Глава 5
Старый друг

– Ты слышал? – встрепенувшись, спросила Бо.

Они находились в потрепанном и частично разрушенном доме неподалеку от северной границы Тушино – в том самом, где встретились после долгой разлуки около двух месяцев назад. Бо сидела на подоконнике, а ее суженый сидел в старом промятом кресле, чудом не порубленном на дрова, и задумчиво оглаживал кудлатую бороду. На коленях нейроманта лежали два верных пистоля – после каждой относительно крупной потасовки беглый стаббер не ленился разбирать их, чистить и смазывать. У окна ошивались крысособаки, преданно терлись боками о черные ботинки хозяйки. Щелкун же наматывал круги вокруг их дома, будто привязанный к колышку сторожевой пес.

– Что? – хрипло осведомился бородач.

«Рекс» снаружи замер, моментально превратившись в огромную металлическую статую. Громобой, кряхтя, сунул пистоли в карманы своего потертого плаща, затем поднялся из кресла и подошел к жене. Там он грузно оперся на подоконник сильными руками в мозолях и шрамах и застыл, прислушиваясь к московской Зоне вместе с Бо. Хмуря лицо, морща лоб, он пытался расслышать в какофонии различных звуков тот, который привлек внимание его любимой супруги.

– Ты про шаги? – проронил он наконец.

– Ну да. Явно одиночка, и идет очень медленно… и осторожно… На нео не похоже.

– Ну почему же? – пожав плечами, пробормотал Громобой. – Если один, братьев на глазах убили… Идет и боится.

– Даже страх не заставит его красться, – фыркнула Бо.

– Ну, может, ты и права… Тогда кто? Дамп?

– Возможно, – подумав, согласилась девушка. – Пошлю-ка зверушку, пусть посмотрит.

Одна из крысособак, ошивающихся у ее ног, сорвалась с места и бросилась наружу. Громобой проводил ее задумчивым взглядом: он четвероногим мутантам не доверял и постоянно ждал, что они выйдут из-под контроля жены и вцепятся ему в глотку, когда нейромант будет меньше всего этого ждать.

«А Бо, наверное, то же самое думает про моего Щелкуна, – мелькнуло в его немытой голове. – Да и сам я этого боюсь ох как сильно…»

В худших фантазиях Громобоя «Рекс» срывался с цепи и с радостью сжирал недавнего хозяина, мстя ему за все поручения, которыми тот буквально засыпал питомца. Затем Щелкун не менее охотно расправлялся с Бо и всеми ее тварями, а потом отправлялся странствовать по московской Зоне в гордом одиночестве – собственно, как оно и было раньше, до их судьбоносной встречи с нейромантом.

Громобой невольно сглотнул. О природе своих странных способностей он знал только то, что они возникли в результате странного контакта с Красным Полем Смерти, в которое треклятые нео загнали его супругу Бо. И, честно говоря, не считал отпечаток московской Зоны чем-то схожим с Божественным даром. Более того – после воссоединения с Бо нейромант всерьез подумывал о том, чтобы отпустить «Рекса» на все четыре стороны, но все время находил повод оставить Щелкуна при себе. Наверное, просто до того прикипел к своему стальному питомцу, что уже не мог представить жизнь без него. Да, безусловно, если бы Громобою пришлось выбирать между Бо и «ящером», нейромант в ста случаях из ста выбрал бы жену, но не стоило забывать, что без помощи Щелкуна беглый стаббер никогда бы ее не нашел. Да и сам, вероятно, давно бы погиб – ведь поначалу втайне даже мечтал о гибели и неосознанно тянулся к ней, чтобы поскорей встретиться с Бо в раю.

Такой вот контраст: минувший год Громобой постоянно балансировал на грани между жизнью и смертью, но теперь мечтал о долголетии, поскольку был счастлив – насколько вообще можно быть счастливым в московской Зоне. И пусть муты постоянно докучали им, стаббер и Бо прекрасно понимали, что нигде под Куполом не сыщется места спокойней, чем тут. Везде, абсолютно везде им придется денно и нощно защищать свой дом, но в Тушино они, по крайней мере, неплохо ориентируются – в отличие от многих других районов. После того, как возлюбленные совместно с кремлевскими дружинниками уничтожили логово кио и маркитанта Вадима, в этом районе больше не осталось средоточий откровенного зла. Чуть южней обители Громобоя и Бо жили Дети Механизмов, но это племя блаженных представляло опасность разве что для самих себя. Нейроманта они и вовсе считали реинкарнацией Великого Механика и отчаянно уговаривали Бо и Громобоя остаться в племенном доме, но, по правде говоря, там влюбленные чувствовали себя крайне неуютно. Среди сумасшедших вообще находиться довольно опасно: даже если сегодня они на твоей стороне, то потом запросто могут воткнуть нож тебе в спину – просто потому, что у них что-то там в мозгу щелкнуло.

– Гром.

Голос Бо отвлек нейроманта от размышлений. Повернувшись к жене, он увидел на ее лице странную и весьма неожиданную улыбку.

– В чем дело, малыш? – недоуменно хмурясь, спросил Громобой.

Она перевела взгляд на него и тихо сказала:

– Там, кажется… твой друг.

– Кто? – не понял нейромант. – Ты сейчас об… об Игоре, что ли?

– Ну… да, – неуверенно кивнула Бо. – Он немного… потрепанный, да и смотрю издалека… но, вроде бы, действительно Игорь.

Громобой в тот же миг сорвался с места и устремился к выходу из здания. Бо не останавливала его, прекрасно понимая, куда и почему спешит ее супруг. Улыбка не покидала ее губ. Они с Игорем практически не успели пообщаться в свою первую и, в общем-то, единственную встречу, но Бо прекрасно знала, что именно цепочка событий, связанных с молодым дружинником, привела к их с мужем воссоединению, и потому заочно любила кремлевского воина.

А вот Громобой питал к нему искреннюю и совершенно объяснимую приязнь и был бесконечно благодарен небесам за их встречу. Именно поэтому он так спешил наружу, дабы поскорей убедиться, что глаза не подвели отправленную на разведку крысособаку.

Вот коридор подошел к концу, и Громобой выскочил наружу… и сразу увидел его. Они расстались всего несколько недель назад, однако нейроманту казалось, что прошла целая вечность. Возможно, виной тому был темп московской Зоны, где каждый день настолько напичкан событиями, что, по ощущениям, длятся неделю.

В общем, Громобой был чертовски рад видеть своего доброго друга целым и невредимым.

– Игорь! – воскликнул нейромант, привлекая внимание дружинника.

Разведчик невольно вздрогнул и, резко повернувшись на голос, удивленно уставился на бородача.

– Громобой? – неуверенно уточнил Игорь.

– Ну а то кто ж еще, паренек! – подбоченившись, ухмыльнулся бородач. – Али забыть меня успел?

– Тебя забудешь! – воскликнул дружинник, невольно расплываясь в улыбке.

Он устремился к Громобою и, не говоря больше ни слова, крепко обнял друга. В этот момент Игорю почему-то вспомнилась их прощальный разговор с отцом. Тогда родитель навестил отпрыска в корпусе юнаков. Правда, никто из двоих не особо задумывался, что эта встреча может стать последней, а потому расставались без лишних эмоций, как обычно перед новым рейдом отца…

С того прощания прошло уже почти десять лет. И теперь, чтобы воссоединиться с пропавшим родителем, Игорь пришел к своему неожиданному спасителю, этакому внезапно возникшему наставнику, который помог дружиннику повзрослеть за считаные дни да и вообще всегда выручал младшего товарища.

