Глава 23

Только я зашла в магазин, Анна мне тут же сказала:

– Пришла леди Лоренц, хотела поначалу вас в торговом зале дождаться. Но тут появился инор Шварц и сразу направился к ней. Говорили они тихо, но было понятно, что он ее в чем-то обвинял, а она оправдывалась. Я их проводила в кабинет, чтобы не привлекали внимания.

Говорила Анна негромко, почти шептала, но было видно, что она чем-то обеспокоена и не уверена, что поступила правильно. К новому положению она пока не привыкла и всегда переживала, сделала ли то, что была должна.

– Спасибо, Анна, – я благодарно ей улыбнулась.

Она немного успокоилась, внимательно на меня посмотрела и спросила:

– Что-то случилось?

– Нет, все хорошо.

Я порадовалась, что браслет невидим для окружающих, и понадеялась, что моя помолвка пройдет для них также незамеченной. Доводить дело до свадьбы я не собиралась.

– Вы очень бледная, – заметила она. – И такие круги под глазами, как после болезни.

– День выдался тяжелым.

Ее слова заставили меня посмотреть на себя в зеркало, благо их в торговом зале хватало. Плохо выгляжу? Пожалуй, Анна преуменьшила воздействие артефакта на мой вид. Я была не просто бледной – кожа отдавала синевой, и скулы резко обозначились. Глаза немного впали и были обведены еще более густой синевой. Интересно, случалось ли, что невесты не доживали до счастливого момента избавления от обручального браслета в храме? Артефакт недовольно дернулся на руке, но этим и ограничился. Неужели решил, что на сегодня достаточно? Впрочем, у него еще целая ночь впереди, и не одна. Все размышления о своей внешности отошли на задний план. Во сне я не смогу ему сопротивляться. Не спать неделю? Одну ночь я выдержу, а дальше? Нужно посмотреть, что там есть в алхимических рецептах. В конце концов, неделя без сна – не самое страшное, когда стоит вопрос о сохранении собственной личности. Я отвернулась от зеркала и пошла в кабинет.

Отец сидел в кресле, которое занимали обычно тетя Маргарета или я, поэтому злость на его лице я заметила сразу, как вошла. Леди Лоренц я видела лишь со спины, поэтому о ее эмоциях судить не могла. Она вытянулась в струнку, голова ее была гордо поднята, словно обвиняли не ее, а она. Впрочем, даже если бы она повернулась, по ее лицу я бы ничего не поняла. Слишком долго она училась себя контролировать.

– Штеффи, – выдохнул отец с испугом. – Что случилось?

Леди Лоренц повернулась ко мне и ахнула. Однако, какое впечатление произвела на нее работа их семейного артефакта. Пожалуй, следует подумать о косметической магии, чтобы не пугать людей.

– Ничего, кроме того, что ты уже знаешь, – ответила я. – Фамильный браслет семьи Лоренц имеет собственное мнение, о ком мне следует думать, а о ком – нет. Леди Лоренц, помнится, вы просили меня о фиктивной помолвке, но при этом скромно умолчали, что фиктивной она не может быть по определению. Неужели я вам так понравилась, что вы решили любыми путями заполучить меня в невестки?

Она позволила себе намек на улыбку, показав, что оценила мою шутку. Но мне было не до шуток. Она это поняла, убрала улыбку и даже немного нахмурилась. Чуть-чуть, чтобы выразить озабоченность, но не дать проявиться морщинкам на лбу.

– Нет, Штефани, вы мне не настолько понравились, – ответила леди Лоренц. – Так как ситуация вышла из-под контроля, скажу все, что думаю. И надеюсь на этом тему закрыть и больше никогда к ней не возвращаться. Вы милая девушка, и я ничего против вас не имею, но я предпочла бы, чтобы жена Николаса принесла в нашу семью не только красивую внешность и хорошее воспитание. Чтобы она была нашего круга, понимаете? Когда я просила вас согласиться на помолвку, я не хотела, чтобы она закончилась браком. Я была уверена, что вы на это никогда не пойдете – вы так решительно настроены против нашей семьи.

Она опустила взгляд на свои руки, изящные, ухоженные руки женщины без возраста, не занимающейся никакой работой, их белизну не нарушало даже чернильное пятнышко. Ровные ноготки покрыты розовым лаком, совершенно незаметным для постороннего взгляда, естественного цвета. Почему-то все в ней меня ужасно злило – и выверенная утонченность движений, и фальшивая естественность, и дорогая элегантность наряда.

– А чем вы хотели, чтобы она закончилась? – я поняла, что ноги меня совсем не держат – и, так как кресел в кабинете было всего два, я пренебрегла приличиями и села на столешницу, почти напротив леди Лоренц. – Вы же прекрасно знаете, что ваш браслет – артефакт, влияющий на сознание. Или вы рассчитывали, как и лорд Лоренц, что я поддамся сильным наведенным чувствам и стану любовницей вашего сына, а когда он получит то, что ему, по мнению вашего супруга, от меня нужно, Николас сам не захочет жениться?

