Глава 10. Тайна поместья Леклёр

Как же печально, что мне редко удается позлорадствовать. В основном это была прерогатива Арчибальда и Долгунаты. Мне же ранее вся прелесть этого действа была недоступна. Каким же я был наивным и глупым человеком! Глядя на перекошенное лицо Айвена, который от потрясения даже меч опустил, я испытывал невероятное ликование и прилив сил. Как же, тьма возьми, приятно ощущать, что и ты чего-то стоишь в этой Игре.

— Мне полагается награда, — я протянул руку, и Арчибальд поддержал мои притязания громким хохотом и аплодисментами. Овации вывели из состояния шока Айвена, осознавшего, как подвеска могла попасть ко мне в руки. Некогда благородное лицо паладина исказила злоба, а пурпурный цвет сменил аристократическую бледность. Понадобилась секунда, чтобы острие взлетевшего меча замерло в паре миллиметров от моего горла.

— Что с ней? — сузившиеся глаза неотрывно следили, подмечая малейшие изменения. Я постарался сохранить невозмутимость:

— Моя награда, — все-таки тесное общение с наставником и его ученицей не прошли даром для моего характера: я наслаждался моментом триумфа. — Или вы желаете забрать ее себе?

— Что с ней? — напирал глава боевого крыла, не отводя меч.

— Делаем вывод, что награда не может найти героя по причине меркантильности лица, ответственного за выдачу оной, — похоже, я поймал кураж и меня понесло. — Пусть Наместник Императора разбирается, а я умываю руки.

На всякий случай я поспешил убраться подальше от грозного Айвена и его не менее грозного меча. Подойдя к Софи, неожиданно превратившейся из главной героини семейной драмы в случайного зрителя и не скрывающей облегчения по этому поводу, я галантно подал руку и помог ей подняться, демонстрируя безразличие к дальнейшим действиям Айвена. Безусловно, бравада была показушной, так как я был уверен, что в случае прямого нападения, Арчибальд не позволит меня убить или покалечить, хотя бы из желания досмотреть акт до конца.

— Прежде, чем требовать награду, нужно закончить задание! Подвеска до сих пор не у меня, — правильные акценты в разговоре с Айвеном сделали свое дело, и тот осознал, что изнанка подарила мне не только подвеску, но и ценную информацию против него, что делало встречу с Наместником для главы боевого крыла нежелательной.

— Она и не должна быть у тебя. Подвеска никогда тебе не принадлежала, и суть задания заключалась в том, чтобы найти ее. Я нашел, оповещение от Игры о завершении задания ты сам видел, — я развернулся к кровати госпожи Леклёр. — А теперь я верну подвеску законной владелице.

С этими словами я выхватил из инвентаря подвеску и вложил ее в руку Елизаветы. В комнате сверкнули две молнии, золотая и серебряная. Айвен и Арчибальд рванули с места так быстро, что глаза не успели за их движением. Страшный удар в грудь отправил меня в полет к противоположной стене, закончившийся не менее страшным ударом о последнюю. Защита пискнула и испарилась еще от первого удара, не успев восстановить Энергию, поэтому стена встретила меня с распростертыми объятьями, одарив сверкающими звездочками. Сознание боролось за свою независимость, поэтому голоса внешнего мира до меня доносились лишь эпизодически. В основном говорил каторианец:

— … мой ученик… только я имею право… индюк золотозадый…

— Теперь нам либо к кузнецу, либо на перерождение, — сквозь шум в ушах и звуки внешнего мира послышался печальный голос Степана.

— Что так? — удивился я.

— Смотри, — заменяя звездочки, перед глазами пронесся видеоповтор момента, предваряющего мой полет в стену. Айвен и Арчибальд были похожи на спринтеров, одновременно пересекающих финишную прямую, но у Айвена было преимущество — он заранее занес меч для удара. Арчибальд вывернул лапу, принимая удар и поднырнул под руку противника, но не смог полностью погасить удар. Меч Айвена беспрепятственно прошел сквозь мою хваленую энергетическую защиту, словно ее вообще не существовало. Следом пошла броня Даро, оказавшаяся листом бумаги, но тут на помощь подоспел Арчибальд. Он отбил удар брата по классу, не позволив тому завершить движение и разделить меня на две части. Однако полученного удара хватило, чтобы отправить меня в долгий полет. Степан спроецировал нагрудник, зияющий огромной рваной дырой. Действительно, меня ждут кузнец или перерождение. С таким отверстием особо не навоюешь.

— Как ты смеешь в моем доме! — полный контроль над сознанием вернулся в очередную смену действующих лиц на сцене. Бессменным оставался только главный герой этой трагикомедии — Айвен. Нашу маленькую труппу пополнила собой разгневанная дочь золотого паладина, которая, судя по всему, характером пошла в папу, и это придавало особый колорит их встрече. Маленькая сухонькая старушка стояла на кровати, закутавшись в одеяло, и грозно взирала снизу вверх на Айвена. Низкий рост ничуть не мешал ей оспаривать авторитет отца. Видимо, пропустил я немного, так как Айвен либо не успел, либо так увлекся спором с дочерью, что даже не убрал меч. Он стоял посреди комнаты, тяжело вдыхая и выдыхая воздух, подбирая аргументы в свою защиту, и его оружие качалось в такт его дыханию. Софи, вконец вымотанная переживаниями, забилась в дальний угол, подальше от разборок между родственниками. И только Арчибальд, удостоверившись, что Айвен больше не посягает на мою жизнь, наслаждался ситуацией. Каторианец вложил меч в ножны, развалился в кресле и не торопясь вкушал виноград с прикроватного столика. Выглядел он, как прихотливый член американской киноакадемии, отбирающий номинантов на Оскар.

— Езжай к себе, там и командуй, — продолжала Елизавета. — Здесь мой дом! Мои правила! Не забывай, что ты здесь гость!

— Ты забываешься, дочь моя! — прорычал Айвен даже не сквозь зубы — сквозь ноздри, несмотря на то, что это физически невозможно.

— Это ты забываешься, отец мой! — старушке было не занимать напора. Видимо, отношения отцов и детей и тут не очень складывались, раз вместо семейных объятий вышел скандал. Я был на стороне Елизаветы, хотя правильнее будет сказать, что я против Айвена и неважно, кто его оппонент. Старушка вызывала уважение. В ней чувствовался стальной стержень, на который она опиралась в противостоянии с отцом.

В результате продолжительного препирательства, установился странный паритет, когда ни одна, ни другая сторона не смогла добиться желаемого результата: Айвен не мог заставить подчиниться дочь, строптивица же не могла выгнать зарвавшегося предка или как-нибудь ему отомстить. Я решил, что самое время подлить масла в огонь.

— Госпожа Елизавета, — с почтением в голосе произнес я. Все обитатели комнаты обернулись в мою сторону, словно не ожидали что кто-то добровольно сунется в семейные разборки. Каторианец даже жевать перестал и удивленно дернул ухом в мою сторону.

— Мне кажется, это принадлежит вам, — произнес я, убедившись, что полностью завладел вниманием обитателей комнаты. Это был мой звездный час. На открытой ладони поблескивало кольцо, предусмотрительно изъятое в сокровищнице Леклёр.

— Ах ты, ворье! — Айвен в очередной раз подтвердил, что не зря носит звание главного боевика паладинов. Несмотря на разделяющее нас расстояние, кровать, Елизавету на ней, он вновь превратился в молнию, силясь меня достать, но так и застыл восковым изваянием на полпути. Хотя сейчас он скорее напоминал муху в силовой паутине. Только роль паутины выполняли синие энергетические лучи, удерживаемые Елизаветой и статуями, расставленными, как оказалось, не только для эстетического удовольствия, в каждом углу комнаты. Арчибальд присвистнул, отдавая должное реакции старушки. Такую бы реакцию всем мужчинам, глядишь и внебрачных детей бы не было.

— Кто бы говорил, отец! — Елизавета неодобрительно покачала головой и повернулась ко мне. — Мой юный друг, вы меня несказанно радуете. Едва ли здесь найдется персона, готовая поспорить со мной о принадлежности сего сокровища! Но попробовать я не запрещаю.

Последние слова Елизавета адресовала Арчибальду, впервые обозначив, что приняла в расчет его присутствие и участие в этом деле. Каторианец лишь развел лапами, что он, дескать, вообще здесь только из-за своей театромании. Удовлетворившись реакцией каторианца, Елизавета нетерпеливо поманила меня рукой.

— Не смей! — из последних сил Айвен прохрипел свой приказ. Его глаза покраснели и открылись настолько широко, насколько это позволяла физиология, а на лбу выступила крупная испарина от усердия, прилагаемого паладином для борьбы с энергетическими оковами. Но все было тщетно, на стороне Елизаветы находилась сила поместья.

— Наконец-то, — облегченно выдохнула Елизавета, позволив мне поухаживать за ней и одеть кольцо. Старушку окружило белое сияние, как в классических играх при получении нового уровня. Я невольно сделал пару шагов назад, отворачиваясь от яркого света, и когда вновь смог нормально смотреть, был просто поражен преображением нашей милой «старушки». Именно так, в кавычках. Ибо рядом со мной стояло совершенство женской красоты, внешность которого соответствовала возрасту двадцатипятилетней девушки. Идеальный возраст, на мой взгляд, когда красота и здравомыслие находятся на пике.

Одного взгляда на Елизавету было достаточно, чтобы понять, что она из той категории красивых женщин, глядя на которых осознаешь пропасть между ними и собой. На их фоне все собственные комплексы гиперболизируются, и как бы ты не старался худеть, умнеть и богатеть, все равно останешься недостаточно хорош для таких. Встреча с подобными представительницами прекрасного пола несомненный плюс, так как желание соответствовать является мотивирующем пенделем, которого порой не хватает в жизни. И ты начинаешь по максимуму развивать все свои способностей, даже те, которые находились в зачаточном состоянии считай с момента рождения, с надеждой «а вдруг именно это имеет смысл». Самое важное, не превратить свое желание «спать с королевой» в навязчивую идею, и не упасть в пучину регресса после осознания никчемности своих потуг.

— Как же приятно вновь стать собой. Я в долгу перед тобой, паладин Ярополк, — лучезарно улыбнулась обновленная Елизавета, поправляя волосы. Окинув себя взглядом, девушка смущенно произнесла: — Прошу простить меня. Я покину вас на минутку, чтобы привести себя в порядок.

Девушка требовательно выставила руку, чтобы ей помогли спуститься. Но пока я мешкал, Арчибальд оказался расторопнее, и помог Елизавете, склонив свою пушистую голову в поклоне. Едва прикоснувшись к лапе, Елизавета грациозно соскользнула с кровати и кивнула Софи, указав на шкаф. Последнее превращение старушки-матери окончательно дезориентировало бедняжку Софи. Видно было, что она давно оставила всякие попытки что-либо понять в хитрых интригах своих родственников. Привыкшая подчиняться стальной матери и мужу, Софи покорно вернулась в привычную роль и подошла к шкафу, соорудив ширму из простыни. Эти простые и не требующие умственных усилий действия благотворно сказались на состоянии Софи. Но как же дико было наблюдать, что патология в отношениях между поколениями в семье Леклёр является скорее обязательным правилом, нежели исключением. По-моему, существ, которые физически не способны испытывать родительские чувства, надо стерилизовать, тогда градус счастливых масс заметно повысится.