– Живой… – тихо хохоча в кудлатую бороду, сказал Громобой.

– И ты живой, – сказал Игорь.

Отступив, он смерил товарища оценивающим взглядом, будто желая понять, ничего ли не приключилось с нейромантом за те два месяца, что они провели вдали друг от друга.

– Как твое здоровье, паренек? – спросил бородач. – Досталось тебе, конечно, знатно… Но, вижу, ты более-менее бодр…

Нейромант вдруг встрепенулся и, вытянув шею, окинул взглядом окрестности.

– Погоди, а где твой отряд? – спросил беглый стаббер, снова уставившись на товарища. – Где Захар и прочие…

– Я один, Громобой, – вымученно улыбнувшись, ответил Игорь.

– Что? Опять? – изумился нейромант. – Полегли? И Захар?

– Да нет, нет… Ты не понял, – поспешно замотал головой светловолосый разведчик. – Я один тут, в Тушино… я сам пошел. Точней, со мной еще один дружинник был, немолодой уже…

– Стоп-стоп, – перебил его бородач. – Давай уж для начала в дом войдем, от греха подальше, тем более там Бо, сразу нам обоим все расскажешь, чтоб по два раза не повторять! Ну, пошли…

Игорь не спорил, и Громобой, удовлетворенно кивнув, первым устремился обратно в их супружеское логово. Дружинник плелся следом.

– Вот уж не ожидал, что увижу тебя… так скоро, – бросил нейромант через плечо. – И – опять одного… Умеешь ты удивлять, паренек.

– Кабы я еще удивлял по собственному желанию… – буркнул Игорь.

Когда они вошли внутрь, Бо уже была на ногах. Сложив руки за спиной – признак некоего смущения перед малознакомым, но приятным ей человеком, – она стояла в самом центре комнаты и робко смотрела на дверной проем. Игорь слабо улыбнулся девушке… и вздрогнул от неожиданности, увидев, как вокруг ее ног разгуливают крысособаки.

– Все в порядке, – поняв, что его насторожило, поспешно сказала Бо. – Я же их контролирую, забыл? Они не причинят тебе вреда.

– Ты чего, паренек? – положив руку ему на плечо, сказал Громобой.

– Да просто только что с такими вот, – он махнул рукой в сторону мутировавших псин, – воевал в Митино.

Брови нейроманта моментально взлетели на лоб, Бо тоже заметно растерялась.

– Где-где воевал? – переглянувшись с женой, уточнил беглый стаббер. – В Митино?

– Ну да, – кивнул Игорь.

– А как ты там оказался-то? Тут же… Купол, между нами и Митино!

Вздохнув, светловолосый дружинник принялся рассказывать о своих злоключениях – начиная с того момента, как в Кремль доставили Казимира, и заканчивая тем, как сам Игорь, одолев стаю крысособак, проделал в стене между районами дыру и вернулся обратно в Зону. Громобой с супругой слушали его, не перебивая, только хмурились на самых напряженных моментах истории.

– Почему я в Кремль не пошел, вы, думаю, сами уже поняли, – наконец сказал Игорь. – И чего от вас хочу – тоже. Отказ – пойму и приму, я тебе и так…

– Отказ он примет! – воскликнул Громобой, не дав парню договорить. – А с чего ты взял, что кто-то тебе откажет?

Игорь с опаской покосился на Бо – не возмутится ли? Но девушка хранила молчание.

– Ну, дело такое… трудное, – слегка растерявшись, пробормотал светловолосый дружинник.

– И что? – пожал плечами бородач. – Когда нас трудности пугали? У тебя остались еще колбы ж с той жижей?

– Ну да, одна…

Игорь сунул руку за пазуху и, достав склянку, передал ее нейроманту. Прищурившись, тот придирчиво осмотрел колбу и сказал:

– Ну все тогда, раз жижа есть, идем, стало быть. Какие проблемы?

С этими словами он спрятал подарок Игоря в карман своего достопамятного плаща.

– Тем более что ты нам уже помогал, – вставила Бо. – И мы теперь должны помочь тебе.

– Да чем я вам помогал-то? – неуверенно хмыкнул Игорь. – Громобоя вон, едва не угробил, когда с Вадимом воевали…

– Ну, не ты все-таки гробил, а Вадим, – уточнил нейромант. – Так что давай без этой чепухи. Главное, что я жену нашел и что она меня вспомнила. А теперь ты нашел отца, и мы должны помочь тебе его вернуть. Иначе для чего еще нужны друзья?

Пожалуй, будь Игорь чуточку помоложе, он бы даже на скупую слезу раскошелился – уж слишком растрогала его практически отеческая забота Громобоя. Ну и то, что Бо, которая дружинника и не знала толком, так легко согласилась отправиться за пределы Купола и вступить в бой со старшими шамами, тоже порядком удивило молодого воина. Впрочем, он тут же подумал, что девушка, возможно, просто не хотела оспаривать решение мужа, что было вполне нормально для мудрой женщины, которой Бо, без сомнения, являлась.

В общем, Игорь, разумеется, сдержался и слезу все же не пустил, но зато сердечно сказал:

– Спасибо вам, огромное. Для меня это – важней некуда.

– Дык, понятное дело! – хмыкнул Громобой. – Ты когда названого брата потерял, все Строгино излазил, а тут – родной отец!

Нейромант повернулся к жене:

– Когда идем?

– Да хоть сейчас, – пожав плечами, сказала Бо.

– Ну отлично тогда, – осклабился Громобой. – И впрямь, чего тянуть? По дороге расскажешь нам о том месте, подумаем, как его вскрывать. Помнишь, как мы к Вадиму стену проломили? – Он довольно хохотнул. – Ну, потеха была!.. Давай, не кисни, за дело взялись настоящие профессионалы… Плечи расправь! Идем на врага!

С этими словами нейромант первым устремился к выходу из комнаты. Однако Игорь и Бо почему-то отправляться не спешили – как стояли на своих местах, так и продолжили.

Громобой обратил на это внимание, когда уже стоял в дверях.

– Вы чего застыли? – спросил он, недоуменно посмотрев сначала на супругу, а потом на Игоря, но те даже не шелохнулись.

А вот крысособаки, рыча, направились к растерявшемуся бородачу.

– Эй, Бо! – хмурясь, воскликнул Громобой. – Чего это с твоими псинами? Придержи, а то я их перестреляю!

Но девушка будто не слышала – стояла и смотрела в одну точку. Мутанты, меж тем, уже перешли на бег. Вот один из них распластался в прыжке…

И отлетел в сторону, пораженный пулей из нейромантовского пистолета. Поняв, что дело пахнет керосином, Громобой пустил в ход всю свою артиллерию – не жалея патронов, он расстрелял всех крысособак до единой. Пол будто странным ковром из шкур устлали; впрочем, трупы погибших мутов волновали нейроманта куда меньше равнодушия собственной жены.

– Что это с тобой, Бо?! – прокричал Громобой.

Тут на него бросился уже Игорь. На ходу выдернув меч из кольца, стрелец занес его над головой…

«Что за бесовщина?» – мелькнуло в нечесаной голове нейроманта.