– Штефани, вы не правы, пытаясь меня сейчас оскорбить, – твердо ответила леди Лоренц. – Этот браслет можно носить и как обычное украшение, его необязательно активировать. Тогда на ваше сознание ничего бы не повлияло и вы могли бы вернуть браслет моему сыну в любой момент.

– Почему же в таком случае ваш сын его активировал? – зло спросил отец. – Вы же видите, что артефакт делает со Штефани? Она носит его неполный день, а выглядит как после длительной болезни.

– Штефани, вам нужно просто принять неизбежное, как приняла его когда-то я, – сказала леди Лоренц, обращаясь ко мне, но ответ предназначался и моему отцу. – Теперь ничего не изменить и не исправить. К сожалению, Николас не знал о ментальном воздействии, лишь о защитном, поэтому и активировал.

– Если от чего и защищать мою дочь, то только от вашего семейства! Это же надо придумать, нацепить на Штефани такую пакость!

Я потерла руку, хотя браслет вел себя на удивление мирно, пусть даже мои чувства к потенциальной родственнице были очень далеки от нежных. И это затишье меня не радовало, скорее – пугало, словно он надеется, что я забуду, расслаблюсь и дам ему возможность немного поисправлять мое сознание. Я опять думала об артефакте как о живом и разумном, пришлось себе напомнить, что это всего лишь устройство.

– Николас и хотел защитить вас, после того как узнал, что лорд Лоренц планировал устроить погром в этом магазине, – устало ответила леди Лоренц. – Я пришла в ужас, когда сын сказал, что активировал браслет, а вы согласились на помолвку. Богиня, зачем вы это сделали, Штефани?

– Я согласилась на помолвку не с Николасом, леди Лоренц. Ваш замечательный артефакт начал воздействовать даже до того, как попал мне на руку.

В дверь коротко постучали, и вошла Анна с подносом, но котором стояли три чашки, несколько вазочек с угощением и чайник, из носика которого поднимался парок. И я поняла, что ужасно, просто невыносимо хочу пить. Во рту было сухо, словно проклятый артефакт высасывал из меня не только желание сопротивляться, но и все, до чего мог дотянуться.

– Извините, если я помешала, – немного смущенно сказала она. – Но мне показалось, сейчас это совсем не лишнее.

– Да, не лишнее, – я благодарно ей улыбнулась. – Спасибо, Анна, ты очень вовремя.

Она поставила поднос на стол, разлила чай по чашкам и сразу вышла. Все это время мы молчали, не желая продолжать столь личный разговор при посторонних. Леди Лоренц невозмутимо улыбалась, словно до прихода Анны он касался вещей исключительно приятных – новых ароматов от иноры Эберхардт или премьеры Королевского театра. И чашку она приняла с видом особы, находящейся на рауте высочайшего уровня. Вторую чашку взяла я и с удовольствием сделала первый глоток. Легкий травяной запах немного успокоил меня, но не помешал размышлять о возможных решениях этой ужасной ситуации. Третья чашка так и осталась на подносе, папе явно было не до нее.

– И все же, леди Лоренц, давайте вернемся к тому вопросу, который мы с вами обсуждали перед приходом моей дочери, – сказал он. – Каким образом можно снять ваш артефакт? Вы же не меньше нас в этом заинтересованы, как я понимаю? Вам не нужна такая невестка.

Леди Лоренц аккуратно поставила чашку, чуть звякнув донышком о блюдце.

– Инор Шварц, я вам уже ответила, что теперь – никак. И то, что я открыто высказала Штефани свое мнение о выборе сына, говорит не о том, что мне она не нужна в невестки, а о том, что внутри семьи не должно быть недосказанности. Хочу я этого или нет, хотите вы этого или нет, хочет ли она – все это не имеет никакого значения. Потому что ваша дочь согласилась принять активированный артефакт. И теперь снимет его лишь в храме. Чем раньше вы это осознаете, тем лучше будет для всех нас. И для Штефани в первую очередь.

– Леди Лоренц, а если я не хочу этого брака не меньше, чем вы, неужели мы вместе не найдем какого-нибудь решения? – попробовала я воззвать к ее разуму.

– Штефани, до этого момента вы мне казались разумной девушкой, – довольно жестко ответила она. – Снять браслет вы не сможете никаким образом, пока не пройдет неделя. А как она пройдет, вы и думать забудете, что не хотели этого брака. Я уже сказала, что ваше желание теперь не имеет никакого значения. Впрочем, – усмехнулась она довольно странной улыбкой, – выходить за Николаса вы будете просто с огромным желанием, если это вас успокоит. Другие мужчины перестанут для вас существовать. На несколько лет как минимум.

Меня это не успокоило.

– А потом? Когда эти несколько лет пройдут?

