ГЛАВА 12

Она и сама не знала, зачем пришла сюда. Что надеялась здесь увидеть?

Джолетта стояла перед роскошным герцогским дворцом, в котором прожила всю свою жизнь. Эти стены помнили ее ребенком, когда она, громко смеясь и широко распахнув для объятий руки, бежала навстречу гуляющей по саду маме. Как они втроем вместе с отцом, который в такие моменты бросал все дела, сидели на траве и смотрели на плывущие по небу облака. Мама любила искать в их очертаниях знакомые формы и фигуры, часто повторяя, что самые прекрасные на свете вещи кроются в неприметных мелочах.

В те времена замок — пусть и не сравнимый по размерам с королевским, казался неприступной крепостью, надежно защищающей от всех невзгод и неприятностей. И даже это убеждение оказалось ошибочным. Таким же, как и многие другие в ее жизни.

В мерное течение мыслей внезапно вторгся знакомый лязг железа, и, запрокинув голову, Джолетта горестно усмехнулась. Прошла всего неделя с того момента, как она стояла на площади и точно так же смотрела в небо, а кажется, с тех пор минула целая вечность. Тогда Джолетте подумалось, что летающим громадинам до транспорта — как ей до посудомойки… что ж, учитывая ее теперешнее положение, «свалки» с твердой уверенностью можно причислять к транспорту.

Судя по всему, отец по-прежнему находился с дипломатической миссией в Триальской империи, и замок был вверен главному управляющему с экономкой. Последняя сейчас стояла посреди двора и отчитывала в чем-то провинившегося садовника, который нервно переминался с ноги на ногу и отводил взгляд в сторону.

Джолетта вплотную подошла к кованому ограждению и, смотря на эту сцену, до боли впилась пальцами в железные прутья. Подобную картину она наблюдала чуть ли не ежедневно, когда после завтрака выходила почитать в своей любимой беседке. Было так странно видеть это сейчас, находясь по другую сторону. Железное ограждение словно разделило ее жизнь на «до» и «после», и Джолетте казалось, что от того, прежнего мира ее отделают тысячи и тысячи километров.

Джолетта простояла у ограждения замка вплоть до тех пор, пока на нее не обратил внимания один из стражей. Поймав на себе его взгляд, она поспешила уйти, хотя это и далось ей с большим трудом. Привлекать к себе лишнее внимание было ни к чему, и Джолетта мысленно дала себе зарок, что больше не придет сюда, пока проклятие не будет снято. В ней по-прежнему боролись два противоречивых чувства — с одной стороны, хотелось немедленно вернуть себе прежний облик и вновь оказаться в той жизни, к какой она привыкла, а с другой — она не желала покидать академию. Хотя под глазами от недосыпания пролегли темные тени, кожа рук стерлась от постоянной работы на кухне, а жалкие аристократишки, которые ни по титулу, ни по внешности ей и в подметки не годились, смотрели на нее с презрением, Джолетта все равно хотела учиться.

Некоторое время бесцельно бродя по городу, она ощущала себя невидимкой, которую если и замечают, то одаривают в лучшем случае сочувствием, а в худшем — презрением. Но, наблюдая такое отношение, она, как и прежде, продолжала смотреть на окружающих свысока. Ну и пусть думают, что хотят! Ей нет до них никакого дела!

Вернувшись в академию, Джолетта собралась было в очередной раз наведаться в библиотеку, где ее уже принимали как родную, но передумала. Хотелось побыть в полном одиночестве и привести в порядок растрепанные чувства.

Еще в тот день, когда она впервые увидела академию, ее привлекла возвышающаяся над пятым корпусом башня. До сих пор Джолетта так и не выяснила, что там находится, и сейчас решила наверстать упущенное. Она миновала жилые этажи, к своему облегчению, ни с кем не столкнувшись, и поднялась на самый последний, откуда вверх уходила каменная винтовая лестница. Судя по слою пыли на ступенях, по ним поднимались нечасто, да и сам пятый этаж больше всего походил на чердак. Под потолком болтались нити паутины, у стен сгрудились ящики со старым хламом и пришедшими в негодность учебниками.

Чихнув от обилия витающей в воздухе пыли, Джолетта стала подниматься на башню. Лестничный проем был узким, а ей не была чужда боязнь замкнутого пространства, поэтому Джолетта почувствовала себя несколько неуютно. Ступени все тянулись и тянулись вверх, создавая ощущение того, что эта лестница либо бесконечна, либо, по крайней мере, ведет до самого неба. Здесь не горело ни одного светильника, и единственным источником освещения служили редкие маленькие оконца, выбитые в стене.