Стрелять в друга беглый стаббер, конечно же, не собирался, но и гибнуть от меча хорошо обученного кремлевского воина не желал, поэтому, не долго думая, бросился наружу. Нейромант уже понял, что кто-то управляет его товарищем и возлюбленной, вот только не мог понять, кто именно. Однажды Игорем уже завладел аспид, но разве мог паршивый змей подчинить себе Бо? Скорей, девушка подавила бы волю твари… А, может, это у самой жены очередное помутнение? Поначалу ведь она мужа не помнила и считала Громобоя врагом.

«Прямо как сейчас».

Мысли путались, а завороженный Игорь с мечом преследовал старого товарища по пятам с явным намерением убить.

«Нет уж, дружок, не сегодня!» – спеша к выходу, подумал Громобой.

Дверной проем, ведущий наружу, был от нейроманта в считаных метрах, когда на пути внезапно выросла огромная двухметровая коряга. Если б не красные глаза, с ненавистью глядящие на бородача, он бы решил, что перед ним ходячее дерево, но нет – тут явно была какая-то помесь мутировавшего пенька с обычным человеком.

Впрочем, надолго коряга в дверях не задержалась: уже в следующий миг ее как ветром сдуло, и Громобой увидел знакомые очертания стальной морды Щелкуна. Со стороны могло показаться, что координировать действия двоих одновременно довольно трудно, но, на деле, для нейроманта это было самое обычное дело. По крайней мере, Громобой к подобному уже привык и действовал фактически на автомате, не тратя слишком много времени на «переключения» с себя на био и обратно. Они существовали, как бы параллельно, и Щелкун не слепо подчинялся, а, скорей, откликался на мысленные просьбы нейроманта.

Выскакивая из дома, Громобой краем глаза увидел, как со всех сторон к их дому слетаются да сбегаются самые разные твари. Крысособаки неслись, не жалея лап; отчаянно хлопали крыльями мелкие, но коварные рукокрылы; дикие туры, мыча, спешили к нейроманту.

Однако тот не собирался принимать бой.

Щелкун резко выпрямился и слегка присел, позволив нейроманту со всего разгону нырнуть в открытый грузовой отсек. Миг – и створка двери встала на место, спрятав Громобоя от посторонних глаз.

«Рекс» тут же поднялся и бросился прочь. Нейромант хотел вызволить Бо и Игоря из лап таинственного манипулятора, но подозревал, что сделать это окажется не так-то просто.

Ведь на сей раз речь явно шла не о каком-то там замшелом аспиде…

…Игорь, тяжело дыша, стоял на пороге дома и смотрел вслед удаляющемуся стальному «ящеру». Меч дружинник сжимал в правой руке, сжимал так, что аж костяшки пальцев побелели. В голове была уйма мыслей.

Например, свои: «Боже, неужто опять? Надо остановить, вернуть, объяснить…»

Или чужие: «Смирись… Ничего не выйдет… Ты теперь наш…»

И кто бы знал, до чего омерзительно ощущать, что в твоей голове находятся посторонние мысли?

Новые хозяева его тела заставили светловолосого стрельца шагнуть вперед, чтобы Бо могла выйти наружу, что она и сделала – неспешно выскользнула из коридора и, остановившись рядом с Игорем, тоже уставилась на шустро бегущего «Рекса». По приказу новых хозяев девушка бросила к роботу нескольких рукокрылов, но, как назло, вокруг шастала одна мелочь… Впрочем, едва ли здоровенного стального «ящера» остановила бы даже стая крупных нетопырей.

«Отпустите меня! – мысленно взмолилась Бо. – Зачем вы…»

«Следуй приказам! – прошипел голос в голове. – Забудь о нем…»

«Но я не хочу!..»

«Твои желания – это последнее, что меня волнует».

Сердца Бо и Игоря обливались кровью, но они, не в силах противиться, обогнули дом и устремились к трем крохотным фигуркам, стоящим у самой полупрозрачной стены Купола. Каждая из этих фигур едва ли превосходила ростом десятилетнего ребенка.

И, тем не менее, сила в этих тщедушных мутантах была заключена поистине колоссальная.

Игорь и Бо с отвращением смотрели на большие головы, лбы которых, словно нелепые татуировки, украшали жуткие глаза. Страху добавляло и то, что глаза эти всегда были открыты; по крайней мере, светловолосый стрелец, сколько ни смотрел, так и не увидел, чтобы хоть одна из тварей моргнула. Двумя обычными – да, а вот третьим – ни разу.

– Почему тот хомо не подчинился? – хрипло и практически бесстрастно произнес один из шамов, повернувшись к собратьям.

– Потому что он не совсем хомо, – мудро заметил его собрат, стоящий по левую руку от спросившего. – Он может управлять ненавистными био… Он – их!

«Так вот в чем дело!» – мелькнула мысль.

Три обжигающих взгляда тут же обратились к нему, и дружинник невольно застыл.

– Отставить мысли, – сурово приказал первый шам.

– Он сбежал, – сказал третий. – Надо было его прикончить.

– Он еще придет, – уверенно заявил второй.

Его взор скользнул по Бо и Игорю.

– Эти хомо ему дороги. Он вернется за ними. Даже в Митино. Я уверен.

– Что ж, посмотрим, – сказал первый.

Его взгляд был скептическим: он явно не верил, что когда-нибудь увидит нейроманта вновь.

Игорь же не сомневался в обратном.

– Ничего там твой Громобой не сделает, – сузив глаза до двух щелочек, зло произнес первый. – Пусть только попытается – и мы опять вас на него натравим. Вас он не тронет!

– Пора убираться, – сказал мудрый второй.

Остальные согласно закивали и, развернувшись, подошли к Куполу. Игорь ожидал, что шамы сейчас полезут за склянками с раствором, и мысленно подготовился к встряске. Но вместо этого кровопийцы синхронно подняли руки вверх, и в стене сама собой появилась дыра, достаточная, чтобы пятеро путников без проблем вышли наружу.

«Но Казимир ведь говорил, что без колб с раствором даже они не обходятся?» – мелькнуло у опешившего Игоря в голове.

Шамы даже не обернулись.

«И как это понимать? – задумался светловолосый стрелец. – Казимир обманул? Или он сам чего-то перепутал? А, может, просто не знал толком?»

Покорной марионеткой шагая следом за шамами, он ломал голову, как седовласый дружинник вообще смог удрать от этих странных и коварных существ, если они выследили Игоря даже тут, в Тушино?

«Почему же тогда не смогли сделать то же самое с Казимиром? Почему позволили сбежать? Осознанно?»

Шамы определенно слышали все его мысли, но отвечать не спешили, и он мучился, не зная, как быть. Он боялся думать о Громобое, поскольку не хотел, чтобы кровососы прочли эту информацию и использовали ее против нейроманта. Но разве мог он целиком и полностью контролировать свои мысли? Разве мог вообще не вспоминать о своем бородатом друге? Наверное, это все же было выше его сил.

Внезапно позвоночник Игоря пронзила жгучая боль. Она была до того сильной, что воин заорал бы в голос, если б проклятые шамы не стиснули его губы. В итоге стрелец отчаянно замычал, будто сумасшедший, и выпучил глаза.

– Я тебе уже сказал – отставить мысли, – флегматично бросил первый мутант через плечо.

В этот момент Игорю еще сильней захотелось убить этого кровожадного ублюдка…

Но новый приступ боли выбил последнюю мысль из светлой головы разведчика.

Поняв, что их никто не преследует, Громобой остановил «Рекса» и, раскинув руки, на некоторое время остался во мраке грузового отсека один-одинешенек, наедине с невеселыми мыслями. Случившееся не укладывалось у нейроманта в голове: два месяца их с Бо идиллию нарушали только домыслы о судьбе Игоря, но стоило Игорю объявиться живым и здоровым, и идиллии моментально пришел конец.

