Глава 21

Потом отец с консультантом что-то бурно обсуждали, но я их уже не слушала, пытаясь решить для себя, что же мне делать дальше. Если принять за истину, что у меня к Николасу легкая склонность, то через неделю я буду в него влюблена и браслет отдавать не захочу. А что будет потом? После того как я сниму этот артефакт? Влюбленность испарится как роса под утренним солнышком, и останется осознание обмана. Понимание обмана есть и сейчас, но кто знает – вдруг наведенное чувство окажется сильнее разума? А если я выйду за Николаса, ничего исправить будет уже нельзя. Но неделя достаточно короткий срок, возможно, наведенная любовь не успеет укрепиться, тогда я смогу держать себя в руках. Ранее с подобными артефактами я не сталкивалась, ничего о них не читала, да и учебников по ним в нашей библиотеке я не видела. Слишком специфическая вещь. Но мне было у кого спросить. Я перестала рассматривать мерзкий браслет.

– А точно он сможет повлиять на меня так, что я не захочу его снять через неделю? Я же прекрасно буду понимать, что происходит, что ничего этого на самом деле нет, что я не люблю Николаса!

– Дело в том, Штефани, – задумчиво ответил мне консультант, – что действие этих артефактов для нас совершенно непонятно. Более того, каждый из них уникален, со своими особенностями, которые, как вы понимаете, являются фамильной тайной. Как и с какой силой подействует на вас конкретный, никто не может сказать. Я могу лишь предполагать, основываясь на собственном опыте. Мы не понимаем принципы драконьей магии, но это не мешает ей влиять на нас.

– И что мы можем сделать? – спросил отец.

– Не хочешь зятя-аристократа? – усмехнулся эксперт. – Прекрасная партия для твоей дочери, между прочим.

Отец нахмурился. Его лоб прорезали четкие морщины, которые обычно казались лишь легкими линиями. Крылья носа гневно затрепетали.

– Была бы, если бы Штефани этого хотела, – сказал он. – А так… Что будет, когда она снимет браслет? Она окажется связанной с человеком, который поступил, прямо скажем, не слишком красиво. Думаешь, она ему это простит?

– Не забывай, она согласилась на помолвку.

– Я не соглашалась на помолвку с ним, – возразила я.

Инор скептически хмыкнул.

– Но жених ваш не мог этого знать, Штефани. Вы согласились, артефакт сработал. С его стороны ничего нечестного.

– Ничего нечестного? – взвилась я. – А скрытые свойства этого браслета?

– А если он о них ничего не знает? – вкрадчиво спросил инор. – Такое тоже может быть, представьте себе.

– Я не хочу ничего представлять, – с отчаяньем сказала я. – Я хочу избавиться от этого, – я потрясла рукой с браслетом, от которого мне все так же хотелось избавиться как можно скорее. – Я не хочу этого брака, понимаете? Неужели вы мне ничего не можете посоветовать? Пусть не убрать влияние артефакта, но хотя бы смягчить, чтобы через неделю я могла потребовать это снять.

Инор вздохнул и задумался. Думал он долго, мы с отцом молчали, не желая ему мешать.

– Штефани, понимаете, – наконец сказал он, – если бы мы хотя бы представляли механизмы драконьей магии… Я понимаю, вы надеетесь, что я вам подскажу, помогу найти решение. Но давайте посмотрим правде в глаза: даже если я приму важный вид и попытаюсь что-нибудь посоветовать, в глубине души я все равно буду уверен, что это не поможет. Нет в классической магии средств противодействия драконьей. Совсем нет. Любые другие уверения – лишь обман.

– А в неклассической? – попытался зацепиться за его слова папа.

– Я не слышал, – ответил инор. – До сих пор драконьи артефакты успешно противостояли любой попытке на них повлиять. Они становятся почти частью тела человека, их носящего, и отражают любую направленную магию. Разве что, если они в режиме невидимости, можно сделать их видимыми, и то на время, пока испаряется алхимический раствор. Это все.

– Она думала о другом, когда давала согласие, – сказал папа. – Этот человек может как-то повлиять?

– Попробовать можно, – неохотно сказал эксперт, на поверку оказавшийся не таким уж всезнающим. – Но сами понимаете: к чему это приведет, только Богиня знает.

