Глава 11
Из дневниковых записей Михаила Стрельцова
Екатеринбург. Девятый год метеоритного дождя
Густые разросшиеся клены и акации расступились, и передо мной будто призрак возникло мрачного вида серое пятиэтажное здание. Расположенное вроде бы на достаточно оживленном месте между клиническим госпиталем и дворцом спорта, оно было отгорожено от излюбленного места прогулок местного населения широкой полосой зеленых насаждений. Тополя, клены, акации, черемуха, яблони – этакий живописный хаос. Густые заросли, сквозь которые летом практически ничего не видно.
И дом. С богатой, должен заметить, историей. Когда-то это длинное здание было главным корпусом клинической больницы. Но воздвигались новые, более современные корпуса, и в конце концов состарившегося и обветшавшего заслуженного ветерана списали за ненадобностью. Больница разместилась в новых строениях, а это осталось пустым, заброшенным, мало-помалу превращаясь в руины. Долго стояло оно, мрачно глядя на мир слепыми окнами, становясь прибежищем для бомжей, бродячих собак и крыс. Постепенно приобретало репутацию места нехорошего, проблемного. Некоторые даже утверждали, что видели там привидения. Но дурная репутация стала брендом этого дома, и сюда стали стекаться как обычные хулиганистые подростки, так и любители экстрима. Прогнившие перекрытия на этажах забрали не одну жизнь, пополняя компанию призраков, населявших этот дом. А потом его облюбовали ролевики, устраивавшие там опасные игры по вселенным из жанра постапокалипсис… Знали бы они тогда, что скоро в такую игру в некоторых местах придется сыграть в реальности, без всяких условностей и на выживание… Но в то время об угрозе обломков метеоритов и порождаемых ими Зон никто еще и слыхом не слыхивал. До краснотайгинской бойни оставалось еще пять лет…
А вот когда все самое страшное уже случилось, пришли суровые ребята с большими деньгами и широкими полномочиями. Они выкупили дом, выгнали оттуда всех непрошеных жильцов, поставили ограду и охрану, нагнали несколько бригад строителей, и понеслась душа в рай. За считаные месяцы мрачный, дышащий на ладан инвалид полностью преобразился. Ему сделали полный капитальный ремонт с заменой проводки, канализации, перекрытий. Теперь он выглядел как новое, чуть ли не только что выстроенное современное здание с пластиковыми окнами и качественной внешней отделкой. Разве что выдержано было в прежних серых тонах и свою мрачную ауру нисколько не утратило. Конечно, самые серьезные изменения произошли внутри, однако это могли оценить лишь те, у кого был допуск высокого уровня, а именно – сотрудники организации, которая его, собственно, и приобрела.
Так в жизни этого многострадального дома начался третий период – когда в нем разместилось екатеринбургское отделение АПБР.
Предъявив охране пропуск, я попал в «свой» сектор здания уже через автоматический турникет с двухуровневой аутентификацией – отпечаток пальца и сетчатка глаза. Кому-то такие меры безопасности могут показаться параноидальными, на что я могу ответить лишь одно – вы просто никогда не работали в АПБР, и этим все сказано.
Шефа я нашел в его официальном кабинете на втором этаже (а был и еще один, тайный, для особых случаев). Его секретарша Нина Сергеевна – дама бальзаковского возраста, славившаяся «приветливостью» медвежьего капкана, но питавшая ко мне определенную слабость.
– Добрый день, Нина Сергеевна! – В беседах с ней я всегда старался быть безукоризненно вежливым, не позволяя себе, однако, ни малейшей фамильярности. – Шеф у себя?
– Здравствуй, Михаил! Аркадий Семенович приказал, как только ты появишься, сразу идти к нему…
– Тут наши с ним желания совпадают, – с кривой улыбкой отозвался я и направился к двери.
– Только у него сейчас посетитель. Подожди немного. Думаю, он скоро закончит.
Я пожал плечами и сел в кресло. Ладно, подожду.
Ждать действительно пришлось недолго. Минут через пять из его кабинета вышла незнакомая высокая белокурая женщина лет тридцати пяти, бросила на меня короткий взгляд и стремительно удалилась. Я проводил ее глазами, прикидывая про себя, кем бы она могла быть, поднялся и зашел в кабинет.
