Глава 14
Мало знать себе цену. Надо еще пользоваться спросом
Когда «Дмитрий Донской» вернулся к ожидавшим его «Меркурию» и «Гермесу», Флинта первым делом заинтересовало, кого же выловили из воды? Особо барки не зверствовали, и когда увидели, что «Лондон» тонет, сразу же прекратили огонь. Из чисто практических соображений, не имеющих ничего общего с Гаагской, Женевской, и прочими конвенциями. Требовалось, чтобы побольше хорошо осведомленных «языков» уцелело. А то, если продолжать молотить из «стодвадцаток» по тонущему кораблю фугасными снарядами, пока он не уйдет в воду по самую палубу, можно вообще никого не спасти. Либо спасти нескольких наиболее крепких матросов, которые спасутся за счет других. И которые, кроме кабацких слухов и базарных сплетен, ничего не знают. Да и те могут запамятовать после такого «купания». Однако, сейчас «улов» был отменный. Аж целый адмирал! Это помимо кэптена, трех лейтенантов, майора морской пехоты, штурмана и доктора. Вышеупомянутых лиц выловили из воды среди груды деревянных обломков, за которые они держались после того, как все шлюпки были либо разбиты, либо перевернуты обезумевшей толпой, пытавшейся спастись с тонущего корабля. «Гермес» также поднял два десятка матросов и морских пехотинцев, которых прихватили просто на всякий случай. Командир «Гермеса», капитан третьего ранга Рикардо Гутиерес из «тонтон-макутов», начисто лишенный даже намека на толерантность и политкорректность, а также искренне не понимающий смысла принятия Гаагской и Женевской конвенции в мире пришельцев, на удивленный вопрос Флинта, зачем ему столько понадобилось, ответил с не меньшим удивлением.
— Так ведь после допроса недолго их и обратно за борт отправить! А как источники информации для проверки сведений общего храктера они тоже сгодятся!
Возразить что-либо против такой логики было трудно, поэтому Флинт дал команду доставить всех пленных на «Дмитрий Донской», пока от них не стали избавляться за ненадобностью. И теперь рассматривал стоящую вдоль борта шеренгу, с которой не спускали глаз морские пехотинцы. Пройдя вдоль строя, остановился возле набычившегося и глядящего с ненавистью адмирала.
— Если я не ошибаюсь, Вы — вице-адмирал Сэр Джон Харман?
На лице пленника мелькнула тень удивления, но он подтвердил.
— Да, я вице-адмирал Харман. Но откуда Вы меня знаете?
— Кто же не знает человека, разгромившего французов возле Мартиники, и захватившего Кайенну в 1667 году? Прошу Вас быть моим гостем, адмирал Харман. Весьма сожалею, что нам пришлось встретиться при таких обстоятельствах.
— Благодарю Вас, сэр. Вы позволите узнать Ваше имя?
— Коммодор Владислав Филатов, командир фрегата «Дмитрий Донской» и командующий отрядом.
— Филатов… Капитан Флинт?! Тот, кто утопил треть испанской Новой Армады возле островов Зеленого Мыса, имея лишь маленькую шхуну «Аврора»?!
— Да, это я. А чему Вы так удивились?
— А разве Вы не совершили нечто, сродни чуду, сэр?! Такого не было за всю историю!
Словно волна пробежала по шеренге пленных, и все разом подобрались, с огромным интересом прислушиваясь к разговору, и поглядывая на командира «Дмитрия Донского». И тут Флинт понял, что в этом мире капитан Флинт — вымышленый персонаж на страницах книги «Остров сокровищ» Роберта Льюиса Стивенсона, приобрел реальные черты. В виде его собственной персоны. Вот уж не думал о такой чести — стать в глазах аборигенов н а с т о я щ и м капитаном Флинтом. Ладно, пусть будет капитан Флинт. По крайней мере, хоть не поручик Ржевский…
— Все когда-то случается в первый раз, адмирал Харман. Просто надо хорошо выполнять свою работу. Я ее хорошо выполнил возле островов Зеленого мыса. Хорошо выполнил и сегодня. Надеюсь, Вы не станете отрицать, что мы не нападали на вас первыми? И даже в бой возле Дувра поначалу не вмешались на стороне голландцев, хотя и могли?
— Нет, сэр.
— Тогда Вас не должны удивлять наши последующие действия.
— Они меня и не удивляют, сэр. Я бы на Вашем месте поступил точно также.
— Я рад, что мы понимаем друг друга, и надеюсь, что мы найдем общий язык. Ваши жизни нам не нужны, как не нужны и пленные ради самих пленных, адмирал Харман. Выкупов ни за кого мы тоже не требуем. По приходу в Гамбург вы все будете освобождены, поэтому в ваших интересах рассказать все, что вам известно, а также соблюдать дисциплину, и не пытаться вредить, или бежать. Слово офицера русского флота. Если кто не согласен с моим предложением, может сейчас же покинуть борт «Дмитрия Донского». Нет таких? Прекрасно. Адмирал Харман, нам надо о многом поговорить. Сразу предупреждаю, что мне не нужны секреты вашего Ройял Нэви. Там нет для нас ничего интересного. Но вот о дальнейших взаимоотношениях наших стран поговорить необходимо. Надеюсь, что Вы, как вернетесь в Англию, сможете добраться до короля и сообщить ему все. Вы согласны с такой постановкой вопроса?
— Более чем, сэр.
— Тогда до встречи, адмирал Харман.
Флинт прошел дальше вдоль строя, выслушивая пленных. Их имена ему ничего не говорили. До тех пор, пока очередь не дошла до молодого человека в офицерском мундире, но явно не большого начальника.
— Штурман Уильям Дэмпир, сэр!
Знакомое имя резануло слух и Флинт насторожился, но виду не подал. Всех более-менее значимых исторических персонажей этого времени он знал, подготовив материалы заранее. Вдруг, доведется встретиться? По возрасту совпадает, да и лицо похоже… Неужели?! Сам Уильям Дэмпир, один из самых знаменитых мореплавателей и каперов в истории, внесший огромный вклад в развитие океанографии, автор нескольких книг на эту тему, член Британского Королевского Общества, первый человек, совершивший три кругосветных путешествия, стоит сейчас навытяжку перед ним на борту «Дмитрия Донского» в качестве военнопленного?! Да уж, сегодня воистину день сюрпризов! Правда, в этой истории Уильям Дэмпир пока еще ничего из вышеупомянутого не сделал. Не успел. Значит, надо исправить это упущение. Каперствовать ему, разумеется, теперь никто не позволит, но вот привлечь такого человека на свою сторону, и использовать его талант на благо Русской Америки… Как говорится, а почему бы и нет?!
— Рад встретить своего коллегу, мистер Дэмпир. Мне бы хотелось обсудить с Вами ряд вопросов, касающихся навигации и географии этого мира. Особенно района Ост-Индии. Вам приходилось бывать там?
— Да, сэр! Я совсем недавно вернулся с острова Ява!
Он!!! Точно он! Вот это «улов»! Ну, теперь держитесь, Сэр Уильям!!!
— Расскажете мне о тех краях, мистер Дэмпир?
— Почту за честь, сэр!
— Договорились. Как закончу все дела, я Вас вызову.