«Проклятье какое-то, ей-богу», – подумал беглый стаббер.

Он догадывался, что здесь не обошлось без шамов. Вероятно, только они могли подчинить себе волю Бо.

«Так а что там говорил Игорь? В Митино у них логово?»

Тут он вспомнил, что без загадочной колбы ему через Купол не пройти, и спешно сунул руку в карман, дабы проверить, на месте ли подарок дружинника. Оказалось, склянка цела и невредима. Облегченно выдохнув, Громобой задумался снова.

«Значит, в Митино я попаду… а там как быть? В принципе, мы и с «Рексом» вдвоем можем управиться, не впервой… но совсем без людей как-то неспокойно».

И снова память услужливо подкинула ему несколько фрагментов, связанных с племенем Детей Механизмов.

«Точно! Вот куда надо за подмогой идти! Рупор мне всяко не откажет…»

Дышать в отсеке получалось с большим трудом – воздух внутри был спертый, тяжелый – и потому Громобой нехотя велел «Рексу» откупорить дверь отсека.

Солнечный свет после долгого пребывания во мраке заставил нейроманта прищуриться и выставить перед собой ладонь. Правда, адаптация не заняла и пяти секунд; затем бородач, пыхтя, точно старый чайник на углях, выкатился наружу. Когда подошвы его черных ботинок коснулись земли, Громобой шумно выдохнул и принялся разминать затекшую спину, ноги и руки. Правое плечо слегка побаливало – видно, сказывалось неловкое приземление на дно грузового отсека.

«Черт бы побрал этих проклятых шамов!..»

Едва тело более-менее пришло в норму, он полез за пистолетами и взялся менять в них магазины на полные, чтоб точно знать, сколько у него осталось патронов. Старые обоймы Громобой спрятал за пазуху – на черный день. Бородач и раньше знал, что собирательство – единственный способ выжить в московской Зоне, а после года странствий по ней еще больше укрепился в этой мысли. Каждому предмету рано или поздно найдется применение; да и, обладая не только своими карманами, но и громадным грузовым отсеком в брюхе преданного био, можно собирать вообще все, что под руку попадется.

Другое дело, что возвращаться к странствиям Громобой как-то не собирался. Его вполне устраивала более-менее спокойная жизнь в Тушино, ведь главное условие – чтобы Бо находилась рядом – было соблюдено, а большего нейроманту и не требовалось. Все, о чем он мечтал, обнимая любимую жену и глядя через окно на окружающие развалины – узнать, что стало с его другом, Игорем. Теперь узнал. Казалось, живи и радуйся, твой интерес удовлетворен… но светловолосый разведчик невольно привел за собой мерзавцев, который похитили разум Бо. Быстро сориентироваться в ситуации Громобой не смог: треклятые шамы, судя по всему, продумали свой коварный план до мелочей и включились в тот самый момент, когда нейромант меньше всего этого ожидал. Хотя бородач практически не сомневался, что изначально они собирались и его разум подчинить. Но, видимо, что-то пошло не так, и тогда проклятые кровопийцы решили обернуть против непокорного нейроманта его же друга и жену.

«Твари поганые, – думал Громобой, отворачиваясь от «Рекса» и окидывая местность вокруг угрюмым взглядом. – Догадались же, подлецы…»

Если в окружающих его зданиях и были какие-то мутанты, то при виде Щелкуна они явно решили слиться с ландшафтом, дабы не стать для робота обедом. Связываться с био обыкновенно отваживались только био, а всякое мелкое зверье «Рекс» мог без особого труда растоптать и проглотить, не жуя – благо, механизмы в топливном отсеке позволяли перемалывать в кашу совершенно любую пищу. Словом, рядом с Щелкуном Громобой чувствовал себя вполне комфортно и мог не бояться внезапной атаки, а спокойно обдумать план дальнейших действий.

«Хотя чего тут планировать? Надо идти к Детям Механизмов и вместе с ними отправляться в Митино, Бо с Игорем выручать».

Нейромант прикинул, где сейчас находится, приложил руку ко лбу на манер козырька, чтобы не мешало солнце, и живо рассмотрел вдали шпили кремлевских башен. Определившись с направлением, Громобой снова оглянулся на стального «ящера» и сказал:

– Ну что, Щелкун, опять мы вдвоем остались?

«Рекс» смотрел на него горящими красными глазами, которые не выражали совершенно ничего – просто две лампочки, светящиеся алым цветом. Глядя в них, Громобой частенько ломал голову, пытаясь понять, что же происходит в мозгу подчиненной им твари – ведь, в отличие от шамов, нейроманты не умеют читать мысли своих «питомцев». Иными словами, бородач полностью владел стальным телом своего «ящера», но даже близко не представлял, о чем размышляет био. Скорей всего, он молча ненавидел пленившего его хомо и мечтал расправиться с ним при первой возможности. Этот вариант казался наиболее вероятным из всех…

И тем не менее в глубине души Громобой надеялся, что совместные странствия оставили в мозгу робота свой отпечаток, как-то породнили их… По крайней мере, сам нейромант уже с трудом представлял себе, каково это – остаться без био.

– Пошли.

Тяжело вздохнув, бородач махнул рукой и первым устремился прочь от незнакомых развалин.

Следующей их целью был племенной дом Детей Механизмов.

Пришла пора собирать армию…

…Они брели вдоль разрушенных домов, не без любопытства вглядываясь в зияющие провалы окон. Громобой, по пистолету в каждой руке, шел чуть позади своего питомца, дабы не сбивать с толку голодных крысособак и нео – а то завидят хомо и бросятся к нему, истекая слюной, и только потом увидят, что с ним еще и био идет рука об руку. Кстати, прежде нейромант такой уловкой пользовался довольно часто – например, когда надо было покормить Щелкуна. Но сейчас бородач не особо задумывался о еде. Все его мысли занимали Бо и Игорь. Воображение услужливо подкидывало один печальный сюжет за другим. Вот они стоят за стеной Купола, прямо напротив прохода, возникшего в полупрозрачной стене, и Громобой бежит к ним на всех парах, но проход внезапно исчезает, сжимается по мановению ока, и нейромант с разгона влетает в преграду и моментально обращается в прах.

В иной фантазии он приходит в Митино, обнаруживает там логово шамов, с помощью верного «Рекса» вламывается внутрь… и видит, как шамы доедают его жену и друга.

«Бесовщина какая-то, – подумал Громобой. – Нечего о плохом думать, плохое само с радостью случится. Купол перед носом закроется… Ха! А что сожрут – это, конечно, может быть, но какой прок тогда их в логово тащить? Так, про запас? Но Бо есть как-то глупо – она ведь и сама с особыми мозгами после попадания в Красное Поле, то есть не просто дева молодая, а вполне себе ценный кадр. Насчет Игоря, правда, неясно… но, опять же, он говорит, у них там целый дом, где пленников содержат. Разве молодой дружинник Кремля им лишний там будет? А если оголодают, могут и…»

Мысль оборвалась на самом неприятном месте. Представлять себе, как шамы впиваются в глотки дорогих ему людей, Громобою совершенно не хотелось, и потому он поспешно прогнал эти образы прочь.

Тем более и повод возник – совершенно неожиданно.

Сделав еще два шага по инерции, нейромант остановился.