Отец вопросительно на меня посмотрел, а я растерялась. Не могу же я просто так прийти к Рудольфу и сказать, чтобы он побыл со мной как антидот против влюбленности в другого? Но повода прийти к нему не было, пусть он и приглашал меня как-то к себе на работу. Я даже помню номер кабинета.

– Вот еще что можно попробовать, – неожиданно сказал эксперт. – Записать все отрицательные качества вашего жениха и перечитывать, постоянно перечитывать. Вызывать у себя негативные чувства по отношению к этому Лоренцу.

– Отрицательные качества? – переспросила я. – Но у него их нет.

– В самом деле? – тон отца изменился, и он переглянулся с приглашенным экспертом. – А если подумать? К примеру, с твоим мнением он не слишком считался.

И я поняла, что браслет начал действовать. Это меня испугало, но сколько бы я ни пыталась подумать про Николаса что-то плохое, у меня не получалось. Он действительно был хорош – высокий, красивый, белокурый – мечта любой девушки. Относился он ко мне уважительно, за исключением… Я вспомнила поцелуй в Королевском Парке, когда он действовал, не обращая никакого внимания на мое сопротивление. Но эти воспоминания не вызвали отвращения к Николасу, они оказались скорее приятными и волнующими. Мне внезапно пришло в голову, что поцелуи жениха не предосудительны. Николас меня любит, по-настоящему, как сказал приведенный папой эксперт. Что мне еще нужно? Не знаю, до чего бы я додумалась, если бы перед глазами не встал как живой лорд Лоренц и воспоминания о его оскорбительном поведении чередой ярких картинок не пронеслись перед глазами. Наваждение, заставившее меня думать про Николаса, рассеялось без следа. А браслет, до сих пор никак себя не проявлявший, весьма болезненно сжал руку, заставив меня резко выдохнуть воздух сквозь сжатые зубы, чтобы не простонать.

– Похоже, поймали, – удовлетворенно сказал инор. – Что-то нехорошее про жениха удалось вспомнить?

– Про его отца, – я потирала руку, она саднила, как после сильного ожога, но никакого следа на коже не было, только отголосок боли.

– Лучше бы про него самого. Но и так можно. Принцип вы уловили, вспоминайте его отца почаще, вдруг поможет.

– Боюсь, что почаще не смогу, – мрачно ответила я. – И не только потому, что не хочется. Это еще и слишком больно.

Боль ушла с поверхности, но не исчезла, казалось, она перекатывается внутри локтевой кости, или лучевой, или сразу обеих.

– Тогда не вспоминайте, – ответил он. – В конце концов, этот ваш Лоренц не такая уж страшная судьба. Уверен, будь у него достаточно времени, он бы добился вашего согласия и безо всяких браслетов.

– Тогда почему он так торопится? – спросил отец.

– Выпускной курс, – чуть удивленно пояснил инор. – Курсант для себя все решил. Через несколько месяцев его могут услать из Гаэрры. Полноценно ухаживать в таких условиях все равно не получилось бы. Шварц, все не так страшно, как вам сейчас кажется. Парень действительно влюблен, дочери твоей он тоже нравится. Может, и не пройдет воздействие браслета после храма.

Он совсем не верил, что мне удастся противостоять драконьей магии, и пытался хоть как-то нас приободрить. Но для меня сейчас не было разницы, короткого срока это влияние или пожизненное. В любом случае, это вмешательство в мою жизнь, на которое я не соглашалась. Совсем некстати припомнились слова леди Лоренц про жизнь с идиотом. Интересно, как скоро наваждение браслета для нее рассеялось. Да, Николас совсем не идиот, но помолвка от этого лучше не станет, да и брак тоже.

– Пройдет, – ответила я. – Пожалуй, я пойду.

– Штеффи, ты куда? – встрепенулся отец.

– Не знаю, я хочу сейчас просто пройтись, успокоиться. Если я в таком виде приду домой, тетя Маргарета непременно разволнуется.

– Я с тобой.

– Нет, мне сейчас хочется побыть одной, извини, – я посмотрела на расстроенного отца и добавила: – Вдруг вам все же удастся найти какой-нибудь способ…

Шла я совершенно бездумно, ни на что не обращая внимания, не стараясь вспоминать что-нибудь плохое про семью Лоренц, но браслет все равно время от времени покалывал, напоминая о себе. Успокаивался он лишь при мыслях о Николасе, которые я старательно от себя гнала. Я уже поняла, что чем больше я буду думать про своего неожиданного жениха, тем сильнее облегчу задачу этому гадкому порождению драконьей магии.