При моем появлении шеф откинулся в кресле, глянул на меня своим особым взглядом из-под полуприкрытых век и жестом предложил садиться.
– Рад, что ты вернулся целым, Михаил…
– Зачем вы меня отозвали, Аркадий Семенович? – Я был в сильно расстроенных чувствах и только поэтому позволил себе перебить шефа. – Пока след не остыл, был шанс…
Выражение неземной доброты не покинуло мутноватых, вечно казавшихся нетрезвыми глаз шефа. Впечатление нетрезвости было обманчивым, ибо шеф выпивал крайне редко и очень понемногу. Зато это самое выражение часто заставляло тех, кто его плохо знал, расслабляться и переставать принимать его всерьез, что, как легко догадаться, было большой ошибкой. Но я-то шефа знал хорошо и недовольство его почувствовал достаточно явственно, хотя он ни голос в ответ не повысил, ни мимикой ничего не показал.
– Извини, Михаил, я не могу позволить своим агентам, рискуя жизнью, гоняться за химерами.
Я горько усмехнулся.
– Значит, оставлять своего агента одного, без поддержки, в городе, где действуют как минимум трое Новых, – это позволительно, а как преследовать убийцу и террориста, так сразу «химеры». Морон – не химера, шеф, и вы это прекрасно знаете!
Взгляд Аркадия Семеновича стал жестким.
– В первую очередь, Морон – это вендетта, Михаил. Твоя личная месть. Ты – очень хороший агент, и тот риск, за который ты упрекаешь меня, был оправдан, ибо на кону стоял весь Верхнеобск, с которым, если бы не ты, эти трое могли бы сотворить неизвестно что. Но ставить свою жизнь на кон ради сведения счетов…
Шеф покачал головой.
– Морон – один из опаснейших террористов НМП, – возразил я. – И если бы мне удалось его уничтожить, все бы от этого только выиграли. И кто бы потом заморачивался, были у меня к нему личные счеты или нет?!
Аркадий Семенович скривил губы, что для него являлось едва ли не высшим проявлением недовольства.
– Аполитично рассуждаешь, Михаил. Но я могу тебя понять: в Верхнеобске ты испытал сильный стресс, и над тобой по-прежнему довлеют эмоции. Но ты сделал большое дело. Оставь ты в покое этих Измененных, ожидая подкрепления, вполне возможно, нашу команду встречал бы уже не один десяток Новых, из которых Морон сколотил бы боевую бригаду. А ты ему помешал.
– А знаете, какой ценой? – мрачно уронил я.
– Знаю. Твой отчет аналитику записан и прослушан мной самым тщательным образом. Но можешь мне поверить, эта бойня на улице – меньшее зло. В противном случае жертв наверняка было бы намного больше.
– Но Морон…
– Морон ушел оттуда несолоно хлебавши, – спокойно произнес шеф, хотя в тоне его уже начали проскальзывать нотки, похожие на раздражение. – И рано или поздно мы его поймаем. Мы, а не ты, тебе ясно? Те агенты, в ком ненависть не заглушает здравый смысл и инстинкт самосохранения, а также способность к хладнокровным размышлениям. И не возражай! – Он даже чуть повысил голос, что для Аркадия Семеновича и вовсе было делом почти неслыханным. Похоже, мое упрямство действительно не на шутку вывело его из себя. – Ты хорошо сработал в Верхнеобске, но слегка надломился психологически. Тебе нужен отдых. Пара недель, к примеру. Я ведь тебе, кажется, два отпуска задолжал…
– Вообще-то, три, – счел возможным уточнить я.
– Тем более, – непонятно чему обрадовался он. – Погуляешь три недели и, как говорится, с новыми силами…
Угу. Три недели вместо трех месяцев – просто круто! Однако для моего шефа и это было неслыханной щедростью. Поэтому единственно правильным образом действий с моей стороны было заткнуться и брать, что дают. Тем более идея, как провести эти три недели, уже сама собой всплыла в моем мозгу. Две идеи. Первая, напрашивающаяся сама собой, – устроить в отпуске охоту на пироманта. Но шеф тоже не вчера родился. Видя мой настрой, он вполне может захотеть подстраховаться от моих весьма возможных опрометчивых поступков. Не исключено, что отправит кого-нибудь приглядеть за мной. Кого-нибудь, кого я не знаю. Это плохо – есть в моей жизни вещи, о которых Аркадию Семеновичу лучше не знать. Вторая идея – действительно отдохнуть, навестить Свету во Владимире. Тем более след Морона уже наверняка остыл. Пойди найди беглого пироманта на просторах великой и необъятной…
– Разрешите идти? – поднялся я.