Флинт про себя усмехнулся. Не ожидал такой реакции в Европе на его «пакости по-взрослому» у островов Зеленого Мыса два года назад. Авторитет капитана Флинта стал непререкаем среди англичан, и теперь работает на него. Вот и надо сыграть на этом…
Поручив Тунгусу допросить пленных, но без излишеств, и особо уделив внимание адмиралу Харману и штурману Дэмпиру, Флинт занялся своими прямыми обязанностями. Скоро Гамбург, и надо готовиться к встрече с властями города с учетом сегодняшних событий. Прежние заготовки уже не годятся. Конечно, отряд кораблей Русской Америки прибудет в Гамбург раньше известий о побоище в Па-де-Кале, но не на много. От силы на несколько дней. Сначала могут и не поверить. Но, когда информация подтвердится, это вызовет сильную реакцию как властей Гамбурга, так и шведов, фактически контролирующих этот район. Вместе с Себастьяном Кабрера, являвшимся заместителем командующего экспедицией по коммерческой части, составили примерный план действий. Еще до выхода в Европу исходили из того, что новичков, пытающихся втиснуться на европейский рынок, где уже давно все поделено, сразу же попытаются «обуть в лапти». Хоть и сами зависят от этих новичков в Новом Свете, но все равно попытаются. Торгашескую природу не изменить. Вот и надо выработать стратегию и тактику уже с учетом разгрома Ройял Нэви. Голландцы теперь вообще обнаглеют, шведы притихнут, гамбургские купцы оживятся, и постараются подвинуть шведов. Гадюшник, одним словом. Или, если выражаться более благообразно, — серпентарий. Но суть от этого не меняется. Когда разговор был уже закончен, и Кабрера ушел, а Флинт собрался отдохнуть от трудов тяжких, просто посидев в удобном кресле с чашечкой кофе, его неожиданно побеспокоил Тунгус, буквально вломившись в каюту. Причем по виду сухопутного «коллеги-убивца» было ясно, что ему удалось нарыть что-то из ряда вон.
— Разрешите, господин коммодор?
— Прошу, мон колонель! Чего это ты такой весь из себя официальный и загадочный? Неужто, наглы торпеду изобрели, и хотели нам ее в борт всадить, когда начали паруса ставить?
— Нет, до торпеды пока не дошло. Все гораздо проще. Наглы были уверены, что мы не устоим перед искушением, и захотим наложить лапу на такой прекрасный, с их точки зрения, трофей. А там уже был готов крупный отряд морской пехоты для абордажа, да и матросы бы в стороне не сидели. Надеялись задавить массой. Когда мы не клюнули на такую приманку, адмирал со товарищи очень удивились, но решили достать нас из своих новых пушек. Тех самых, «дезу» по которым им слили. На «Лондоне» их не убрали после инцидентов с разрывом стволов. Хоть их осталось мало, и стрелять из них боялись, но решили оставить — а вдруг пригодится? Когда выбора не будет, и вопрос встанет или — или? Вот как раз такой случай и представился. Решили рискнуть, но для этого надо было обязательно развернуться бортом на цель. Наши «купчины» — молодцы. Четко выполняли твой приказ — занимать позицию напротив кормовой скулы «Лондона», где у бортовой артиллерии парусников мертвая зона. Поэтому, они успели наделать в «Лондоне» дырок быстрее, чем он сумел развернуться. Неизвестно, что бы получилось из этой стрельбы, но рисковать все же не стоило.
— Полностью согласен. И кто такой хитромудрый у наглов оказался? Сделать приманку из спущеного флага?
— Адмирал и командир «Лондона» утверждают, что сам его светлось лорд-адмирал герцог Йоркский. Похоже, не врут. Со слов адмирала Хармана, на военном совете вышеупомянутый герцог заявил, что в борьбе с нами любые средства хороши, и здесь не до чистоплюйства.
— То же самое я считаю в отношении наглов. Но ты ведь, я так понял, не из-за этого ко мне примчался? Не мог ты за такое время успеть допросить всех.
— Совершенно верно. После адмирала и командира я поговорил с Дэмпиром. Начал очень осторожно, издалека, чтобы прощупать клиента. Похоже, н а ш человек. Верность английской короне у него на десятом месте, если не больше. Парень умен, честолюбив, но очень ограничен в средствах. Поэтому, при правильной мотивации, можно заполучить его с потрохами.
— Так что же тебя смущает?
— Смущает его биография. В наших материалах сказано, что в семье Дэмпира было четыре сына, и старшего звали Джордж. Сейчас же Дэмпир говорит, что его старшего брата зовут Джон. У него должна быть кузина, которую, согласно нашим материалам, зовут Грейс. Но Дэмпир утверждает, что кузин с таким именем среди его родственников нет. По нашим данным, Дэмпир совершил свое первое плавание во Францию в возрасте шестнадцати лет, нанявшись юнгой на торговый корабль. Сейчас же он утверждает, что его первое морское путешествие было в Вест-Индию, в возрасте четырнадцати лет. И не юнгой, а штурманским учеником — ему помогли с деньгами. Причем, заметь, еще до нашего «попадалова». То есть, мы своим неожиданным появлением никак не могли повлиять на это событие. Есть еще ряд мелких неточностей, на которые не обратишь внимания, если не станешь специально искать. Все последующие различия можно, хоть и с большой натяжкой, списать на наше появление и вмешательство в ход истории. А таких различий в биографии Дэмпира с января 1668 года и по сегодняшний день набралось немало.
— Интересно-о-о… А может, это не тот Уильям Дэмпир?
— Уильям Дэмпир тот, все основные сведения совпадают. Но вот в мелких деталях есть различия.
— Чем дальше, тем все чудесатее и чудесатее, как говорила Алиса в Стране Чудес. И что ты думаешь по этому поводу?
— Раньше мы просто не обращали внимания на такие мелочи, поскольку в глобальном плане все совпадало, а мелких подробностей либо нет в тех исторических документах, которыми мы располагаем, либо эти мелочи тоже чудесным образом совпадали. И далеко не со всеми известными личностями, о которых сохранились подробные исторические данные, мы вступали в контакт. Сейчас же я готовился к вербовке заинтересовавшего нас объекта, и внимательно изучил все, что на него у нас есть. И в разговоре сразу обратил внимание на эти нестыковки. Если это не намеренные искажения в исторических материалах, хотя я не понимаю, кому и для чего это понадобилось делать, то вывод напрашивается только один.
— И какой?
— Это не н а ш мир. А очень похожий на него.
— Ну-у, так уж сразу и не наш мир!
— Хорошо, дай другое объяснение.
— Может, исторические материалы не совсем точные?
— Возможно. Хотя не понимаю, кому и зачем могло понадобиться их искажать. И если мы своим появлением здесь доказали, что путешествия во времени возможны, то почему не могут быть возможны путешествия между мирами? Что-то такое наши ученые умники говорили.
— Но не могли же те, кто организовал весь этот банкет, послать экспедицию без проверки, куда она попадет?
— А может быть они, как раз таки, все знали? А исполнителям вроде нас все знать совершенно не обязательно. Даже Березину с Шуриком. Березин — чистый администратор, ни хрена не понимавший во всей этой хроно-трихомудии, и ему было по барабану, где именно нахапать золота. А Шурик — спец по своим электронным железякам, и тоже мог не знать всего. Я, кстати, поинтересовался у него, почему в экспедицию послали всего одного специалиста по этому «хронотранклюкатору», будь он неладен. Так Шурик ответил, что даже его присутствие не требовалось. Там система была многократно дублирована, и могла управляться дистанционно, работая в паре с установкой в нашем времени, которая в любом случае вытянула бы нас обратно. Так поначалу и собирались сделать, но потом все же решили подстраховаться, и отправить спеца на всякий случай. Надежность системы была стопроцентная, но никто даже в мыслях не допускал, что «Тезей» вступит в бой с крейсером образца 1914 года, поскольку попадание в этот исторический период вообще не планировалось. Спасибо Шурику, умнику хренову. Не мог хотя бы на день раньше, или на день позже в 1914 год попасть, тогда бы мы с «Карлсруэ» не встретились.
— Хм-м, интересно…
— Вот и мне интересно.
— Хорошо, допустим, ты прав, и это другой мир. Но, что это меняет? Тут что — бабы другие? Или содержание кислорода в атмосфере другое? Я что-то никакой разницы до сегодняшнего дня не замечал. Теперь это н а ш мир. И мы его будем прогибать под себя, а не наоборот. Единственное неудобство, что теперь нельзя безоглядно доверять нашим историческим данным. Но история, в любом случае, уже начала серьезно меняться благодаря нашему вмешательству.
— В общем-то, да. Я то же самое хотел сказать.
