Глава 9
Вторая попытка

Негромкий стук в дверь оторвал ректора от созерцания бумаг на столе. Он смотрел на них последние десять минут, но до сих пор не притронулся к записям.

– Войдите, – разрешил Зор.

– Я вам не помешаю? – послышался мелодичный голос. Держа в руках небольшую книжечку, в комнату изящной походкой проследовала Виолетта Лавальеро.

– Вы не можете помешать, Виолетта, я всегда рад вас видеть.

Староста одарила ректора любезной улыбкой и приблизилась к столу. Анделино невольно залюбовался ее грациозными движениями, идеальными, выверенными до миллиметра: плавные взмахи рук, легкий шаг, девушка даже голову наклоняла так, чтобы подколотые золотые локоны не упали на лицо. Безупречные манеры, гордая осанка, как и плавная речь, были безукоризненны. «Вот что значит настоящая порода, – подумал ректор, – проявляет себя абсолютно во всем». Однако порой Анделино был склонен согласиться с куратором Вальенте, заявлявшим, что для своих юных лет девушка ведет себя ну слишком идеально. Амир однажды не сдержался и после очередной отповеди аристократки, которая умудрялась воспитывать даже собственного куратора, назвал ее куклой. В чем-то Вальенте был прав, а может… может, это общение с другой чересчур эмоциональной особой наложило свой отпечаток на восприятие Зора?

– Вот схема построения преподавателей в нижнем холле для встречи короля. А вот схема размещения гостей в зале и последовательность выступлений преподавателей и учеников. Вы посмотрите?

– Я уверен, что все сделано идеально, Виолетта. Вы согласовали с куратором?

– Да, куратор Вальенте не стал вносить исправлений.

При упоминании старого мага девушка не скривилась, не запнулась, даже тон ее голоса не изменился, однако почти неуловимая тень скользнула по лицу. Ректор сдержал усмешку, подумав о том, что эти двое друг друга на дух не переносят.

Анделино был весьма доволен тем, что в нынешнем году удалось не только переманить лучшего наставника из Дворцовой академии, но и найти такую замечательную исполнительницу, как Виолетта. У аристократки был прекрасный дар организатора, что Зор весьма ценил. Она помогала ему во многих вопросах, касающихся учебного процесса. И хотя куратор их группы, Амир Вальенте, не ладил с мелкой зазнайкой, однако оба со своими обязанностями справлялись превосходно.

В целом механизм работал слаженно, главное – избежать сбоев в дальнейшем. На этот случай Зор подстраховался, отыскав надежных осведомителей в рядах студентов, которые не считали зазорным докладывать ректору обо всех мало-мальски значимых происшествиях из жизни учащихся.

– Благодарю вас, Виолетта, превосходная организация, как и всегда.

Девушка улыбнулась. Не польщенно, но с особой уверенностью в себе и своих силах, которая всегда проявлялась в ее манере держаться.

– Возвращайтесь к вашим делам.

Староста склонила голову и покинула кабинет, а Зор напомнил себе, что следует позаботиться о последних важных мелочах перед приездом короля.

Эдвар ужасно нервничал, пока крался по узкой подворотне к замаскированному люку в мостовой. Оглядевшись по сторонам, он сдвинул плиту и спустил ноги в темный лаз. Нащупав ступеньки, пригнулся и привел в действие рычаг. Плита встала на место, а Эдвар пошел вперед в полной темноте, считая шаги. И он, и Амир изучили этот ход как свои пять пальцев. Касаясь руками скользких сырых стен, Эди мог точно сказать, в каком месте выступает камень, а в каком можно нащупать небольшую выбоину.

Проход нашел Амир, исследуя огромный старинный замок. Эди всегда становилось стыдно, когда он вспоминал, как сорвал операцию и потерял кристалл. Скольких жертв, и в первую очередь со стороны Амиральда, можно было бы избежать! А так Сенсарро приходилось успевать и там, и тут: решать проблемы в Академии виеров, преподавать у аристократов, да еще периодически являться в Дворцовую академию. Обязанностей у королевского наставника Вальенте было не так много, но и тут приходилось работать, да и лишний раз попасться на глаза королю тоже не мешало.

Как говорил сам Амиральд, связей при дворе нельзя терять ни в коем случае. К тому же это помогало претворить их план в жизнь. Например, старику Вальенте удалось согласовать дату прибытия монарха и устроить так, чтобы время обновления защиты совпало с визитом короля к аристократам.

