Тощие продолговатые физиономии двух темнокожих незнакомцев чем-то напоминали лисьи морды. У третьего, с лимонно-желтой кожей, было плоское круглое лицо; его густые оранжевые брови торчали, как маленькие хохолки.

«У них луки и стрелы, — пробормотал Барч. — Это не рабы и не охранники».

«Возможно, они тоже беглецы», — предположила Комейтк-Лелианр.

Три человека подходили ближе, над топкими берегами разнеслись звуки их голосов. Пригнувшись за кустом, Барч мог уже различить выражения их лиц и особенности их одежды. Оказавшись метрах в двадцати от землянина и лектванки, незнакомцы резко остановились и повернулись, глядя в ту сторону, куда спускалась долина.

Издалека донесся тихий звук, напоминавший отголосок охотничьего рожка, после чего такой же звук послышался с другой стороны. В третий раз сигнал прозвучал уже где-то поблизости. Три незнакомца испугались — они что-то прошипели, стали поспешными прыжками подниматься по склону и скрылись за завесой черной перистой листвы.

Барч осторожно поднялся на ноги, глядя на противоположный берег озера: «Кто бы это ни был, бегство местных жителей не предвещает ничего хорошего. Нам тоже лучше уйти».

Комейтк-Лелианр схватила его за лодыжку: «Прячьтесь! — прошептала она. — Подруоды!»

Барч плашмя бросился на землю. Из леса пружинистыми шагами выскочила темно-красная фигура. Подруод остановился, подбоченился, поднял покрытую длинными шипами голову и протявкал сигнал — над озером разнеслось звонкое эхо.

Подруод ждал. Издалека раздались ответные позывные.

Красный егерь стоял, не шелохнувшись. Барч и Комейтк-Лелианр прижались к болотистому грунту.

Затрещали ветви кустов, послышался торопливый топот. На берег озера выбежал толстяк с коническим ежиком розовых волос на голове. Увидев подруода, он замер, как испуганная птица. Подруод наблюдал за ним, не шевелясь. Толстяк стал потихоньку перемещаться вдоль берега. Подруод прыгнул вперед, снова остановился. Барчу все это напомнило игры кошки с мышью.

Подруод снова поднял голову и снова позвал звенящим медным голосом. Еще два подруода выскочили на берег за спиной у толстяка. Тот лихорадочно побежал, пыхтя и постанывая на ходу.

Над головой Барча пронеслась тень; он конвульсивно взглянул наверх, растянув при этом мышцу шеи и поморщившись от боли. Над ними пролетел воздушный плот длиной метра три и метра полтора в поперечнике. На плоту стоял клау. Если бы клау смотрел вниз, он непременно заметил бы Барча и лектванку, но его глаза были сосредоточены на толстяке с розовыми волосами.

Под плотом висела темная масса, похожая на беспорядочную кучу тряпья. По мере того, как плот скользил к озеру, эта куча развернулась — из нее вытянулись вниз длинные черные щупальца. Щупальца обхватили грудь толстяка, обвились вокруг его бедер и лодыжек. Беглец споткнулся и упал в кусты терновника — там он лежал, извиваясь и брыкаясь с истерическими воплями, напоминавшими лошадиное ржание.

Плот медленно двинулся вперед и тем самым выволок толстяка из кустарника, протащил его по топкому берегу и погрузил в озеро. Беглец погрузился в воду. Поверхность озера покрылась рябью и пузырилась. Плот поднялся выше — теперь обмякший толстяк висел на щупальцах без движения. Все его тело было покрыто круглыми коричневыми присосками. Одна за другой присоски отпадали и с плеском падали обратно в озеро. Барч распознал в них явных родичей того жалящего моллюска, который обжег ему кисть. Он еще плотнее прижался к земле.

Черные манипуляторы втянулись, поднимая толстяка к плоту — тело жертвы обволокла черная складчатая пелена; сжимаясь снизу наподобие губ, сложенных трубочкой, пелена превратилась в туго облегающий содержимое мешок.

Продолжая подниматься, плот бесшумно скользил в направлении течения реки. Барч повернул голову — где подруоды? Они исчезли.

Лежа ничком, он немного подождал, после чего подтолкнул лектванку локтем и сказал хриплым шепотом: «Бежим под деревья!»