— Ну и ладно. На всякий случай, помалкивай об этом. Сообщим Петровичу и Михалычу, а там уже пусть они сами решают. Лучше скажи, что там с Дэмпиром? Вербануть его уже можно?
— С Дэмпиром все нормально. Когда я только предложил ему сравнить перспективы возвращения в нищую Англию, лишившуюся флота, и которая сейчас вообще упадет ниже плинтуса, и переезд на ПМЖ в Форт Росс с предоставлением любимой работы за о-о-очень хорошее жалованье, вот тут-то у него глазенки и разгорелись. Хоть он и старался этого не показывать, да только меня ему не провести. Парнишка пока еще не дал согласия, но явно заинтересовался, почувствовав запах хороших денег и блестящих перспектив. Ведь он по своей натуре прожженый авантюрист, не обремененный излишними моральными запретами, и его верность королю Англии находится в прямой зависимости от того, насколько эта верность ему выгодна. Так что, если будет выгоднее служить нам, то он не станет раздумывать ни секунды. А вот с адмиралом… Смысла его вербовать нет. В нашей истории он умер в октябре следующего, 1673 года. Не думаю, что сейчас что-то сильно изменится. Как бы его раньше не грохнули за такой провал.
— Возможно… Ладно, он нам сейчас все равно лишь в качестве посла нужен, вот и будем работать в этом направлении. Что остальные?
— Командир «Лондона» — кэптен Артур Бишоп, вряд ли. Слишком предан королю. С остальными поговорю до прихода в Гамбург. Может быть, кого и найдем.
Дальнейший переход прошел без приключений. Корабли подняли паруса, воспользовавшись попутным ветром. И вот, ранним утром, впереди показалось устье Эльбы. Место довольно оживленное, и с ближайших кораблей и рыбацких лодок с интересом взирали на невиданных здесь ранее гостей. Хоть они и шли под парусами, но необычная архитектура и огромные размеры привлекали всеобщее внимание. Причем не только рыбаков и проходящих мимо «купцов». Фрегат под шведским флагом, патрулирующий неподалеку от устья Эльбы, тоже проявил интерес, и пошел на сближение. И очень скоро дал выстрел поперек курса «Дмитрия Донского», идущего головным, приказывая остановиться. Очевидно, толком не понял, кого это нелегкая принесла. Ракурс для него был очень неудобный — дымовые трубы скрыты парусами, и сейчас не дымят, поскольку при малой нагрузке котлов жидкое топливо дыма не дает. Да и расстояние великовато. Флагов шведам тоже не видно. Поэтому, вполне можно принять незнакомцев за обычные парусники, хоть и очень крупные.
Впрочем, требование было излишним — уже сыграли парусный аврал, и матросы бросились к мачтам убирать паруса. Пары в котлах были подняты заранее, поскольку идти по реке под парусами на парусниках, крупных даже по меркам XXI века, ни Флинт, ни другие командиры кораблей, не хотели. Надо использовать достижения цивилизации по максимуму. А пока суть да дело, Флинт осматривал побережье и приближающихся шведов, слушая объяснения старшего офицера, хорошо знавшего эти места. Наконец, внимание обоих полностью переключилось на приближающийся шведский фрегат.
— Скоро надо будет гостей встречать, Карл Францевич. Которые ведут себя здесь, как хозяева.
— Я бы их уже сейчас «встретил», Владислав Михайлович. Из носовых. Да жаль, нельзя. Надо дипломатический протокол соблюдать.
— Ничего, не волнуйтесь. Скоро эти хапуги уберутся с территории Германии. История сильно изменилась — Франция не вмешалась в войну, а Англия ее уже фактически проиграла, едва начав. Хоть и с нашей помощью, но, тем не менее. Швеция снова поставила не на ту лошадь. Курфюрст бранденбургский Фридрих Вильгельм Первый взялся за шведов всерьез, поэтому скоро им здесь станет очень неуютно. Сумеет ли он объединить все германские государства, пока неясно, но вот вышвырнуть отсюда шведов вполне может… О-о-о, ребята, а что это вы так забегали, как тараканы от «Дихлофоса»?! Никак, наши дымовые трубы увидели после того, как мы паруса убрали? И что же вы теперь делать будете?
Шведский фрегат увалился под ветер, и стал разворачиваться на обратный курс. Когда это ему удалось, на корме прочли название — «Венерн». Шведы явно не ожидали появления здесь тринидадцев, поэтому сочли за благо не нарываться не неприятности. На палубе «Дмитрия Донского» раздался смех. Улыбнулся и Флинт.
— М-м-да… Гости сбежали, не попрощавшись… Пожалуй, так даже лучше. Сейчас этот «Венерн» удирает во всю прыть, на какую способен, и сообщит своим о нашем прибытии. Надеюсь, что у местного шведского начальства хватит ума не уподобляться неадеквату Карлу Двенадцатому. Иначе, придется им тут Гангут раньше времени устроить. На радость курфюрсту бранденбургскому и гамбургским купцам… Малый вперед!
Корабли дали ход и взяли курс на вход в устье Эльбы, следуя за шведским фрегатом. Выдерживая дистанцию, «Дмитрий Донской» шел по пятам, не давая «Венерну» отрываться слишком далеко. В кильватер шли «Гермес» и «Меркурий». Вот так, вчетвером все вместе и подошли к Брюнсбюттелю — сейчас небольшой деревушке, а в будущем месту, где будет находиться шлюз на выходе из Кильского канала в Эльбу, и откуда собственно и начинается русло реки. «Венерн» тут же стал на якорь среди рыбацкой мелочи. «Дмитрий Донской» уменьшил ход и тоже повернул в сторону рейда. Надо было не только доложить о своем прибытии местным властям, но и взять лоцманов. Жадничать в таком деле не стоит.
Когда корабли вошли на рейд Брюнсбюттеля, на берегу уже выросла толпа народа. Весь поселок сбежался посмотреть на удивительное зрелище. Андреевские флаги, поднятые на гафелях, и движение без парусов не вызывали ни у кого сомнений, кто же именно прибыл. Непродолжительное маневрирование на рейде, выполненное с необычайной точностью, якоря летят в воду, и три огромных черных корабля замирают на водной глади. Тут же гремят выстрелы салюта. Гости приветствуют хозяев. Все, как и положено по действующим сейчас правилам. Да только вот гости ограничиваются всего лишь одним выстрелом с каждого корабля, ясно давая понять, что большего здешние «хозяева» не стоят. Шведский фрегат «Венерн» отвечает на салют, но в остальном ведет себя так, как будто все происходящее его не касается. И правильно делает. Целее будет.
Когда от берега отошел большой гребной баркас под шведским флагом, на борту «Дмитрия Донского» был уже готов «комитет по встрече». На палубу вызван взвод морских пехотинцев в парадной форме с оружием. Остальные морпехи в бронежилетах и касках, вооруженные до зубов, ждут на батарейной палубе в полной боевой готовности. Орудия находятся в положении «по-походному», но орудийные расчеты на местах. Пар в котлах на марке, и машины готовы дать ход. «Гермес» и «Меркурий» тоже приготовились в меру своих возможностей. Если здешние «хозяева» совершат глупость… Что ж, придется объяснить им, что они неправы, и сразу же уходить в Роттердам. Такой вариант был предусмотрен заранее, если в Гамбурге что-то пойдет не так. Приглашение от голландских властей уже давно получено, и если бы не третья англо-голландская война, то пошли бы сначала именно в Роттердам, а не Гамбург. Просто не хотели уж слишком явно выражать свое отношение к этим очередным внутриевропейским разборкам. Но, поскольку Англия с завидным упорством снова наступила на те же грабли, то теперь можно открыто поддержать Соединенные Провинции. Соответствующие инструкции были получены из Форта Росс сразу же после сообщения о бое в Па-де-Кале. По выходу из Гамбурга на обратном пути корабли зайдут в Роттердам. А здесь, в данный момент, все зависит от того, какую позицию займут шведские и гамбургские власти.
Когда баркас подошел к борту, на палубу поднялся офицер в сопровождении шести солдат, с интересом оглядываясь по сторонам. Увидев стоящих возле трапа офицеров, представился на немецком.