Даже не удостоив дочь слова или еще какого-либо проявления благодарности, Елизавета прошла за ширму, оставив немалую щель. Ничуть не заботясь этим, она проворно скинула прямо под ноги сорочку, и медленно, как будто наслаждаясь и все еще не веря, провела рукой по изгибам прекрасного тела. Королева прекрасно осознавала сколько пар глаз сейчас следят за ней, получая подтверждение, что все так же прекрасна, как и много-много игровых лет назад. Мы же без смущения любовались телом, достойным кисти самых талантливых художников всех миров и рас.

Облачившись в наряд, который ей передала Софи, Елизавета недовольно поморщилась и, окинув взглядом остальной гардероб, расстроенно вздохнула. Наряды, предназначенные для сухого старушечьего тела, никак не подходили блистательной красавице.

— Пока так, — словно извиняясь за нелепый внешний вид, произнесла девушка, благоразумно решив, что раз проблему не решить, так не стоит тратить на нее время. За что мы все испытали к ней нечто вроде благодарности. — Я ждала полторы тысячи лет, так что еще час-другой потерплю.

— Айвен держал вас в таком виде полторы тысячи лет? — удивленно спросил я. — Зачем?

— Это стоит спросить у него, — Елизавета обошла Айвена, до сих пор старающегося выбраться из силовых тисков защиты, и остановилась напротив, глядя родителю в глаза. — Но я не буду это делать прямо. Я еще недостаточно сильна. Стоит снять защиту, и кольцо с подвеской вновь окажутся у отца, а я опять превращусь в старый сморщенный огурец. Так что пока, дорогой отец, вам придется задержаться у меня в гостях. Не волнуйтесь, мне это тоже не в радость, как и вам!

— Тогда может ну его, — Арчибальд преподнес Елизавете кубок с вином, который та с благодарностью приняла. — Есть масса способов обезопасить себя от родительского контроля. Например, воспользоваться услугами каторианца, которому есть что противопоставить главе боевого крыла паладинов. Обещаю, это вам будет стоить скромной суммы. Здесь я могу поработать за идею.

— С радостью приму Ваше предложение, — Елизавета одарила каторианца таким плотоядным взглядом, что мне стало неудобно. Годы воздержания давали о себе знать, и молодое тело требовало сатисфакции. Даже с каторианцем.

— Но не переживайте, — спохватилась Елизавета, что-то надумав у себя в голове. Она импульсивно положила ладонь на лапу кота, словно успокаивая его, но Степан однозначно идентифицировал данный жест. Елизавета откровенно показывала свое согласие на близкое «сотрудничество» с Арчибальдом. — Мне не потребуется постоянная защита. Сейчас я приложу все усилия, чтобы завершить начатое этим милым юношей. И тогда, мне самой будет что противопоставить главе боевого крыла паладинов. Да, папа?

— Я вас понял, и мое предложение о помощи в силе, — каторианец накрыл ее ладонь своей второй лапой, принимая расположение дамы. Я покачал головой. Видимо, я еще не настолько продвинутый игрок, чтобы спокойно спать с представителями других рас. — Что-то необходимо найти?

— Серьги, — подтвердила Елизавета. — Моя сила в них. Сознание привязано к подвеске, молодость и красота в кольце. Как жаль, что серьги вновь пропали. Ранее мне доводилось носить их с подвеской. Кольцо же отец отобрал полторы тысячи лет назад. «Красота и молодость для тебя избыточная роскошь, Лизи. Им присущи безрассудство, а оно тебе не впрок! Мама бы одобрила». Сказал, что моя излишняя … горячность позорит его и как отца, и как паладина.

— Шлюха, — выдавил замороженный Айвен.

— Красота и молодость нужны для наслаждения! И только глупец оставит тухнуть торт на столе, вкушая лишь воду и хлеб! — вздернула подбородок строптивица.

Доля правды в словах Айвена несомненно была. Оценивая Елизавету, Айвеном можно было одновременно и восхищаться — это надо быть ювелиром, чтобы создать такой шедевр, и сочувствовать бедолаге — с такой наследственностью девушка свои козыри использовала на полную катушку.

Каторианец повернул мордочку в мою сторону и вопросительно приподнял ту часть, которая у котов отвечает за бровь. Отвечая на немой вопрос наставника, я не смог удержаться от показного раздумья, на что сразу получил по ноге хвостом. Перестав паясничать, я кивнул Арчибальду, подтверждая его притязания на провидца дня.

— У моего ученика есть для тебя еще один подарок, — Арчибальд развернул Елизавету ко мне. — Мои слова о помощи не пустые колебания воздуха.

Вот же, гад, примазался. Но спорить я не стал, а мысленно счет к каторианцу сделал еще длиннее.

— Позвольте, — я вытащил серьги и залюбовался сверканием счастливых глаз. То чувство, когда преподносишь красавице драгоценности, в надежде на ее благосклонность, и видишь, как кусочки очень дорогого металла и камней делают человека счастливейшим существом. При других обстоятельствах, я бы уже снимал сливки благодарности. Эх!

— Ты долго будешь возиться? — подтолкнул меня к действиям Арчибальд. Каторианцу не терпелось посмотреть на результат работы целого комплекта, так как о его новых свойствах можно было только догадываться.

— Да, да, сейчас, — привыкший застегивать и расстегивать только женское белье, я долго воевал с замками сережек и искал отверстия в ушах под градом каторианского сарказма. Наконец, я справился и отступил на шаг, с улыбкой оценивая результат. Даже если тебе ничего не светит, все равно приятно сделать женщину счастливой. Ощущаешь себя эдаким меценатом.

Резкий удар о стену выбил из меня все самодовольные мысли вместе с духом. Сила удара была такой, что даже инерционный блокиратор не справился. Рот переполнился слюной с характерным кровяным привкусом, и по подбородку противно потекла струя, проникая за ворот доспеха. Неужели так сдетонировал комплект от воссоединения? Если так, то радость от этой «Радости» сомнительная, полностью поддержал я Айвена задним числом. Жаль, что хорошая мысль посетила светлую голову позднее приключений на задницу.

Распластавшись по стене, как пришпиленное насекомое, я ждал очередного удара о пол, надеясь что сейчас сработает привычная сила притяжения, но неизменная подружка инерции не спешила. Вместо этого я повторил недавнюю участь Айвена, и пыжился обездвиженный на стене. Больше всего пугала абсолютная тьма в комнате, разбавляемая свечением виртуального интерфейса и ошарашенным Степаном, пересматривающим видео в поисках источника внезапно возникшей силы. Повтор подтвердил, что эпицентром ударной волны была Елизавета.

— Да будет Тьма! — обстановку накалил скрипучий шепот, который казалось раздался прямо в голове, отчего некоторые мои части тела решили успешно поспорить с гравитацией. Тело отозвалось неприятной дрожью, войдя в резонанс с голосом неведомого, и оттого жуткого, существа. Одна простая фраза вызвала желание бежать отсюда со всех ног так далеко, насколько возможно, и забиться в нору, даже дышать через раз на всякий случай.

— Да развеет Тьму негасимый Свет! — послышался слева от меня громкий крик Арчибальда, и наконец комнату осветил желтым маленький шар, висящий над каторианцем. Мощность защиты паладина не позволила нанести видимый вред, он оказался лишь отброшен на пару метров от исходного положения, как и я, чему оба были несказанно рады. На том самом месте, где стояла Елизавета, находился двухметровый монстр, силуэтом отдаленно напоминающий человека. Существо рассматривало свои серые руки, сжимая поочередно и вместе длинные пальцы, словно видело их впервые, либо разминало требующие маникюра скрюченные веточки. Весь он был укутан в темную мантию некромантов, а глубокий капюшон полностью скрывал лицо, но это ничуть не мешало ему сеять вокруг животный ужас. Из-под полы мантии длинными щупальцами осьминога клубился плотный черный туман, постепенно заполняя собой пространство комнаты. Лишь попробовав приблизиться к каторианцу, туман негодующе вспучился, обошел того стороной и продолжил завоевание территории. Издав некоторый звук, отдаленно напоминающий ухмылку, некромант закончил разминать конечности, и обратил свой капюшон в сторону каторианца. И зуб даю, тень от капюшона скрыла ухмыляющуюся пасть, полную острых зубов.

— Арчиба-а-а-а-а-альд! — все тем же тяжелым и вызывающим вибрацию голосом протянул он. С кончиков пальцев рванули темные молнии, взрывая стену там, где еще мгновение назад был Арчибальд. Это очко осталось за моим оперативным наставником, сработавшим на опережение

— Люмпен, дружище! Какими судьбами? — в голосе оказавшегося у противоположной стены каторианца не было и намека на дружелюбность, зато напряжения в избытке. Вновь темные молнии, и вновь паладин испарился, чтобы съехидничать в другом месте.

— Блоха-а-а. Такая же-е-е юркая блоха-а-а. Живи пока-а-а, мне нужна пища-а-а и рабы, — с печальным вздохом проскрипел некромант и переключился на Айвена. Люмпен даже повернулся к каторианцу спиной, показывая что серьезным противником того не считал. Действительно, хвостатый паладин перестал прыгать, застыл, наблюдая, как некромант, тяжело дыша, словно собираясь с силами, обходит парализованного Айвена. С пальцев монстра сорвались темные нити и окутали сплошным коконом тьмы золотоносного паладина. Тьма с шипением впиталась в него, и блеск золота погас, чтобы покрыться матовой тьмой. Одновременно исчезли силовые линии, удерживающие паладина. Айвен был свободен.

Ударив себя в грудь рукой, Айвен выпрямился по стойке смирно перед некромантом. Зрачок вместе с белком его глаз почернел, превратился в непроницаемую пленку и потерял подвижность. Бывший паладин теперь взирал на мир мертвым немигающим взглядом через призму приказов своего нового властелина.

— Непло-о-о-хо, — сам себя похвалил некромант, оценивая готового раба. — Уйди-и-и в угол.

Айвен механической походкой направился в ближайший угол и застыл спиной к нам. Некромант перешел к следующей жертве. Мне жаль было Софи и ее несбывшуюся мечту, но себя мне было жаль еще больше, ибо после дамы в очереди на аудиенцию был я.

— Приспеш-ш-шница-а-а. Пища-а-а.

Я сглотнул, когда Софи оторвалась от стены, ведомая легким движением кисти некроманта и начала гореть прямо в воздухе. Монстр очистил сознание дамы от оцепенения, в котором она находилась с момента нашего с Арчибальдом появления, чтобы нечастная лучше понимала происходящее. Комната заполнилась криком боли и страдания. Одежда на Софи сгорела почти мгновенно, явив почерневшую и вспучившуюся пузырями плоть, но пламя и не думало угасать. Кожа трескалась, выпуская ненадолго сукровицу, чтобы очередной всполох огня запек ее сверху ужасной коркой. Когда то, что еще недавно было Софи Леклёр стало распадаться в воздухе, я победил неподвижность и закрыл глаза. Не знаю, смогу ли я хоть когда-нибудь без содрогания смотреть на жареное мясо, но в тот момент я точно был готов пополнить армию веганов, если доведется выжить.