Они поспешно взобрались по склону. Длинные черные листья с вишнево-красными прожилками сомкнулись за ними, как ветви плакучих ив. Беглецы ничего не видели, но их тоже нельзя было увидеть. Подошвы бесшумно наступали на толстую лесную подстилку. Почти на каждом шагу Барч задерживался, чтобы прислушаться. Ничто не нарушало мертвую тишину.

В стене висящих черных листьев появился просвет. Склон становился пологим, выравнивался — впереди виднелась прогалина. Лесная подстилка утончалась, обнажая местами белую, как мел, крошащуюся известковую породу.

Барч услышал за спиной короткий вздох и мгновенно развернулся на каблуках. За ним стоял ухмыляющийся подруод с бритой наголо головой, в черной набедренной повязке и черных сапогах. Медленным картинным жестом подруод протянул руку к Барчу — полоска блестящей стали почти прикоснулась к груди землянина. Оглянувшись, Барч увидел, как другой человек, тощий и гибкий, с желтовато-белой кожей, заломил за спину руки Комейтк-Лелианр.

Барч колебался. Повелительно прозвенел металлический голос подруода. Барч никак не реагировал. Подруод снова заговорил, на этот раз с отрывистой резкостью. Барч заметил, как напряглись мышцы руки, державшей клинок. Сквозь шум крови в ушах он расслышал голос лектванки, ответившей подруоду на его языке. Подруод расслабился и вложил клинок в ножны — смерть решила повременить.

Повернувшись к Комейтк-Лелианр, подруод внимательно рассмотрел ее с головы до ног и снова что-то сказал. Лектванка ответила.

«Что он говорит?» — потребовал разъяснений Барч.

Комейтк-Лелианр отстраненно объяснила: «Они хотят знать, сколько нас — не сопровождает ли нас кто-нибудь еще. Они тоже беглые рабы. Подруод, по-видимому, совершил какое-то преступление и дезертировал».

«О! — Барч слегка успокоился. — И это все?»

«Почти все», — неохотно отозвалась лектванка.

«Что ты имеешь в виду?»

«Здесь, в горах, образовалось нечто вроде племени беглых рабов, — она указала кивком на бритоголового подруода. — Он у них главный».

Пристальное внимание подруода к внешности Комейтк-Лелианр вызвало у Барча внезапные подозрения. Он торопливо и монотонно проговорил в сторону лектванки: «Включи сандалии на полную мощность. Этот желтокожий тип не слишком крепко тебя держит, ты можешь вырваться. А я брошусь вниз по склону».

Прежде чем Комейтк-Лелианр успела что-либо ответить, подруод выхватил клинок из ножен. Указав им направление, он грубо подтолкнул Барча в плечо мясистой ладонью.

Ярость охватила Барча; он развернулся, чтобы ударить противника кулаком. Усмехнувшись, подруод отшатнулся, пропустив удар мимо. В воздухе блеснула сталь — подруод сделал игривый выпад, и острие клинка погрузилось в плечо Барча на несколько миллиметров. Побледнев от гнева и отчаяния, Барч отскочил назад.

«Рой! — вскричала Комейтк-Лелианр. — Сохраняйте здравый смысл! Если вы не подчинитесь, он вас убьет».

«Ты ему приглянулась, — задыхаясь, отозвался Барч. — Как только нас заведут в его берлогу…»

Барч снова почувствовал угрожающее прикосновение клинка; подруод что-то пролаял. Чувствуя, как у него внутри сжимается жгучий комок, Барч поплелся, спотыкаясь, туда, куда ему велели идти.

Они пересекли плоский скальный уступ и взобрались по невысокому подъему к отвесной стене известнякового плато. Желтовато-белый человек указал лектванке на темное углубление в основании утеса. За этой впадиной Барч заметил узкую расщелину. Желтоватый человек и Комейтк-Лелианр скрылись в расщелине. Барч последовал за ними, удерживаясь на ощупь в тесном бесформенном проходе и, споткнувшись на последнем шагу, очутился в пещере с низким сводом, прямо за спиной девушки.

Коптящие желтые светильники и яркий костер озаряли пещеру теплым светом. Здесь стояли два грубо сколоченных стола со скамьями, пахло едой и потными человеческими телами. Вокруг из темных углов с любопытством поглядывали два или три десятка мужчин и женщин,

Барч напряженно стоял, не спуская глаз с Комейтк-Лелианр. Вождь-подруод дал указания паре серокожих мужчин; повернувшись, он что-то прокричал туда, где в дальнем конце пещеры, над костром, кипел большой котел. Широкоплечий вождь беглецов, почти двухметрового роста, представлял собой великолепное зрелище: на его мускулистом торсе не было ни капли жира. Голова его была обрита наголо, на скуластом лице застыло угрожающее выражение; он ходил в тяжелых черных сапогах так же легко, как лектваны — воздушных сандалиях. Барч тревожно поглядывал то на вождя, то на девушку. Комейтк-Лелианр тоже наблюдала за вождем — в ее глазах отражались сполохи светильников.