— Доброе утро, господа. Капитан армии его величества короля Швеции Густав Мартинссон. Вы — тринидадцы?
— Доброе утро, герр капитан. Мы — из Русской Америки. Тринидад — лишь название острова, где расположена наша столица Форт Росс, вот нас и зовут все тринидадцами. Разрешите представиться — коммодор Владислав Филатов, командир фрегата «Дмитрий Донской» и командир конвоя. Прибыли в Гамбург с грузом. Вот грузовой манифест, можете ознакомиться.
С этими словами Флинт вручил шведскому офицеру бумаги. Ознакомившись с грузовыми документами, капитан Мартинссон с удивлением глянул на собеседника.
— Сколько?! Сахар и табак более четырех тысяч тонн?! Это сколько же будет в фунтах?!
— Много. Очень много. У нас на борту груза нет, поскольку «Дмитрий Донской» — военный корабль, и выполняет функции охраны конвоя. Весь груз находится на барках «Меркурий» и «Гермес». Вот они, рядом стоят.
— Честно сказать, Вы меня удивили, герр Филатов! Таких больших партий груза сахара и табака еще никогда не было. Получается, что это не частные купеческие корабли?
— Нет. «Меркурий» и «Гермес» — военные транспорты, относящиеся к военному флоту Русской Америки, и имеющие военные команды. Сами понимаете, отправлять сейчас ценный груз через кишищие пиратами воды на обычных «купцах» очень опасно. Поэтому, мы будем осуществлять доставку грузов по системе конвоев — несколько быстроходных и хорошо вооруженных военных транспортов и один-два сильных военных корабля для охраны. Поверьте, такая тактика очень эффективна. Тем более, мы уже проверили ее эффективность в действии.
— Вот как?! На вас напали пираты?
— Напали, причем не только пираты. Впрочем, что мы на палубе разговариваем? Герр Мартинссон, хотите посмотреть, как все было? Прошу Вас в мою каюту, заодно оцените имеющиеся у нас на борту испанские и французские вина. Или желаете попробовать «Pervach»?
Заинтригованный капитан Мартинссон не отказался от приглашения, и по достоинству оценил «Pervach». Однако, Флинт преследовал совсем другие цели. Нападение французских пиратов в Ла-Манше и бой в Па-де-Кале были сняты на видео, и теперь представилась великолепная возможность для вброса нужной информации. Капитан Мартинссон даже позабыл про «Pervach», вперившись взглядом в экран монитора. Когда завершились последние кадры — уничтожение остатков английского флота на рейде Дувра, и панорамная съемка голландского флота в проливе, бедный швед какое-то время не мог прийти в себя, собираясь с мыслями. Флинт пришел ему на помощь.
— Как видите, герр Мартинссон, система конвоев очень эффективна. Военный корабль — в данном случае мой фрегат «Дмитрий Донской», успешно справился со своей задачей — прикрытие транспортов, которым даже не пришлось принимать участие в основной фазе боя. При увеличении численности конвоя, разумеется, кораблей охранения должно быть больше. Причем, возможно даже больше, чем самих охраняемых, это зависит от многих факторов. Однако, при этом необходимо соблюдать одно очень важное условие. Корабли должны иметь примерно равную скорость. Иначе, какой-нибудь тихоход будет тормозить всех.
— Простите, что?… Ах да, конечно… Герр Филатов, но это настоящее чудо!!! Такого я еще не видел! Вы хотите сказать, что ваш фрегат в одиночку уничтожил почти весь английский флот?!
— Как ни удивительно, но это факт, герр Мартинссон. Скоро информация о сражении в Па-де-Кале достигнет Гамбурга, и Вы сами во всем убедитесь. Мне нет смысла Вас обманывать. Английского Ройял Нэви больше нет. То немногое, что осталось, не сможет изменить ситуацию на море в целом. Англия опять проиграла войну Соединенным Провинциям.
— Поразительно… Но зачем вы вмешались в это сражение на стороне голландцев? Ведь вы могли просто отразить нападение, и следовать дальше? Зачем было так рисковать?
— Могли, но английским джентльменам надо было вбить в голову мысль — н е л ь з я нападать на корабли под флагом Русской Америки. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Расплата последует незамедлительно.
— Понятно… И я с Вами полностью согласен в этом вопросе, герр Филатов… Насколько я понимаю, Вы никогда раньше не бывали в Гамбурге?
— Увы.
— Позвольте дать Вам совет. Держите ухо востро с этими гамбургскими торгашами. Не верьте их улыбкам и сладким речам. Это еще те волки…
С этим утверждением никто и не спорил. Посылая экспедицию в Европу, в Форте Росс ясно отдавали себе отчет в том, что покушаются на сверхприбыли крупных организаций вроде Вест-Индских Компаний в торговле с Новым Светом. И это кое кому может очень не понравиться. Но также было ясно, что у тех, кто в данный момент «держит цены» в Европе, полно завистливых конкурентов, которые при изменении обстановки вполне могут стать своеобразной «пятой колонной», работая в интересах Русской Америки против монополистов. Естественно, не забывая при этом и о себе любимых. Но это крайний случай, если не удастся договориться о приемлемых условиях выхода на европейский рынок, и дело дойдет до открытой войны цен. Что, по большому счету, Русской Америке тоже не нужно. Остается надеяться на то, что в Роттердаме, Амстердаме и Гамбурге тоже есть адекватные люди, прекрасно понимающие пагубность торговой войны. Которая очень легко может перейти в реальную. Недавние события в Па-де-Кале — яркий тому пример.
Как бы то ни было, расстались с представителями шведских властей друзьями, и отправились вверх по Эльбе, привлекая всеобщее внимание. Таких гостей здесь еще не было, поэтому многочисленные зрители на берегах никого не удивляли. Информация о появлении тринидадских пришельцев распространялась со скоростью лесного пожара, поэтому можно было надеяться на то, что она вовремя дойдет по назначению. Причем не только к местным властям. Ни Флинт, ни Тунгус, ни другие члены штаба экспедиции не сомневались в том, что беглецы с «Карлсруэ» не устоят перед искушением взглянуть на своих недавних врагов. И с ними вполне можно вступить в контакт. Либо добровольно, либо добровольно-принудительно. Тут уж как карты лягут.
Вольный город Гамбург в лице представителя городского магистрата Клауса Гофмана приветствовал гостей сразу же по прибытию на рейд, о чем герр Гофман объявил Флинту, встртетившему его на палубе. Здесь уже получили информацию о прибытии экспедиции из Нового Света, и сделали правильные выводы. Если гости из-за океана сами первыми нанесли визит в Гамбург, то явно не для того, чтобы пограбить. А если так, то надо выжать максимум полезного из создавшейся ситуации, и завязать прочные торговые отношения с теми, кто «построил» весь Новый Свет (да и не только Новый) на зависть всем соседям. Но и прощупать гостей не мешает, что у них на уме. Поэтому, портовые власти пока что на борт не поднимались, все в свои руки взял городской магистрат. После взаимных приветсвий и дежурных любезностей герр Гофман озвучил официальную причину своего появления.
— Господа, впервые нас посетили корабли с далекого Тринидада. И мы рады видеть вас гостями нашего города. Бургомистр Гамбурга Вильгельм фон Бейст приглшает Вас, герр Филатов, и ваших офицеров к себе во дворец.
— Благодарю Вас, герр Гофман. Мы с радостью принимаем это предложение, и надеемся, что нам удастся заложить основы нашей дружбы и сотрудничества. Поверьте, меньше всего мы хотим, чтобы нас воспринимали в Европе, как некое пугало. Мы прибыли сюда не воевать, а торговать.
— Однако, до нас дошли сведения, что у вас не все прошло благополучно во время плавания?
— Совершенно верно. Хотите узнать подробности?
— Конечно!
— Тогда, прошу, будьте моим гостем!
