось, чтобы и у принцессы настроение стало получше.
А без разговора о Генри его было не исправить.
– Не понимаю, о чем вы, Алеша. – Великая княжна с преувеличенным интересом стала рассматривать салфетку из плотной ткани, перекинутую через столик. На каждой салфетке был вышит логотип петербургского завода «Артур Коппель»: дружелюбный синий паровозик с красными колесами. Из маленькой трубы бодро валил белый дым, похожий на сахарную вату.
Атмосфера коппелевского вагона напоминала аристократический клуб-салон девятнадцатого века – бордовые пружинистые кресла, свежие цветы, деревянные панели на стенах. Однако в отличие от заурядных оконных видов, которые мог предоставить своим посетителям клуб девятнадцатого века, просторы, открывавшиеся пассажирам экспресса, вызывали у них всю палитру восхищенных восклицаний – начиная от «ах!» и «ух ты!» и заканчивая цитированием любимых стихов. Осень, русская осень пылала вокруг, и чудесные разноцветные домики подчеркивали красоту природы.
– Бросьте, Екатерина, я же был на ристалище, – наклонился к великой княжне Алексей. – И не просто был, а по полной программе грохнулся на тверденькую землю. Да, принцесса, не подумайте, что ковер из блесток Ангела сделал ее менее тверденькой! Посмотрите, я теперь просто дряхлый инвалид, – богатырь завозился на сиденье, – до сих пор сидеть могу только бочком! Мой новый приятель синяк-гигант, похоже, решил остаться со мной навеки. Так неужели я не заслужил немного откровенности с вашей стороны?
– Но мне нечего вам сообщить! – Екатерина царапала розовым ноготком сахарный дым на салфетке. Глаз она не поднимала, и Алексей подивился, какие длинные у принцессы ресницы. Без косметики она выглядела свежей и хрупкой, в простой белой футболке, узких джинсах и балетках. Рядом на сиденье валялась черная жокейская курточка. Сам он не изменил себе, надел любимую клетчатую рубаху. Там, куда они направлялись, дресс-код не соблюдался.
– Не-а, – отрицательно помотал головой Алексей. – Не получится.
– Что не получится?
– Не получится у вас скрыть ошибку в программе. Я спец по обнаружению багов. Я как эта новозеландская птичка киви, знаете, такая кругленькая, толстенькая, пушистая, с тонким клювиком, вынюхивает жучков под землей. – И Алексей показал при помощи указательного пальца, приставленного к носу, как именно ведет себя птичка киви, желающая вкусно пообедать червячками. Потом посерьезнел. – Екатерина, я же слышал, что сказал на ристалище Генри. И видел ваше лицо, хотя после падения перед глазами и плыли звездочки. Давайте, принцесса, признайтесь мне как другу.
– Но, Алеша, – великая княжна все еще колебалась. – Вы мне не только друг, чему я, кстати, очень рада, но еще и, извините за прямоту, жених.
– Да ладно вам, – сморщился Алексей, – мы оба знаем, что я жених второго сорта. Вы же не удержитесь и выберете этого фуфырю Вяземского. За мной миллион рублей приданого никто не дает. Я-то в конкурсе в основном по инерции участвую. Раз уж начал, надо идти до конца.
Кроме того, чем дольше он оставался в проекте, тем дольше мог помогать Николаю Константиновичу с «Фодиатором». Проект двадцать первого века! В императоре он увидел родственную душу. Никак нельзя было прошляпить официальное родство с гениальным изобретателем.
А глубокое знание женщин подсказывало Алексею, что все они одинаковы. Не стоит суетиться. Нет смысла бегать, как очумелая птичка киви, и выискивать идеальную девушку. Екатерина была красива, умна, воспитанна. Чего еще желать? Разве что дисквалификации подлеца Вяземского, вооруженного солидной суммой.
– А вот зря вы так уверены в своем проигрыше! – воскликнула Екатерина. – Почему, как вы думаете, «Всемогущий» назначил этот миллион за графа? Потому что всем понятно, что у него нет ни единого шанса против вас, Алеша. Вы для меня – самый разумный и очевидный выбор. Деньги потратятся, а муж останется, если перефразировать великую актрису Фанни Фельдман.
– Разумный и очевидный выбор? – ехидно повторил Алексей. – Да, Екатерина, в шекспировские герои мы с вами не годимся. Страсти в таких отношениях маловато.
– Да ведь и вы, Алеша, вроде не горите, – сказала великая княжна, отложив салфетку в сторону.