Эди только диву давался трудоспособности и энергичности своего начальника. Хотя они и успели за столь долгий период превратиться в хороших приятелей, однако лидером всегда являлся именно Амир, а Эдвар и не думал скрывать своего восхищения одаренностью удивительного человека. Наверное, именно это давало им возможность спокойно общаться друг с другом, забывая про различие в происхождении. Эди уже не замечал особенной манеры держаться, свойственной не только Амиральду, но и всем аристократам в целом, а Амир никогда не пользовался своим положением, чтобы заставить Эди выполнить то, чего виер делать не хотел.

Досчитав до тысячи восьмисот трех, Эдвар остановился, нащупал ногой ступеньку и стал медленно подниматься. Привычно потянув за еще один рычаг в стене, вышел в полутемный коридор. Амир уже ждал его.

– Все по плану? – спросил ректор, уточняя, удалось ли Эди найти экипаж и договориться с возницей, который должен был отвезти приятелей с крисппом в защищенную Академию виеров.

– Да, нас ждут.

– Идем, – старик Вальенте огляделся по сторонам и поманил Эдвара за собой к кураторскому кабинету, – здесь тебе нельзя оставаться.

– Когда начнем?

– Уже скоро. Сначала мне нужно будет вернуться в зал, показаться на глаза ректору, потом приду к тебе. Как только набалдашник начнет светиться, пойдем к Зору. Я проведу тебя, поскольку защитные чары кабинета пропускают куратора в любое время.

– Ты успеешь?

– Успею. Лавальеро поставила мое выступление пораньше, но я уже договорился с другим преподавателем, что сначала выступит он. Это время мы как раз и потратим на поиск.

Амир отворил дверь в кабинет куратора, и Эди прошмыгнул следом. С каждой секундой он все больше нервничал, опасаясь, как бы в последнюю минуту что-то не сорвалось.

– Открыт один проход, которым ты пришел. С других сторон не подступиться. Замок хорошо охраняется, – виер намекал на то, что иных путей к отступлению не будет. – Нам и одного хватит. Мы слишком долго к этому готовились. Сейчас я вернусь в зал, отвлеку Зора, а когда придет мой черед выступать, подам знак.

Он махнул тростью, и, когда набалдашник засветился, камень в плетеном браслете Эди отозвался таким же слабым сиянием.

Виер сжал камень, а потом резко выдохнул.

– Опасаюсь, вдруг что-то пойдет не так. Есть что-нибудь выпить? Меня трясет как в лихорадке.

– Вот, держи. – Амир протянул ему бокал, который держал в руке, и Эди наполовину опустошил его.

– Вкусная штука.

– Теперь возвращайся и жди моего сигнала.

– Амир, трость.

Аристократ поднес к глазам набалдашник, внимательно посмотрел на помутневший кристалл.

– Пора, Эди, – с этими словами Амир взял поставленный на стол бокал, допил его и поднялся из кресла. Оба мужчины направились к выходу. Сенсарро отворил дверь, но виер вдруг втолкнул его обратно и захлопнул деревянные створки. На глазах изумленного Эдвара внешность куратора Вальенте претерпевала странные изменения. Вдруг стали темнеть волосы, разглаживались морщины, распрямлялись плечи.

– Эди?

– Амир, ты обращаешься!

– Что? В кого?

– В себя?

– Что за!..

Амиральд резко развернулся к висевшему на стене зеркалу – так и было, к нему вернулась внешность ректора Академии виеров. Долю секунды, рассматривая привычные черты, аристократ напряженно размышлял – раз облик Вальенте исчез, а вернулся тот, что был раньше, значит, ему подмешали в еду или напиток иллюзорного эликсира. Напиток! До Эди долетел отборный поток ругательств, часть из которых даже не доводилось слышать.

– Меня опоили, Эди. И, кажется, я знаю, кто это сделал. Вот маленькая дрянь! Одним махом разрушила наш план!

– Я тоже пил. Что это за гадость?

– Подмешала иллюзорный эликсир, я сам не так давно говорил ей про этот раздел магии. Думаю, у тебя что-то отрастет или перекрасится в иной цвет. Хотела выставить меня на посмешище перед королем и придворными. Зараза!

– Что теперь делать? – с трудом проговорил виер, ощущая, как звенья их идеального плана рассыпаются в пыль.

– Мне нужно что-то придумать. Пока эта штука действует, я не могу вернуть прежний облик и пройти в зал. Эди, возвращайся на условленное место, спрячься хорошенько и жди сигнала. Нам придется выжидать.