Я проходила мимо Главного Храма Гаэрры и вдруг подумала, что, может, хоть сейчас она даст какой-нибудь знак. Ведь в ее силах даже снять этот злополучный браслет, если она посчитает нужным. Освободить меня от этой ловушки. В храме я сразу прошла к статуе и взмолилась. Наверное, просьба моя была слишком сумбурной, я сама не до конца понимала, чего я хочу – только снять браслет или найти еще что-то. На краткое мгновение мне показалось, что Богиня откликнулась – статуя засияла тем непередаваемым светом, что шел изнутри. Но длилось это лишь краткий миг, я даже не уверена, что мне не почудилось. Я постояла еще немного в надежде дождаться хоть какого-то знака, но его не было. Не хотела Богиня вмешиваться в мою жизнь. Не считала случившееся со мной чем-то серьезным? Кто знает…

Из храма я вышла еще более несчастной, чем ранее. Куда теперь идти за помощью или советом, было непонятно. Как ни странно, ноги принесли меня к Центральному управлению Сыска. Наверное, слишком сильным было желание увидеть Рудольфа. Или это божественная воля меня привела? Я ухватилась за эту мысль, и мне нестерпимо захотелось войти, найти тридцать восьмой кабинет и спросить у Рудольфа… Спросить, почему он следил за Николасом. Да, спросить про это. Браслет предупредительно сжался. Не знаю, что ему не понравилось – мое желание увидеть Рудольфа или найти что-то против Николаса, но артефакт показывал свое неодобрение. Я сжала его свободной рукой, потом вспомнила, что он другим не виден, и немного успокоилась. Браслет тоже притих.

– Инорита, вы к кому? – остановил меня дежурный сразу на входе.

– Кабинет тридцать восемь, Брайнер, – уверенно ответила я.

По лестнице я поднималась, боясь оклика в спину: «Так он уже часа два как ушел», но нет, ничего такого не услышала, кабинет нашла без особого труда и лишь немного задержалась перед дверью, пытаясь собраться с мыслями. Но они собираться не хотели, так что я просто постучала и вошла, сразу как услышала приглашение.

– Штефани?

На лице Рудольфа расцвела улыбка, которая тут же исчезла, лишь он заметил мой обручальный браслет. Заметил? Но этого просто не может быть, сейчас артефакт невидим для окружающих. Я опустила на него глаза – да, невидим. Но Рудольф не отводил взгляда от моей руки, словно невидимость не была для него преградой.

– Инорита Ройтер, что вас ко мне привело? – сухо сказал он.

– Брайнер, к тебе приходит такая красивая инорита, а ты к ней как секретарша майора, – фыркнул инор, который сидел за вторым столом в этом кабинете. Странно, но то, что здесь есть кто-то помимо Рудольфа, я заметила только сейчас. – Сейчас девушка испугается и сбежит. Не нужна тебе – позаботься о соседе.

– Девушка – чужая невеста, – пояснил Рудольф, так и не отводя взгляда от моей руки.

– На ней не написано, – парировал сыскарь.

– Браслета тебе мало?

– Какого браслета, Брайнер?

– Обручального, – неожиданно зло сказал Рудольф.

– И где он?

– Издеваешься? – Рудольф оторвался от созерцания моего украшения и посмотрел на напарника.

Тот ответил ему недоуменным взглядом:

– Брайнер, с тобой все в порядке? Какой браслет?

– Вы его не видите, – я решила сказать хоть что-то. – Рудольф тоже не должен видеть. Это драконий артефакт.

– Точно есть? – недоверчиво спросил его напарник. – Но почему тогда он видит, а я – нет? У меня артефакты-различители ничуть не хуже.

Я убрала режим невидимости, и браслет предстал во всей свой сияющей красе. Я только сейчас заметила, насколько он красив, он завораживал, притягивал взгляд. Теплые рубиновые вкрапления успокаивали.

– Такая красивая фамильная штучка. Ее всем показывать надо, а не прятать, – с легкой насмешкой сказал Рудольф.