– Подожди ты, торопыга! Успеешь в свой отпуск – от получаса ничего с тобой не сделается, – тормознул меня АС (так мы осторожно и за глаза называли шефа по его инициалам – вполне ему подходило, кстати). – У тебя ведь, кажется, есть домик в Шелеховском?
– Есть. Там мой двоюродный брат живет.
– Хорошо. Ты слышал историю о профессоре Воскобойникове?
То, как шеф молниеносно менял темы разговора, частенько ставило меня в тупик.
– Ну… краем уха…
– Краем уха, говоришь? Ну ладно, напомню. Профессор Воскобойников – видный ученый-палеонтолог. Также имеет работы по геологии, химии, генетике и биологии. Обломки метеоритов и все, что с ними связано, он начал изучать сразу же после Краснотайгинска. Мы его пытались вербовать в АПБР, да куда там. Он работает один. Этакий современный отшельник, обожающий свободу. Соглашался только на обмен информацией. Кстати, в стане и антинове его немалая заслуга. Но несколько лет назад он исчез, и с тех пор его никак не могли найти… Ходили слухи, что его убрали боевики НМП, но такой организации, как наша, слухами кормиться не пристало. Мы предприняли активный розыск, подключив даже «лояльных».
О-па! Интересно!
– Шеф, когда я ждал в приемной, от вас…
– Ты догадлив, – перебил меня АС. – Она – «лояльная»-кинетик. Одна из наших информаторов.
– Ясно. Так что им удалось нарыть?
– Они наткнулись на следы некоего пожилого человека, выбравшего в качестве места обитания старую помещичью усадьбу в пяти километрах от Шелеховского. Согласно их информации, там есть вход в бункер времен холодной войны… Впрочем, что я тебе рассказываю? Ты ж местный, сам, наверное, знаешь…
– Да какой я местный?! Не шибко, знаете ли, люблю природу. Особенно со времен Краснотайгинска. Большие города мне больше по душе. Домик в Шелеховском я получил в наследство от родителей. Продать его не смог, а двоюродному брату Паше жить было негде. Вот я ему и предложил поселиться там и дом охранять. Бывал у него с тех пор не чаще раза в год. Проведаю и обратно. Про усадьбу, правда, что-то слышал, но без подробностей. А где она там находится, знать не знал – охота была по лесам шататься!
– Теперь охота будет! – жестко сказал шеф. – Профессора надо найти и выяснить, что же заставило его удалиться от мира. Сдается мне, он что-то узнал. Что-то серьезное. Это должны знать и мы. Задание понятно?
– Но как же отпуск, шеф? – вякнул было я.
– Так это и есть отпуск, – даже удивился АС. – Сменишь обстановку, развеешься, свежим воздухом подышишь. С братом двоюродным, опять же, повидаешься… А попутно выполнишь это маленькое поручение. Да, кстати, вот тебе кое-что в дорогу.
Он протянул мне сложенный вчетверо листок бумаги и связку ключей.
– Что это?
– План бункера. Наш человек в Минобороны расстарался. Есть и второй вход – замаскированный люк где-то в лесу, но насчет него наш осведомитель не в курсе, а найти этот вход пока не удалось. А на главном дверь с кодом, разумеется. Сообщу его тебе позже, когда сам узнаю. Короче, почти вся подготовительная работа проделана. Тебе осталась лишь завершающая фаза – проникнуть внутрь и найти профессора.
– А почему те, кто проделал подготовительную работу, не довели операцию до конца? – рискнул спросить я.
– Потому что им я не доверяю так, как тебе, ясно?
– Ясно, – упавшим голосом произнес я. – Разрешите отбыть?
– Вали. – АС уткнулся было в бумаги, белыми сугробами покрывавшие его стол, но, вспомнив о чем-то, снова поднял на меня глаза. – Кстати, официально ты в отпуске. Я и бумаги соответствующие прикажу оформить. О том, что ты на задании, а тем более на каком задании, не должен знать вообще никто. Включая наших.