Арчибальда, казалось, совсем не волновала мучительная гибель Софи, если судить по тому, что он не сделал и намека на попытку облегчить ее страдания. Теплилась слабая, но все же надежда, что к моей судьбе наставник проявит больше участия. Оставалось ждать, чтобы проверить ожидания в реальности. Собственно, терзался я двумя мыслями: чью судьбу из представленных мне суждено разделить и рассчитывать ли на Арчибальда?

— Новичо-о-ок, — раздался разочарованный вздох. И меня тут же взвесили, оценили и признали негодным, — Серо-о-ость. Только пищ-щ-ща-а-а.

«Тьма меня раздери, я не хочу сгореть заживо! Я не хочу умирать! Не хочу! Дай мне шанс, и я докажу, что ты ошибся, мерзкое чудовище! Арчибальд, скажи ему что-нибудь!» — Мысленно я был в панике, мало что понимал от ужаса, и когда услышал голос Арчибальда, не сразу понял, что это не галлюцинация. Я получил хоть маленькую, но отсрочку.

— Как ты выжил? Я лично проверил списки по переходу. Тебя в них не было! — чуть успокоившись, я уговорил себя положиться на каторианца, чтобы не сойти с ума от ожидания пытки, и навострил уши.

Степан быстро перелопатил списки и кивнул — Люмпен не переходил в нашу эпоху. Что подтвердили и работники Храма знаний. Однако, это чудовище плевало и на проверки Арчибальда и на нерушимость слов представителей Храма знаний!

— Интереес-с-сно? — в металлическом голосе чудища послышалась усмешка. Хотя это могло только казаться, так как эмоциями темный явно был обделен. В любом случае, вопрос Арчибальда сделал его более словоохотливым, или же прием «пищи-и-и» пошел впрок, — Что ты може-е-еш-шшь предлож-ш-ш-шить за это, с-с-светлый?

— Неправильная постановка вопроса, — Арчибальд покачал головой из стороны в сторону. — Ты обязан мне своим освобождением.

— Лж-ш-ш-шец! Не тебе-е-е! — в сторону Арчибальда вновь полетели молнии, но впустую. Некромант не поворачиваясь, ткнул пальцем в мою сторону, — Ему. Я ценю. Буде-е-ет пищей всего час. Торгуйся, блоха-а-а!

В этот момент я вообще потерялся. Если с Арчибальдом все было понятно, ему очень нужна эта информация, потому и торговался, то зачем Люмпену терять свой козырь?

— Кристалл Дельранда, заполненный Энергией, — предложил Арчибальд и тут же испарился, перебравшись в новую точку. На его прежнем месте оседала пыль взорванной стены, — ты сейчас слаб, а с кристаллом потребность в пище отпадет на пару месяцев.

Вместо ответа Люмпен сделал еще одну попытку попасть в каторианца.

— Это значит нет? Или мне к кристаллу еще что-нибудь прибавить? — Арчибальд и вправду стал походить на блоху, безостановочно прыгая.

— Неинтере-е-есно. Энергия не критична. Фабио рядом. Скучно, блоха-а-а!

— Что ты хочешь? — Арчибальд не сдавался, ускользая от очередной молнии.

— Тебя-а-а, блоха-а-а. Буде-е-ешь рабом, — не стал мелочиться некромант.

Каторианец демонстрировал удивительную сговорчивость:

— Идет. Кидай договор со своими требованиями. Обсудим условия.

Некромант прекратил обстреливать Арчибальда и проскрипел:

— Умная блоха-а-а! — Арчибальду потребовалось от силы секунд десять, чтобы свести обоюдные желания к общему знаменателю.

— Итак, обязуюсь добровольно провести тысячу лет в ментальном рабстве, и еще тысячу в рабстве с возвращенным сознанием, добросовестно охранять свою жизнь и здоровье для полноценного служения некроманту Люмпену, не предпринимать никаких попыток ограничить его власть над собой или избавиться от рабства до истечения срока в обмен на предоставление полной информации моему наставнику Герхарду Ван Брасту о том, как некроманту Люмпену удалось перейти в следующую эпоху с сохранением сознания. И последнее, если меня освободят без моего участия, договор считается досрочно погашенным с моей стороны. Согласен?

— Да! — проскрипел довольно потирая руки Люмпен.

— Тогда не будем тянуть, я звоню Герхарду, — Арчибальд потянулся к коммуникатору, но чуть не получил выпущенной молнией.

— Нет, — отказался некромант и указал на меня. — Он переда-а-аст. После еды-ы-ы.

— Люмпен, я принимаю, что Ярополк передаст информацию, но он должен выйти отсюда целым и невредимым. Я знаю, что на самом деле случилось с Анной. Какой смысл от гонца, если он способен только слюни пускать? Мне нужны гарантии. В противном случае ешь, я найду способ отсюда выбраться.

— Согласен! — Люмпен думал не очень долго и его озарило темное сияние. Договор вступил в силу. — Сто-о-ой смирно, мой ра-а-аб!

С рук некроманта сорвались темные молнии, чтобы окутать Арчибальда так же как до этого Айвена. Кукольный театр некроманта Люмпена пополнился еще одной высокоуровневой марионеткой. Отправив Арчибальда составить компанию Айвену, некромант занялся моей персоной. К этому моменту, я уже смирился с любой участью, потому как вздумай Люмпен нарушить договор, погрозить ему пальцем было некому.

Без малейших видимых манипуляций со стороны некроманта исчезло силовое поле, удерживающее меня, и я наконец встретился с полом. Меня трясло, словно я вышел в сорокаградусный мороз на улицу в одних трусах и пробыл там добрых полчаса. Люмпен лишил меня почти всей энергии и сил. Раскинув руки я лежал на полу, в ожидании, что некромант даст несколько минут, чтобы подзарядиться от кристалла, ибо сейчас я даже ползти в сторону выхода был не способен. А мне хотелось покинуть это помещение не просто на своих двоих, но и попытаться заручиться благосклонностью этого темного. Для этого, если верить Громане, мне нужно было снять с себя антиграв. Как там она сказала? Все темные будут расположены ко мне?

Некромант дернул рукой в сторону выхода.

— Све-е-етлый, беги-и-и или стане-е-ешь пище-е-ей

— Я такой же светлый, как и ты! — прохрипел я, срывая с пояса цилиндр с источником Света.

Незримая сила разжала пальцы, не позволив мне закинуть зацикленный антиграв в инвентарь. Тот улетел к некроманту и завис перед его капюшоном на уровне глаз. Подняв руку, некромант, не прикасаясь к антиграву, вращал его в разных плоскостях, а после развел руки в сторону, разобрав несчастную вещицу на составляющие. Освобожденный источник Света болтался в воздухе перед взором некроманта так же, как и части цилиндра, не причиняя никому вреда. Если бы у меня были силы, я присвистнул бы от изумления. Это какой же силой надо обладать, чтобы так по ходу блокировать воздействие Света, даже не поморщившись.

— Заня-а-атно, — донеслось до меня тихое шипение. За перерождение и тысячелетие, проведенное в заточении, Люмпен не потерял свою тягу к изобретательству, и я счел это хорошим знаком. Покрутив кистью, некромант оторвался от частей цилиндра, и те рухнули на пол, а Источник Света, доверенный мне Бернардом, схлопнулся и исчез.

Некромант довольно потянул носом воздух, как будто наслаждаясь ароматом:

— Маленьки-и-ий темный с сото-о-ой тьмой. Прия-а-атно. Как? Не моя тьма-а-а.

Несмотря на лаконичность вопроса, я догадался о его сути. Ведомый любопытством по поводу зацикленного антиграва из нашей эпохи, Люмпен хотел знать, как такому низкоуровневому игроку удалось получить сотую тьму без его артефактов. Видимо, среди современников конкуренцию некроманту составить было некому.

— Трактат Шазал, — Я сел на пол, так как разговаривать лежа неудобно, а встать на ноги еще не время, и сразу сдал все явки. — В новой эпохе тоже есть сильные темные.

— Были-и-и. До меня, — спокойно поправил меня монстр, рассматривая меня уже под другим углом.

За это время я успел и отдохнуть, и подкачаться Энергией, так что можно было думать о том, чтобы слинять. Но оставался один вопрос, прояснить который меня заставили собственные внутренние установки. Ну не мог я сбежать отсюда, не узнав ради чего Арчибальд стал рабом на две тысячи лет. Все же, быть темным, и быть подлым трусом разные вещи в моем понимании.

— Как мне передать информацию Герхарду? — из всех вариантов прояснить ситуацию я выбрал самый безобидный — вроде как в том, что некромант со мной ею поделится, я не сомневался.

Некромант на удивление спокойно, даже безразлично кинул:

— Как хоче-е-ешь.

Ругнувшись про себя, что чертов Люмпен не желает мне помочь понять каких действий он ждет от меня, я не нашел ничего лучше, чем продолжить сидеть на полу.

Некромант же вообще потерял ко мне интерес, так как снова задействовав лишь свои руки, он переключился на Арчибальда. Со стороны казалось, что кукловод настраивает управление своей новой куклой.

Каторианец сначала проделывал простые манипуляции на месте, вроде поворотов головы, туловища, прыжков, а после произнеся механически «Да, мой господин!», строевым шагом, чеканя лапу, направился в мою сторону. Я интуитивно пополз назад, пока не уперся в стену, но Арчибальд остановился от меня в двух метрах. Затянутые чернотой и потому мертвые глаза сделали морду каторианца жуткой маской, от которой хотелось отвернуться.

— Использовал раба, — вдруг услышал я голос Арчибальда. Его рот почти не двигался, сбивая с толку. Кто использовал раба? Зачем?

— Я знал, что будет рестарт. Он всегда неизбежен. И знал, что в новой эпохе мне место не предложат. — наставник продолжал чревовещать, и я осознал, что некромант нашел способ не напрягаясь, через мыслеречь выполнить свою часть договора и передать информацию, напоследок сыронизировав насчет инструмента передачи. Получается, что мне несказанно повезло, пожелай некромант использовать меня, как пищу, он мог бы сохранить только способность говорить, и вот так же отправить в качестве носителя информации к Герхарду. В этот момент я был бесконечно благодарен и сотой Тьме, и Бернарду, и Арчибальду. — Я нашел того, кому было обещано место и сделал его своим рабом. Потом перенес свое сознание в артефакт. Раб перенес кристалл в этот мир. Он должен был найти сильное существо, чтобы возродить меня. Но несколько сотен лет прошли впустую. Потом раба нашел Айвен и уничтожил его. Перед смертью раб активировал кристалл и вживил мое сознание в самое слабое существо поблизости, чтобы я смог справиться с ним без Энергии. Я уничтожил сознание носителя, но мне не позволили возродиться целиком. Айвен запечатал меня внутри тела, наложив сверху матрицу потомка. Ты знаешь все. Я выполнил свою часть сделки.

Мой видеорегистратор записал всю историю, расставившую все по местам. Кроме одного:

— Почему Айвен тебя только запечатал, а не уничтожил?

Я не рассчитывал на ответ, скорее просто еще раз понадеялся на свою Тьму. Хотелось узнать все из первых уст.