– Что вы, принцесса, лучше вас не найти, – пробормотал жених, балуясь с электронным меню на сенсорном экранчике – такие были вмонтированы в стену возле каждой пары сидений и назывались «Чего изволите?». Выбор напитков был просто огромным. – Вам взять вашего кленового сока?
– Березового, – с прохладцей поправила Екатерина. – Возьмите.
– А-а, березового, точно. Помню, что из дерева какого-то… А я, пожалуй, вдарю по сбитеньку.
Алексей приложил к экранчику свою банковскую карточку, раздался мелодичный перезвон, словно мальчик-с-пальчик музицировал на колокольчиках-с-ноготок, и через несколько минут в проходе появилась радиоуправляемая тележка с антенной, присланная из вагона-ресторана. Тележка радовала глаз: напитки в прозрачных стаканах (на одном был нарисован березовый листочек, на другом – сочащиеся медом соты) и на отдельной тарелочке – парочка тонких трубочек из рябины (комплимент от заведения).
– О, левашики! – возликовала великая княжна.
– Вернемся к животрепещущей теме, – сказал Алексей, пробуя сбитень. – Хорош! Так что там с Генри? «И сердце задыхается в разлуке»?
Екатерина приподняла брови.
– Не могу поверить, что человек, второй раз за две минуты упоминающий Шекспира, не мог высидеть те же две минуты на заседании нашего летнего литературного клуба.
– Неужели вы думаете, что меня могли выпустить из МГУ, не напичкав как следует эйвонским лебедем? Ладно, вы отходите от темы.
– Хорошо, Алеша. – Екатерина с глухим стуком поставила пустой стакан на салфетку и отвернулась к окну. – Отвечу вам другим сонетом: «Тоска грызет меня – считаю мили. Когда ж конец несчастья моего?» Вот, вы хотели моей исповеди? Довольны теперь?
– Доволен, – с удовлетворением кивнул Алеша и взлохматил белокурые волосы. – Крепкий брак может строиться только на полной открытости. Я должен знать, что происходит в вашей душе, и работать с этим. Теперь техническое задание мне понятно: не знаю уж, чем вам так приглянулся этот рыжик, но я должен превзойти его во всем.
Екатерина недоверчиво хмыкнула.
– О, это совсем несложно. – Алексей, утомившись от долгого сидения на своем синяке-гиганте, встал во весь свой богатырский рост и начал разминаться, играя мускулами. – Уверяю вас, через год под моим чутким руководством вы и не вспомните, кто такой Генри. Даже к концу этого дня вы станете гораздо счастливее, чем сейчас.
Принцесса вздохнула.
– Надеюсь, вы правы, Алеша. Генри нет, и нужно как-то двигаться дальше. А вы, похоже, самый подходящий компаньон для того, чтобы идти по жизни.
– Не идти, а молодцевато гарцевать по этой самой жизни! – поправил подругу Алексей и поцокал языком, встряхнув воображаемые поводья. – Я же теперь просто гуру верховой езды! Мастер аллюра, виртуоз галопа, артист иноходи!
– Ваше падение на ристалище было очень даже артистичным и виртуозным, сэр Гордон Ричардс, – съязвила великая княжна. Однако голос ее звучал уже не так грустно.
– До чего же вы неравнодушны к британцам, Екатерина! Кто такой этот Ричардс? Еще один ваш тайный поклонник?
– Скорее уж я его поклонница! Это лучший наездник прошлого века. Успокойтесь, Алеша, сэр Гордон вам не конкурент, он уже тридцать лет как отошел в мир иной. Хотя мне нравится ваша ревность. Долго нам еще ехать?
Алексей бросил взгляд на электронное табло под потолком.
– Мы почти на месте, готовьтесь как следует повеселиться. Три часа пролетели незаметно, не так ли? Впереди – эпическое развлечение! Выходим на следующей станции.
Поезд привез путешественников в скромное село Рамешки Тверской области – таких по всей империи сотни тысяч. Столетие назад здесь была настоящая глушь. Два-три зажиточных дома, дворянская усадьба в отдалении, а вокруг – покосившиеся заборы, черные избы с подслеповатыми окнами, заросли, грязь. Неустроенный крестьянский быт. Как и повсюду в российской глубинке.
Николай Второй сделал ставку на большие города. Люди бежали из таких вот Рамешек в Тверь, Москву, Петербург. Набирала ход масштабная индустриализация. Строилось по полторы-две тысячи километров железнодорожных путей в год, и эта невиданная доселе скорость требовала металлургической гонки. Широкой огненной рекой лился чугун, золотом отблескивали тонны расплавленной меди. Городским предприятиям, тогда еще не автоматизированным, нужны были рабочие. И владельцы предприятий готовы были платить – благо при Николае Втором установились самые низкие в истории страны налоги.