Флинт пригласил чиновника в свою каюту, где уже был накрыт стол. За обменом новостями из Нового и Старого Света под хорошую выпивку последовал увлекательный рассказ о плавании трех кораблей через Атлантику, который продолжался до момента входа в Ла-Манш. После чего Флинт с хитрой улыбкой продолжил.
— А теперь, герр Гофман, посмотрите, что было в нашем плавании «не совсем благополучно»…
Когда на экране монитора появились первые кадры, Клаус Гофман позабыл обо всем. Флинт лишь время от времени комментировал происходящее, объясняя непонятные моменты. Когда фильм о сражении в Па-де-Кале закончился, Гофман восхищенно воскликнул.
— Это настоящее чудо, герр Филатов!!! И то, что я видел, и сама возможность запечатлеть происходящие события! Так значит, флот Англии полностью уничтожен?!
— Полностью, или нет, — не знаю. Во всяком случае, уничтожены те корабли, которые были на подходе к Па-де-Кале и на рейде Дувра. Вы ведь сами это видели. Если хотите, можно посмотреть фильм повторно. Возможно, что-то где-то у англичан и осталось. Но не думаю, что много.
— Так эти картинки можно посмотреть еще раз?
— Да. Информация сохранена на жестком диске компьютера — так называется это устройство, и ее можно смотреть, сколько хотите. Количество просмотров неограничено.
— Поразительно! А еще что-нибудь у вас есть?
— Есть виды Форта Росс, Якобштадта, Гаваны. Есть запись разгрома испанской Новой Армады, операции по подавлению мятежа в Мехико и взятию Нью-Йорка, который теперь называется Новороссийск. И еще много разной хроники. Хотите посмотреть?
— Конечно!!!
— Если смотреть все, то это займет больше суток. Вас не хватятся?
— Увы, хватятся. В магистрате ждут меня с докладом.
— Тогда, давайте сделаем так. Сейчас я покажу Вам короткий ознакомительный фильм о нашей стране, а потом Вы отправитесь на берег, расскажете бургомистру обо всем, что видели, и передадите ему мое приглашение посетить «Дмитрий Донской». Думаю, его это заинтересует. К сожалению, компьютер не может работать за пределами корабля, поэтому устроить показ для широкой аудитории во дворце бургомистра я не могу. Но его превосходительство может взять с собой Вас, а также всех своих помощников, кого сочтет нужным. Тем более, нам все равно надо обсудить вопросы торговли, а ваши люди обязательно захотят ознакомиться с образцами наших товаров. Также нам надо высадить на берег пленных англичан, и здесь мы хотим заручиться разрешением его превосходительства. Как Вам такой план, герр Гофман?
— Я буду рад помочь Вам, герр Филатов!
Когда представитель магистрата отбыл на берег в прекрасном настроении, пообещав в самом ближайшем времени решить вопрос постановки всех трех кораблей к глубоководному причалу, Флинт собрал совет на борту «Дмитрия Донского». Присутствовали командиры «Гермеса» и «Меркурия» Рикардо Гутиерес и Антонио Родригес, Себастьян Кабрера — зам командующего по коммерческой части, Тунгус — главный на борту из «сухопутных убивцев» осуществляющий разведку и контрразведку, и старший офицер «Дмитрия Донского» Карл Ейнринг, как хорошо знавший Гамбург. Хоть и Гамбург 1914 года, но все-таки. В ходе совета обсудили ближайшие задачи и методы их решения в соответсвии со сложившейся обстановкой. Когда закончили, Флинт отпустил всех, кроме Тунгуса.
— А теперь рассказывай, мон колонель, что задумал? Мы одни, нас никто не слышит.
— Как стемнеет, спустим шлюпку, и отправимся на берег. Я и еще шестеро пацанов из камрадов. «Тонтон-макутов» и испанцев брать не буду, уж очень экстерьер у них для этой местности не подходящий. Прикид — согласно местной моде, чтобы не выделяться. На современных жителей Гамбурга мы вряд ли потянем, но за гостей из какой-нибудь германской глубинки сойдем. Надо прояснить обстановку еще до того, как корабли станут к причалу.
— Значит, опять «главное — чтобы костюмчик сидел»? Как тогда, в Порт Ройяле?
— Разумеется. Походим, послушаем, посмотрим. Может, что интересное узнаем. На невероятную удачу вроде встречи нос к носу с герром Келлером я не рассчитываю, но чем черт не шутит, когда бог спит? Если «наши» немцы находятся в Гамбурге, то не устоят перед искушением взглянуть на нас.
— Твои пацаны их опознают?
— Говорят, что опознают. Даже если они в местных шмотках будут, и бороды отрастят.
— А охоту с «подсадными» когда думаешь устроить?
— Не раньше, чем к причалу станем. Иначе, подозрительно будет. Пока ты, герр коммодор, вместе с доном Себастьяном будешь бургомистра охмурять, я по-тихому разными пакостями займусь. Как раз по моему профилю…
Ночь прошла спокойно. Никто гостей из-за океана не потревожил, и разведгруппа, побывавшая тайком в городе, не обнаружила ничего подозрительного. Так, обычное любопытство, которое возникало везде и сразу же, где появлялись корабли под Андреевским флагом. Однако, на следующее утро начался ажиотаж. Едва рассвело, поступило разрешение становиться к причалу. Поднявшиеся на борт лоцмана были немало удивлены, когда узнали, что для швартовки помощь гребных баркасов не требуется. То, что произошло дальше вогнало их в состояние «полного охренения». Такого здесь еще никому видеть не доводилось. Огромные корабли длиной более сотни метров маневрировали без посторонней помощи с необычайной точностью и кажущейся легкостью. Берег был запружен толпой любопытных, причем среди обычных зевак было немало моряков, прекрасно понимающих, ч т о они видят. Хотя ни Флинт, ни командиры барков, не считали данную швартовку чем-то выдающимся. Подойти к причалу в тихую погоду с отданным якорем, имея два гребных винта и неограниченное количество реверсов — задача для начинающих. Однако, местным знать об этом совершенно необязательно. Пусть смотрят и голову ломают, как у тринидадских колдунов такое получается.
Через час после того, как «Дмитрий Донской» стал к городской набережной, на нее выехала кавалькада из четырех богато украшенных карет. Все было ясно — пожаловали власти вольного города Гамбурга. Возможно, вместе с местными «олигархами». Стоявшие неподалеку «Гермес» и «Меркурий» они миновали, не задерживаясь, остановившись возле «Дмитрия Донского». И вскоре на палубу поднялась представительная делегация, которую встречали согласно требований дипломатического протокола — с почетным караулом из морских пехотинцев. Уже знакомый Клаус Гофман выступил вперед и поклонившись, официально произнес.
— Доброе утро, герр коммодор! Бургомистр вольного города Гамбург Вильгельм фон Бейст намерен посетить ваш корабль и обсудить вопросы нашего дальнейшего сотрудничества.
— Доброе утро, герр Гофман, доброе утро, господа! Добро пожаловать на борт, будьте нашими гостями!
Флинт был само радушие, и после того, как Гофман представил своих спутников, оказавшихся чиновниками магистрата во главе с самим бургомистром, пригласил всех в кают-компанию.
Вильгельм фон Бейст был уже немолодой и немногословный мужчина, за маской холодной вежливости никак не проявивший особого интереса к прибывшим, но Флинт сразу интуитивно почувствововал — этому человеку очень н у ж н ы хорошие отношения с Русской Америкой. И приход экспедиции в Гамбург для него — тот редкий шанс, который выпадает раз в жизни, и упустить его грешно. За последовавшим рассказом о заморских чудесах и намерении установить долговременные и взаимовыгодные торговые отношения, Флинт вручил послание бургомистру, а также удивил всех присутсвующих неожиданным ходом — продемонстрировал видеозапись обращения Леонида к бургомистру и жителям вольного города Гамбурга на хорошем немецком (по меркам начала XXI века) языке, в которой он надеялся на установление прочной дружбы и взаимовыгодного сотрудничества. Сказать, что гости были поражены, это не сказать ничего. Никто из них не обратил внимания на то, что в записи не прозвучало конкретных имен. Ведь находясь по ту сторону Атлантики, можно просто не успеть отреагировать на очередную смену власти в верхах. Не знали гости и того, что подобные видеозаписи были подготовлены также и для других стран Европы, и Флинт просто демонстрировал ту, которая подходила в данный момент. А когда запись закончилась, окончательно добил зрителей.