Подруод подошел к ней, положил руки ей на плечи. Барч бросился вперед, остановил на полпути взмах раскрытой багровой ладони, успел ткнуть подруода кулаком в лицо — и на него обрушился оглушительный шквал ударов. Светильники, стены пещеры, костер, лица превратились в бессмысленный фон. Лицо подруода напряглось, ноздри раздулись. Барч с размаха ударил вождя в висок. Багровая физиономия дернулась в сторону и вернулась в прежнее положение — выражение на ней не изменилось. Барч чувствовал, что выдыхается, его ноги деревенели, он едва поднимал руки. «Эллен! — прохрипел он. — Возьми камень, разбей ему башку…»

Комейтк-Лелианр прижалась спиной к стене пещеры и отвернулась. Три удара обрушились на Барча. Первый, словно нанесенный свинцовой кувалдой, ослепил его. Второй показался подмявшей его волной темного прибоя. Третий уже только послышался — как рокот отдаленного грома.

Барч очнулся на куче наваленных одна на другую шкур. Он приподнялся, сел, ощупывая голову. Лицо его вспухло, в голове переливалась тупая боль. За длинным столом, поодаль, три или четыре женщины толкли муку в каменных ступах.

В конце стола сидела Комейтк-Лелианр. Поднявшись на ноги, она наклонилась над котлом и принесла Барчу глиняную миску: «Выпей, ты почувствуешь себя лучше».

Барч хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Он взял миску и выпил ее содержимое. Комейтк-Лелианр стояла рядом и наблюдала за ним. Барч ответил ей холодным взглядом: «Ты уже подружилась с вождем?»

«С Клетом?» — лектванка пожала плечами.

«Не мог не заметить, что вы говорите на одном языке».

«Это общепринятый язык переговоров, его все понимают».

Барч отдал ей миску и повернулся лицом к стене. Через несколько минут он поднялся на ноги, с трудом выбрался из пещеры — его почти не держали ноги — и нагнулся, упираясь ладонями в стену утеса. Его вырвало.

Снова подняв голову, он увидел, что по склону взбираются два серокожих субъекта с большой корзиной между ними. Вслед за ними поднимался Клет, вождь-подруод, перекинув через плечо тушу какой-то твари величиной с кабана. Глаза подруода безразлично скользнули по лицу Барча — он прошел мимо и скрылся в пещере.

Барч присел на камень, растирая пульсирующие виски. Но уже через несколько секунд он поднял глаза, чтобы рассмотреть открывшуюся перед ним панораму долины. Формой впадина долины напоминала карту Средиземного моря; пещера находилась в месте, соответствовавшем на этой карте побережью Ливии. В том конце, где надлежало быть Леванту, темнели грозные вершины гор, а там, где Барч представил себе Гибралтар, река пробивалась через узкое ущелье. Выше ущелья, где протянулся воображаемый «Лазурный берег», Барч заметил проход в другую долину. Прямо напротив пещеры — где на карте должна была находиться Италия — возвышался огромный шишковатый утес, преобладавший над всем ландшафтом. «Странно, — подумал Барч, — что клау не построили там форт». Приглядевшись, однако, он различил на вершине утеса какие-то развалины.

Из-за гор надвигалась сплошная пелена туч; упали несколько первых тяжелых капель дождя. Барч встал, дрожа всем телом — тонкая ткань рубахи сельского раба почти не защищала от холодного ветра.

Он неохотно покосился на пещеру. Во впадине перед входом сидели два человека с большой корзиной — теперь они очищали какие-то орехи. Один из них щелкнул пальцами, жестом подзывая Барча.

Барч набычился и почти уже повернулся, чтобы уйти. Тем не менее он решил, что отказываться от работы значило попросту валять дурака. Уйти он всегда успеет — но зачем? Он был свободен, у него были пища и кров — не было никакой причины бежать. Барч присел у корзины и стал чистить орехи.