Рабочий завода получал бесплатную медицинскую помощь, бесплатную страховку, огромную пенсию. Вся семья могла безбедно жить на одну его зарплату. Конечно, убогие Рамешки были позабыты! Начался массовый исход жителей деревни. Население села, и без того не превышавшее полтысячи человек, уменьшилось в два раза.
Локомотив индустриализации сделал небольшую остановку на время Первой мировой войны и после ее окончания вновь понесся вперед на всех парах, вырываясь из феодального сумрака, из мировых аутсайдеров – в мировые лидеры.
Российская тяжелая промышленность одела страну в непробиваемую железную броню. Вооружение отечественной армии перед Второй мировой считалось лучшим в мире, и начавшаяся война это полностью подтвердила. Берлин был взят в декабре сорок первого. Николай Второй скончался сразу после этого – со счастливой улыбкой на устах.
При новом императоре – Алексее Втором, проповедующем мир во всем мире, приоритеты немного изменились. Алексею Николаевичу нравилось слушать журчание ручейка, а не громыхание железа. Худенький, бледный государь, страдающий от неизлечимого заболевания крови, любил ходить босиком по мягкой травке и призывал к тому же своих подданных. Он выступал с речами, прославляющими единение человека с природой.
Алексей Второй возродил сельское хозяйство. В годы его правления взметнулись вверх показатели экспорта пшеницы, льна, а также яиц, сливочного масла, позволив России занять на мировом рынке освободившуюся нишу бедствующей Швейцарии. Возросло производство свинины, несмотря на то что сам император был вегетарианцем.
Государь давал хуторянам беспроцентные ссуды. Дарил тракторы Мальцова. Освобождал сельское хозяйства от налогов, поднимая их для предприятий. В селе стало жить выгоднее, чем в городе. Да и сами заводы, оборудованные к тому моменту по последнему слову техники, перестали нуждаться в таком количестве рук. Золотая эпоха промышленников закончилась. Крестьяне начали возвращаться к своим корням. Точнее, к корешкам и вершкам.
Рамешки разрослись аж до двух тысяч человек.
И все же полное преображение русской деревни случилось при Константине Первом. Его программа «Разумная изба» облагородила глубинку. Государь вытряхнул из деревень, как из старого ковра, вековую пыль, вымел всю грязь.
Константин Алексеевич имел обыкновение, проснувшись поутру, садиться в первый попавшийся поезд (начальникам царской охраны в последние десятилетия приходилось ой как непросто, государи им попадались сплошь своевольные и неразумные), ехать в случайном направлении, выходить на любой приглянувшейся станции и отправляться в ближайшую деревню – проверять, как на местах исполняется его программа. Немало министров и руководителей Императорской строительной коллегии, ответственных за воплощение «Разумной избы» в жизнь, потеряли свои сладкие места в результате таких вот неожиданных ревизий.
Николай Третий поддержал начинание своего отца, и в день, когда Екатерина с Алексеем и компанией сошли с поезда в Рамешках, в этой точке на карте империи проживало ни много ни мало десять тысяч человек.
Село широко раскинулось по пологим холмам Тверской области. Тут и там попадались мещанские дома, каждый со своим лицом, но основную территорию занимали кварталы одноэтажных изб пастельных оттенков. Крестьянские жилища были построены по разным, но неуловимо похожим проектам – как конфеты «ассорти» из одной коробки. К каждой избе примыкал просторный участок с декоративными деревьями. Никаких грядок и парников – крестьяне, имевшие склонность к огородничеству, давно уже отпочковались в отдельные хутора.
Вдалеке зеленые квадраты газонов сменялись золотыми прямоугольниками полей.
Блестящие асфальтовые дороги расходились в разные стороны от железнодорожной станции.
Справа виднелся громадный, ярко освещенный «Пассаж Второва» – неизменный атрибут любого населенного пункта с числом жителей более пятидесяти. В пассаже продавалось все: от морской соли до мягких кресел, от стиральных капсул до любовных романчиков в мягких обложках, от охлажденного мяса до салата с копченой колбасой. Впрочем, процветали в Рамешках и частные лавочки, для любителей эксклюзивных продуктов и ручных изделий.