Я напрягся.
– Думаете, среди нас «крот»?
– Это слишком сильно сказано. Не гипотеза, не подозрение, а скорее, смутные опасения. Кроме того, ставки в этом деле высоки как никогда, и рисковать мы не имеем права.
– Понял, шеф.
– И еще одно, Михаил. Ты на меня, пожалуйста, не обижайся, что в отпуск я тебя снова отправляю в «автономку». Просто ты лучший из всех, кто имеется в моем распоряжении. И в этот раз, если мы сработаем оперативно и предельно осторожно, история с Верхнеобском повториться не должна.
– Ясно. Кто будет моим аналитиком?
– Я.
Несмотря на все самообладание, отточенное годами тренировки, мои брови неудержимо полезли вверх от удивления.
– Даже так?
– Именно так. Учти, чем быстрее и грамотнее ты сработаешь в Шелеховском, тем раньше начнешь настоящий отпуск. Я своего обещания не отменяю. Так что дерзай! И удачи!
Я вышел, пытаясь улыбаться, как подобает отпускнику. Надеюсь, получилось. Хотя настроение было – не ах. Знаю я эти «маленькие поручения» шефа! Частенько они бывают сопряжены с большими неприятностями. А интуиция подсказывала мне, что это задание – как раз такой случай.
* * *
Поговорка гласит: «нищему собраться – только подпоясаться». Она в полной мере применима и к агентам АПБР. Мы – кочевники и крайне редко сидим на одном месте. Дом для нас – понятие расплывчатое и неопределенное, как поется в одной известной песне «Мой адрес – не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз!». В общем, все почти так, кроме Советского Союза. Наши кочевья в основном ограничиваются территорией России с редкими выездами за рубеж для контактов с представителями иностранных структур, аналогичных нашей. Понятно, что при таком раскладе вещами мы не обрастаем. Просто незачем – они бы так и пылились в пустующих квартирах, куда хозяева заглядывают крайне редко. Такой вот «домашний очаг». А поскольку хранительниц его мы тоже, как правило, выбираем из своих, из кочевников, ситуация со сменой семейного положения почти не меняется.
В списке (официальном) моей недвижимости значилось два объекта – уже упоминавшийся домик в Шелеховском, где живет мой двоюродный брат Павел, и двухкомнатная квартира в Екатеринбурге, которую я бесплатно сдаю еще одной родственнице – двоюродной племяннице Кристине, студентке УрФУ. Все, что я от нее прошу, – чтобы она оплачивала коммуналку и поддерживала жилье в нормальном состоянии. Ну и в комнату мою чтоб никого не пускала, поскольку ее хозяин, из дальних странствий возвратясь, может нагрянуть в любой момент, и ему (мне то есть) как минимум потребуется диван, на который можно рухнуть и уснуть. И чтоб никто меня не доставал.
Конечно, у меня был ключ, но из деликатности я позвонил – мало ли, вдруг у племяшки там гости? Кристина открыла быстро, увидела меня, и глаза ее вспыхнули.
– Дядя Миша! Живой?
– Нет, зомби, – мрачно сострил я.
– Тогда с тобой все понятно, – облегченно рассмеялась она, и мы обнялись.
Такие вот шутливые пикировки стали у нас уже чем-то вроде ритуала. Я зашел внутрь. Дом… милый дом… Раньше такого чувства при возвращении в эту квартиру у меня не возникало. Да и можно ли проникнуться чем-то подобным к жилью, в котором бываешь два-три раза в год по нескольку дней? Для того чтобы это стало домом, мало записи в документах, что эти квадратные метры принадлежат некоему Стрельцову Михаилу Андреевичу. Эта квартира не пропиталась моей аурой, и моих вещей здесь было едва ли не меньше, чем Кристинкиных. Мебель только мною была куплена, но и она выглядела бы чужой, если б не племяшка. Два года она снимает у меня эту квартиру, и теперь здесь действительно дом. Настоящий, теплый, уютный, с родной аурой.
– Ты надолго? – спросила Кристина, пока я разувался.
Я только тяжело вздохнул.
– Понятно, – помрачнела она. – На пару дней?
– Хуже. Завтра утром уезжаю.
– Командировка?
– Вроде того.