Прошли две, три недели, месяц. Барч хорошо справлялся с несложными обязанностями, возложенными на него племенем беглецов, и уже начинал понимать кое-какие фразы на их общем языке. Несколько раз он ходил на охоту; однажды ему удалось убить большое бурое двуногое существо, похожее на помесь кенгуру с вараном, по каковому случаю его приветствовали громкими похвалами.

Он изучил планировку пещеры. Из главного трапезного и кухонного помещения открывались четыре прохода. По бокам двух извилистых проходов, почти горизонтальных, были устроены небольшие каморки, ниши и альковы, где спали обитатели пещеры. Третий вел вниз, мимо подземного логова, занятого Клетом, и скрывался где-то в непроглядных глубинах под горой. Четвертый проход служил вытяжной трубой для кухонного костра с внутренней стороны «трапезной» и поднимался к огромному внутреннему пространству над нижней пещерой — к так называемой «Большой дыре». Там, где Большая дыра была обращена к наружной поверхности обрыва, свет просачивался через трещину в стене, местами тонкой, как яичная скорлупа. Под сводом Большой дыры висели сталактиты, под ними торчали сталагмиты — некоторые из этих выростов соединялись, образуя утончающиеся посередине колонны поразительной высоты. Здесь, в Большой дыре, Барч устроил себе постель из лесной подстилки и высохших выскобленных шкур.

В племени насчитывались тридцать четыре человека — двадцать один мужчина, десять женщин и три представителя расы кальбиссинийцев, неизвестного пола: Армиан, Ардль и Арн. Любые сведения о том, кто из них был мужчиной, а кто — женщиной, хранились ими в строжайшей тайне. Это были хрупкие миловидные создания с золотисто-лиловыми волосами и словно взывающими в милосердию голубыми глазами. Они ходили, завернувшись в просторные плащи, и проводили свободное время, пытаясь выведать друг у друга драгоценный секрет. Намеки, ухищрения и коварные стратегии псевдогермафродитов служили Барчу почти единственным развлечением.

Помимо трех кальбиссинийцев, в пещере обитали четверо биатидов — трое высоких розовокожих мужчин с коварно бегающими глазами, унылыми длинными носами и волосами цвета корицы, а также одна розовокожая широкоскулая женщина с голосом, напоминавшим овечье блеянье.

К другой расе принадлежали Кербол и его угрюмая подруга — приземистые, с серовато-зеленой кожей, заостренными черепами и лягушачьими физиономиями.

Присутствовали три спланга — узколицые и горбоносые, с кожей, задубевшей, как испанская мебельная обивка: Чеврр, Скурр и тощая туповатая женщина, которой они делились.

Два гриффита, с внимательными миндалевидными глазами и жесткими усиками, отличались кошачьими повадками, намекавшими на жестокую мстительность — каковая, однако, никогда не проявлялась открыто.

В пещере жил также большой смуглый человек, которому клау отрезали нос, в связи с чем его прозвали «Плоскорожей». Плоскорожа контролировал двух лысых неуживчивых женщин, расовое происхождение каковых не поддавалось определению.

Педратц — желтоватый субъект с бровями, торчавшими фантастическими хохолками — попахивал мускусом. Моранко — красивый, но мрачный юноша — ненавидел Клета, а в последнее время и Барча. Пегий карлик Мосес был обладателем вечно гримасничающей клоунской физиономии.

Присутствовали также шестеро модоков с бульдожьими лицами — четверо мужчин и две женщины. Эти собирались вместе, сидя на корточках в дальнем углу нижней пещеры, и с подозрением наблюдали за остальными широко открытыми черными глазами.

Ни на кого не походил Сл, альбинос с белой раздвоенной бородой и расщепленным носом; все, что он делал, он делал дважды. Лкандели Сцет выполнял в племени функцию музыканта. В состав населения пещеры, недавно пополнившийся Барчем и молодой лектванкой, входили также подруод Клет и две его женщины — пара ничем не примечательных особ, первоначально сопровождавших Лкандели Сцета.

Сортируя в уме доступную информацию, Барч заключил, что в пещере проживали представители не менее чем пятнадцати рас — выходцы с пятнадцати разных планет. Сидя в относительном одиночестве на скамье в глубине пещеры, он с горькой иронией поглядывал на разномастных товарищей по несчастью: теперь никто не мог бы сказать, что он прожил жизнь, лишенную удивительных событий и ярких впечатлений.