Слева от станции поблескивал крест на луковичном куполе выбеленной церквушки девятнадцатого века. Рядом стремилась к небесам витая полусфера, похожая на мягкое мороженое, которая венчала синагогу в мавританском стиле – уменьшенную копию столичной Хоральной синагоги. Тут же тянулась вверх слоеная крыша разноцветного буддийского дацана.
Все эти религиозные постройки сосредоточились на одном пятачке – так называемом Храмовом заповеднике. Это понятие появилось при Алексее Николаевиче, проповеднике толерантности. Император поощрял строительство храмов разных конфессий по соседству с привычными часовенками и колокольнями. Русская глубинка постепенно менялась. Деревенский пейзаж, ранее монополизированный православной церковью, стал дополняться дацанами, мечетями, базиликами, синагогами и все чаще – капищами славянских богов: Перун и компания в последние десятилетия переживали вторую волну популярности.
Храмовые заповедники символизировали мир, единство и равенство всех религий; и являлись, по сути, эдаким «пассажем Второва» для верующих: все конфессии в одном месте, удобно!
При спуске с перрона путешественники заметили синий дорожный знак. Указатель сообщал интересующимся, что через тридцать километров в прямом направлении на территории дворянской усадьбы располагается фабрика по производству полуфабрикатов под названием «Рамешки-Пельмешки», где работало большинство крестьян.
– Только не говорите, что мы поедем на пельмешковый завод. – Великая княжна сморщила точеный носик. – Я и так работаю на заводе, пусть и не на пельмешковом, но это отнюдь не тянет на эпическое развлечение. Честно говоря, даже на проходное, пустяковое развлечение не тянет.
– Нет, принцесса, мы не поедем на завод, – успокоил Екатерину Алексей. – Хотя «Рамешки-Пельмешки» очень даже хороши, я их пробовал, когда тут бывал раньше. Большинство ингредиентов местного происхождения, от муки до мяса. Но нас сейчас ждет пища духовная.
– Вот уж не ожидала от вас, Алеша, церковной экскурсии, – разочарованно протянула великая княжна. – Ну, знаете ли! Мне мистицизма в Париже хватило.
– Никаких церквей, монастырей, соборов, а также любых других культовых сооружений в нашей сегодняшней программе не значится, – заверил гид-богатырь. – Вы не против прокатиться на велосипеде?
– Если не по святым местам – то с удовольствием. Засиделась в поезде.
– Моя религия – это технологии. Научные формулы – мои молитвы. Приготовьтесь приобщиться к конфессии двадцать первого века, принцесса!
Алексей вновь достал банковскую карточку и познакомил ее со считывающим устройством на парковке для прокатных велосипедов, расположенной возле перрона. Принцесса выбрала себе изящного двухколесного друга зеленого цвета, сам богатырь взял черного монстра с хромированными спицами и хищным рулем, и пара наперегонки рванула с места. Для съемочной группы продюсеры заранее арендовали машину с открытым кузовом, в который операторы вместе с охраной и погрузились, направив камеры на Екатерину с Алексеем.
Погода была превосходной. Мягкие сентябрьские лучи насыщали энергией солнечные батареи на крышах; порхающие кленовые листья играли в догонялки с владельцами газонов, вооруженными садовыми пылесосами; ветрогенераторы едва заметно крутили лопастями, лениво тренируясь перед приходом полезных осенних ураганов.
Дорожная разметка включала в себя выделенные полосы для велосипедов, поэтому катание было удобным и безопасным. Молодые люди проехали несколько кварталов и остановились возле симпатичного изумрудного терема. Из голубого дома, расположенного напротив, выбежала пожилая соседка – пышная кавалькада на тихой улице привлекала внимание.
– Все в порядке, Матрена Ивановна, это я! – крикнул Алексей, семафоря старушке руками.
– Ах, здравствуй, Алешенька! – Старушенция утихомирилась, но обратно в дом уходить не стала, принялась издали следить за развитием событий.
– Итак, ваше высочество, – торжественно объявил богатырь, по-хозяйски обводя изумрудный домик рукой, – добро пожаловать в разумную избу нового образца! Или, как мы, сотрудники Императорской строительной коллегии, ее называем – «Изба, повернувшаяся передом».
Екатерина рассмеялась. Велопрогулка ее заметно взбодрила. На нежных щечках заиграл румянец.
– И что мы тут будем делать, в этой избе?