Джолетте показалось, что прошла целая вечность перед тем, как она преодолела последнюю ступень и очутилась в маленькой необставленной комнатушке — голые каменные стены, такой же пол и вытянутое арочное окно, с которого открывался вид на луг и простирающийся за ним лес.

Увидев, куда привела лестница, Джолетта испытала разочарование. Она предположила, что, вероятнее всего, башня служит лишь внешним украшением, этим и объясняется тот факт, что сюда редко кто заглядывает. Пожалуй, единственное, ради чего стоило сюда подняться, был как раз тот самый вид, открывающийся из окна.

Джолетта высунула голову наружу, подставив лицо теплому ветру. Здесь, на огромной высоте, создавалось непередаваемое ощущение полета. На миг она ощутила себя парящей под облаками птицей, и у нее захватило дух. Живописная местность, которую, казалось бы, Джолетта видела всю свою жизнь, сейчас поражала воображение своей первозданной красотой. С изумрудного луга, пестрящего бесчисленными, еще не увядшими цветами, доносились кружащие голову сладковатые ароматы. С ясного неба цвета глубокого ультрамарина на землю спускались солнечные лучи, окутывающие природу золотистым сиянием. Появились ощущение свободы и вера в то, что все обязательно будет хорошо. Да… ради этого определенно стоило преодолеть бесчисленное количество ступенек.

Для себя Джолетта решила, что это место станет ее личным источником вдохновения, и она будет приходить сюда в те моменты, когда ей будет особенно тяжело. Все-таки как порой бывает важно знать, что у тебя есть то место, куда ты можешь вернуться. Где можешь отдохнуть, почувствовать себя защищенным и подумать обо всем на свете. Во времена, когда жизненная ситуация кажется безнадежной, тебя спасает осознание того, что где-то существует твой личный островок счастья, маленький мир, скрытый от посторонних глаз.

Приведя в порядок мысли и восстановив душевное равновесие, Джолетта нехотя отошла от окна, развернулась, собираясь уходить, да так и замерла на месте. Широко распахнутыми глазами она смотрела на ту, кого так тщетно пыталась отыскать.

У входа в комнатку, загораживая собой проход, стояла нищенка. Она выглядела точно так же, как и в прошлый раз. Старые рваные лохмотья, жидкие пряди седых волос, уродливые черты лица и, самое главное, проницательные голубые глаза, заглядывающие в самую душу.

— Ты! — потрясенно выдохнула Джолетта, от неожиданности отшатнувшись.

Старуха усмехнулась, обнажив местами почерневшие зубы, и произнесла:

— По-прежнему смотришь на меня с пренебрежением? Разве сама сейчас выглядишь лучше?

— Ты! — вновь повторила Джолетта, в душе которой потрясение уступило место гневу. — Это ты сделала меня такой! Ты, ведьма, сейчас же верни мне мой прежний облик!

Нищенка, даже не пытаясь сдержаться, громко расхохоталась:

— Ведьма, говоришь? Вот, значит, к какому выводу ты пришла? Что ж, разубеждать не стану, я здесь не за этим. — Ее улыбка исчезла, и следующие слова она произнесла уже без тени усмешки: — Только от тебя зависит, как скоро придет время заклятию исчезнуть. Я же здесь затем, чтобы предупредить — остерегайся. Не хочу быть причиной твоей погибели, а она ходит совсем близко.

— Как это — исчезновение проклятия зависит от меня? — проигнорировав предупреждение, воскликнула Джолетта. — Да кто ты вообще такая?!

Старуха вновь усмехнулась, и в ее глазах, как показалось Джолетте, сверкнули задорные огоньки:

— Ну уж нет, дорогая, я не стану облегчать тебе задачу. Это очень занятно — смотреть, как ты пытаешься меня отыскать. Единственное, что я готова тебе сказать, так это то, что я всегда нахожусь рядом с тобой.

— Ты живешь в академии? — Джолетта так изумилась, что даже забыла про свой недавний гнев. — Почему же мы никогда не встречались?!

— Да ну? — ехидно переспросила старуха. — Неужели ты думаешь, что тот, кто способен изменить облик другого, не может того же сделать с собой?