— Страсть, присущая глупцам, вот причина. Это была сделка. Мой раб был слишком силен для одного паладина, и тот призвал свою Куклу, рассчитывая на помощь в битве с Легурией моего раба. Но она не справилась. Обезумевшую Анну нужно было обнулить. Айвен же не желал расставаться с пустой оболочкой, и потому я предложил сделку, пока горе руководило его разумом. Мне нужна была жизнь, время и Энергия. Ему нужна была Кукла. Вернуть ее разум было невозможно, только заменить «эхом», но паладин и этому обрадовался. Мы торговались. Возродиться он мне не дал. Я обещал заменить Куклу «эхом» с аурой, создать связующую изнанку, чтобы никто не знал. Он дал мне существование, запечатав в своем потомке. Глупец! Он думал, что победил меня! Но он так жаждал власти, богатства, что не заметил, как стал моим рабом. Я рассказывал ему о слабых местах его врагов, и он побеждал их, получая уважение. Я рассказывал ему о тайниках и монстрах — он находил их и получал славу. Я рассказывал ему о подземельях и замках, он проникал внутрь и получал богатство. Светлый не понимал, что уже давно поведал моим ученикам о пришествии их господина. Они уже здесь, чтобы приветствовать меня! Я чувствую Дона Фабио!

Вот оно что! Сотая Тьма сработала или же тщеславие, но теперь для Люмпена я был одним из приверженцев его армии! Еще бы! Истинно темному больше некуда деться, кроме как стать под знамена темного «бога».

— Что будет с ними? — я кивнул на Арчибальда, а потом на Айвена.

— Ты все слышал. Арчибальд мой раб. Он был интересным врагом мне две тысячи лет. Таких врагов уважают. Я победил его, и он прослужит мне столько, сколько имел наглость сопротивляться. Потом я отпущу его, но уходить он уже сам не захочет. Я обещаю. Про золотого паладина забудь. Его больше не существует. Я стер личность, оставив оболочке только память о навыках. Он — моя боевая марионетка. Навсегда!

Я посчитал разговор оконченным, и уже поднимался на ноги, как вдруг дверь распахнулась, но разглядеть вошедшего не получилось. Всю комнату залило огнем, лишь вокруг меня появилась стена, сквозь которую языки пламени не смогли пробиться. Защита спасла меня даже от повышенной температуры. Честно признаться, я не понял, кто меня защитил от страшной смерти в огне, да и мне было в тот момент наплевать. Пламя прошлось волной и исчезло, явив моего сюзерена в полной боевой выкладке. Я наконец-то узнал его класс. Бернард был магом.

— Навсегда, это слишком долго Люмпен. Тебе ли не знать?

— Координатор, — прохрипел Арчибальд, уже играя роль живого щита для Люмпена. Хитрый некромант успел объединить свою защиту и каторианца, и теперь они представляли собой внушительное зрелище. — Зря ты явился сюда. Поместье принадлежит мне. Здесь я хозяин, а ты непрошенный гость. Я в своем праве.

— Не спорю, — Бернард осмотрел комнату, ненадолго остановившись на новоявленных рабах. — Я пришел сюда не сражаться. Договариваться.

— Невозможно. Я выпью твой мир. Ты будешь мешать мне. Это твое предназначение.

— Все в этой Игре возможно, — на лице сюзерена даже появилось подобие улыбки. — Ты прав, Землю я тебе не отдам, у меня здесь резиденция, я к ней привык. Поэтому я пришел торговаться.

— Что ты предлагаешь?

— Гардиш, мир с двадцатью миллиардами жителей в обмен на Землю и знания.

Некромант молчал, предлагая высказаться Бернарду полностью.

— Грядет перерождение. Ты прекрасно знаешь, что Координаторов в списки не включают. Мои условия — ты делишься технологией и знаниями о том, как пережить рестарт, а я отдаю тебе Гардиш вместо Земли. Не так уж и много для того, кто приложил немалые усилия для твоего освобождения!

— Тебе я тоже обязан, координатор? — Пасть Арчибальда оскалилась в саркастической улыбке, что в сочетании с черными глазами выглядело еще страшнее. — Или ты в деле из-за вассальной метки этого раба?

— Не этого. Мой вассал втерся в доверие к Леклёрам, узнал все о тебе и блокираторах. Потом помог Ярому с поиском. Он действовал по моему прямому приказу. Проверять будешь?

— Нет, я чувствую истину, и потому позволю тебе торговаться, координатор.

Кого Бернард имел в виду? Есть только одна личность, которая одновременно пользовалась доверием Леклёров и помогала мне — Девир. Ах ты ж, магический сучонок, мастер компромиссов! Теперь я оценил масштаб игрищ местных интриганов. Но долго придавливать пол своей челюстью мне не дали.

— Ярополк, ты забудешь обо всем, что здесь услышал. Это прямой приказ. Никто и никогда не должен об этом знать. — Быстро стерев с лица изумление, я как можно более бесстрастно кивнул сюзерену, — Люмпен, я хотел бы забрать своего вассала. Он нам еще понадобится.

— Мне тоже. Он должен выйти из поместья живым. За стеной его встретит Дон Фабио. Пока твой вассал побудет у меня, я решу что с ним делать дальше. Мне нужны сильные рабы… или хотя бы не идиоты, — добавил некромант после паузы, во время которой наверное оценивал мою силу.

— Ярополк, ты все слышал. Выполняй! — Бернард потерял ко мне интерес и вернулся к разговору с Люмпеном. Ему было плевать, что я еще нахожусь в помещении. — Как тебе будет угодно. Но на время рестарта, Ярополк должен быть свободен. Он Проводник, и менять его уже поздно. Лучше работать с тем, что есть.

— Принимается, если он будет достоин того, чтобы стать моим рабом, на время рестарта я тебе его подарю. — Люмпен тоже не обращал на меня никакого внимания. Понимая, что мне срочно нужно делать отсюда ноги, я поспешил к выходу. — Как ты объяснишь общественности, что отдал свой мир врагу? Тебя посчитают слабым.

— Пусть. Вслух никто не осмелится меня обвинить. Время от времени, я буду устраивать согласованные с тобой мероприятия по освобождению Гардиш. Организую небольшую армию из сильных игроков. Буду их привозить тебе, как десерт. Тебе понравится.

Что было дальше, я уже не услышал, так как скрылся за поворотом, где, наконец-то, позволил себе перевести дыхание. Ноги стали ватными и подкосились. Сил после общения с Люмпеном не было, он их словно высосал. Несколько раз меня вырвало, пришлось воспользоваться эльфийской мазью, чтобы восстановиться. Бодрости это не добавило, зато мозги стали соображать. Я могу сейчас убить себя и через час возродиться в поместье Бернарда. Минус — сюзерен точно поймет, что я не являюсь его ментальным рабом и сметет с игровой доски. Плюс — я не попаду к Дону Фабио в руки. Если с Фабио у меня еще был шанс поспорить, с Бернардом ни единого. Влив в себя еще один пузырек лечебного зелья, я поднялся на ноги и двинулся ко входу в поместье, проходя мимо застывших игроков и НПС. Все поместье было под властью Люмпена, получившего право распоряжаться через оболочку Елизаветы, и походил на замок спящей царевны. И этого всего не случилось бы, не поставь Айвен свою страсть выше долга.

Коммуникатор не работал, поэтому я не мог сразу позвонить Долгунате и слить информацию. Наверняка телепорты тоже заблокированы, да и свитки закончились. В одном из проходов я встретил застывшего в воздухе Мизардина. Охотник выполнил задание по установке свитков и вернулся в поместье, чтобы сообщить радостную новость. Парню не повезло, но кое-что я все-таки мог сделать. Нет чести в том, чтобы позволить игроку стать «едой» истинного темного. Мизардин не выдержит. Достав набор начертателя, я привычными движениями создал три свитка «Удар Храмовника», прицепил их к сорванному рядом карнизу и ткнул в окружающий игрока силовой купол. Мой расчет был прост — вручную уничтожать охотника нельзя. Арчибальд, например, делать этого не стал, не стал рисковать и я. Зато неживая материя вполне способна справиться с поставленной задачей — дело техники и мощности взрыва. Три свитка не подвели — голова охотника превратилась в кровавое месиво, удерживаемое силовым полем и буквально через десять секунд Мизардин покинул поместье. Первый готов.

Уничтожив охотника, я предопределил себе весь дальнейший путь к выходу. НПС я оставлял. Это та жертва, которую было необходимо принести Игре. Зато я не пропускал ни одного игрока, работая взрывателем голов. Путь к выходу изрядно затянулся, но меня же никто не ограничивал во времени. Было сказано только выйти наружу. Чем я и занимался.

Через тридцать минут я все же добрался до выхода. Сквозь широко распахнутые ворота была видна очередь из недоумевающих игроков и группа стражников, которых силовой щит не пускал обратно в замок. Я подошел вплотную к краю, но не пересек его. Снаружи на мое приближение никак не отреагировали. Купол защищал от любопытных глаз все происходящее внутри. Но удивительным было другое — мою темную ауру, вновь ничем не прикрытую, никто не чувствовал. Моя полная невидимость давала неоценимое преимущество. Если бы я был верующим, то решил, что мне воздалось за проявленное недавно милосердие по отношению к Мизардину и другим спасенным игрокам.

Меня уже ждали — толпа некромантов под предводительством Дона Фабио оккупировала свой любимый холм и планомерно насыщала окружающее пространство отрицательными эмоциями. Игроки организовывали очередные отряды сопротивления из желающих получить дополнительный опыт, но в этот раз силы были явно не равны. Дон Фабио сам создавал зомби, делая их практически неуязвимыми для начинающих игроков. Поле боя представляло собой удручающую картину под названием «Избиение младенцев».

Грустно вздохнув, я повертел в руках бесполезный коммуникатор. И польза его сводилась к нулю не от того, что купол блокировал возможность соединения, а от того, что связаться по нему мне не с кем. Мой список контактов был таким коротким, что единственный доступный адресат сейчас бегал от скуки среди защищающихся от некромантов и ему было не до бесед. Да и все, что я могу сказать Долгунате может подождать до лучших времен.

— Что делать будем? — я вопросительно посмотрел на свое подсознание. Степан явно не ждал от меня такого вопроса. Но почесав задумчиво сначала затылок, потом подбородок, помощник предложил:

— Идем к Дону Фабио, звоним Герхарду, передаем информацию и ждем, когда нас освободят.

— Ты уверен, что нас освободят? Я нет. Информацию я и потом передать могу. Это терпит, а вот добровольно сдаваться Дону Фабио это неразумно.

— Тогда выходим, осматриваемся и идем на помощь защитникам против Дона Фабио… Или не спешим выходить, да?

С внешней стороны защитного купола кроме начинающих игроков и НПС нарисовались три некроманта, которые спокойно стояли и глазели на сражение. Дон Фабио решил выслать эскорт для моей скромной персоны.

— Выходим, Степан, вернее, выбегаем что есть мочи, но под прикрытием. На счет пять. Но сначала найди мне номер приемной главы, я забью его в коммуникатор.