Теперь он отчетливо слышал, что откуда-то слева доносятся хриплые голоса. Судя по характерным ноткам, это были нео, как минимум – двое. Прислушавшись, Громобой даже смог разобрать, о чем они говорят…

Конечно же, речь шла о мясе.

– Жрать охота! – возмущался один голос.

– Терпи, – рычал в ответ второй.

– Не могу… Сдохну!

– Ты сдохнешь – я пожру…

Тут они перешли на бессвязный рык. Нейромант, изнывая от любопытства, медленно устремился к серому зданию, выстроенному из матовых панелей. Местами то ли осколки, то ли снаряды изувечили фасад, и теперь из этих «ран» торчали наружу обломки поврежденной арматуры. На полусогнутых подойдя к единственному окну, Громобой осторожно заглянул внутрь и увидел, что один нео склонился над другим, ничком лежащим на полу. У поверженного здоровяка вместо головы было настоящее месиво, а рядом со странной парочкой валялась окровавленная дубина. Не требовалось большого ума, дабы понять, что приключилось внутри буквально пару минут назад: один голодный и оттого разъяренный мутант прикончил второго и теперь собирался как следует подкрепиться. Громобой поднял руку с пистолетом и прищурил один глаз. Он не собирался оставлять омерзительного дикаря в живых – хотя бы из соображений безопасности, – но стрелять в спину казалось нейроманту крайне подлым поступком.

Пусть даже речь идет о богомерзком нео, которым вообще не известно о таких понятиях, как честь и совесть.

«Это все Бо, ее влияние, – мысленно проворчал нейромант. – Как она там любила повторять? “Всякая жизнь несказанно ценна”?»

Несмотря на саркастический окрас его дум, он так и не нашел в себе сил со спины пристрелить дикаря, который был настолько увлечен потрошением собрата, что до сих пор не заметил хомо, наблюдающего за ним через окно.

– Эй! – тихо выругавшись под нос, воскликнул Громобой.

Нео, вздрогнув, наконец обернулся, и нейромант, облегченно выдохнув, со спокойной совестью нажал на спусковой крючок. Пуля угодила дикарю в правый глаз, на два пальца ниже нелепого деревянного шлема, который он таскал скорей для создания угрожающего вида, нежели для защиты своих немногочисленных мозгов. Покачнувшись, мутант упал сначала на колени, а потом завалился на грязный бетон весь, целиком. Дурацкий шлем укатился в сторону. Под уродливой физиономией нео стремительно расползалось по полу мутное пятно крови.

Громобой хотел было уйти, но, оглянувшись на Щелкуна, снова повернулся и задумчиво уставился на трупы. Несколько секунд нейромант изучал поверженных мутантов, а потом лихо перемахнул через подоконник и шустро пошел к убитым. Не церемонясь, Громобой схватил первого нео за руки и потащил к окну. Там уже поджидал Щелкун; наклонившись, «ящер» распахнул пасть, будто птенец, ждущий, когда любимая матушка положит туда червячка.

Пыхтя, нейромант с трудом перекинул тело дикаря через подоконник.

Миг – и челюсти сомкнулись. Когда пасть открылась вновь, о мутанте, туда попавшем, напоминали только следы свежей крови на блестящем металле. Впрочем, Громобой этого уже не видел – пока механизмы в топливном отсеке усердно перерабатывали плоть и кости в энергию для аккумуляторных батарей, нейромант добрался до второго трупа и теперь по уже отработанной схеме тащил его к окну следом за товарищем.

Бородач не знал, что происходит в мозгу его питомца. Зато ему точно было известно: без помощи «Рекса» о спасении любимой жены и дорогого друга можно забыть.

Именно поэтому он кормил Щелкуна и гладил стальную морду, приговаривая:

– Снова вдвоем… Ты и я… Давай им всем устроим? И нео, и шамам… Давай, а?

И пусть стальной «ящер» по-прежнему бесстрастно смотрел на него ничего не выражающим взглядом искусственных красных глаз, Громобой и так знал ответ.

– Ну что? Кажется, приехали, – пробормотал Захар, со смесью удивления и злости глядя вперед.

Удивительно, но впереди, похоже, был самый настоящий тупик. Улицу перегораживала огромная красная полусфера, слева находилась мутная стена Купола, а справа – дом, внутри которого тоже находились Поля Смерти.

– Не помню, было здесь разве все это в прошлый раз? – негромко пробормотал Никола.

– Спроси чего попроще, – буркнул десятник.

Он оглянулся на отряд, затем снова повернулся лицом к тупику и попытался всмотреться в Красное Поле, но ничего там не увидел.

«Что же, получается, Игорь с Казимиром все же напрямик пошли? – подумал Захар. – И это после того, как мы там такого натерпелись…»

Десятник повернул голову влево и посмотрел на Купол.

«А, может, они уже там, в Митино? Прошли через стенку и теперь там, возле логова шамов, ошиваются…»

Но лезть за пределы московской Зоны кремлевский командир все же не спешил: уж больно пугала его тамошняя неизвестность. Захар разрывался между двумя мыслями. С одной стороны, он искренне считал, что лучше лишний раз все Тушино прочесать, чем соваться за Купол. С другой же, десятник прекрасно понимал, что время уходит. Думать о том, что шамы уже пленили Игоря и Казимира, не хотелось, но отряд Захара действительно шел слишком долго. Только на то, чтобы обойти Поле Полей, ушла уйма времени.

А теперь, похоже, им и вовсе придется возвращаться.

«Что же, получается, Мрак погиб зазря?..»

– И что будем делать? – отвлекая Захара от тяжелых мыслей, подала голос Варвара.

Десятник нехотя повернул коня и окинул свой поредевший отряд хмурым взглядом. Из своих – только трое дружинников, Свят, Никола да Любим. Проклятый «стервятник» Сыч угрюмо смотрит из пещеры капюшона, Варвара тоже едва знакома, но, кажется, пока их цели совпадают, она не станет с ним спорить.

Впрочем, так могло только казаться.

– Есть два пути, как вы все, думаю, понимаете, – глухо произнес Захар. – Либо идти в Митино прямо сейчас, через Купол, и искать беглецов там, либо вернуться обратно и пройти через Поле Полей. И прежде чем принять решение, какой путь выбрать, я хочу выслушать, что думает каждый из вас.

Дружинники переглянулись.

– А чего тут думать? – неуверенно хмыкнув, сказала Варвара. – Мы ведь к шамам собирались? Значит, надо идти напрямик. Чего по Тушино плутать?

– А если наши беглецы еще тут? – спросил Захар. – Вопрос в том, стоит ли лезть на рожон или лучше лишний раз перепроверить?

– Я считаю, надо вернуться и пройти через Поле Полей, – хмуро сказал Сыч.

Взгляд Варвары, казалось, сожжет его дотла.

– И зачем возвращаться? – резко воскликнула она. – Да мы пока вернемся, их уже эти… карлики десять раз съедят!

Захар опять представил себе жуткую сцену шамовской трапезы и невольно поежился от омерзения.

– Если они уже в Митино, значит, их все равно уже съели или, как минимум, пленили, – совершенно бесстрастно ответил Наезднице агент Тайного Приказа. – В первом случае мы им уже ничем не поможем, во втором их не убьют, а, значит, время есть. Так что я не вижу смысла торопиться. Лучше вернуться и все перепроверить, чем торопливо покидать московскую Зону.