Осознав услышанное, Джолетта уточнила:

— То есть ты действительно живешь в академии? И ты следила за мной всю эту неделю?

Старуха покачала головой:

— Следила… Зачем же так грубо? Я наблюдала. И, к слову, буду наблюдать впредь.

План в голове Джолетты созрел мгновенно, и, не тратя драгоценные секунды разговора попусту, она предложила:

— Давай договоримся. Если я угадаю, кто ты такая, ты вернешь мне мой прежний облик. Согласна?

Старуха некоторое время молчала, неотрывно глядя на собеседницу и что-то прикидывая в уме. Затем она кивнула каким-то своим мыслям и наконец выдала:

— Вообще-то это так не работает, но ты знаешь — идея мне нравится. Никогда не заключала подобных сделок, но, кажется, это будет интересно. Хотя я не могу гарантировать выполнения своей части уговора. Повторю — преображение зависит только от тебя самой.

— Скажи хотя бы, мы с тобой уже встречались? — потребовала Джолетта, решительно глядя прямо в насмешливые голубые глаза.

Старуха хитро прищурилась и, потомив несколькими секундами молчания, сказала:

— Да.

Джолетта тут же почувствовала облегчение — все-таки круг поисков значительно сужался.

— Или нет, — ехидно улыбнувшись, разбила ее надежды псевдонищенка.

Не успела Джолетта возмутиться, как старуха щелкнула пальцами и, послав напоследок очередную издевательскую улыбку, в мгновение ока исчезла. Джолетта так и осталась стоять с открытым ртом, недоуменно смотря в пространство.

— Как так? — спросила она саму себя и, отойдя от которого но счету потрясения, громко крикнула в пустоту. — Да кто ты, дарх возьми, такая?!

Мгновенно растворяться в воздухе могли разве что только элементали. Магам даже для перемещений в пределах одного мира требовалось открывать портал.

«Неужели она дух? — промелькнуло у Джолетты в мыслях, но она тут же себя одернула: — Бред, такого не может быть!»

Старуха действительно никоим образом не походила на элементаля, но в то же время стало понятно, что и ведьмой она не была. Так кто же она? А еще важнее — почему сказала, что не может снять свое же собственное заклятие? И каким образом его снятие зависит от самой Джолетты? После этого разговора она совсем запуталась. Еще и странное предупреждение, что стоит остерегаться неясной опасности…

Весь остаток дня Джолетта ходила задумчивой и то и дело ловила себя на том, что пристально рассматривает блуждающих по академии адептов, примеряя на них роль старухи. Она бродила по общежитию, затем по двору и, в конце концов, устав от собственных предположений, вернулась в свою комнату. Весь вечер просидев за учебниками, Джолетта даже не заметила, как пришло время ужина, а затем — работы на кухне. Да, свои обязанности ей предстояло выполнять даже в выходной. Накануне госпожа Лили сказала, что увеличит зарплату, если Джолетта согласится работать семь дней в неделю. И она согласилась. Только теперь она в полной мере осознала, каких трудов стоит простым людям зарабатывать себе на жизнь и как нелегко достается даже один захудалый медяк.

— Какая-то ты сегодня невеселая, — заметил Мик, когда Джолетта пришла отрабатывать свою смену.

— А ты вообще хотя бы раз видел, чтобы наша Анна веселилась? — хмыкнул Феофан, вытирая руки полотенцем после разделанной к завтрашнему дню рыбы.

Джолетта, не обращая внимания на поваров, прошествовала к своему рабочему месту — то есть к раковине, и принялась отмывать грязную посуду. Она уже давно пришла к выводу, что проще делать это вручную, чем тратить на такую ерунду драгоценную магическую энергию, которой на занятиях и так расходовалось слишком много. Что до ее отношений с работниками кухни, то Мик и Феофан были настроены к Джолетте доброжелательно, даже несмотря на ее крутой нрав и нежелание с ними общаться.

Младший поваренок и вовсе испытывал к ней своего рода симпатию, выражающуюся в скромных букетиках полевых цветов и специально оставленном ужине. Джолетта находила это странным не столько из-за возраста мальчишки, сколько из-за своей теперешней внешности. Конечно, она привыкла к повышенному вниманию, но сейчас совершенно не могла понять, что привлекло подростка в невзрачной, если не сказать уродливой посудомойке. Разве что его симпатия была вызвана жалостью и сочувствием. Когда Джолетта это осознала, то вышла из себя и вовсе перестала обращать на Мика внимание — в жалости она не нуждалась.