– Мы не можем, Амир. Время!

– Я знаю! – По голосу и выражению лица Сенсарро было ясно, что он в бешенстве. – Иди!

Эдвар развернулся и вышел.

Считая секунды, он в напряженной тишине ждал прихода друга. Еще никогда время не тянулось так долго.

Спустя целую вечность наконец сработал скрытый механизм и стена отъехала в сторону. Прищурившись из-за ударившего в подземный проход света, Эди с удивлением увидел, как по ступенькам спускается Амир с перекинутой через плечо тонкой девичьей фигуркой. Золотистые кудри колыхались в такт мужским шагам, а тонкие руки безвольно свисали вдоль затянутой в черный камзол спины.

– А… это кто?

Ректор потянул свободной рукой рычаг, закрыл выход и быстро прошел ниже, минуя Эдвара.

– Позволь представить, это староста Академии аристократии, Виолетта Лавальеро.

– Та самая дрянь, что подсунула тебе иллюзорный напиток?

– Она.

Эди с силой сжал кулаки и поспешил следом за стремительно шагающим впереди Сенсарро. Ему хотелось сыпать проклятиями, а еще лучше – стащить с плеча Амиральда находящуюся в бессознательном состоянии девушку, встряхнуть ее, заставить очнуться, а потом… потом медленно задушить.

– Зачем, Амир? – сквозь зубы выдавил виер.

– Уподобляюсь Зору, Эди, похищаю одну из его лучших студенток.

– Не время для шуток, – разозлился Эдвар, – на что нам эта девка?

– Она спряталась в шкафу в кабинете и видела, как слетела личина. Собственными глазами увидела превращение, услышала наш разговор, а кроме того, узнала меня. Она даже помнит мое полное имя, мелкая зараза.

– Нам не нужно тащить ее с собой, это лишние хлопоты. Стоит вернуться, ведь время уходит. В конце концов, можно пока оставить ее здесь, а как только завершим поиск, запугаем девчонку, чтобы не смела никому и слова сказать.

– Запугать Виолетту? – До виера донеслось ироническое хмыканье. – Это невозможно. Эди, чтобы Лавальеро замолчала, ее придется либо убить, либо украсть, без вариантов.

– Что теперь делать? – Эдвар до сих пор не мог поверить, что их план провалился.

– Я не смогу беспрепятственно войти в кабинет Зора в этом обличье, а облик куратора не возвращается из-за действия эликсира. Без личины меня охранка не пропустит. – Амир объяснял и продолжал быстро двигаться по коридору. – У нас с тобой остается два варианта: мы либо взламываем защиту, но в таком случае Зор ворвется в кабинет раньше, чем отыщется кристалл, либо ждем, пока вернется прежний облик, я без проблем войду в кабинет и… и не успею до завершения цикла обновления.

– Этого просто не может быть… – простонал Эдвар. Он замер на месте, облокотился о стену и сжал в ладонях лицо. – Снова неудача, Амир, снова!

– Эди. – Амиральд тоже остановился. Он взял наконец под контроль свои эмоции, и теперь говорил более спокойным тоном, в который раз пытаясь убедить друга не отчаиваться. – Эди, не время раскисать. У нас серьезные проблемы. Нужно решить тьму вопросов, иначе завтра утром мы с тобой окажемся в подвалах королевского замка или в пыточных и у нас не спросят, где нам больше нравится. Друг мой, мы так сильно увязли в этих интригах, что или продолжим свою игру, или сознаемся в подлоге, обмане и попытке выкрасть из аристократической академии то, что Зор непременно объявит личной собственностью.

– Амир, какие бы показания мы ни давали, королю не будет дела до виера и опального аристократа. Извини, что втянул тебя в это, я не задумывался, какому риску подвергаю твою карьеру. Нас обоих не станут слушать ни король, ни его приближенные. Зор выйдет сухим из воды, а нам придется расхлебывать последствия наших поступков. Не удивлюсь, если монарх решит заткнуть нам рот и заставит замолчать навсегда, чтобы не порочили репутацию его сильнейшего сторонника.

– Эдвар, ты все прекрасно понимаешь, а значит, нет надобности что-то объяснять. Выйти из игры нельзя, поэтому предпримем еще одну попытку. Теперь главное, чтобы личность куратора не раскрыли. Поторопимся, Эди, нужно, чтобы ты доставил несколько посланий важным людям, а я пока позабочусь о Виолетте. Затем мне придется вернуться и в облике куратора выступить перед королем. Ни у кого не должно возникнуть даже малейших подозрений, иначе третьей попытки по спасению твоей сестры может не быть.