— Если хотите, герр фон Бейст, мы можем сделать такую же запись Вашего обращения к жителям Русской Америки. Это не займет времени больше, чем сама речь.
— Поразительно, герр Филатов!!! Такого я еще не видел! И вы вот так, с легкостью можете делать любые движущиеся картнины со звуком?
— Не любые, а только то, что происходит в действительности. Создать видеозапись, или картину, как Вы говорите, из ничего, то есть фальсифицировать изображение, невозможно. Наша аппаратура может в точности фиксировать происходящие события, но не может выдумывать их.
— Вы меня удивили! Давайте, попробуем. Но только после того, как закончим. Из рассказа герра Гофмана я понял, что английский флот уничтожен вашим кораблем, и вы также запечатлели это своим устройством?
— Да, это так. Хотите посмотреть?
— Разумеется!
Флинт нашел нужную запись, и кают-компания превратилась в подобие видеосалона, расплодившихся одно время на территории бывшего Совесткого Союза, когда видеомагнитофоны были еще экзотикой. Гости сгрудились перед экраном монитора и боялись упустить любую мелочь. Флинт же комментировал происходящее и отвечал на иногда возникающие вопросы. После записи боя в Па-де-Кале смотрели события в Мехико, Нью-Йорке, разгром Новой Армады. Особенно гостей поразили кадры, сделанные с воздуха. Когда «кино» закончилось, от прежней маски безразличия на лице бургомистра не осталось и следа. У его спутников — тем более. Теперь Вильгельм фон Бейст был сама любезность.
— Сегодняшний день открыл мне очень многое, герр Филатов! Открыл и удвил. Не стану отрицать, раньше многое из того, что рассказывали о вас, я считал выдумкой. Теперь же понимаю, насколько ошибался. Я буду очень рад нашей дружбе, и знайте, что в Гамбурге вам всегда окажут помощь и поддержку. И я хотел бы передать мои искренние поздравления и предложение дружбы герру Кортесу и всем жителям Русской Америки.
— Благодарю Вас, герр фон Бейст. А теперь, быть может, перейдем к обсуждению деловых вопросов?
— Давайте.
Флинт вызвал в кают-компанию своего зама по торговой части, и представил его гостям.
— Знакомьтесь, господа. Действительный статский советник Министрества внешней торговли Русской Америки Себастьян Кабрера. Моя правая рука во всем, что касается коммерции…
Когда гости наконец-то покинули борт «Дмитрия Донского», Флинт устало перевел дух. Кабрера ушел на «Гермес» с вызванными представителями торговых домов Гамбурга, кого решил подключить к этому делу бургомистр, а он решил взять тайм-аут. Все же, как ни крути, но выступать в роли дипломата ему еще ни разу не приходилось. Заодно избавились от пленных англичан, передав их местным властям. Оставили себе только одного — Уильяма Дэмпира. Юноша оказался толковым, и сразу понял, что ему делают предложение, отказаться от которого — верх глупости. Разумеется, ни в какие секреты его пока что не посвящали, а просто перевели из разряда военнопленных в пассажиры, предоставив для ознакомления кое-какие материалы общего характера. Но для будущего светила океанографии и это было откровением, поэтому он с головой окунулся в изучение всего, что связано с Русской Америкой и пришельцами из другого мира под руководством лейтенанта Фуэнтеса, проинструктированного на этот счет. Иными словами, первая экспедиция в Европу грозила закончиться огромным успехом. Нужные контакты с властями Гамбурга налажены, вброс нужной информации произведен, и теперь надо регулировать очередь из набивающихся в друзья. Причем не только немцев, но и шведов, которые тоже не захотят упустить такую возможность. Как говорится, жить стало лучше, жить стало веселее…
Умиротворенные мысли о достигнутых успехах на торгово-дипломатическом поприще неожиданно прервал Тунгус.
— Герр коммодор, разреши?
— Заходи, мон колонель. Как меня достали эти чертовы педанты-немцы. Все у них согласно орднунгу!
— А ты как думал? Раз ты у нас теперь лицо публичное — целый коммодор и командующий экспедицией, то привыкай быть дипломатом. Это тебе не как раньше — глотки резать и мины цеплять. Для этого здесь я есть, а ты местных бургомистров и курфюрстов с епископами охмурять должен. Кстати, одного уже охмурил до крайности. Видел я его рожу, когда ты предложил ему международный аэропорт Нью-Васюки построить. Запись для истории прекрасная получилась!
— Мон колонель, Вы несправедливы в своих суждениях! Нельзя отнимать у человека мечту! Во-первых, не Нью-Васюки, а международный аэропорт Гамбург. Во-вторых, очень больших расходов для постройки причальных мачт не требуется. Это не бетонная полоса в несколько километров с разветвленной сетью рулежных дорожек. Да и сама конструкция причальной мачты — далеко не Останкинская телебашня. А в третьих, мы ведь и так собирались наладить воздушное сообщение с Европой. Полеты «Колумба» и «Магеллана» в Мехико и Нью-Йорк… пардон — Новороссийск, подтвердили реальность этой затеи. В Кадисе аэропорт уже построен, хоть пока еще и не принял ни один борт. Но он уже г о т о в принять цеппелины. Так почему бы следующему аэропорту не появиться в Гамбурге? Тем более, немцы согласны финансировать строительство на свои средства, и предоставить требуемое количество людей и материалов. Единственно просят, чтобы прислали тех, кто знает, что именно надо делать. С соответсвующей документацией, разумеется. Орднунг, понимаешь! Без этого никак. И ради доставки почты, а также небольших партий дорогостоящих грузов и пассажиров бизнес-класса в течение нескольких суток из Гамбурга в Новый Свет и обратно, они согласны преподнести нам международный аэропорт на блюдечке с голубой каемочкой, построив его на свои деньги.
— Ладно, посмотрим, как они слово держат. Людей на берег отпускаем?
— Отпускаем, но группами, причем только в светлое время суток. Инструктаж, как себя вести, я еще проведу…
Неожиданно в каюту постучали, и вошел старший офицер.
— Владислав Михайлович, разрешите?
— Да, Карл Францевич, что у Вас?
— К трапу подошел какой-то мальчишка, передал записку вахтенному, и сразу убежал. Причем послание адресовано именно мне.
— Вот как?! И кто же Вам тут пишет?
— Не уверен, но… Прочтите сами.
Флинт с интересом развернул листок бумаги, на котором было всего лишь несколько строк, написанных по-немецки четким каллиграфическим почерком.
«Карлу Ейнрингу. Добрый день, дорогой Карл! К сожалению, я опоздал, и вы ушли без меня. В прошлый раз ты красиво вывернулся, сведя партию вничью вечным шахом, но теперь я такой оплошности не допущу. Приходи сегодня вечером к шести в таверну „Ягер“, есть дело. Твой друг Генрих.»
Флинт перечитал послание несколько раз и с удивлением уставился на Ейнринга.
— Кто это, Карл Францевич? С кем это Вы партию вничью вечным шахом свели?
— С лейтенантом Энссеном после выхода из Парамарибо, или как он там сейчас называется. Как раз перед десантом на Тринидад, когда я угодил в плен.
— Ну, ни хрена себе… А это точно он пишет?
— Не уверен. Об этом факте знали только офицеры «Карлсруэ», и то не все, а только те, кто был тогда в кают-компании. Но письмо написано не рукой Энссена. Я знаю его почерк…
Таверна «Ягер» была оформлена в соответсвующем охотничьем (Jager — охотник, егерь — нем.) стиле, и очевидно, была весьма популярна. Как у местной публики, так и у приезжих. Времени на подготовку встречи оставалось катастрофичеки мало, поэтому во многом пришлось импровизировать. Постарались выяснить как можно больше — имя владельца, история, преобладающий контингент посетителей и тому подобное. Полученная информация порадовала — не какой-нибудь бандитский притон и не «наливайка» для голытьбы, а вполне респектабельное заведение, дорожащее своей репутацией.