Сделав заготовку с номером, я рассчитывал, что прикрытия хватит на один звонок и пару фраз. Мой запасной детонатор лег в руку, пальцы бережно погладили его кнопку. Отсчитывая время до часа Икс, я фиксировал глазами действия и местоположение всех важных участников сражения.

Раз. Дон Фабио заканчивал очередной ритуал. Не должен успеть, это хорошо. Два. Свеженькая волна зомби смела защитников, но застопорилась у палаток, превращая цветастую ткань в безобразные тряпки. Три. Красавица-пантера с довольным рыком стремительно вторглась в ближайшую к ней толпу скелетов, как настоящий хищник не давая костям и малейшего шанса. Четыре. Ахеан, ученик Девира, оправдывал вложенные в обучение усилия и сносил усиленных зомби пачками недалеко от друидки. Все. Больше смотреть не на кого. Пять!

Мизардин выполнил поставленную задачу идеально. Взрыв на холме был такой силы, что останки зомби и скелетов долетели до самых ворот поместья. Тройка некромантов инстинктивно прикрылась руками, позабыв, что у них активирована защита. В этот самый момент я вылетел из-под защитного купола, окрыленный успехом своей пакости и получением шести дополнительных уровней. Враг дезориентирован и частично повержен. Кого больше накрыло — зомби или некромантов, уже было не суть. Азарт и жажда действий гнали мою кровь по венам.

Нажав на кнопку вызова, я размашистым ударом отправил ближайшего ко мне некроманта в полет. Я легко сбил с ног его и стоящих за ним игроков. Меня если и ждали, то не на такой скорости. Не теряя прыти, я со всех сил рванул к холму. Фора оказалась мизерной, или же некроманты слишком шустрыми. Защита хрюкнула от удара в спину и опустилась на несколько пунктов. Понимая, что каждая секунда может быть последней, я слушал звуки вызова и бессмысленно торопил существо или автоответчик на том краю. Есть!

— Твердыня пал… — услышал я начало фразы, но резко перебил:

— Это Ярополк! Люмпен возродился! — каждая фраза давалась тяжело. Нужно было бежать, дышать и говорить. Что в принципе невозможно делать одновременно и хорошо. — Айвен и Арчибальд у него! Герхард сделай что-нибудь!

Последнюю фразу я почти прошептал, понимая что свой долг исполнил. Не уверен, ответили ли мне, в ушах я слышал только шум крови, но вызов был сброшен.

Направляясь к подножию холма, я петлял между зазевавшимися игроками. Они расплачивались жизнями за свою нерасторопность, находясь на траектории атаки некромантов. Мои преследователи без разбора взрывали всех, кто попадался между нами. Такая постановка вопроса меня вполне устраивала, но только до поры. Игроки быстро закончились, а холм так еще и не начался. Пришлось поднажать, чтобы оторваться и первым достичь цели. Когда некроманты поняли, куда я направляюсь, они перестали палить по мне. Если кролик сам спешит в пасть к удаву, зачем ему мешать? А спешил я прямиком к Фабио. Не знаю, сколько учеников захватил он с собой, но сейчас, после взрыва, Фабио стоял в гордом одиночестве посреди обожженного холма, скрестив руки на груди. Ни учеников, ни зомби, ни скелетов. Долгунаты с Ахеаном тоже видно не было. Рассудив, что взрыв их тоже задел, я подумал, что может оно к лучшему.

— Я уже заждался, темный. Хозяин велел о тебе позаботиться, — прохрипел некромант, когда я до него добрался. Преследовавшая меня тройка остановилась в десятке метров. Руки Дона Фабио начали темнеть. И пока эта «забота» не успела конкретизироваться, отдышавшись, я вытащил свой единственный козырь.

— За ВДВ! — небеса опустились мне на плечи, породив всепоглощающий голод. Ко мне шла Легурия.

С каждым разом перевоплощение давалось все легче. Сказывался опыт и пришедшее смирение с сущностью заклинания. Внутренне я заставил себя смотреть на Легурию, как на неизбежную часть себя. Теперь мой крик означал голод, предвкушение и, чего уж там, упоение собственным могуществом.

Три сосуда, неосмотрительно оставшиеся рядом, наполнились сладостным, но таким посредственным, страхом до самых краев. Я обвил сосуды щупальцами и понял, что меня трясет уже от осознания, какое удовольствие принесет еда. Раньше я только утолял невыносимый голод, и желал, чтобы он скорее перестал меня мучить. Трапезничал я быстро, пренебрегая остатками эмоций в сосудах и спеша испробовать следующий. Сейчас я точно знал, что буду лакомиться до последней капли. Человеческая часть меня сегодня потеряла право мешать охоте. Чуть-чуть интуиции, и три пресных огрызка наполнились пикантными нотками ужаса, агонии и сумасшествия. Как заправский гурман, я разделял еду на составляющие, отмечая, какой оттенок мне больше по вкусу. Когда я заканчивал с последним, меня привлек еще один аромат. Но попробовал воздух на вкус и надежда на новое удовольствие растаяла — я познакомился с отвратительным привкусом и запахом «безразличия». Это как наслаждаться изысканными трюфелями, и вдруг зажевать старый вонючий носок, поэтому реакция была вполне ожидаемой, я поспешил подальше от источника вони, чтобы воздух вокруг меня не содержал и молекулы этой дряни.

Исследование оставшейся доступной мне территории принесло очередное разочарование, больше еды не было. За периферией моих владений чувствовалось несколько потенциальных источников, но как же медленно они реагировали на мой зов, сопротивлялись, разжигая злость. Я метался у края, негодуя на их нерасторопность. Ну погодите, я покажу вам, как противиться! Ближе! Быстрее! Иначе голод убьет меня раньше. Накатило уныние, они слишком медленно приближались. Не желая умирать, я решил вернуться к «безразличию» и попробовать его. Приближение к этой вонючей эмоции давалось через сопротивление самому себе. Отвращение яростно боролось с растущим голодом, поедающим уже меня изнутри. Еще шаг, и меня накрыла волна умиротворения. Я даже рухнул на землю и подтянул все щупальца под себя. Голод и жажда больше не терзали меня, запах безразличия тоже куда-то улетучился, и я смог успокоиться. Покой. Радость. Сон. Оказывается, сон — это тоже удовольствие. На голову легла ладонь, и я окунулся в море счастья, словно после долгих скитаний я вернулся домой к любимым родителям. Изогнув шею, я поднял в голову, чтобы заглянуть в глаза тому, кого смело мог назвать «отцом». Того, кто меня создал.

— Спи, мой мальчик, — прозвучал родной голос и Легурия исчезла, уступая место в игровом мире паладину Ярополку. Воспоминания о смерти некромантов не вызвали ничего, кроме морального удовлетворения за хорошо проделанную работу. Я быстро пришел в себя, вскочил на ноги. Вокруг бушевал мощный вихрь Истинной Тьмы. Страшные тени то приближались ко мне, пытаясь напугать зубастым оскалом, то улетали прочь, так и не причинив мне никакого вреда. Причиной этому была защитная сфера неизвестного происхождения. Она легко отражала все темные молнии, раскаленную земляную лаву, разбивающуюся волнами о мой островок безмятежности. Ощупав купол изнутри, я не ощутил ничего кроме приятной прохлады стекла и небольшого магического покалывания.

Темнота и бушующие стихии затрудняли обзор, но мне удалось разглядел виновника творящейся вакханалии — руководил хаосом, как оркестром, громадный скелет с ксеноновыми фарами на месте пустых глазниц. Он удерживал в разведенных руках темный изогнутый посох, с наконечника которого били молнии в сторону еще одного участника. Соперник чудища игнорировал творящееся безумие и лобовую атаку, неумолимо сокращая расстояние между ними. Никакой интриги не было, этого игрока я узнал даже со спины. Сверкая огненным мечом, к скелету уверенно двигался Герхард ван Браст, глава паладинов Земли. Это он подарил мне защиту. Это он создал Легурию.

— Я ведь давал тебе шанс уйти, — сквозь гул вихря раздался спокойный голос паладина.

— Уйти? Я не крыса, чтобы бежать, — прохрипел голосом Фабио скелет и сделал попытку снова атаковать Герхарда, но тот лишь отмахнулся. Сила главы была огромной. Он легко блокировал некроманта на расстоянии. — Наше время пришло! Учитель возродился!

— Ты не крыса, Фабио. Ты глупец. Люмпен возродился, чтобы умереть окончательно. Его время истекло, а ты свое истратил сам.

Убедившись, что противопоставить Герхарду Фабио ничего не может, он попробовал убить себя, но Герхард пресек и это. С рук паладина сорвалось нечто, похожее на птицу, и некромант застыл восковой фигурой. Окружающий нас хаос мгновенно исчез, а вместе с ним и мой защитный купол.

— Ярополк, разберись с некромантами, — приказал Герхард, оценив обстановку. Рядом с холмом открылся портал, затем второй, третий и из них один за другим появились некроманты. — Долгуната поможет. На мага не рассчитывай, Девир и его ученик играют сами за себя.

— Девир играет за Бернарда, — поправил я Герхарда, на что тот только пожал плечами. Этот жест мог означать с одинаковой долей вероятности, как и удивление, так и скептицизм, или же вообще безразличие. Но я решил не рисковать с угадыванием, а просто поделиться информацией. В конце концов, глава не обязан отчитываться передо со мной: знал или не знал: — Бернард внутри поместья.

Снова скупая ответная реакция кивком головы, которую я принял за признательность. Рядом с главой открылся портал, из которого слишком медленно для военного положения выплыл седовласый жрец и жестом благословил окружающее пространство. Видимо, собственное величие его волновало в первую очередь. Словно в назидание за неблагочестивые мысли, я упал на землю, корчась от ужасной боли. Последние часы лишили меня части мозга, раз вместо того, чтобы резво убегать от жреца Света, я предпочел думать о его величии. Идиот. Сквозь вату в ушах я услышал голос Герхарда:

— Жду тебя завтра в Твердыне, будешь учиться блокировать действия источников Света и скрывать темную ауру, — произнес Герхард, поставив вокруг меня прежний купол. Степан успел сделать его анализ и безапелляционно заявил, что это следующая способность, которую я изучу. Купол абсолютной защиты штука приятная. Убедившись, что я пришел в себя, Герхард вернулся к жрецу. Мне же ничего не оставалось, кроме как глазеть на совещающихся и поджимать губы от изумления. В седовласом величественном старце я узнал не кого иного, как Папу Римского. Вот это поворот! Изумление было тем сильнее, что жрец оказался эльфом. Открылись еще несколько порталов и к нам присоединились монах-эльф в лице Далай-ламы, клирик-человек в лице Патриарха Православной церкви и неизвестный мне класс в лице еще одного представителя церкви. Герхард приветствовал собравшихся по его зову игроков и указал на замок:

— Люмпен возродился. Все поместье под его контролем, Айвен и Арчибальд уже ему подчинены. В замке сотня живых существ, так что энергии у него достаточно.

— Координатора известили? — спросил монах. — Когда его ждать? Без его поддержки выступление считаю нецелесообразным.

— Бернард уже внутри. Причина, по которой он нас не известил о возрождении неизвестна. Но предполагаем самое плохое, что он на стороне Люмпене. Есть основания для подозрений.