– Во-первых, я вам покажу свои изобретения, которые со следующего года будут применяться повсеместно, на всех наших объектах. Вам как будущей императрице может пригодиться. – Алексею и правда хотелось похвастаться. Эх, вот бы еще потенциального тестя с собой прихватить, он бы точно оценил! Продюсеры вмешались, запретили. – Но главное… – он сделал интригующую паузу, – мы устроим бескомпромиссную, жестокую, беспощадную резню в расширенную версию игры «Увернись от Бабы-яги»!
Великая княжна, открывшая хорошенький ротик на словах «беспощадная резня», услышала название игры и восхищенно крикнула «о-о-о!», до полусмерти напугав Матрену Ивановну.
Дело было на мази.
Алексей пристегнул велосипеды к специальной штанге, установленной возле входа в избу, и набрал на домофоне код технического обслуживания. Замок еле слышно щелкнул, открывая дверь.
Этот объект ИСК построила совсем недавно, и хозяева еще не успели сюда переехать. Тем не менее продюсеры «Всемогущего» связались с ними и получили письменное разрешение на съемку программы в доме.
– Какая странная обшивка, – обратила внимание Екатерина, поднявшись вслед за женихом на крыльцо и надавив пальчиком на мягкую наружную стену глубокого зеленого оттенка. – Бревна вот изгибаются, на ощупь ненатуральные, да и цвета такого в природе не бывает. Словно морок какой-то. Их что, на русалочьей фабрике изготовили?
– А это и не бревна вовсе, – сообщил Алексей. – Это имитация. «Винил для фасадов незаменим», – пропел он какую-то явно рекламную песенку.
– Винил? – сощурила зеленые глаза принцесса. – Как для граммофонных пластинок?
– Вроде того.
– Ерунда какая-то – хрупкие музыкальные стены вместо надежных бревенчатых. Вы бы еще из нотной бумаги дом построили. – Екатерина заметно расстроилась. – Вот так Императорская строительная коллегия! Вот так благодетели! Вот так спасители отечества! А дедуля в курсе, что вы тут потемкинские деревни разводите?
– В курсе, в курсе. – Алексею было смешно. – Он эту технологию и придумал, дедушка ваш. А канадцы слизали. Под этими виниловыми бревнышками, которые, кстати, любое ненастье выдержат и не размокнут, не сгниют, цвет свой нарядный не изменят, – так вот, под этой хлипкой, как вам может показаться, декорацией спрятан мощнейший пирог из клееных панелей с утеплителем. Толщина стены – полметра! Никакие морозы не страшны. Натуральные бревна со своими двадцатью-тридцатью сантиметрами могут от зависти пойти и нервно покурить в сторонке!
– Так это же, наверное, дорого! – Великая княжна, судя по ее озабоченному виду, привыкла следить за самочувствием кошелька – своего или государственного. За последний век эти два понятия перестали быть синонимами.
– Вовсе нет, ваше высочество! Гигантский конструктор-дом привозится прямо с завода, собирается за несколько дней. Дешево и сердито, как говорил Салтыков-Щедрин, – проговорил Алексей, нажимая большую круглую кнопку в прихожей. – Та же начинка избы, например, на порядок дороже.
Кнопка запустила приветственное освещение помещений. Перед путниками предстали сени двадцать первого века. По своему размеру они могли сравниться с Малахитовой гостиной Зимнего; однако оснащены были не в пример лучше. Деревянная вагонка, которой были отделаны стены внутри дома, отсылала к старинным русским традициям и в то же время оттеняла современный стиль различных гаджетов, установленных тут и там.
Справа от входной двери был установлен многофункциональный экран.
– Вот здесь показана температура за бортом и в доме, видите? – начал объяснять Алексей, перелистывая электронные страницы. – В зависимости от погодных условий батареи греют больше или меньше. Можно этим процессом управлять. Тепло ли вам, девица, тепло ли вам, красная? Или прибавить батареи?
– Тепло, дедушка, тепло, оставьте свои батареи в покое, – в тон ему ответила Екатерина.
– Вы слишком терпеливы для принцессы, где капризы? Ладно, листаем дальше. Здесь выведены данные со всех розеток и электроприборов, а тут можно посмотреть съемки камер видеонаблюдения… Фу ты ну ты! – Алексей с Екатериной вздрогнули: с экрана на них уставилось морщинистое лицо с круглыми любопытными глазами – Матрена Ивановна подкралась вплотную к окнам. – Вот неугомонная старушка! И все-то ей надо знать! Не беспокойтесь, принцесса, я вас защищу. – И Алексей, ткнув пальцем в экран, активировал функцию, опускающую плотные шторы на всех окнах.
Разумная изба вмиг отреагировала на изменение обстановки, усилив свечение ламп.