В таверну «Ягер» зашел человек, одетый, как купец среднего пошиба, и направился к свободному столику в углу. Сделав заказ подскочившему официанту, человек молча осмотрел зал, иногда задерживая взгляд на картинах, изображающих сцены охоты, а также на различном «охотничьем» реквизите, украшавшем стены. Узнать в нем старшего офицера броненосного фрегата «Дмитрий Донской» капитана третьего ранга Карла Ейнринга было затруднительно. Одежда по местной моде, накладные усы и бородка, а также парик полностью его преобразили. Посетителей в это час было немного. В противоположном углу шумно веселилась компания великовозрастных оболтусов, за соседним столиком мирно беседовали два почтенных господина средних лет, неторопясь потягивая пиво под хорошую закуску, а чуть дальше расположились четверо иностранцев, которых выдавал разговор на чужом языке. Картина самая обычная для такого крупного портового города, как Гамбург. Однако, долго скучать не пришлось. Входная дверь открылась, и вошел еще один человек. По виду — обычный горожанин не слишком высокого достатка. Но, окинув взглядом зал, он сразу же направился к столику, за которым сидел Ейнринг.
Если бы он не знал, кто должен прийти, то ни за что бы не узнал в этом человеке прежнего лощеного лейтенанта Кайзерлихмарине Энссена. Перед ним стоял еще молодой, но уже битый жизнью человек, виски которого посеребрила седина, а взгляд напоминал взгляд затравленного волка, который в последний момент нырнул под флажки, и ушел от охотников.
— Генрих, ты?!
— Я, Карл. Здравствуй, дружище!!!
Старые друзья обнялись, но тут же уселись за стол, чтобы не привлекать внимания. Сделали заказ официанту, и с удивлением стали рассматривать друг друга.
— Ты совсем не изменился за эти два года, Карл. Что произошло с тобой, как ты оказался у русских? И к чему этот маскарад? Ведь я видел тебя на палубе русского фрегата в военном мундире.
— Обычная предосторожность, Генрих. Да, я сейчас на службе у русских. Имею чин капитана третьего ранга — это вроде нашего корветтен-капитана, и занимаю должность старшего офицера броненосного фрегата «Дмитрий Донской». Как я докатился до жизни такой? Слушай…
Ейнринг говорил долго. Ведь они виделись с Энссеном последний раз перед высадкой десанта на Тринидад. Но если сам разгром десанта Энссен видел, то вот последующая информация дошла до него в сильно искаженном виде. И теперь он с интересом слушал рассказ о событиях более чем двухлетней давности. Мешало лишь то, что говорить приходилось вполголоса. Такие разговоры не для посторонних ушей.
— Вот так все и было, Генрих. Если бы наш Старик не сглупил, и не стал воевать с русскими в этом мире, то все было бы по-другому. Ведь это совсем не те русские, что мы вначале думали. Между нами почти век — они пришли из 2012 года, и мы сами для них — история. А так случилось то, что случилось.
— И русские никак вас не притесняют?
— Абсолютно. Они сделали нас полноправными гражданами своего вновь созданного государства, которое назвали Русская Америка. Ты сам видишь — я стал кадровым офицером военного флота, граф Байссель конструирует цеппелины, Ауст и фон Альтхаус служат в конструкторских бюро по созданию новых видов вооружения и средств радиосвязи, Мерк и Бек занимаются тем же, но в конструкторских бюро по созданию машин. Все при деле, и никто не бедствует. Остальные офицеры погибли в ходе десанта на Тринидад и абордажа «Карлсруэ». Многие матросы из наших тоже выдвинулись по службе. Кто на военной, кто на гражданской. На кораблях нашей экспедиции они, кстати, тоже есть. Некоторые уже офицерами стали. А ты как здесь оказался, Генрих?
— Мы ведь с тобой разминулись. Когда русские вернули вас на корабль, как парламентеров, мы на берегу в этот момент были, и вернуться уже не смогли. Старик блефовал отчаянно, и все же сумел заинтересовать голландского губернатора. Наобещал ему золотые горы в случае нашей поддержки, он и клюнул. Правда, что они конкретно обсуждали, я не знаю, нас до этого не допустили…
Принесли ужин, и друзья беседовали, перемежая разговор стаканчиком мозельского. За окном стемнело, в зале зажгли свечи, стали появляться новые посетители, а они все никак не могли наговориться. Закончилось все на грустной ноте.
— Вот так, Карл. Варнеке и Фрезе погибли в бою со шведами. И слава богу, что это удалось скрыть, а то бы нас уже давно взяли за шиворот. Шведы здесь заправляют всем, и вольность вольного города Гамбурга — фикция. От Старика, как мы с ним расстались, ни слуху, ни духу. Мы с Людвигом исправно посещали каждое воскресенье «Большой Михель», но к нам так никто и не пришел. Значит, что-то у Старика пошло не так с курфюрстом бранденбургским, что он не стал нас сдавать. А где-то с полгода назад и Людвиг исчез. Сказал, что устал ждать неизвестно чего, и не собирается больше прозябать в этой дыре. Не знаю, где он сейчас. Так что, я тут один. Лавочник средней руки, поскольку мои знания здесь никому не нужны, а раскрывать себя я не могу. Мало знать себе цену, надо еще пользоваться спросом. Но это не самое страшное. На меня началась охота. Подозреваю, что кто-то что-то пронюхал, так как сначала я заметил слежку, а два дня назад на меня напали. Если бы хотели убить — убили, ничто им не мешало. Но, похоже, я был нужен им обязательно живой, и желательно целый, это меня и выручило. Причем это не официальные власти. Те бы не церемонились, и не пытались сделать все по-тихому. Хорошо, что я не расстаюсь с «Парабеллумом». Уложил четверых мерзавцев, но один все же успел достать меня ножом — поранил руку. Поэтому, пришлось попросить написать письмо другого человека.
— Так в чем дело, Генрих? Что тебя тут держит? Ведь это совсем не та Германия, которую мы покинули два с небольшим года назад. Пошли к нам!
— Не все так просто, Карл. Здесь у меня жена и сын. Я не могу их бросить.
— А зачем бросать? Бери семью, и быстрее к нам на борт. Там вас никто не тронет. Ты понимаешь, что если действительно вышли на твой след, то уже не отстанут? И семью твою не пощадят. А могут и в заложники взять, лишь бы тебя выманить. Наслушался я тут историй от русских. И сам много чего прочел. Просто жуть берет, до чего докатилась Европа в 2012 году.
— А нужен ли я русским?
— Не говори глупостей. Мы все — и русские, и команда «Карлсруэ», чужие в этом мире. И если хотим выжить, то должны держаться вместе. Ты думаешь, я просто так пришел? Командующий экспедицией коммодор Филатов велел передать, что никаких преследований вас пятерых за прошлые дела не будет. Он ведь еще не знал, что Варнеке и Фрезе погибли. Мой пример для тебя ничего не значит? Не думаешь же ты, что меня специально послали в Гамбург ради того, чтобы ты увидел меня на палубе, и согласился на встречу? Мы даже не знали, что вы находитесь в Гамбурге.
— Хм-м… Возразить трудно… Но что я буду делать у русских?
— Ты — кадровый офицер флота. Можешь продолжить службу, если хочешь. Флот русские собираются увеличивать, и знающие люди им понадобятся. То, что ты видел, это первые ласточки. Планируется открытие регулярной трансатлантической линии между Европой и Америкой. А для этого, помимо грузовых судов, понадобятся также крейсерские эскадры. Англии в этом мире не видать титула Владычицы морей. Ты видел мой «Дмитрий Донской». Это паровой броненосный фрегат собственной постройки, по своему техническому уровню близкий к кораблям конца XIX века, а кое в чем даже превосходящий их. Ты можешь себе представить что-либо подобное в Европе сегодня? И это всего лишь за четыре года с момента попадания «Тезея» в это время! Не хочешь служить на кораблях — можешь заняться конструкторской деятельностью в области флота, как Ауст и фон Альтхаус. Или займись цеппелинами вместе с Байсселем. Служба по твоему профилю найдется. В конце концов, ты будешь спокойно жить, не шарахаясь от любой тени, и не опасаясь за свою семью.