На Земле даже не подозревали о существовании Магарака. Тем не менее… Преодолевая тошнотворное внутреннее сопротивление, он пытался осмыслить набег клау на лектванов, гостивших на Земле. В чем состояла их цель? Зачем им это понадобилось?

В другой части пещеры началась язвительная перепалка двух лысых подруг Плоскорожи. Клет, сидевший за большим столом перед костром, поднял костлявую багровую голову — лысые женщины сразу умолкли. «Вот одна из причин, — подумал Барч, — по которым племя столь разнородного происхождения умудряется избегать серьезных внутренних конфликтов». Другой причиной служил фундаментальный характер их пещерного существования, нечто вроде наименьшего общего знаменателя, возвращавшего их к тому этапу развития, через который когда-то пришлось пройти каждой из пятнадцати рас. В случае Барча эта эпоха закончилась всего лишь примерно четыре тысячи лет тому назад. Он взглянул на Комейтк-Лелианр, рассеянно чертившую пальцами какие-то фигуры на столе. Сколько времени прошло с тех пор, как ее предки жили в пещерах? Сто тысяч лет? Миллион лет?

Барч не мог не заметить, что лектванка выглядела чистой и свежей. Лицо ее похудело, на губах больше не было невольного девичьего намека на улыбку. Она сохраняла отвлеченное, безучастное выражение — несомненно, такова была подобающая случаю фаталистическая «стилизация».

Барч поднялся на ноги и вышел наружу, в темноту магаракской ночи. Лицо его увлажнилось туманом, который еще нельзя было назвать моросящим дождем. На фоне смутно-серого очертания известнякового утеса он различил темную фигуру. Сначала Барч испугался, но, приглядевшись, успокоился. Это был Кербол; природа наградила его кожей цвета мокрого камня, выпученными глазами и ртом карикатурного губошлепа. Кербол часто ворчал, жалуясь на духоту и жар в нижней пещере — по всей видимости, ему больше нравилась прохладная сырость долины.

Барч подошел к нему — любой человек, предпочитавший одиночество долины пещерному общежитию, казался ему союзником.

Кербол крякнул — и через несколько секунд сказал глубоким рокочущим басом: «Туман спускается — ветер сдувает его вниз по долине Палкваркц-Цтво. Завтра в небе останутся только верхние тучи, и клау выйдут на охоту. Завтра лучше не выходить из пещеры».

Барч вспомнил подруодов, горланивших, как охотничьи рожки, лихорадочно бегущего толстяка, воздушный плот клау с висящими черными щупальцами: «Как часто клау охотятся?»

«Каждые восемь-десять суток, если позволяет погода. Здешние клау — из округа Кводарас. Долина Палкваркц-Цтво — их вотчина. Клау из Ксолбоара охотятся в Порифламмесе». Кербол указал туда, где за ущельем, пробитым стремниной, начиналась другая, нижняя долина.

Барча озарила догадка: «Значит, мы живем… в охотничьем заказнике? Нас терпят только для того, чтобы клау могли развлекаться!»

«До родной планеты клау отсюда лететь целую неделю. Нужно же бедняжкам как-то развлекаться!»

Барч задумчиво произнес: «Меня, несомненно, развлекла бы охота на подруодов и клау».

Кербол помолчал, переваривая эту идею: «Ты мыслишь в странных направлениях. Очень странных».

Барч горько рассмеялся: «Не вижу в этом ничего странного. Клау охотятся на меня — будет только справедливо, если я стану охотиться на них».

«Принцип охоты заключается не в том, чтобы дичь преследовала охотника», — вежливо возразил Кербол.

«Клау придерживаются одного принципа, я — другого. Разве мы обязаны жить по правилам клау?»

Кербол проворчал: «У них в каменоломне было слишком жарко».

Воздух долины потряс отзвук глухого взрыва, донесшийся откуда-то из-за хребта Кебали. «Опять вскрывают породу, — сказал Кербол. — Ты заметил, что взрыв был двойным?»

«Нет».

«Заряд состоит из двух емкостей абилоида и одной двадцатой части стержня супера. Супер крошит породу, абилоид направляет обвал вниз».

«Похоже на то, что ты работал взрывником».

Кербол мрачно кивнул: «Пять лет я плавил шпуры и закладывал взрывчатку, день за днем. И все время было жарко. Я сбежал в лес, поднялся на перевал под горой Кебали и спустился в долину Палкваркц-Цтво. Теперь приходится рисковать — того и гляди, попадусь в сети клау».