– Штефани, не устраивайте истерик, – раздраженно ответила она. – Вполне возможно, что через несколько лет жизни с Николасом вы и без браслета не захотите ни на кого другого смотреть. В конце концов, он вас действительно любит.

– Думаете, его устроит иллюзия любви?

– А он не будет знать, что это иллюзия, – отрезала леди Лоренц, к этому моменту растерявшая все свое дружелюбие. – Он не знает о ментальном влиянии артефакта, только о защитном. А мы с вами рассказывать ему об этом не будем, правда? Это не в наших с вами интересах. От того, что вы ему скажете сейчас, ничего не изменится. Браслет он снять не сможет. Через неделю вы о расторжении помолвки и думать забудете, поверьте моему опыту. А если Николас все же вспомнит о вашем желании с ним расстаться, вы сами откажете.

Она нервно улыбнулась. Наверное, вспомнила свою свадьбу. И своего мужа, о котором она отзывалась теперь столь нелестным образом.

– Вы в этом уверены? – спросил папа. – Эксперт нам сказал, что если Штефани будет сопротивляться влиянию браслета, то…

– То результат будет тот же, – отрезала леди Лоренц. – Я думаю, ваша дочь уже сама заметила, как меняется ее отношение к Николасу. А как тяжело ей дается сопротивление, вы можете видеть сами. На неделю ее не хватит. Завтра к вечеру, в крайнем случае послезавтра утром, все будет кончено.

– Дракон может снять, – ухватилась я за последний призрачный шанс.

– Богиня, да где я вам возьму дракона? – не выдержала леди Лоренц того, что ей казалось моей тупостью. Или это в ней говорила обида за сына? – Сейчас в Гарме ни одного нет. Пока мы разыщем, пройдут те же два дня. И мы опять возвращаемся к тому, что помолвку расторгать вы уже не захотите сами. И это еще если мы уговорим дракона нам помочь, понимаете? Он может и наотрез отказаться. Они сейчас декларируют невмешательство в дела людей.

Она резко выдохнула, ни на кого из нас не глядя. Она стыдилась вспышки гнева, которую не смогла удержать, но уж очень мы раздражали ее своим непониманием. Своим непониманием и нежеланием ее сына. Не знаю, что ей было неприятней. Скорее, второе. Она опять взяла со стола чашку, сделала пару глотков и продолжила уже другим, своим обычным дружелюбным тоном.

– Поэтому мы сейчас с вами разговариваем не о том, о чем нужно. А нужно нам позаботиться о подобающем платье для невесты. Организацию свадьбы наша семья берет на себя.

– А наша туда может и не приходить, – язвительно уточнил отец.

Крылья изящного носика леди Лоренц гневно дернулись, но она тут же восстановила контроль над собой и мило улыбнулась.

– Инор Шварц, вы правы, от вашей семьи вполне достаточно невесты. Но если вы изъявите желание присутствовать на свадьбе дочери, мы возражать не будем. Как и против присутствия иноры Эберхардт. Штефани, вам надо сегодня хорошо выспаться, а завтра мы займемся очень приятными для любой невесты делами.

– Леди Лоренц, говорить о свадьбе преждевременно, – твердо ответила я.

Она мелодично рассмеялась. Негромко, как раз так, как это требуют приличия.

– Штефани, мне нравится твердость вашего характера. Не верите без доказательств? Хорошо, я зайду к вам в понедельник. Действительно, нельзя же начинать такое важное дело в конце недели. Всего хорошего, моя дорогая. И вам, инор Шварц, хорошего вечера.

Из кабинета она выходила с видом победительницы, но мне сразу стало легче, лишь только за ней закрылась дверь. Ее присутствие на меня давило почти как браслет на руке. Даже больше. Браслет пока не беспокоил, а она каждым словом отнимала у меня надежду. Семь дней. Мне нужно продержаться всего семь дней. Неужели я не смогу?

– Штефани, мы непременно что-нибудь придумаем, – дрогнувшим голосом сказал папа. – Главное – не отчаивайся.

– Если верить леди Лоренц, то совсем скоро отчаяние сменится на любовь, – попыталась я отшутиться.

Отец вздохнул, встал и подошел ко мне. Его объятия были неожиданными, но оказались именно тем, чего мне не хватало. Я уткнулась в его плечо и заплакала. Он поглаживал меня по спине и говорил что-то успокаивающее. Я даже не вслушивалась в слова, смысл их сейчас был не так уж и важен.

Я уже перестала плакать, когда в дверь опять постучала Анна.

– Посыльный принес, сказал срочно, – она протянула небольшой сверток.

От него пахло чем-то странным, пожалуй, даже запретным. Пахло не на уровне обычных человеческих ощущений, как я тут же отметила, а на том пласте, который доступен только магам. Я не торопилась брать сверток в руки, хотя мне почему-то очень хотелось это сделать. Даже кончики пальцев зудели от напряжения.