— Тогда поспешим. Мое войско прибудет через минуту, — жрец указал на постоянно прибывающих некромантов. — Самое время объявить о всеобщей игровой мобилизации. Вторжение необходимо остановить.

— Это лишнее, — не согласился Герхард. — Я разослал оповещение всем главам, они обещали незамедлительно прислать подкрепление из оперативных спецподразделений. Остальным неофициальная готовность. Не будем пока порождать панику. Если больше вопросов нет, выдвигаемся. На счету каждая секунда. Координация действий вне стен поместья за Долгунатой.

Четверка глав телепортировалась ко входу в поместье, по ходу уничтожив один из порталов некромантов. Герхард открыл проход в защитной сфере, и я ощутил гордость за свой класс. Приятно, когда твой глава мегакрут! Все четверо шустро скрылись в проходе уже не заботясь насколько они величаво подбирают полы одеяний, перелезая через барьер.

Маясь от вынужденного безделья, мне ничего не оставалось, как тоскливо смотреть на очередную диверсию мелких некромантов с целью освободить статую Дона Фабио, одиноко стоящую на вершине холма. Их можно было похвалить за упорство и преданность своему учителю. Хорошие качества в не очень хорошем классе.

— О, мои поздравления! У тебя билет в партер первый ряд? Или это вип-ложа? — раздался ехидный голос друидки. Ответ деятельной стерве был не нужен. Быстро подбежав к Дону Фабио под прикрытием нескольких воинов из прибывших, девушка обняла статую одной рукой, а второй быстро активировала свиток телепортации. Мгновение, и над холмом раздался гневный возглас оставшихся ни с чем некромантов. Желая выплеснуть свое негодование, они переключились на меня, яростно атакуя мой купол со всех сторон. Щит пружинил, колебался и гасил все попытки нанести мне урон. Это только раззадорило некромантов, и те, не справившись со слепым бешенством в крови, уже не руководствуясь здравым смыслом, бросились на мой купол врукопашную. Мне же до чертиков надоела роль статиста, и я врезал ближайшему игроку прямо в челюсть через свой купол. Щит никуда не делся, а распластавшийся некромант дернул головой, принимая неожиданный удар. Урона не хватало для того, чтобы пробить его защиту, но я не отчаивался, ибо никуда от меня деться некромант не мог — его придавили свои же. Удар. Еще удар. Еще. С противным чавканьем некромант превратился в темную слизь. Размазавшись по моему куполу, она не позволяла другим некромантом к нему прикоснуться. Они матерились, и искали чистые участки, видимо боясь урона, так как субстанция легко проникала через их защиту. Еще один плюс к списку «обязательно к употреблению» — сюрприз для противников после смерти. С учетом моего нынешнего уровня, основная проблема в обучении — время, ибо с ограничением в одну способность в неделю, я буду обучаться вечность.

— Да пребудет с нами Свет! — раздавшийся крик был полон пафоса и героизма. Пронесшийся следом световой шар смел некромантов в сторону, наглядно убеждая, что пафос, не подкрепленный надежным атакующим заклинанием, это выпендреж чистой воды. Я поднял голову и увидел прибывших жрецов. Возглавлял их белокрылый ангел, указывающий огненным мечом на противника. Противник перегруппировался, и в жрецов полетели темные молнии. Началась знатная заварушка, посреди которой на земле, замазанный по самые уши купола, если бы они у него были, сидел я. Периодически рядом падал очередной труп, или взрывалась земля подо мной от шального заклинания, от чего мой купол зарывался все глубже. Радовало, что кругом были одни игроки и трупы практически мгновенно испарялись, а заклинания мне ничем навредить не могли. В то же время печалило то, что никто так и не догадался кинуть мне группу и дармовой опыт проходил мимо.

— Этого не трогайте, он вроде как с нами, — заклинаниями меня вбило в землю так глубоко, что Долгунате пришлось наклоняться над импровизированной могилой, чтобы увидеть меня. — Смотрю, неплохо тут устроился. Почти кинотеатр 5-Д! Не будем тебе мешать.

Друидка исчезла, снова включившись в битву. Мне же, лишенному даже визуальной картинки, оставалось только додумывать как там дела по отдаваемым приказам:

— Монахи, правые порталы за вами! Серафим, слева ваши! Вперед!

Бой сместился вниз по холму, отдалился шум, оставив меня наедине с собой. Все попытки выбраться были тщетны. Спустя некоторое время, я стал волноваться, что обо мне забудут намеренно или случайно. Состояние нервозности усиливалось тем, что я не знал, как обстоят дела в поместье и за его пределами. Решив, что лучше перерождение, чем неизвестность, я попробовал убить себя, но абсолютная защита на то и абсолютная, чтобы «подзащитный» остался целым и невредимым от угроз внешнего мира и самого себя. За время проведенное в куполе я испытал кажется все виды агрессии: от раздражительности до ярости от собственного бессилия. В какой-то момент я минут пятнадцать просто яростно колотил купол. С меня сошло семь потов, я падал несметное число раз и столько же подымался, ожидая, что еще чуть-чуть, и я выберусь из этой ловушки. В конце концов, упав обессиленный, я уже не смог подняться, так и валялся безразлично переводя взгляд то на кусочек неба, видный через чистый от земли участок купола, то на таймер обратного отсчета — время жизни повешенного Герхардом щита. Время моего заключения равнялось трем часам сорока восьми минутам без учета секунд.

По доносящемуся шуму битвы можно было предположить, что наши побеждают, однако, когда бабахнуло так громко, что у меня заложило уши даже сквозь защиту, я начал сомневаться в успехе. Наверно, некроманты использовали оружие последнего шанса, уничтожив все вокруг. Сомнениям не суждено было сбыться. Восприятие звука вернулось в норму и крики «за Свет», «Бей темных» указывали, что наши напирают и гасят темных по всем фронтам. Расчувствовавшись, я даже пару раз крикнул вместе со всеми «Урааааааа!», и добавил «За Родину!» уже в одиночестве.

— Вставай, лежебока! — ровно за две минуты до окончания отсчета таймера обо мне вспомнили. Голос Долгунаты был усталый, но довольный. Для меня же он звучал тюремным звонком, ознаменовавшим окончание срока. Измазанная с ног до головы, со следами горения на доспехах, друидка то и дело трясла взлохмаченными и сбитыми в колтуны волосами, напоминая больше огородное чучелко, а не привлекательную девушку. Ничуть не смущенная своим видом, она отсвечивала белыми зубами на чумазом лице. — Пока ты тут отдыхал, взрослые дяди и тети сделали всю работу. Гавриил, вытащи его!

Крылатый серафим спикировал и подхватил меня на ногу, рывком выдергивая из плена. Оказывается, песок вокруг спекся, превратившись в стекло, так что могила у меня была надежная. Меня осторожно вернули на землю, и серафим упорхнул в последний активный портал, тут же схлопнувшийся с характерным звуком. Посреди обожженного и безжизненного пространства остались только я и друидка. Вместо поместья зияла громадная воронка, метров под двести в диаметре и, наверняка, столько же в глубину. Больше всего меня беспокоила судьба глав классов.

— Понимаю, что глупый вопрос, но на всякий случай спрошу, — Долгуната кивнула на огромную яму. — Поместье твоих рук дело? Свитками ты холм почти до основания разрушил, мог и Леклёрам пакость устроить.

— Вандализм не входит в список моих недостатков, — буркнул я, разминая ноги. Чтобы не погрязнуть в пикировке с друидкой, я задал вопрос о волновавшем: — Что с Люмпеном?

— Еще не знаю. Герхард принял сообщение об исходе сражения и сразу отключился, — ответила Долгуната. — Где учитель? Вы покинули поместье вместе?

— Нет, — занятая сражением в полях, Долгуната не имела ни времени, ни возможности узнать о последних событиях в поместье. — Его вместе с Айвеном забрал Люмпен еще до того, как в поместье вошли главы. Арчибальд сам согласился на рабство, Ната.

— Если это твой идиотский юмор, то сейчас не время, кретин! — друидка зло сверлила меня вытянувшимися кошачьими зрачками. Не дождавшись моего опровержения, она потянулась за коммуникатором и отвернулась в другую сторону. На уши давила тишина, разбавленная размеренными гудками. Никто не ответил. — Невозможно. Он просто занят и сам перезвонит нам. Глупее ничего не слышала: Арчибальд — раб Люмпена!

Не знаю, кого Долгуната пыталась убедить больше: меня или себя. Ее тон хоть и был спокоен, но все-таки слишком высок. И это выдало скрываемую тревогу. Размышляя над чувствами друидки, я гадал, было ли это простое беспокойство за наставника или…

— На фотографии точно не каторианец, — Степан услышал мои мысли и поспешил поделиться. — Я еще работаю, но могу сказать уверенно — это человек. Паладин. Нужно время, слишком мелко друидка порвала фотографию.

— Что с анализом игроков, переходивших между эпохами? — я напомнил о другой, не менее важной задаче. Степан потупился.

— Пока не делаю, все ресурсы пустил на обработку фрагментов. Нашел только троих. Арчибальд, маг и шаман. Имена нужны? — подсознание понимало мой настрой и не стало нагружать лишней информацией.

— Не сейчас. Но поиск Создателя не менее важная задача, чем анализ фрагментов, — попенял я Степану. — Выдели процентов десять ресурсов. Пусть хоть фоном, но делается.

— Будет сделано! — отрапортовал помощник, обрадованный, что его не ругали.

— Хорошо! Предположим, ты сказал правду. Тогда почему? — друидка отвлекла меня от разговора со Степаном. — Что ему обещал некромант взамен? У Арчибальд всегда был запасной план! Всегда!

— Арчибальд хотел выяснить, каким образом Люмпен переродился в нашу эпоху, — пояснил я. Делать из этого тайну не было необходимости. — Поэтому он отдал себя за эту информацию.

— Он прекрасно знает способ перерождения, — раздался знакомый голос. Мы с Натой мгновенно обернулись и почтенно склонили голову. Герхард ван Браст скрасил наше общество. — Арчибальду, несомненно, любопытен способ, придуманный Люмпеном, но не настолько, чтобы добровольно отдать себя в рабство давнему и опасному врагу. Здесь что-то-другое. Ярополк, я хочу знать все подробности.

— Конечно, — я скомпоновал видео до момента прихода Бернарда и передал его Герхарду. Правильно расценив требовательный взгляд друидки, я сделал подарок и ей. Друидка отреагировала первой:

— Он же отвлекал внимание Люмпена от Ярого! — удивленно воскликнула она, просматривая видео. — Он подставился ради Ярого!

— Похоже на то, — Герхард задумчиво рассматривал горизонт. — Только не ради Ярого, а ради Проводника.

— Я не понимаю. Проводника можно заменить. Неужели наставник так высоко оценил Ярого в роли Проводника, что пожертвовал собой? — Долгуната не желала ни под каким соусом принимать жертвенность со стороны Арчибальда ради такого незначительного элемента, как я.

— Причина не только в Ярополке, Долгуната, — поспешил осадить ее горячность глава. — Ты переоцениваешь своего учителя. Силы Люмпена высшего порядка, и замкнутый контур на поместье был не под силу Арчибальду, как и сам Люмпен в открытом противостоянии. Арчибальд сначала тянул время и уходил от сражения, пока не нашел решение. Верно, Ярополк?