Барч заинтересовался: «Под воздушным плотом клау висели черные щупальца, схватившие бегущего человека. Как они работают?»

«Это… — Кербол прервался, пытаясь найти нужное слово. — Это шланги-тяги, на фабриках ими поднимают грузы. Клау их выращивают, они полуживые».

«Клау носят с собой другое оружие?»

«Да. У них есть оружие, стреляющее на большое расстояние. Маленький кусочек металла втыкается человеку в живот и взрывается. Человек умирает».

Барч смотрел вниз, в темное пространство долины. Туман редел, лицо обдувал ветерок, попахивавший гниющей растительностью. Издалека донесся какой-то металлический скрежет. Барч пробормотал: «Ночью сюда, к пещере, мог бы подняться целый полк подруодов».

Кербол поежился: «Такого еще никогда не было».

«Но это может случиться», — настаивал Барч.

«Тебе в голову приходят странные, неприятные мысли», — сказал Кербол.

На следующий день в небе действительно остались только верхние тучи, ветер почти прекратился. Беглецы держались поближе к пещере. Никаких охотничьих сигналов, однако, не было слышно, и клау не появились.

Второй тихий день не отличался от первого: в горной долине все было спокойно. И снова беглецы не отходили от утеса дальше, чем на несколько сот метров, в связи с чем им пришлось ужинать только остатками каши на дне котла.

На рассвете третьего дня поднялся порывистый ветер, гряда за грядой темные тучи разбивались о вершину горы Кебали, как прибой у волнореза. Клет приказал Плоскороже, Барчу, модокам и кальбиссинийцам идти собирать мучные орехи, а остальные мужчины отправились в лес на охоту.

Через час по всей долине разнеслись охотничьи позывные подруодов. Схватив наполовину пустые мешки с орехами, Барч и кальбиссинийцы поспешно взобрались по склону обратно к пещере.

Судя по их выкрикам, подруоды сходились к основанию громадного шишковатого утеса напротив пещеры. Оглянувшись, Барч заметил вдали угрожающую прямоугольную тень воздушного плота.

Беглецы-охотники возвращались по одному, глотая воздух и широко раскрыв глаза от усталости.

Звенящие позывные подруодов неожиданно смолкли. Стоя в расщелине скалы, Барч видел, как черный воздушный плот клау спускался в направлении низовьев долины.

Не вернулись еще четверо: Клет, Моранко и два спланга, Чеврр и Скурр.

Клет появился первым — его бесстрастное багровое лицо не позволяло судить, о чем он думал. Вслед за ним пришел Моранко, добывший существо, похожее на огромную волосатую гусеницу. Прошло несколько минут. По плоскому уступу под пещерой пробежал Чеврр. Подойдя к Клету, он пробормотал несколько слов, указывая большим пальцем назад, на долину.

Его товарища-спланга, Скурра, затравили и убили.

Подчинившись внезапному порыву, Барч опустился на скамью напротив Клета, точившего клинок: «Нам следует что-нибудь предпринять по поводу этой травли».

Клет бросил на него быстрый неприязненный взгляд и вернулся к своему занятию. Сталь скрипела по камню в больших, методично двигавшихся темно-красных руках, пламя светильников колебалось и мигало, отражаясь на металлической поверхности. Барч повысил голос: «Мы не обязаны вечно прятаться в этой долине». Он замолчал — Клет не проявлял никакого интереса.

Пытаясь сдерживать гнев, Барч напомнил: «Одного из нас убивают каждые несколько недель».

«Приходят другие, — сказал Клет. — Если кого-то не будут убивать, не хватит места для всех».

«В следующий раз клау могут убить тебя — или меня».

Клет пожал плечами.

«Вместо того, чтобы покорно ждать, пока нас истребляют, нам нужно самим охотиться на них — убивать подруодов и черных клау».

«Нет, нет! — Клет потерял терпение. — Тогда спустится военный корабль, и от пещеры ничего не останется, мы все сгорим. Ты хочешь сдохнуть прежде времени, землянин? Мы здесь не так уж плохо живем! — бритоголовый подруод самоуверенно усмехнулся. — У нас есть пища и женщины. Так было уже много, много лет. Лучше ничего не менять».

Барч медленно поднялся на ноги, глядя на Клета с сожалением и раздражением — тот безразлично поднял глаза и тут же опустил их к точильному камню.