– За что эта девка так тебя ненавидит? Зачем ей понадобился весь этот спектакль? Выставить идиотом перед самим королем куратора Академии аристократии… тебя после такого вообще уволить могут.

– Виолетта не в первый раз строит каверзы, хочет лишить Вальенте его должности, так что здесь нечему удивляться. А пока хватит о ней, мы уже пришли.

В доме царила суматоха, слуги сновали между этажами, повсюду хлопали двери, и этот шум долетал даже до библиотеки. Бэла удобно устроилась в кресле и, поджав под себя ноги, листала книгу с коротким названием «Реактивы». В последние дни девушка задумала создать такой реагент, который мог бы свести на нет свойства эликсира. Что-нибудь универсальное, действующее крайне медленно и разрушающее связи между любыми составляющими.

– Милая, так и знала, что застану тебя здесь. – Надиш вошла в комнату. В руках компаньонка держала корзину и покрывало. – Идем в сад, дорогая, сегодня изумительная погода.

– Что творится в доме, Надиш?

– Приготовления к вечернему торжеству, моя хорошая.

– К какому?

– Прием у хозяина в честь присуждения ему нового титула.

– Титула?

– Да, но не спрашивай меня, девочка, я очень далека от этих аристократических сложностей. Чем-то там король наградил господина Анделино. Могу слуг расспросить, если тебе интересно.

Бэле было интересно, но неловко демонстрировать такую увлеченность жизнью Зора. Поэтому она промолчала, опустила глаза и провела пальцами по корешку книги. Значит, сегодняшние совместные эксперименты откладываются.

– Много будет гостей?

– Судя по суматохе, немало.

– А как же… – Бэла только хотела задать вопрос относительно распоряжений на ее счет, как дверь в библиотеку отворилась и заглянула служанка.

– Мисс Бэла, у меня распоряжение хозяина. – Она подбежала к девушке, протянула конверт и, отвесив поклон, помчалась обратно к выходу.

Целительница сломала фамильную печать, достала белоснежный лист гербовой бумаги и прочла:

«Вечером оставайся в своей комнате, желательно до завтрашнего утра».

Девушка опустила записку, стараясь ничем не выдать охвативших ее чувств, а Надиш с любопытством принялась выспрашивать:

– Что там, дорогая? Неужели приглашение?

– Какое приглашение? – Голос прозвучал слишком резко, но Бэла тут же поправилась и смягчила грубые интонации: – О каком приглашении может идти речь, Надиш? Там же будут гости, все эти надушенные и разодетые аристократы, а я пленница дома, та, о ком слугам и говорить не велено. Полагаешь, он приведет свой источник, покажет всем, чтобы полюбовались, а потом сотрет им память?

– Нет, милая, я думала, хозяин пригласил тебя лично, например, на обед. Вы неплохо общались в последнее время…

– Не настолько, чтобы он надумал делиться со мной какими-то важными событиями своей жизни. Да и мне этого не хочется, – заявила целительница, поднимаясь и стараясь, чтобы в словах прозвучала уверенность, которой она на деле не ощущала. – Мне нужно избавиться от этой зависимости. Пусть бы отпустил наконец! Хочу быть свободной.

– Но что проку в той свободе, моя хорошая? Ты ведь совсем молоденькая, не знаешь, какой бывает жизнь. Ведь никого в целом мире нет, кто бы о тебе позаботился. Придется пробиваться самой. Пусть ты зависима от хозяина, но он оберегает тебя, ты защищена, тебя никто не обижает…

– Как так… – Девушка даже растерялась от подобной постановки вопроса. – Есть прок, я… я хочу жить собственной жизнью, желаю закончить обучение и работать целительницей, выйти замуж, детей завести… как все. По-твоему это нормально – не иметь возможности выйти за пределы этого дома? Нормально – подчиняться указаниям человека, привязавшего к себе насильно?

– Ну а отпусти он тебя и предложи остаться, ты бы осталась? – Надиш смотрела пристально, без улыбки, без привычного добродушного выражения лица.

– Н-нет, – ответила Бэла, – разве можно простить его и… как остаться, в качестве кого? Я же плебейка, я ведь недостойна того, чтобы даже рядом стоять. Это глупости, Надиш, я бы не осталась. Никогда и ни за что!