— Фенька, мелкий, на сегодня свободны! — гаркнула госпожа Лили поварам, продолжающим делать заготовки на завтра.

— Но как же… — попытался было возразить Феофан, но, взглянув на выражение лица шеф-поварихи, вмиг передумал. Они с сыном послушно отложили в сторону ножи, сняли с себя фартуки, аккуратно повесили их на стул и, попрощавшись, незамедлительно покинули кухню.

Когда за ними захлопнулась дверь, госпожа Лили повернулась в сторону Джолетты и, кивнув в сторону табурета, потребовала:

— Оставляй свои тарелки и садись. Разговор есть.

Джолетта хоть и удивилась, но виду не подала. Не став лишний раз спорить, она села на предложенное место и молча воззрилась на гномиху. Она предполагала, что речь пойдет о ее работе, и уже морально приготовилась давать отпор. Небось опять эта старая карга будет сетовать на то, что она плохо выполняет свои обязанности, часто опаздывает и накануне умудрилась разбить целых две кружки.

Однако госпожа Лили, сев напротив и громко хрустнув стеблем свежего сельдерея, завела разговор совсем о другом, чем окончательно выбила Джолетту из колеи:

— Скажи-ка мне, дорогуша, что в тебе такого, а?

— Вы это о чем? — не поняла Джолетта.

— Я хоть и слепая, а все ж таки многое вижу. — Гномиха отправила в рот очередную порцию сельдерея и как-то странно улыбнулась. — Мудреное на тебе заклятие, дорогуша, ой какое мудреное. Так просто и не снять. Даже квинты с их знаменитой интуицией и внутренним чутьем распознать не сумеют.

После ее слов Джолетта вздрогнула и, преодолевая внутреннее волнение, хрипло спросила:

— Как вы узнали?

— Нам, слепым, дано видеть гораздо больше зрячих, — непривычно спокойным, даже миролюбивым тоном произнесла госпожа Лили. — Ты как в первый раз вошла ко мне на кухню, так я сразу и ощутила на тебе чужую магию.

— А чья она, эта магия, вы сказать можете? — в нетерпении спросила Джолетта, перед которой забрезжил робкий лучик надежды.

— Увы и ах, — не оправдала надежд повариха. — Сколько живу на свете, подобного не встречала. Хотя, пожалуй, я поспрашиваю среди сородичей, может, кто чего и знает. Вы, стихийные маги, вообще в этой самой магии мало что смыслите. То ли дело гномы, эльфы и прочие создания, в которых сохранились крупицы древнего эфира. Наша магия черпается из других источников, о которых простым людям и знать-то не положено. Хотя… чего уж греха таить, мы и сами давным-давно утратили почти все свои знания. Измельчали за последние столетия наши расы. — Госпожа Лили покачала головой и, задумавшись, как эхо повторила: — Измельчали…

Старая гномиха погрузилась в свои мысли, и на кухне воцарилась тишина. Джолетта сидела в полнейшем оцепенении, не зная, как реагировать на произнесенные слова. Возникшая было мысль о том, что повариха и есть та самая нищенка, была тут же отброшена. Не похоже на то, чтобы она притворялась, да и не стала бы заколдовавшая ее особа заводить с ней разговор второй раз за день.

— Так, ладно! — вынырнув из размышлений, внезапно крикнула госпожа Лили и резво подскочила с места. — Хватит лясы точить — марш работать!

Переменам настроения гномихи оставалось только удивляться, но Джолетта начала догадываться, что показные сварливость и вредность — это всего лишь маска, за которой скрывается доброе сердце. Иначе зачем ей предлагать свою помощь?

С работы, как и всегда, Джолетта возвращалась поздно. Но на этот раз, учитывая всеобщий выходной и благостное расположение духа, госпожа Лили сжалилась и отпустила пораньше.

Часы показывали без пяти минут десять, когда Джолетта выходила с кухни. Миновав коридор и холл, она уже собралась подниматься по лестнице, как вдруг заметила спускающегося на первый этаж человека. На нем был длинный темный плащ, капюшон которого скрывал черты лица, но, несмотря на это, Джолетта могла бы поклясться, что это Дамиан Крэсбор. То, что в такое позднее время огневик оказался в общежитии факультета пятого элемента, удивления не вызывало — мало ли к кому из многочисленных знакомых он приходил? А вот то обстоятельство, что Крэсбор явно нервничал и был облачен в подобную одежду, заставило Джолетту насторожиться.