– Пройдем дальше, – пригласил богатырь. – По этой стороне – четыре спальни. Крестьянские семьи сейчас многодетные, всех этих хомячков-бурундучков нужно где-то размещать.
В каждой спальне имелась «система деликатного пробуждения» – широкая стеклянная панель напротив кровати в нужное время имитировала все этапы рассвета: от первого робкого лучика до ослепительной улыбки светила. Просыпаться под такой разумной лампой было легко и приятно даже в конце декабря – Алексей, которого невозможно было растолкать по утрам, первым испытал свое изобретение.
Далее осмотрели разумную кухню («Эх, одна маленькая самобранка могла бы заменить все эти устаревшие посудомойки и плиты! Может, в следующем году ВАЗЗ соизволит предоставить бюджетную скатерть для наших объектов?») и, увлекшись изучением морсовара, модель «Клюква развесистая», о которой Алексей давно мечтал, едва не свернули разумный цветок.
– Разумный? Цветок? – поразилась великая княжна. – И в чем его разумность? Стихи читает? В магазин ходит? По хозяйству помогает?
– В некотором смысле помогает – сам себя поливает. – Алексей был доволен. На эту идею его вдохновил холостяцкий образ жизни. – Идеален для тех, кто все время в разъездах. Раз в пару месяцев заливаешь в горшок воду, а дальше сенсоры сами следят за влажностью почвы. По такому же принципу я соорудил разумную кормушку для котов – видите, там, возле холодильника? Можно неделями дома не появляться, а миска все равно дважды в день Заполнится кормом. И кюветка в туалете, подключенная напрямую к канализации, – свежим наполнителем.
– А кто же приласкает бедного котика? Об этом вы не подумали? – скептически спросила великая княжна. – Одичает же животное!
– Об этом не подумал, – честно признался Алексей. – Хотя хозяин может вывести на экран свое изображение и пообщаться с котиком по видеосвязи…
– Ладно, – Екатерина прошлась по кухне, – а сам холодильник-то хоть простой? Или тоже разумнее нас с вами вместе взятых?
– Вынужден вас разочаровать: разумнее! – с восторгом заявил Алексей. – Он по штрих-кодам на продуктах читает, когда у них заканчивается срок годности, и отправляет сообщение вам на перстень. И, конечно, находясь в пассаже, вы всегда можете послать холодильнику запрос и узнать, какая еда есть у вас дома. Но это ВАЗЗ придумал, не я.
– А ваши придумки еще есть?
– В красном углу. – Алексей сделал таинственное лицо. – Прошу!
В красном углу большой гостиной-столовой стояли не иконы, а телевизор – поистине неземных размеров.
– Хотите лицезреть чудо? – голосом проповедника воззвал к своей гостье Алексей и молитвенно сложил руки лодочкой.
– Валяйте, – милостиво разрешила Екатерина, садясь в эргономичное кресло производства «Хохломы» перед телевизором. – Давайте свое чудо.
– Тогда включите свой перстень-разумник и найдите в списке ближайших беспроводных устройств телевизор. – Алексей сменил тон на деловой – словно проповедник, который после успешно проведенной обработки паствы решил взяться за кое-что посложнее, а именно смягчить руководство ближайшего спортивного клуба – с целью получения с божьей помощью хотя бы десятипроцентной скидки на абонемент в тренажерный зал и бассейн. – Запускайте «Бабку»!
– В добрый путь! – откликнулась великая княжна, хватая второй пульт управления видеосистемой. – Ой, что это? Восьмой уровень? Но как? Мой персонаж только на третьем!
– Это обещанное чудо, – скороговоркой отозвался Алексей, подключаясь к игре. – Я тут немного пошалил с кодом программы, перенес вас на свой этап, чтобы мы могли побродить по Тридевятому царству вместе.
– Романтично, – с восторгом признала Екатерина, при помощи джойстика оглядываясь по сторонам виртуального государства. – А здесь красиво! Хоть и пустовато как-то. Одни поля с васильками да клевером.
«Увернись от Бабы-яги» нравилась Алексею тем, что совмещала в себе элементы логического квеста и энергичного экшена. Эдакий приключенческий боевичок для умных. Конечной целью игры была избушка на курьих ножках, где хранились несметные сокровища. Интересно, что точно так же в народе называли разумные избы – домики стояли на свайных фундаментах.