Все-таки молодец Кристинка – привыкла уже при общении со мной не задавать лишних вопросов. А голос ее выдавал искреннее огорчение, от чего на душе теплее делалось. Ведь вроде бы чего еще надо двадцатилетней девчонке – целая двухкомнатная квартира в ее полном распоряжении круглый год! Ан нет, скучает, выходит, по своему непутевому дядюшке. И я по ней тоже. Мало кто в этом мире так искренне радуется, когда на горизонте появляется Михаил Стрельцов. Издержки профессии… Мой светлый, солнечный человечек. Во всех смыслах солнечный, включая ее пышную огненно-рыжую шевелюру.
Я потянул носом – с кухни доносились аппетитные запахи.
– Есть будешь? – сразу поняла мое невысказанное желание Кристина.
– Не отказался бы.
– Я как раз макароны по-флотски готовлю.
– Ммм, обожаю! – расплылся в блаженной улыбке я.
– Как знала! – усмехнулась она. – Мой руки и проходи на кухню. Уже почти готово.
В кулинарии, особенно для юношеской возрастной категории, моя племяшка была крута неимоверно. А уж макароны по-флотски готовила просто божественно, о чем я ей искренне и сказал, с набитым животом откинувшись на спинку стула.
– Повезло тебе, – улыбнулась она, – что у меня интуиция космическая. Как стукнуло что-то в голову: а не приготовить ли сегодня любимое блюдо дяди Миши? Предупредить не мог, что приедешь?
– Еще вчера и сам не знал, – со вздохом ответил я. – А сегодня не был уверен, что вообще получится домой заскочить. С нашего начальства сталось бы встретить меня в аэропорту и отправить куда-нибудь в Норильск. Но, как видишь, повезло.
– Тоже мне «повезло»! – фыркнула Кристина. – Что за работа такая? У вас вообще отпуска бывают?
– Изредка, – улыбнулся я. – По особому распоряжению.
– Куда на этот раз? – начала она, но тут же осеклась. – Простите, Ваша Секретность, бес попутал! Забудь, что спросила.
На мгновение я заколебался. А может быть, взять ее с собой в Шелеховское? Развеется немного, поживет у Павла. Сменит обстановку. Да и я с племяшкой на хвосте буду выглядеть не так подозрительно – кто же родственников с собой на задание возит? С другой стороны, риск. Пусть шеф и говорит, что Новых там быть не должно, но чем черт не шутит? Нет уж, Кристину я под удар не подставлю. Ни в коем случае!
В этот момент подал сигнал мой смартфон. Я даже вздрогнул: кто бы это мог быть? Но едва взглянув на экран, тут же принял вызов.
– Слушаю вас.
Кристина же, взглянув на мое лицо, сделала движение в сторону двери, но я жестом остановил ее и покинул кухню сам.
– Это из клиники беспокоят, – произнес женский голос. – Вы просили сообщить, когда пациентка придет в себя.
– Как она?
– Для ее ранений на удивление неплохо. Завидное у нее здоровье! Состояние стабильное, но пока еще слаба.
– Хорошо. Спасибо вам. Подержите ее еще немного, пока не окрепнет. А потом дайте мне знать.
– Конечно.
– Еще раз спасибо! Заботьтесь о ней хорошенько! До свиданья!
– Всего доброго!
Когда я снова появился на кухне, мывшая в этот момент посуду Кристина встретила меня любопытным взглядом, но вопросов задавать не стала. Заговорил я сам:
– Кристина, у меня будет к тебе большая просьба.
– Все что угодно, дядя Миша!
– Есть один человек, в судьбе которого я… принимаю большое участие.
– Женщина? – деловито осведомилась племянница.
– Да.
– Давно пора! – вырвалось у Кристины.
– Ничего такого, о чем ты подумала. Она… коллега.
– Ну да, разумеется.
Тон Кристины говорил, что для себя она уже нарисовала картину, и теперь ее с этой версии танком не спихнешь, а доказывать ей что-то бесполезно.
– Она сейчас в больнице и скоро должна поправиться. Идти ей некуда. Через некоторое время я попрошу тебя забрать ее. Привези ее сюда и позаботься о ней, ладно?
– Что за вопрос, дядя Миша?! Все сделаю, конечно!
Я обнял ее, и она охотно прижалась к моей груди.
– Кристинка, ты – чудо!
– А то я не знаю!