Тело отреагировало на его появление быстрее сознания, и она быстро отскочила в сторону, скрывшись в тени лестницы. Дамиан спустился вниз и спешно направился к выходу.

Не до конца понимая, зачем это делает, Джолетта незаметно пошла следом за ним. Крэсбор стремительно пересек двор и двинулся в сторону выхода из академии. Поняв, куда он направляется, Джолетта изумилась еще больше — их ведь предупреждали, что с этого года в десять часов на всю территорию опускается защитный купол, и выходить наружу запрещено! Как же он собирается возвращаться и куда так спешит? Хотя с некоторых пор Джолетте до Крэсбора не было никакого дела, недавние события, произошедшие в ее жизни, научили быть внимательной ко всему. В ее памяти живо всплыл разговор со старухой, которая предупреждала о какой-то опасности.

Постоянно оглядываясь по сторонам, Дамиан подошел к воротам. Как назло, поблизости никого не было, и никто, кроме Джолетты, не видел, что он собирается покинуть академию. Здравый смысл буквально кричал девушке, что Крэсбор может идти куда угодно — домой, к друзьям, на свидание, в конце концов, а на правила знатному аристократу просто плевать. Но Джолетта не могла не сопоставить в голове две ситуации: первая — когда они столкнулись в Северном районе, где Дамиана преследовали боевые маги, и вторая — происходящая сейчас.

Тем временем Крэсбор беспрепятственно прошел через ворота и направился вперед по дороге, ведущей в центр города. Увлекшись наблюдением, Джолетта сделала несколько шагов вперед и даже не заметила, что оказалась за пределами территории академии. Свою ошибку она осознала лишь в тот момент, когда за ее спиной раздался тихий шелестящий звук, и воздух наполнился мощной энергией. Девушка резко обернулась и увидела тончайшую переливающуюся пленку, покрывшую собой всю академию, — защитный купол активировался, а она оказалась снаружи.

Пачка кофе. Она стребовала с него пачку кофе!

Сидя с Никой в повозке, Грэм до сих пор не мог в это поверить. Дело было вовсе не в том, что этот напиток в Дагории стоил баснословно дорого и достать его было не так-то просто, а в самом предпочтении. Тайрон пил кофе особого помола и обжарки — горький, терпкий, с добавлением острого перца. Подобный сорт предпочитал далеко не каждый мужчина, что уж говорить о женщинах. И то, что этот кофе пришелся по вкусу какой-то девчонке, вызывало, по меньшей мере, недоумение.

Грэм посмотрел на сидящую напротив Нику и вынужден был признать, что во многом она действительно отличается ото всех остальных. Может, все дело в том мире, из которого она пришла, а может, в личностных качествах, но эта девушка определенно вызывала невольное уважение. Столкнувшись с трудностями и попав в сложные жизненные обстоятельства, она не плакала, не скандалила, не закатывала истерики и не жаловалась. Более того — оказавшись совершенно одна в чужом мире и получив отказ в помощи, сумела, хоть и случайно, поступить в лучшую академию и даже найти работу. Тайрон мысленно усмехнулся, вспомнив, как увидел в деканате ее объявление.

— Долго нам ехать? — поинтересовалась Ника, в голосе которой слышались скорее любопытные, чем капризные нотки.

— Минут десять, — отозвался лорд Грэм, бросив быстрый взгляд на виднеющийся за окном город.

Спустя озвученное время они действительно оказались перед входом в научный институт. Это было масштабное здание, устремляющееся вверх многочисленными башнями и торчащими на крышах трубами, из большинства которых валил серый дым. На воротах гордо блестела золотая табличка. Выгравированная надпись гласила, что это место находится ни много ни мало под покровительством самого короля.

— Прошу. — Лорд пропустил Нику вперед, когда два охранника, стоящие на входе, гостеприимно распахнули перед ними дверь.

Помещение, в котором они оказались, было очень просторным и на удивление ухоженным, учитывая то, какие сооружения производили в этом институте. Справа от входа стоял большой письменный стол, за которым восседал мужчина лет тридцати. Увидев вошедших, он тут же подскочил с места и с заискивающей улыбкой обратился к лорду Грэму:

— Вам как всегда? В мастерскую профессора Дика?