Его холодная рассудительность Захара раздражала, но кремлевский командир не мог не признать, что Сыч прав: стремглав нестись в логово шамов не глупо, но, как минимум, недальновидно. Оставалось надеяться, что другие разведчики перешагнут через свою гордость и согласятся с агентом Тайного Приказа. Что-то подсказывало Захару, что торопиться действительно не стоит. Наверное, все из-за количества людей в его отряде: полдесятка – это определенно не та армия, с которой следует идти в бой против старших шамов, засевших в каком-то там логове да еще в незнакомой местности. Понятно, что даже Тушино меняется не по дням, а по часам, Поля мигрируют, мутанты и био тоже на месте не стоят, но Кремль ведь всегда на прежнем месте, случится чего – знаешь, куда бежать. А в Митино что делать? Да и в кармане у десятника, в конце концов, всего одна колба, то есть, по идее, туда они пройдут, а вот обратно…

– А как ты собираешься за Купол выходить, Захар? – вдруг спросила Варвара.

Поняв, что она смотрит прямо на него, десятник хрипло сказал:

– Наш беглец склянку оставил, со специальным раствором. Если ее в Купол кинуть, там должен проход открыться. Я сам никогда еще этого не делал, так что не знаю толком.

– Ну так дай мне эту склянку, – беззастенчиво заявила воительница. – Я пойду напрямик к шамам, а вы потом подтянетесь, если друзей не найдете.

Возникла неловкая пауза.

– Что значит – дай склянку? – тупо переспросил Захар. – Она у меня одна вообще-то.

– Ну и что? Я ж ее для дела беру.

– А мне от этого легче?

– Да тебе вообще без разницы! Я Купол открою, вы туда сходите, куда хотели, убедитесь, что ваших беглецов там нет, вернетесь да следом за мной и пройдете.

– А с чего ты взяла, что Проход не закроется раньше? – презрительно хмыкнув, спросил Сыч.

Захар тоже хотел высказаться, как вдруг услышал топот, от которого, кажется, дрожала сама земля. Он не сразу понял, откуда доносится этот жуткий пугающий звук, а когда повернул голову, спасаться бегством было уже поздно.

По улице, захламленной строительным мусором и прочей дребеденью, к перекрестку, на котором стояли путники, стремительно мчался огромный тур. Честно говоря, никогда прежде Захару не доводилось видеть подобные устрашающие экземпляры: чудовищные мышцы бугрились под обожженной шкурой, рога размером напоминали двуручные мечи, а огромные глаза были налиты кровью, отчего походили на два ядовитых плода яблони-мутанта. Тур чем-то напомнил десятнику маркитанта Вадима, каким зловредный торгаш предстал после того, как окунулся в Красное Поле и, тем самым, спасся от верной смерти.

«Так, может, эта тварь тоже в Поле побывала?» – догадался кремлевский командир.

Времени на то, чтобы с открытым ртом беспомощно взирать на приближающуюся рогатую смерть, не было, и потому Захар резко вскинул автомат. Дружинники тоже за мечи похватались, но разве могли клинки хоть как-то навредить этому монстру, этому живому воплощению силы, мощи и ненависти? Мутант выражал собой всю суть московской Зоны и несся, чтобы исполнить главную цель этого странного места, сверху донизу напичканного смертельными капканами – убить как можно больше хомо.

Зарокотал автомат. Кремлевский командир честно выпустил в тварь весь рожок, все тридцать проклятых патронов, но голова у взбешенного тура была, похоже, высечена из камня, а мелкие раны на боках, окрасившие шкуру в красный, кажется, только разозлили мута еще больше. Фенакодус под Захаром встал на дыбы и заверещал дурным голосом, а потом в него влетел кровожадный монстр, поднял до смерти перепуганного скакуна на рога и отшвырнул в сторону.

Десятник, кувыркаясь, выпустил из рук автомат и попытался сгруппироваться, дабы избежать травм, но врезался в стену спиной и, ахнув, упал на землю. Удар выбил из его легких воздух, и десятник, глупо хлопая губами, застыл на четвереньках. Тур, развернувшись, бросился к нему, намереваясь, по всей видимости, втоптать коварного обидчика в землю, а потом споро проглотить его останки, как вдруг слева мелькнуло что-то черное. Захар не сразу понял, что это Сыч, но уже в следующий миг увидел, как агент Тайного Приказа упер ствол небольшого черного пистолета мутанту прямо в ухо и нажал на спусковой крючок.

Выстрел!..

Пережить такую атаку туру не помог ни бронебойный череп, ни «прожиг» в Красном Поле Смерти. Захар глупо хлопал глазами, силясь понять, как это Сыч так быстро оказался рядом с ополоумевшим зверем, а поверженный гигант, меж тем, завалившись на бок, катился к нему этаким буро-красным валуном. Однако агент Тайного Приказа каким-то чудом успел схватить десятника за шкирку и вместе с ним отступить в сторону прежде, чем туша вмяла командира в стену. В итоге тур проломил собой кладку и замер, весь окутанный облаком рыжей пыли.

Захар сидел у ног Сыча, не в силах пошевелить ни единой частью своего изможденного тела. По мере того, как дыхание кремлевского командира приходило в норму, ушибы и ссадины его ныли все сильней.

– Захар! – прокричал Никола, подбегая и опускаясь на корточки рядом с десятником. – Ты как? В порядке?

Кремлевский командир медленно повернул голову и рассеянно уставился на товарища. Кроме Николы, прибежали еще и Любим со Святом, и все до того обеспокоенно смотрели на Захара, что тот обязан был что-то им ответить… но, как ни пытался, так и не смог выдавить из себя и слова.

– Долг уплачен, – тихо сказал Сыч.

И, судя по удаляющимся шагам, пошел обратно к фенакодусам.

Его слова вывели Захара из ступора. Повернув голову, десятник задумчиво уставился на широкую спину агента.

«Возможно, мы к нему несправедливы, и он на самом деле не настолько плох, как нам кажется?» – мелькнула в голове мысль.

Наверное, спешить с выводами не стоило, но осознание того, что Сыч не наплевал на Долг Жизни и вернул ее сторицей, в понимании Захара говорило о многом. Как минимум о том, что этот странный молчун, поступив на службу в Тайный Приказ, не перестал быть человеком.

– Не молчи, Захар! – взмолился Никола.

Кремлевский командир вздрогнул и, повернувшись к нему, выдавил:

– Порядок…

– Тебе помочь?

– Да, – помедлив, ответил десятник.

Схватившись за руки Николы и Свята, Захар с трудом поднялся на ноги. Не успел подняться, как его качнуло, и только помощь спутников помогла десятнику удержаться на ногах.

Когда он снова повернулся к Варваре и Сычу, агент Тайного Приказа уже восседал на спине верного фенакодуса. Их взгляды встретились.

– Спасибо, – хрипло сказал Захар.

– Я не люблю, когда благодарят словами, – откликнулся Сыч. – Слова могут быть лживы, поэтому у нас, стервятников, принято платить делами.

Кремлевский командир медленно кивнул и, повертев головой из стороны в сторону, спросил:

– А где мой скакун?

– Деру дал, – ответил Любим. – Тур его ранил, он ошалел и сбежал. Наверное, сдохнет скоро… если уже не сдох.

– На чем же ехать? – пробормотал десятник.

– Бери моего фенакодуса, – вдруг предложила Варвара.

– А ты что, пешком пойдешь? – не понял Захар.

– Я все еще надеюсь, что ты мне колбу дашь.

– Садись ко мне за спину, – внезапно произнес Сыч.