Несложно догадаться, что Баба-яга всячески препятствовала незаконному обогащению игрока, с каждым уровнем становясь все вреднее. Злодейства ее также распространялись на других обитателей сказочного мира: игроку постоянно приходилось выручать из беды то белочку, грызущую золотые орешки; то курочку, несущую золотые же яйца.
– «В вашей помощи нуждается… Колобок», – прочитал задание восьмого уровня Алексей. – А хлебный шар-то на что бабке сдался? Он же вроде ничего золотого не грызет и не несет!
– Может, бабуленция просто проголодалась? – предположила принцесса, поворачиваясь к персонажу Алексея. – О-о, какой шикарный хвост! Я-то думала, вы себе богатыря выберете. Алешу Поповича. Логично было бы.
– Я всегда играю за Серого Волка, – помотал головой Алексей. – Он занятнее. Это мое виртуальное альтер-эго. Честно говоря, вы меня тоже удивили, Екатерина. Жар-птица? Оригинально! Ожидал встретить царевну Несмеяну или, скажем, Елену Премудрую.
– Я, конечно, занудная, но не настолько! – весело ответила Екатерина, посылая свою Жар-птицу на небольшую высоту. – Полетели?
Серый Волк отправился следом – легкие и мощные прыжки создавали впечатление, что он парит в воздухе рядом с Жар-птицей.
– Куда этот дурацкий Колобок запропастился? – вслух размышлял Серый Волк, заглядывая под каждую кочку. – Вот глупое существо.
– Вижу! – воскликнула Жар-птица сверху. – Зарылся в сусличью нору. Правее, правее!
– Есть! Попался. Перепуганный насмерть! Да не пищи ты, бестолковка, мы тебя спасать пришли. Одна голова, и то пустая!
Серый Волк закинул посеревшего от страха Колобка к себе на спину, в бездонную суму, и бросился вперед.
– Скорее, обратный отсчет начался! У нас три минуты, чтобы добраться до конца уровня.
Компьютерное небо голубело, солнышко светило, пчелки жужжали. Пейзаж внушал чувство безопасности. Ложное чувство. Игра называлась не «Летняя идиллия», а «Увернись от Бабы-яги».
– Осторожнее! – отчаянно закричала Жар-птица, заприметив темную тень на фоне голубенького неба. И сама внезапно потеряла управление. – В нас стреляют!
Баба-яга, нечесаная и страшная, кружила на своей ступе вокруг ощерившегося Серого Волка, вокруг барахтающейся на земле Жар-птицы и кидалась в них смертоносными лягушками. С каждым новым этапом ее нос становился все длиннее – к восьмому уровню крючковатая сопелка достигла уже острого подбородка с мерзкой бородавкой посередине.
– Утиральник бросай! – заорал Серый Волк, уворачиваясь от отравленных лягух. – У тебя есть полотенце! Давай! Пора!
Жар-птица выпустила из-под крыла платок, расшитый красными петухами. Как только утиральник коснулся дороги, земля разверзлась и вверх взметнулся горячий фонтан, ошпарив ведьме длинный нос. Бабка ошалело метнулась в сторону, потеряла управление, ступа закрутилась и снова влетела в гейзер.
Колобок, наполовину высунувшись из волчьей сумы, как лялька из колыбели, наблюдал за происходящим с большим интересом.
– Бежим, пока она не очухалась! – И Серый Волк подтолкнул носом растерявшуюся Жар-птицу.
Герои набрали скорость. Дорога мелькала под ногами и крыльями.
– Догоняет, – предупредила Жар-птица. – Да сколько у нее этих лягушек в ступе?!
– А это что еще такое? – завопил Серый Волк, вдруг лишившись тридцати процентов здоровья в результате прямого попадания неизвестного снаряда в хвост. – Такого раньше не было, на моем третьем уровне такого не было!
Баба-яга, оклемавшись от знакомства с подземным источником, озлобилась еще сильнее и пополнила свой метательный арсенал ядовитыми змеями. Гадюки были аккуратно свернуты в колечки – вероятно, для более точной траектории полета.
– Черт, скрыться тут негде, поля. Вытаскивай гребенку! По сигналу бросишь. И-и-и… Огонь!
Из-под второго крыла Жар-птицы выпала деревянная расческа, из которой в одно мгновение вырос темный-претемный, густой-прегустой лес – прямо перед Бабой-ягой.
– Муха не пролетит, не то что ступа, – удовлетворенно сказала Жар-птица.
– Рано радоваться, рванули! Минута!
Колобок, выглядывая из сумы, наслаждался свежим ветром, обдувающим его широкое личико.
– Мне кажется или это карканье? – спросил на бегу Серый Волк. – Вороны! Черные вороны! Берегись!