— Убедил. Хорошо, предупрежу жену, и через пару дней мы будем на борту.
— Не затягивал бы ты с переездом. Через пару дней может быть поздно. Жена, кстати, знает, кто ты есть?
— Нет. Никто не знает.
— Вот и не говори раньше времени. А то неизвестно, как она отреагирует…
Когда обговорили все вопросы, и настало время прощаться, Ейнринг отказался от предложения зайти в гости, так как надо было возвращаться на корабль. Направляясь в сторону городской набережной, где стоял «Дмитрий Донской», он с чувством ностальгии смотрел по сторонам, узнавал, и одновременно не узнавал свой родной город. Здесь многое было иным. Его окружал совсем не тот Гамбург, который он покинул в 1914 году.
Неожиданно сзади послышалась какая-то возня, глухие удары и сдавленные крики. Ейнринг с удивлением обернулся. Он знал, что его охраняют, но охрана держала дистанцию и не вмешивалась. Очевидно, что-то пошло не так. В свете фонарей он увидел три придавленных к булыжникам мостовой тела, которых умело «упаковывала» компания «оболтусов», пировавших до этого в «Ягере». Командовавший ими Тунгус, одетый, как добропорядочный гамбургский бюргер, лишь контролировал процесс, успокоив своего подопечного.
— Все в порядке, Карл Францевич, это всего лишь попытка похищения. Никто Вас убивать не собирался. Наших оппонентов очень интересует, с кем это встречался, и о чем говорил интересующий их фигурант.
— Но ведь они могут и на Энссена напасть!!!
— Обязательно нападут. Но не здесь, а ближе к его дому. Не волнуйтесь, мы контролируем ситуацию, и Энссену ничего не грозит. Он нужен нашим оппонентам живой и здоровый.
— Но кто это?!
— Подождите, скоро все узнаем…
Неожиданно Тунгуса отвлекли. Очевидно, пришел доклад по радио. Уточнив кое-что, он повернулся к Ейнрингу.
— Вот и на Вашего друга напали. Не волнуйтесь, с ним все в порядке. Но придется ему вместе с семьей перебираться к нам как можно скорее. Не нравится мне это.
— А этих куда девать?
— С собой прихватим, и в спокойной обстановке побеседуем..
Группа «убивцев» Тунгуса подхватила под руки троих горе-похитителей, и изображая подвыпившую компанию, отправилась в сторону набережной. Со стороны это не вызывало никаких подозрений. Те, кто еще держится на ногах, помогают своим слегка перебравшим приятелям. Даже если кто и видел начало инцидента, то принял это за обыкновенный грабеж, что на ночных улицах городов Европы такое же привычное явление, как восход и заход Солнца. А потому, никого не удивляет. И если не хочешь влипнуть в неприятности, то и не вмешивайся.
Флинт с интересом ждал, чем же закончится встреча в «Ягере», но не предполагал, что события начнут развиваться с такой быстротой. И когда группа, прикрывающая Ейнринга, вернулась с «трофеями», очень удивился. Рассказ старшего офицера о встрече со своим прежним сослуживцем больше добавил неясностей, чем прояснил ситуацию, поэтому, разрешив Ейнрингу отдыхать, Флинт отправился к Тунгусу, который по горячим следам допрашивал пленных. Впрочем, улов оказался невелик, и Тунгус не скрывал досады.
— Дела хреновые, герр коммодор. Против нас работают агенты Папы Римского. Те, что попались, всего лишь рядовые исполнители, которые толком ничего не знают. Они получили приказ выкрасть лавочника Генриха Остермана — под таким именем проживает здесь лейтенант Энссен, причем обязательно целым и невредимым. Прошлая попытка сорвалась — Энссен перестрелял похитителей, чего никто не ожидал от тихого и законопослушного горожанина, поэтому сегодня для проведения операции выделили более серьезные силы. Его вели, и вышли на «Ягер». Ейнринга решили прихватить просто ради интереса, чтобы выяснить степень его участия в этом деле. А поскольку его всерьез никто не воспринимал, выделили для этой цели всего лишь трех человек. Основной же состав группы захвата ушел за Энссеном. Стоит за всем этим итальянец Винченцо Бьянкери — доверенное лицо самого Папы Климента Десятого. Какие именно приказы он получил от Папы, эти шестерки не знают. Не их уровень.
— Может быть те, кто пошел за Энссеном, знают?
— Вряд ли. Там такие же «рядовые», которым лишнего знать не положено. Может быть знает что-то «сержант», непосредственно руководящий операцией, но только если он жив остался. Там не все прошло гладко, нашим пришлось пустить в ход оружие. Сам Бьянкери, как правило, на дело не ходит, а лишь контролирует со стороны. И очень может быть, что он сейчас все видел, и теперь заляжет на дно.
— Хреново, мон колонель… Где теперь искать Келлера и Шмарца, неизвестно.
— Еще более хреново, чем ты думаешь, герр коммодор. Эти шестерки все же поведали кое-что интересное. Пару месяцев назад они провернули еще одно дело — помогли бежать из городского дворца в Потсдаме какому-то знатному немцу, находившемуся там фактически на положении ценного пленника. Согласись, факт сам по себе очень интересный и подозрительный. С чего бы Папе туда лезть? Но, когда я выложил пару десятков фотографий, где были также фото Келлера и Шмарца, все опознали Келлера. Вот так-то, герр коммодор. Опередил нас Папа.
— Да-а… Не ожидал…. Получается, что Келлер предпочел удрать с агентами Папы в неизвестность, но только бы быть подальше от родного фатерланда?
— Получается так. Видно, с курфюрстом бранденбургским они так и не пришли к консенсусу. За два года курфюрст вытряхнул из Келлера все полезное, что тот знал, поэтому сам Келлер стал ему не нужен. Странно, что его вообще не грохнули.
— Возможно, курфюрст хотел использовать Келлера, как предмет торга с нами, когда понял, что ничего по-настоящему выдающегося, способного одним махом продвинуть его на вершину власти и прирастить свои владения, Келлер ему дать не сможет. Даже его знание грядущей истории с каждым днем обесценивалось все больше и больше, поскольку из-за наших активных действий история пошла уже по другому пути. Теперь на те же грабли наступит Папа. Келлера он получил, да вот только его знания о будущем имеют уже чисто познавательную ценность. Папа узнает, как б ы л о. Но совершенно необязательно, что теперь так б у д е т. Как там, кстати, дела у группы прикрытия?
— Нормально. Проводили клиента до самого дома, по дороге взяли двоих, остальных зачистили. До утра побудут в гостях у Энссена, осуществляя его охрану, а заодно и «языков» потрясут. Энссен, тем временем, пусть со своей женой разбирается. А то, как бы она истерику не устроила, и покидать фатерланд не отказалась. Завтра утром доставим их на «Меркурий» — там уже подготовили пассажирскую каюту. Тащить к нам на борт бабу с дитем все же не стоит, а на «Меркурии» и «Гермесе» есть хорошие помещения для пассажиров.
— Ладно, подведем итоги. Вопрос с Энссеном, считай, закрыли. Предоставим ему и его семье политическое убежище. Шмарц исчез. Либо уехал куда-то в поисках лучшей доли еще до того, как началась эта возня, либо что-то пронюхал, и заранее сделал ноги. Варнеке и Фрезе погибли. Если только Энссен не врет. Хотя, какой смысл ему врать? Остается Келлер…
— О Келлере можно забыть. Папа его теперь не выпустит. А гоняться за ним по всей Европе, и конфликтовать на этой почве с Папой — ради чего? Оно нам надо?
— Не надо…