Дружинники во главе с десятником удивленно уставились на агента Тайного Приказа. Варвара и вовсе глаза выпучила от неожиданности.

– В логово тебе одной соваться без шансов, – объяснил свою позицию Сыч. – Если они твоих сестер и отряд наших разведчиков в плен взяли, с тобой одной и подавно справятся. Так что давай беглецов отыщем для начала, а уж потом решим, как поступить.

Агент Тайного Приказа мудро не обещал ей, что они помогут. Он просто упирал на то, что в одиночку у Варвары нет ни единого шанса. И это, похоже, сработало: воительница заметно погрустнела, но сдалась и нехотя сказала:

– Что ж, убедил. Иди, Захар, отдам тебе скакуна. Тем более он все равно не мой, а вашего друга.

Спрыгнув со спины фенакодуса, он протянула десятнику поводья, и он, морщась, подошел к ней и принял узду из ее рук.

– Сам заберешься, Захар? – обеспокоенно спросил Никола.

– Угу, – промычал сосредоточенный десятник.

Уцепившись рукой за холку фенакодуса, он с трудом потянул свое тело вверх, дабы перекинуть левую ногу через спину богдановского скакуна.

«Теперь я, кажется, почти понимаю Игоря, – припомнив о ранах собрата и их последствиях, подумал Захар. – Когда спина ноет, передвигаться в прежнем темпе уже значительно трудней…»

Краем глаза кремлевский командир увидел, как Варвара легко взлетела на спину сычовского фенакодуса и, не долго думая, положила руки всаднику на бока. Невооруженным глазом было видно, как вздрогнул от неожиданности этот непоколебимый, хладнокровный боец.

«Интересно, а Тайный дьяк своим опричникам жениться дозволяет? – недоумевая, задумался десятник. – Или они у него все одиночки?»

Он попытался вспомнить все, что знает о Тайном Приказе. Оказалось, практически ничего. Так уж вышло, что Захар «обитель стервятников» обсуждать избегал, поскольку испытывал к тамошним воинам вполне заслуженное отвращение.

Хотя теперь десятник уже сомневался, что оно заслуженное – после того, как один из тамошних агентов спас его от верной смерти под копытами обезумевшего тура.

Увлеченный мыслями, кремлевский командир немного отвлекся от боли и все-таки смог забраться на спину фенакодуса, который уже нетерпеливо скреб асфальт когтями передних лап. Кряхтя, Захар выпрямился и хриплым голосом сказал:

– Что же, если все согласны со мной и Сычом, тогда едем обратно, к Полю Полей. Постараемся миновать их и найти Игоря. Миссия должна быть завершена.

Дружинники согласно закивали и полезли на своих фенакодусов.

Дождавшись, пока все окажутся верхом на скакунах, Захар скомандовал:

– В путь!

И их отряд устремился в обратном направлении. Вскоре они снова проедут мимо Провала, где вместе с кровожадным «Спайдером» сгинул их товарищ Мрак. Что будет твориться в их душах, когда они снова увидят ненавистные удочки, лежащие у самого края и готовые вцепиться в любое живое существо, которое осмелится пройти слишком близко к этой бездонной яме? Не захочется ли броситься в Провал следом за погибшим другом, дабы стать для сидящего там Удильщика самой легкой добычей?

Понятно, что они перетерпят и удержатся от этого опрометчивого шага, но сама мысль ведь наверняка возникнет. По крайней мере, у Захара.

«А если бы Удильщик Игоря утащил? Что тогда?»

Десятник громко скрипнул зубами. Он прекрасно знал, что побратим всегда был и будет для него слабым местом, как и он – для побратима. Если с Игорем что-то случалось, Захар выходил из себя и невольно терял концентрацию. Так повелось с самого детства – с того дня, когда будущий десятник встал на пути кровожадного паука-мясоеда и спас шестилетнего мальчишку от верной смерти. В тот день они стали братьями и всегда старались поддерживать друг друга, несмотря ни на что.

Однако иметь в отряде кого-то настолько близкого оказалось тяжелей, чем они оба считали.

В свой первый поход, когда Захара похитили, Игорь должен был вернуться в Кремль, но вместо этого отправился искать побратима. Потом он еще не раз рисковал собственной жизнью ради отряда, но десятник прекрасно понимал: это все – в первую очередь из-за него. И вот теперь Захар, теряя людей и рискуя умереть, искал Игоря в Тушино. Да, по приказу. Но десятник мог плюнуть на поиски, отправиться прямиком в Митино, там разведать обстановку и, доложив воеводе, смириться с мыслью, что он сделал все, что было в его силах. Или развернуться прямо сейчас и отправиться в Кремль, объяснив свое бегство тем, что продолжать поиски бессмысленно.

Но вместо этого Захар упрямо шел к свой цели и по настоянию Сыча ехал к самому страшному – помимо логова шамов, конечно, – испытанию на их пути.

Кремлевский отряд ждало Поле Полей.

Знакомое и в то же время практически неизведанное.

Логово шамов встречало хозяев распахнутой дверью – той самой, у которой в прошлый раз Игорь видел одного из шамов… хотя, возможно, это была всего лишь галлюцинация, вызванная проникновением в его голову ненавистных кровопийц.

Теперь светловолосый стрелец примерно понимал, что с ним случилось: шамы пленили его разум, но потом, считав в его памяти воспоминания о Громобое и Бо, решили, что должны завладеть их талантами и использовать эти навыки странных хомо в своих целях. Разумеется, самым лакомым в этом дуэте для кровопийц был именно нейромант. Ведь еще отец Филарет рассказывал, что шам ни за что не упустит возможности насолить био. А что может быть лучше для карлика-кровопийцы, чем управлять кем-то из роботов через хомо, которому этот дар принесло Поле Смерти? Только поэтому Игорь ничего не помнил. Только поэтому очнулся на свободе, да еще и с оружием. И то, что сейчас сознание бедного стрельца не гасили, как в прошлый раз, объяснялось банальным нежеланием шамов тащить его до логова на хлипких плечах.

«Они могут усыпить меня и пробудить, – размышлял Игорь. – Могут заставить бегать и прыгать, а могут обездвижить, да так, что я даже моргнуть не смогу, а глаза будут постоянно слезиться…»

Шамы больше не одергивали светловолосого стрельца, когда он снова погружался в разные глупые мысли. Видно, поняли, что совсем избавить его от дум даже принуждением, граничащим с болью, вряд ли выйдет, а вот убить незадачливого парня можно запросто. В принципе, да и черт с ним. Но кровопийцы явно не потеряли надежду изловить и подчинить себе нейроманта, поэтому и старались беречь дорогих ему хомо – чтобы, так сказать, не портить заманчивую приманку.

Пока шли от Купола, к ним прибилась целая орава крысособак, которые теперь покорно плелись следом за шамами и их пленниками. Видно, кровопийцы решили не терять времени даром и за счет таинственного таланта Бо наковырять себе немного мутантов на обед.

«А ведь теперь им без надобности других пленников держать, – вдруг подумал Игорь. – Зачем им на охоту кого-то отправлять, если у них Бо появилась?»

Крысособака, которая бежала справа от него, внезапно взвилась на задние лапы и с трудом, покачиваясь, продолжила свой путь, но уже на двух конечностях, точь-в-точь как человек. Видно было, что подобный дикий способ передвижения доставляет твари неописуемые страдания, но ее упрямо заставляли идти именно таким образом.