Продираясь сквозь чащобу, Баба-яга отыскала там новых друзей. Черные вороны, повинуясь указаниям ее метлы, норовили клюнуть героев побольнее – или, на крайний случай, э-э-э, испортить им внешний вид. Каждая такая отметина отнимала по десять процентов здоровья.
– Тащи Колобка к Краеугольному камню, а я займусь ведьмой! – приняла решение Жар-птица, маневрируя между воронами.
– Это опасно!
– Нет другого выхода, оружия у нас не осталось!
Жар-птица резко взмыла ввысь, к солнцу, пополняя шкалу энергии. И затем так же резко обрушилась на ступу, распахнув широкие огненные крылья.
Бабкино транспортное средство заполыхало. Ведьма вместе со своими воронами, змеями и лягушками, страшно дымя, устремилась прочь.
– Победа! – одновременно крикнули Серый Волк и Жар-птица.
Оставалось еще целых пять секунд, чтобы посадить толстенького Колобка на Краеугольный камень, соорудив нечто вроде памятника русской сказке. Колобок подмигнул героям и превратился в световой столб. Уровень был пройден!
Великая княжна обессиленно откинулась на подушки.
– Это было… здорово. Нет слов.
– С первого раза уровень прошли! – выдохнул Алексей, отбрасывая пульт. – Потрясно!
– Я как будто марафон пробежала.
– И не говори…те, – в последний момент прибавил богатырь вежливую частичку.
– Алеш, ну что ты, в самом деле, – посмотрела на него Екатерина. – После такого – и на «вы»? Не смеши.
– Согласен. Яге-Ягинишне нос ее длинный знатно утерли!
– Спасение рядового Колобка, – фыркнула великая княжна. – Об этом можно было бы военную драму снять. Надо Шепсинской киностудии идею подсказать.
– А что? Счастливый конец, никто не погиб, даже ни одна лягушечка не пострадала – как раз в духе Шепси, – подхватил Алексей. – Даже живую воду не пришлось покупать.
– Кстати о живой воде, – вдруг спросила Екатерина. – Алеша, а ты хотел бы жить вечно?
– В каком смысле?
– Ну знаешь, никогда не стариться, оставаться всегда молодым и полным сил.
Алексей задумался.
– Можно было бы, но только в виде робота, – решил он. – Вот выйду на пенсию, буду разрабатывать электронный мозг, куда перенесу все свои мысли и воспоминания. В том числе и воспоминание о сегодняшней победе над Бабой-ягой! Ура-ура!
Перед отъездом пришлось разбираться с еще одной бабулькой. Матрена Ивановна, сгорая от любопытства, дежурила на крыльце разумной избы – под предлогом «у меня принтер в горнице сломался, Алешенька, посмотри, друг мой ситный!». Конечно, с принтером было все в порядке. Компьютерная техника производства «Владычицы морской» просто не могла сломаться. Но пока Алексей осматривал печатную машину, работавшую как никогда идеально, Матрене удалось-таки зажать великую княжну в углу горницы и наброситься на нее с расспросами о телешоу.
– Я каждую неделю отправляю эсэмэс в поддержку моего ситного друга Алешеньки! – с гордостью сообщила старушка.
– Матрена Ивановна, немедленно прекратите их посылать! Я и сам справлюсь, – отчитал свою поклонницу Алексей, ковыряясь в настройках принтера. Он решил выставить экономичный режим расходования чернил.
– Не стоит, Матрена Ивановна, правда, не стоит, – понизив голос, тихо сказала Екатерина, отвернувшись от камер. Похоже, ей было стыдно перед старушкой. Пенсии в империи, конечно, приличные, выше европейских, но зачем тратить деньги впустую?
Хотя армия вот таких вот Матрен вернула ей графа Вяземского в последнем раунде, осознал Алексей. М-да, тут задумаешься, кто кем правит: то ли Романовы Россией, то ли наоборот.
Проголодавшиеся игроки закусили в поезде на обратной дороге. Радиоуправляемая тележка доставила им на второй этаж экспресса великанский пирог с мясом. Вкусный, домашний, но все же не такой сочный, как у Николая Константиновича в гараже. Самобранка, пусть даже и в лайт-версии, оставалась на высоте.
Алексей был уверен, что и он сегодня остался на высоте. Екатерина казалась… удовлетворенной.
Еще бы: разве какой-то рафинированный английский джентльмен сравнится с русским богатырем в искусстве уворачиваться от Бабы-яги?!