Я вздрогнула и опять сделала браслет невидимым. Так за неделю и с ума можно сойти. Эксперт сказал, как только я смирюсь с браслетом, странности прекратятся, все станет для меня естественным и правильным. Но мне такой исход не нужен.

– Я не хотела этой помолвки, – коротко пояснила я.

– Так вернула бы браслет, – ответил Рудольф. – Опыт у тебя уже есть.

Я поняла, что никто меня дальше порога приглашать не собирается, прошла сама и села напротив Рудольфа. Руки я опустила так, чтобы ему не видно было браслета, но судя по его взгляду, столешница была для него таким же незначительным препятствием, как и драконья невидимость. Артефакт напоминал о себе легкими болевыми импульсами, пока терпимыми, и я постаралась не обращать на них внимания.

– Рудольф, а почему ты его видишь? – спросила я.

– Не знаю, – он оторвался от созерцания моего украшения и посмотрел на меня. – У моей матери в родне орочьи шаманы есть. Возможно, поэтому. К чему вопрос? Ты пришла проверить мою зоркость?

Он прохладно на меня посмотрел.

– Я не могу вернуть браслет, потому что не могу его снять, – пояснила я, хотя идея прийти сюда начинала казаться мне уже глупой. – Это артефакт. Эксперт сказал, что его можно снять не раньше чем через неделю или в храме после обряда.

– И в чем проблема? – спросил напарник Рудольфа. – Или вы неделю не хотите ждать и пытаетесь найти того, кто сходит с вами в храм? Пожалуй, я бы согласился.

Рудольф хмуро на него посмотрел. Мне тоже не хотелось шутить.

– Эксперт утверждает, что артефакт влияет на сознание и за неделю я влюблюсь в своего жениха. Противодействия он не знает, – я говорила четко, строго по существу, чтобы избежать возможных шуточек. – Единственное, что он смог мне посоветовать, – попытаться сконцентрироваться на отрицательных чертах жениха. Вот я и пришла узнать. Рудольф, ты же следишь за Лоренцом. В чем он замешан?

Болевые импульсы браслета усилились. Я бы встала и ушла, но заставила себя сидеть ровно и ждать ответа.

– Боюсь, что я тебе ничем не помогу, – ответил он. – Ничего такого я про него не знаю.

– Извини, что побеспокоила, – я попыталась встать, но Рудольф внезапно меня удержал.

– Подожди, ты правда хочешь снять браслет, но не можешь?

– Попробуй сам.

Я положила руку с артефактом перед ним на стол и прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. Боль шла по нарастающей. Такое внимание моему украшению не нравилось. А вот мне – даже очень. Теплые, нежные руки Рудольфа так осторожно проходили по тонкой границе между артефактом и моей рукой…

– А ну-ка, – напарник Рудольфа подошел к нам и бесцеремонно схватил меня за руку. – Инорита, сделайте так, чтобы я тоже мог видеть.

Я убрала невидимость и закрыла глаза, стараясь приглушить болевые импульсы от артефакта. Это только мое воображение. На самом деле ничего нет. Я прикусила губу и постаралась подумать о чем-либо приятном. О Николасе. Браслет тут же успокоился, лишь только перед моим внутренним взором встало улыбающееся лицо жениха. Нет, о нем думать нельзя.

– А ведь точно не снять, – наконец раздраженно сказал напарник Рудольфа. – Вот ведь пакость какая! И не придумать ничего!

– Придумать-то можно, – довольно неохотно сказал Рудольф. – Если он снимается после обряда в храме, то мы можем прямо сейчас туда пройти. А потом развестись.

– Ты предлагаешь мне фиктивный брак? – зачем-то уточнила я.

– Логично, – не очень весело улыбнулся он. – После фиктивной помолвки – фиктивный брак.

– Да, все для пользы расследования, – я кивнула, соглашаясь с ним.

– Какого расследования? – заинтересовался напарник Рудольфа.

– Неважно, – отмахнулся от него сидящий напротив меня молодой человек. – Так как, Штеффи?

И я вдруг поняла, почему Николас сказал, что не сможет дать мне развод. Я тоже не смогу. Браслет уже жил какой-то своей жизнью, больно было так, что думать я почти не могла. Но одно поняла четко – лучше я выйду за Николаса, чем соглашусь на фиктивный брак с Рудольфом. К чему цепляться за того, кому ты совсем не нужна?