Тот коротко кивнул и тут же получил от секретаря исписанную мелким почерком бумагу, заверенную подписью и печатью. Не задерживаясь, лорд пошел вперед по коридору, и Ника двинулась вслед за ним. Попутно она отмечала висящие на стенах странные штуковины, выполняющие декоративную роль и заменяющие картины. Это были разных размеров шестеренки, собранные в причудливые композиции и заключенные под стекло, многочисленные механизмы непонятного назначения и даже гаечные ключи. Наблюдая подобное, Ника пришла к выводу, что техномаги определенно обладают своеобразным вкусом и оригинальностью мышления — вряд ли кто-нибудь из простых обывателей додумался бы подобным образом украсить помещения.

Дойдя до конца коридора, они оказались перед… лифтом. Увидев его, Ника не смогла скрыть своего удивления. Как подобная вещь могла существовать в мире, где нет электричества?

— Механика, — лаконично пояснил лорд Грэм в ответ на молчаливый вопрос.

Как только они вошли внутрь, послышался скрежет железа, и лифт пришел в движение. В нем отсутствовала дверь, и, поднимаясь, можно было видеть, что происходит на разных этажах. А посмотреть было на что. Кругом сновали толпы людей, каждый из которых был занят своим делом, прямо в коридорах были установлены непонятного назначения штуковины, пестрящие кучей больших и маленьких рычагов, шестеренок и экранов.

— А много среди работающих магов? — заинтересованно спросила Ника, когда они проезжали пятый по счету этаж.

— Нет, — ответил лорд Грэм, так же как и она, смотря на суетящихся в помещениях мастеров. — Большинство из них — обычные люди, обладающие незаурядным умом и безумной страстью к науке. Квинтов здесь гораздо меньше, хотя, по сути, мы играем в этом большом механизме ключевую роль.

Когда они поднялись на одиннадцатый этаж, лорд нажал на встроенный в лифте рычаг, и тот остановился. В широком коридоре, где они оказались, было не так многолюдно, как в других. В начале коридора, так же как и внизу, сидел секретарь, который пропустил их вперед только после того, как лорд предъявил ему выданную бумагу.

По обеим сторонам находилось множество дверей, из-за которых доносились стук, голоса и лязганье металла. Лорд Грэм подвел Нику к двери, на которой висела табличка с надписью: «Профессор Дик». Тот самый, к которому они пришли.

Отворив дверь и в очередной раз пропуская Нику вперед, лорд торжественно произнес:

— Добро пожаловать в мастерскую!

Помещение, открывшееся взору Ники, было просто удивительным, никогда прежде ей не доводилось видеть ничего, даже отдаленно его напоминающего. Мастерская была небольшой и до отказа набитой различными странными штуковинами. С первого взгляда обычному обывателю они могли показаться простым хламом, но на деле каждая из этих вещей была уникальна. Огромный дубовый стол, заваленный многочисленными чертежами, циркулями, линейками и прочими канцтоварами, стоял у большого окна, верхняя часть которого представляла собой витраж. Лучи солнца, проходящие через маленькие стеклышки, становились цветными, отчего комната приобретала яркий и в то же время чудаковатый вид. Стены были обклеены все теми же чертежами и графическими рисунками, висящая под высоким потолком люстра была собрана из разнообразных железных элементов, сцепленных между собой то ли при помощи магии, то ли магнитов. С нее на тоненьких ниточках свисали бумажные журавлики, слегка покачивающиеся от гуляющего по помещению сквозняка и выполняющие скорее декоративную, нежели функциональную роль. Дубовый шкаф, стоящий у левой стены, казалось, был готов вот-вот лопнуть из-за находящейся в нем всякой всячины. Его дверцы были приоткрыты, и из них торчали скрученные рулоны бумаги, рабочие инструменты и даже рыбацкая удочка. На полках стояли маленькие макеты «свалок» и множество других, пока еще не выпущенных моделей.

Из дальнего угла комнаты доносилось шебаршение и сдавленные ругательства, произносимые мужским хрипловатым голосом.

— Дик! — громко позвал лорд Грэм, проходя вглубь мастерской как к себе домой.

Из угла послышался грохот, за ним раздались выкрикнутые проклятья, и на середину комнаты, громко бренча, выкатилась громадная шестеренка.

— Дик, ты там живой? — усмехаясь, поинтересовался лорд. — Только попробуй отойти на тот свет раньше, чем отдашь мне долг!

— Не дождешься! — ответил ему вышедший из недр комнаты мужчина.