— Не знаю! — возмущенно воскликнул я. Мне претила сама мысль, что каторианец пожертвовал собой ради меня-Проводника, осознав, что самому выбраться не удастся. — Никто не предполагал, что из-за этой подвески возродится некромант! У нас даже времени не было.

— Ну хорошо. Никаких заданий, поручений, обмолвок с его стороны тоже не было? Твой наставник не просто так в своей клятве включил фразу об освобождении третьими лицами. — продолжал допытываться Герхард. Я лишь отрицательно покачал головой. Ничего такого я не помнил.

Друидка тут же бросилась еще раз пересматривать видео. После секундной паузы я тоже решил просмотреть эпизод.

— Вот! — закричала Долгуната. — Смотрите! Пока некромант жег госпожу Леклёр, Арчибальд что-то нарисовал на стене недалеко от Ярого!

И я, и Герхард на быстрой перемотке нашли нужный фрагмент. Действительно, если не задаваться мыслью найти какой-либо знак от Арчибальда, то невозможно догадаться, что это каторианец занимается сознательной настенной живописью, а не вытирает пыль. При многократном увеличении я увидел коряво начерченные весы.

— Это послание для тебя, Ярополк, — довольно улыбнулся Герхард, и Долгуната ожидающе уставилась на меня. Я недоумевающе пожал плечами:

— Почему? Все равно ничего не понимаю.

— Весы, Ярый, не тупи! Весы — это знак правосудия. Ты же у нас судья! — выдала не совсем очевидные для меня вещи Долгуната. С такой логической цепочкой не поспорить. Я задумался, не понимая, чем может помочь моя специализация каторианцу.

— Инициированное дело против каторианца, — подсказал Степан. — Что если он знал о нем?

— Разве такое возможно? — неуверенно возразил я сам себе.

— Каторианец — существо первой эпохи. Неизвестно, сколько он в ней прожил и какие способности за это время получил. Что если он видит все инициированные против него дела? — подсознание говорило удивительно разумные вещи. Я даже начал гордиться собой.

— Кажется, я понял на что намекал наставник. Осталось понять, как это использовать для его освобождения, — признаваться в том, что я инициировал дело против своего наставника я не хотел и поэтому задал встречный вопрос, отвлекая. — Вам удалось уничтожить Люмпена?

Глава, как обычно оказался очень проницательным и не стал давить:

— Он сбежал вместе с моими помощниками в мир Гардиш. Но сначала Люмпен поглотил все поместье и взорвал его, на правах хозяина. Наша юрисдикция не распространяется на Гардиш, Бернард полетел туда предупреждать глав классов о новой напасти. Слуг Наместника уже известили, но веры в него нет. Может пройти десяток лет, прежде чем информация попадет к Наместнику на стол. Гардиш к этому моменту перестанет существовать. Ярополк, постарайся понять, чего хотел от тебя Арчибальд как можно скорее. Ты понимаешь, как он нам сейчас нужен в борьбе с Люмпеном. И еще, я прошу подготовить детальный отчет о произошедшем в поместье. Долгуната, к тебе аналогичная просьба. Мне нужно понять, почему я лишился двух лучших паладинов. Отчет жду завтра. Теперь я должен вас покинуть, дела не ждут.

Герхард открыл портал и исчез, вновь оставляя меня наедине с друидкой. Ната молчала, думая о чем-то своем, я же крутил инициированное против Арчибальда дело с разных сторон и никак не мог понять, с какой из сторон подступиться. Признать его виновным? Несомненно, он действительно виновен, отдав рекрутов на заклание магам. Но что потребовать взамен? Перерождения? Кто его исполнит? Люмпен навесит на Арчибальда такую защиту, что и десятком ядерных взрывов ее будет не сорвать. Штраф и лишение очков Величия? Не то, это никак не приблизит каторианца к освобождению. Заключение в тюрьме? Вновь вопрос с исполнителем. Кто решится отправиться на Гардиш? Да и бессмысленно это все — чтобы избавиться от контроля Люмпена каторианцу достаточно один раз переродиться. Всего один, но вот как это сделать — задачка со звездочкой.

— Долго ты будешь сверлить взглядом землю?! Не понимаю, как наставник мог свою жизнь тебе доверить? — бездействие плохо сказывалось на деятельном характере Долгунаты. Ей хотелось результата и прямо сейчас, а я не мог ей этого предоставить, отчего она все больше распалялась, меряя шагами пространство вокруг меня. — Думай! Пока ты пытаешься в своей вакуумной башке найти хоть одну мыслишку, его могут обнулить в любой момент! Если из-за тебя с ним что-нибудь случится… Тоже мне, судья выискался! Тебе даже канализацию прочистить нельзя доверить, всех в дерьме утопишь!

Эмоциональная трескотня друидки раздражала, и только я собрался ее приструнить, как у меня родилась интересная мысль. Улыбаясь во все свои тридцать два зуба, я смотреть на злящуюся девушку и произносил про себя:

— Я признаю паладина Арчибальда виновным в сговоре с магами с целью преднамеренного убийства паладинов Монстричелло, Логир и Сартала. Деяния подсудимого признаю недостойными звания паладина и порочащими честь и достоинство класса. Приговариваю паладина Арчибальда к общественным работам в канализации Святилища на две тысячи часов, снижению Величия на 200 единиц и уплате в пользу Игры штрафа в размере пяти тысяч гранисов! Крайний срок исполнения обязательств по работам две тысячи лет. На время исполнения наказания снять с подсудимого все ментальные блокираторы, чтобы подсудимый осознал в полной мере тяжесть своего преступления. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!

Вердикт подтвержден

Вердикт признан оптимальным

Дело «Неправедное поведение паладина» закрыто. Приговор исполнен Игрой

Получена награда за корректный вердикт: базовый уровень Энергии увеличен на 300

Через секунду у меня завибрировал коммуникатор.

— Объясни мне, мой непутевый ученик, почему Игра настоятельно рекомендует мне две тысячи часов чистить стены в канализации Святилища? Ты что, ничего другого придумать не мог?

— Приговор признан оптимальным, — парировал я. Мне было приятно слышать учителя, и я еще больше расплылся в улыбке, напирая на свою судебную состоятельность. — Меньшее количество вызвало бы лишние вопросы и пересмотр дела.

— Какой пересмотр? Разве в твою бедовую голову не приходило, что вместо общественных работ достаточно было приговорить меня к явке с повинной к Герхарду для полного отчета по делу? С точки зрения юрисдикции — это правильнее, чем наказание работой. Герхард вправе наказать меня по своему усмотрению. Например, приговорить к перерождению. Почему тебе нужно все на пальцах объяснять?

— Люмпен мог навесить такую защиту на любимого раба, что Герхард ждал бы твоего перерождения до самого рестарта! — не долго трубил оркестр «Триумф победителей» в моей душе. Раздражение в конец изничтожило всю радость от освобождения наставника. Баста! Он освободил меня, я его. В расчете. Все остальное, по деяниям праведным!

— Он только возродился и сожрал всего одно поместье, — припечатал меня Арчибальд. Я даже представил, как он закатывает глаза. — Откуда у него Энергия для такого? Свет великий, тупость непроходимая! Значит так. Пока я буду виниться перед главой за фантазию недосудьи, ты отправляешься немедленно в Святилище и сидишь там тихо. Люмпен наверняка захочет вернуть игрушку или отыграться. На его стороне пока Фабио, Айвен и Громана. Остальные выжидают, оценивая обстановку и шансы. Но это моя забота. Тебе я это сказал для информации. Если вопросов нет, бегом в Святилище!

Коммуникатор отключился, чтобы тут же заработать у Долгунаты. Друидка сразу повесила полог, что было лишним. По сжатым губам и желвакам на скулах и так понятно, что каторианец не с победой ее поздравлял. Одно я мог сказать, получить выволочку от наставника в компании приятнее, чем в одиночестве.

Закончив разговор, Ната хмуро смотрела на меня, не произнеся ни слова. Услышанное от каторианца, друидке не нравилось, и она колебалась. Я подтолкнул ее к разговору пресловутым русским «Ну?». Не ровен час, дождемся еще одного звонка, а у нас зависла дуэль на повестке дня.

— Паладин Ярополк, предлагаю заключить мировое соглашение и отказаться от дуэли. В качестве условий для мирового соглашения предлагаю словесные извинения за слова и поступки, повлекшие вызов на дуэль, и взаимный отказ от притязаний на призы. Ты принимаешь мои условия или настаиваешь на дуэли?

То, что это было решение не гордой друидки и оленю понятно. Что такого Арчибальд ей сказал, что она отказалась от потенциально выигранной дуэли и дневника Мадонны, мне узнать было не суждено. Но мне было любопытно, зачем она потребовала в качестве приза дневник.

— Я готов пойти на мировую, если ты мне честно расскажешь, зачем тебе понадобился дневник Мадонны? Я ведь понимаю, что он нужен именно тебе, а не Арчибальду. Иначе каторианец уже давно бы его у меня забрал. Более того, я думаю, наставника ты забыла уведомить о желании иметь эту вещицу. Я прав? — спросил я, и в ответ услышал только тишину. Статуя друидки молчала, лишь горделиво вскинула голову, показывая, что поправок в ее предложении не будет. — Хорошо. Не хочешь дуэли? Вот мое встречное предложение: либо ты рассказываешь зачем тебе этот чертов дневник, и мы заключаем мировое, либо признаешь себя проигравшей со всеми вытекающими. И в этом случае, если будешь стараться, получишь дневник без всяких вопросов! Согласна?

— Да пошел ты, — сквозь зубы прорычала Долгуната и превратилась в пантеру. — Дуэль. Здесь и сейчас! Плевать на запрет!

Появилось игровое сообщение, что мой соперник требует проведения поединка и, если я не согласен, мне будет засчитано поражение, ибо один раз по моей вине дуэль не состоялась. По правде, драться с Долгунатой не хотелось. Я думал, она поделится информацией, заберет дневник, и мы двинемся в Святилище, а она предпочла скрытничать. Признавая, что скорее всего перегнул палку с требованием признать себя проигравшей, было понимание, что обратной дороги нет, и дуэль состоится. Нажимая «согласен», я быстрым прыжком ушел с траектории прыжка пантеры. Долгуната атаковала, как только появился статус «Дуэль».

Перекатом я ушел в сторону, но тут же схлопотал ощутимый удар в бок. Защита погасила удар, но Степан предостерег — такой же прямой удар убьет на месте. Шанс на победу в дуэли упал до одного процента — такую вероятность мой помощник отвел на Легурию. Все остальное Степан отмел сразу — против такой атаки мои щиты бесполезны. Ната была настроена решительно, а я чувствуя моральную и физическую усталость, хотел лишь побыстрее закончить. Вопрос с Легурией решился для меня сам собой: победа в этой дуэли не стоила того, чтобы ее выпускать. Я посчитал себя выше этого, хотя знал, что мои мотивы Долгуната не оценит по достоинству. Так что не имея достойной альтернативы, тактика защиты и ухода от ударов — наше все. На атаку сил не оставалось.