– Что ж, так и будешь хранить обиду на него всю жизнь?

– Он не имел права красть меня как вещь! Пусть никому нет дела до моей жизни, но Зор ради своих целей нарушил закон. Ты знаешь что-нибудь о целителях?

– Да что и все, милая, доводилось мне к лекарям обращаться.

– Вот, с одной стороны, говорят, мы магией не владеем, а с другой, к нам каждый человек хотя бы раз в жизни приходит. Даже если не по болезни, то из-за ранения или иного повреждения. У кого-то жизненная энергия уходит в заклинания, а у нас она используется для помощи другим людям. Знаешь, как раньше эту способность использовали? Повсеместно людей похищали, а кто победнее, тому хорошие деньги предлагали, чтобы источником послужили. И целители соглашались, потому что выбора не было. И по этой причине другие люди гибли, понимаешь? Те, кому нужна была энергия лекаря, чтобы выжить, а не заклинания творить, но растратившие силу целители не успевали их спасти. Нам ведь время нужно, чтобы энергию восстановить, а тут ребенка привозят или мужчину, пострадавшего на фабрике, кормильца всей семьи, а в другое место им уже не успеть. Вот тогда была создана Эстада.

– Как же, знаю о ней. – Надиш устроилась в кресле напротив и внимательно слушала девушку, чьи глаза при разговоре о людях с похожими способностями загорелись.

– Теперь все, кто родился с целительским даром, становятся ее членами с самого рождения. Она нас защищает. Даже если нет семьи, ее заменяет Эстада. Если нет средств, но есть сильный дар и талант, именно она оплачивает учебу в той школе, куда хватило способностей поступить. И браслеты особенные по ее требованию были созданы, чтобы защитить нас от тех, кто охотится за чужой энергией. Все целители обязаны подчиняться гильдейским законам, мы не имеем права за деньги становиться чьим-то источником, за подобное нарушение нас попросту выгонят и оставят без покровительства. Одинокий целитель и на работу устроиться не сможет, если только пойдет скитаться.

– Строго ж у вас, милая.

– Ты говоришь, что Зор меня оберегает, а там, в мире, защищала бы гильдия. Когда девушки на работу устраиваются, в случае если их чести или здоровью кто-то угрожает, они всегда могут отправить жалобу в Эстаду. А Зор нарушил закон! Сознательно нарушил!

Пленница даже на ноги вскочила и бросила книгу в кресло.

– Он знал, на что идет!

– Хорошая моя, да не волнуйся ты так.

– Как он все это организовал, если меня никто не ищет? Как? Может, я уже никогда не смогу работать целителем? Вдруг он подстроил так, что в Эстаде станут считать, будто меня привлекла высокая плата? А если полагают, что я на нечто иное польстилась?

– Тише, хорошая, тише. Присядь, сока вот выпей. Я ведь и говорю, милая, что ты жизни не знаешь. Такому, как Зор, даже прямая жалоба в вашу Эстаду ничем не грозит. На то в мире короли и их приближенные существуют, чтобы простым людям за их проступки доставалось, а богатым и власть имущим все с рук сходило. Может, иного богача твоя гильдия и призвала бы к ответу, но такого, как ректор аристократической академии… нет, Бэла, нет, и пора уж с детскими идеалами прощаться.

Надиш всмотрелась в личико побледневшей целительницы и поспешила подняться, чтобы налить расстроенной девушке воды.

– Ты бы радовалась, милая, что он так к тебе относится, что на правах гостьи в его доме живешь, ведь захотел бы…

Сводня прикусила язык, заметив, как целительница обняла ладошками подрагивающие плечи и опустила голову.

– Прости, моя хорошая, не хотела тебя огорчать. Забудь, что я сказала. Забудь. Поведай мне лучше, почему он тебя выбрал.

Девушка приняла стакан с водой, поднесла его к дрожащим губам и сделала глоток.

– Потому что я самая сильная, а Зор каждый день тратит очень много энергии, ему самому ничего не остается. Целитель с более слабым даром не справился бы, не смог бы пополнить его энергетический запас, а мне сил хватает.

– Вот оно что, – кивнула сводня. Подошла ближе и погладила приунывшую девушку по голове.

Глупая девочка, ей бы красотой и молодостью пользоваться, жизнь свою устраивать, а она обижается. Даже взглядов, которые на нее бросает маг, не замечает. Ничего хорошего про него слышать не желает. Виерка она, а гордыни не меньше, чем у Зора.