Профессор оказался приземистым и полноватым, с виднеющейся на голове залысиной и крупными чертами лица. Одет он был в старые, местами потертые брюки, зеленую рубашку и жилет, из многочисленных карманов которого торчали инструменты. На голове поблескивали очки, по виду напоминающие бинокль и являющиеся, вероятнее всего, еще одним творением техномагов.

— Дарх! Чего ж ты не предупредил, что придешь с такой прекрасной леди?! — воскликнул мастер, когда его взгляд наткнулся на Нику.

— Эта леди — та самая иномирянка, о которой я говорил, — невозмутимо констатировал лорд Грэм.

— Неужели?! — Глаза Дика засияли радостным, почти фанатичным блеском, и он стремительно приблизился к гостье. — Дорогая, я так счастлив с вами познакомиться! Мне о стольком нужно вас расспросить!

— Ты там полегче с моей студенткой, — предупредил его лорд, на миг вернувшись в роль декана. — Энергия ей еще для учебы пригодится.

Махнув на друга рукой, профессор тут же о нем забыл и увлек огорошенную напором Нику к рабочему столу. Жестом фокусника он извлек из верхнего кармана жилета ее телефон и… и для Ники начался персональный допрос. Причем на половину обрушивающихся на нее вопросов она не знала, что ответить. Если такие, как: «Для чего нужна батарея?» и «Что такое сим-карта?» — сложностей не вызвали, то, к примеру, на вопрос: «Что значит та странная маленькая зеленая платформа?» — ответа у Ники не было, хоть она и поняла, что речь о микросхеме.

Мастер расспрашивал о функциях и назначении, о способе передачи информации на расстояния, и те области, которые он желал охватить, были просто необъятны. Незаметно для самих себя, Ника и Дик перешли от темы телефона к другим. Они говорили о развитии техники, видах летательных аппаратов, существующих на Земле. Мастер хотел знать буквально все! Он словно получил в руки редкий научный справочник и пытался за короткое время внимательно изучить каждую его главу.

Постепенно Ника тоже вошла во вкус и, бурно жестикулируя, пыталась наглядно продемонстрировать, как выглядит тот или иной объект. Особенно сильно Дика заинтересовал самолет, рисунок которого она сделала на листе бумаги. Принцип работы она знала лишь приблизительно, но мастеру хватило и этого, чтобы вдохновиться на создание новых изобретений.

Спустя некоторое время к их обсуждениям подключился и лорд Грэм, до этого наблюдающий за разговором со стороны. Он с интересом слушал рассказы Ники, и та внезапно осознала, что его интерес ей приятен. Сейчас она впервые видела его таким — не вспыльчивым лордом, не сильным магом, не серьезным деканом, а просто человеком. Тайрон стоял, склонившись над одним из наскоро набросанных чертежей, и скользил по нему изучающим взглядом. Во всем его облике виднелась расслабленность — прядь темных волос ниспадала на лоб, верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, обнажая загорелую кожу, а рукава закатаны.

В какой-то момент его взгляд оторвался от бумаг, и Ника на миг столкнулась с завораживающими черными глазами. Она всегда считала выражение «глаза как омуты» слишком банальным и избитым, но сейчас не могла подобрать другого определения. Омут… бездна… торнадо, затягивающее в свою воронку.

Разве глаза бывают такими?

— Пожалуй, я заварю нам чай, — вспомнив об обязанностях хозяина, внезапно сказал Дик, прерывая возникшее наваждение.

— О нет, старина. — Лорд усмехнулся и бросил на Нику выразительный взгляд, в котором вновь светилась знакомая ироничность. — Твоя гостья предпочитает исключительно кофе. Причем тот же, что и я.

— Да ну?! — искренне изумился профессор. — Милая, как вы можете любить эту бурду? Дрянь, а не напиток! Еще и, говорят, для сердца вреден. А уж такой, который пьет этот тип, и вовсе несносен!

— Ну что вы. — Ника улыбнулась и укоризненно покачала головой. — Кофе просто бесподобен. А по поводу сердца… Могу успокоить вас тем, что в моем мире его пьют практически все по нескольку раз на день, невзирая ни на какие риски.

Услышав очередное упоминание о другом мире, Дик снова загорелся и хотел было что-то спросить, но лорд Грэм все же спровадил его за чаем — что бы там ни предпочитали гости, кофе в мастерской все равно не водился.