— Давай, Ярополк, зови Легурию! Чего ждешь? — спросила Долгуната, в мгновение ока оказавшись рядом. Вложив всю горячность в первый удар, друидка начала играть, издеваясь надо мной, и выплескивая все, что накопилось. Вокруг меня выросла трава и быстро опутала похлеще стальных канатов в кокон. За секунду у меня мир перевернулся вверх ногами, и я раскачивался аки гусеница на ветру. Буйная растительность, выращенная друидкой служила мне и путами и виселицей, подняв меня на высоту роста человека. Трансформировавшись обратно, Долгуната приблизилась вплотную к моему лицу, и произнесла презрительно, глядя в глаза:

— Ты же жалкий, слабый и бесполезный кусок дерьма! Чтобы тебя победить, мне даже нет необходимости с тобой драться! Что ты можешь сделать?! Позвать Легурию?!

— Могу, но не сделаю этого. Хотя ты же понимаешь, что Легурию твоя трава не удержит? — вопреки ожиданию, я не злился, находясь в таком унизительном для мужчины положении. Напротив, после такого насыщенного дня, я был не способен на эманации чувств. С почти олимпийским спокойствием я взирал на девушку перевернутыми глазами и жалел ее. Это должно было случиться рано или поздно. Хорошо, что нет свидетелей, и ее выплеск останется между нами. Я ее бесил с самого начала, и сейчас было идеальное время узнать истинную причину.

— Не удержит, но и меня твоя тварь не достанет. Или правильнее сказать, ты, в образе этой твари, меня не достанешь! Я знаю о Легурии все. Надо быть кретином, чтобы на нее надеяться. Какого черта ты вообще согласился на дуэль, идиот? — по мере возбуждения друидки, мои оковы стали все сильнее сжиматься.

— Видимо, по той же причине, по которой и ты полезла драться, — прохрипел я, силясь расправить грудь в ставшем стальным коконе.

— Придурок, у меня есть все основания вести себя так! Я сильнее и опытнее тебя. У тебя же, кроме раздутого самомнения нет ничего. Все было отлично, пока не появился ты!

— Так вот в чем проблема? В зависти? Тебя подвинули на пьедестале не посоветовавшись? Сначала Арчибальд занимался только тобой, убеждая в твоей уникальности и такой важной миссии, как Ключник, а потом появился я, и все внимание ушло? Тупая бабская обида, так Долгуната? — честно признаться, эта мысль не единожды посещала меня, но я отметал ее, как нечто нереальное. Не могло быть так все просто!

Вместо ответа, одним взмахом руки она убрала свою растительность, и я упал на землю, мгновенно перекатился и вскочил на ноги. Друида была наготове:

— Мне плевать, что ты думаешь! Они считают тебя достойным роли Проводника! Глупцы! Ты просто ничтожество, которое попало не в то время, и не в то место! Тебя нужно заменить! — Девушка прыгнула, мгновенно трансформировавшись в животину.

Снова удар лапой, и мою шею украсил ювелирный порез, сделанный для демонстрации. Мой блок она пробила легко, и, довольно рыкнув, словно насмехаясь, по кругу стала обходила, выбирая, как еще поиграться.

— Хорошо, ты сильнее меня. Это глупо не признать, но этого мало для успеха, Долгуната. Если ты меня обнулишь сейчас, то и тебя уберут из Игры, как не оправдавшую ожидания. Арчибальд никогда не простит ослушания. Ключника так же легко заменить, как и Проводника.

Пантера продолжала свой ход, подергивая ушами. Я надеялся достучаться до ее разума.

— Давай закончим с дуэлью поскорее, и займемся делом. Арчибальд ждет, — напирал на ее чувства к наставнику.

— Ты признаешь себя побежденным?

— Нет, — довольная улыбка скользнула по моим губам. — Никогда, Долгуната, я добровольно тебе не сдамся! Побеждает тот, кто не сдается!

— Если враг не сдается, его уничтожают, — возразила друидка, и черная молния ринулась в мою сторону. Несколько секунд и я лежал на земле без нижних конечностей и правой руки, разрываемый болью и истекающий кровью.

Долгуната победно хмыкнула, обернулась человеком и влила в меня эльфийскую мазь.

— Извини, дружок, пока так. Отдашь награду и отправишь себя на перерождение. Сам. Пачкаться не стану, — ее протянутая рука требовала отдать награду.

Я, костеря себя на чем свет стоит за то, что связался с этими бабскими заморочками, вместо того, чтобы сразу согласиться на мировую, левой рукой открыл инвентарь и кинул дневник Долгунате. Теперь точно на перерождение придется отправляться. Мало того, что броня дырявая, так еще и конечностей лишили. За что только так меня все не…

Все мысли исчезли, стоило дневнику Мадонны коснуться друидки. Перед глазами пронеслись сообщения:

До меня не сразу дошла суть сообщения, но стоило мысли дойти до нужных синапсов, отвечающих за сообразительность, я резко повернул голову в сторону Долгунаты, Ключника и… Мадонны.

Девушка внешне никак не преобразилась. Она так и застыла, с улыбкой взирая на светящийся дневник в своих руках. Зато спешил преобразиться окружающий мир, приветствуя возрождение Великой. Прямо от ног друидки пестрым ковром расстилалась растительность, торопясь заполонить выжженный котлован и руины на месте холма и поместья. Неизвестно откуда появились птицы, насекомые, животные. Продолжая лежать на земле и рассматривая творящееся волшебство, я насчитал четыре радуги. Мир вокруг наполнился яркими красками, и только я среди этой красоты был уродливым увечным пятном.

Дневник погас, и взгляд девушки обрел осмысленность. Блаженно улыбаясь, она смотрела на деяния свои, и было непонятно, какие изменения претерпело сознание Долгунаты: произошла полная смена личности или только некий симбиоз. Оглядев все вокруг, существо перевело взгляд на меня и нахмурилось. Дневник тут же исчез, и, меня подняли в воздух одним движением кисти.

— Почему Проводник встречает меня в таком виде? — ладони существа, некогда именовавшегося Долгунатой, засверкали, и сотни иголок пронзили мое тело, возвращая конечности на место. — Так-то лучше. Жаль, здесь больше нечего исцелять, Энергия мне не помешает.

Мадонна еще раз взмахнула, и меня аккуратно поставило на землю. Получается, являясь антагонистом некромантов и Темных, она получает Энергию, созидая и исцеляя. Наверное, это правильно, но какой же силой она обладает!

Рядом раздался хлопок телепорта и на полянке появился Арчибальд, тут же преклоняя колени:

— Миледи! Рад приветствовать вас на Земле.

— Арчибальд, ты вовремя, — Мадонна строго взглянула на каторианца. — почему прежняя сущность не уничтожена?

— Моя вина, госпожа. Было выбрано не то существо для воплощения, — виновато склонил голову каторианец. — Сознание, сопротивляющееся забвению, является Ключником.

— Ты вживил меня в Ключника?! — разгневанно воскликнула Мадонна, и Арчибальд взлетел в воздух. Чувствовал себя каторианец некомфортно, болтаясь в воздухе, но не предпринимал попыток освободиться. — Ты заслуживаешь наказания, раб! Я не желаю терпеть сопротивление в своем новом воплощении! Сейчас я уступлю место Ключнику, и ты сам решишь проблему, которую создал. И не приведи Игра, если ты снова не справишься, и я буду чувствовать неудобство! После, ты примешь мое наказание!

В конце своей отповеди, Великая почти шипела, уродливо скривив рот от злости. Арчибальд приземлился на нижние лапы, едва Мадонна отдала тело Долгунате. О резкой смене сознаний можно было судить по выражению растерянности сменившей злость на лице друидки:

— Наставник, я не позволю! Это мое тело! Я не хочу!

— Глупая девчонка, теперь у тебя нет выбора. Я же приказал тебе держаться подальше от Ярого. Ты пошла против моей воли, — жестко отрезал Арчибальд. — Нарушила прямой приказ. Таково твое наказание. Такова твоя судьба. Если ты не смиришься, твое сознание будет уничтожено, а функции Ключника переданы другому существу. Хочешь существовать? Тогда смирись и жди своей очереди!

Долгуната неверяще смотрела на каторианца, понимая, что помощи ждать неоткуда. Контроль перехватила Мадонна, усилив свои позиции.

В это время вспыхнули еще несколько телепортов и на поляну нагрянули уже знакомые мне главы классов. Мгновенная вспышка боли от присутствия жреца, и я опять оказался в уже привычной защитной капсуле Герхарда. Главы так же преклонили колени, приветствуя гостью. Мадонна повела кистью и всех явившихся озарила вспышка положительного заклинания. Мадонна продолжала восстанавливаться.

— Где Координатор? — недовольно произнесла Великая, обведя взглядом присутствующих. — Почему меня так недостойно встречают?

— Координатор сражается с Люмпеном, госпожа, — произнес Герхард, поднимая голову. — Некромант возродился.

— Это его проблемы, нужно было бросать все и лететь сюда. Теперь пусть ждет своей очереди. Жрец, ты сопроводишь меня в мои апартаменты. — Да, Миледи, — произнес Папа Римский, не поднимая головы.

— Сегодня я не желаю общаться. Из-за ошибки этого раба, — Мадонна кивнула в сторону каторианца, смиренно ожидающего своей участи, — мне не удалось поглотить сознание носителя. Монах и жрец, сегодня к вечеру найдите способ блокировать второе сознание. Девушка строптивая, мне ее самостоятельность не нужна. Но уничтожать нельзя, это Ключник. Остальные свободны.

— Что с Арчибальдом? — уточнил глава паладинов, открывая портал.

— Он заслуживает наказания, и потому я лишаю его звания и класса. Он изгнан. Игра, требую известить Наместника о моем возрождении. Жду его завтра в Твердыне жрецов Земли.

Процессия игроков, не дождавшись милости от Великой, исчезла в портале, оставив меня и каторианца одних. Сверкающий доспех паладина исчез, обнажая мохнатое тело. Каторианец пригладил в некоторых местах мех, усмехнулся и многозначительно взглянул на меня:

— Надеюсь, ты понял, что бывает, когда не слушаешься родителей … или наставника! Игра продолжается!

Пока я осмысливал столь глубокую фразу, гадая это он про себя или Долгунату, каторианец открыл портал и исчез в неведомом направлении.

— Есть новость, — Степан выждал театральную паузу, на которую я не обратил внимания.

— Жги, — спокойно предложил я, уверенный, что удивить меня сегодня уже мало что способно. Как же я ошибался.

— Если Долгуната — воплощение Мадонны, то понятно, почему у нее не было Куклы. Потому что она сама была Куклой.

— Это я понял и сам, — перебил я Степана. — Давай короче и по существу.

— Я собрал фрагменты и закончил анализ. Я знаю, кто является Безымянным.

Вместо слов перед глазами появилось изображение человека с отеческой улыбкой Шона Коннери. В очередной раз я вспомнил все матерные конструкции Синцова, умудрившись добавить что-то от себя. Фотография объясняла многое и подтверждала, что Игра продолжается. Ибо так улыбался только Герхард ван Браст, глава паладинов игрового мира Земля.