«Видишь? – прошипел в голове голос, успевший за время путешествия стать до боли знакомым. – Мы в любой момент можем подчинить себе разум любой твари… но разве это интересно – охотиться самим? Совершенно никакого азарта…»

Внезапно другая крысособака, рыча, набросилась на подражающую людям сестрицу и, завалив ее на землю, принялась рвать буквально в клочья. Игорь не видел, чем все закончилось, потому что даже повернуть голову ему не дали – хоть он и пытался, посылая своему телу команду за командой. Впрочем, уже несколько секунд спустя не в меру агрессивная псина догнала его и пошла рядом. Несмотря на перепачканную кровью морду, вид у крысособаки был вполне довольный: еще бы – ведь она только что полакомилась свежим мясцом!..

Игорь с трудом сдерживал рвотные позывы, но треклятые шамы не дозволяли отводить взгляд в сторону. Голос в голове продолжал шипеть:

«Никакого интереса нет в этом… Интересно наблюдать, как вы бьетесь, переживать ваши эмоции, когда вы стараетесь избежать неминуемого…»

«Заканчивай ты с ним, – вдруг с укором сказал другой голос. – Он и так сейчас от страха помрет, сердце вон как колотится…»

«Черт с тобой, хомо. Живи… пока».

Чужие мысли стихли, и светловолосый стрелец робко попытался обдумать услышанное. Ощущать себя чужим в своей же собственной голове было невероятно странно, но последние события наглядно показали: есть твари, которые могут практически полностью лишить тебя твоего «я», просто растоптать твою личность и превратить в марионетку, совершенно пустую внутри.

Хотя последние слова злобного шама явно дали понять, что просто так уничтожать хомо им неинтересно. Куда веселей бросать пленников в бой с мутантами и наблюдать за тем, как люди отчаянно пытаются выжить. Игорь пока не до конца понимал, как именно это выглядит, но воображение услужливо подкинуло ему один из возможных вариантов: вот его, словно ребенка, за руку подводят к стае крысособак и так бросают, снова позволяя распоряжаться своим телом. Вот только эта возвращенная свобода, увы, временная. Стоит пленнику победить в схватке с мутами или попытаться от них сбежать, как его мозг снова сожмут ментальные оковы шамов, которые накажут непослушного раба единственным верным способом – жуткой болью в позвоночнике. Такой вариант казался Игорю вполне логичным.

И тихий, будто доносящийся издалека, смех в его голове только подтверждал догадку стрельца.

Наконец они достигли двери и нырнули внутрь, в прохладу и полумрак странной постройки с сотней окон. Коридор пустовал. Видно, все пленники находились в своих камерах. Казимир не соврал: Игорь успел заметить, что у шамов действительно на входе стоят две двери, правда, досконально изучить замки стрельцу, конечно же, не дали.

По лестнице – на второй этаж, следом за самими шамами. Темп немного снизился, но сердце Игоря продолжало стучать в прежнем ритме. Ноги в пыльных сапогах ступали по обглоданным временем ступенькам, щербатым, с кусками арматуры, выглядывающей из поврежденного бетона. Наконец лестница подошла к концу, и путники, сделав еще несколько шагов, вошли в просторный зал, наполненный солнечным светом, который проникал сюда через уже помянутое множество окон. Светило настолько ярко, что хотелось сощуриться, отвернуться, закрыться рукой, но шамов мучения хомо нисколько не беспокоили.

«А разве они не должны днем спать?» – вдруг задумался Игорь.

Почему-то эта мысль пришла в его голову только сейчас – видимо, прежде хватало других, более важных. Теперь же светловолосый стрелец вспомнил лекции отца Филарета, в которых говорилось, что кровопойцы обычно днем не покидают темных подвалов.

«Обычно или обязательно?»

Впрочем, так ли важна была сейчас эта теория, которую вбивали в головы юнаков, сидящих за партами и внимающих каждому слову? Факт был, что называется, на лицо: треклятые старшие шамы безо всяких проблем перемещались по залитому солнцем залу.

«Закалились как-то? Или всегда такими были?»

У правой стены, в единственном месте, где имелся небольшой навес, стоял ряд из трех старых кресел. Обивку покрывали заплаты разных размеров и цветов, отчего мебель выглядела аляповатой. Шамы подплыли к этим креслам и без промедления расположились на них. Теперь пленники снова видели их лица – уродливые и пугающие.

Внезапно Игорь почувствовал, что ментальные путы, сковывающие его разум и тело, резко ослабли. Не веря в такую неожиданную удачу, он попытался пошевелить рукой… и у него получилось!

«Подойдите же, хомо», – сказал ненавистный голос в светлой голове.

Стрелец уже решил, что его тело опять у него отберут, но этого, как ни странно, не случилось.

«Сюда. Живо».

«Они что же, – внезапно понял Игорь, – хотят, чтобы мы к ним подошли… по своей воле? В этом смысл?»

Приступ боли подтвердил его догадку. Выпучив глаза, блестящие от проступивших слез, стрелец ошарашенно взирал на шамов, расположившихся в креслах. Кровопийцы были настолько мелкими, что, казалось, можно прихлопнуть каждого одной ладонью, точно надоедливого комара. Но это впечатление, конечно же, было обманчиво – ведь, не додав в габаритах, причудливая московская природа, исковерканная Последней Войной, с лихвой компенсировала шамам в плане разума, наделив их поистине выдающимся даром. Если бы не их ментальные способности, от этой расы уродливых карликов уже не осталось бы и следа. Уж точно скелеты кровопийц совершенно не подходили к жизни в странных условиях здешней Зоны. Да та же условная крысособака в одиночку схавала бы любого из шамов, если б только…

Новый приступ боли!

Как будто в позвоночник вогнали огромную иглу да еще и провернули ее несколько раз из стороны в сторону!..

Перед глазами Игоря полыхнуло красным. Он думал, что сознание покинет его изможденное тело, но шамы не собирались так запросто освобождать пленника от мук.

«Иди сюда, упрямый хомо!» – злобно рявкнул голос в светлой голове.

Боясь нового приступа боли, Игорь неуверенно шагнул вперед и пошатнулся, едва не упав на пол. Бетон под ним как будто разом стал мягким, податливым и слегка вибрирующим. Казалось, на полу можно скакать точно так же, как на старой пружинной кровати, которая была у Игоря в Корпусе юнаков. Мастера тогда жестоко наказывали за подобные вольности, хоть один из них раз и обмолвился, что по молодости тоже любил вот так…

«Идти».

Еще один шаг, и снова комната кружится перед глазами, будто логово шамов стало сувениром, который с интересом вертит в руках некий невидимый великан.

«Идти!»

Свои мысли, пластичные, изворотливые, словно змеи, обвивают чужую мысль, которая скучно-прямая, точно стрела, тянется от шама к стрельцу.

«Идти!!!»

Игорь и рад бы отказать, но хорошо помнит о боли и все-таки шагает вперед. Он мечтает упереться рогом и пасть замертво, но ему ведь еще отца спасать… Ради этого стоит подчиниться, ради этого стоит жить, делясь кровью с ненавистными тварями, лишь бы не лишили его хотя бы призрачного шанса освободить родителя из плена…

«Идти!!!»

Вдруг справа от него, едва ли не бегом, проносится седовласый мужчина, коротко стриженный и габаритами напоминающий самого Игоря. Вот незнакомец достигает самого правого кресла, где важно восседает проклятый шам. Стрелец видит, как мужчина покорно опускается на колени и подставляет кровопийце шею, дабы тот впился в нее клыками.

Тут Игорь наконец узнает в незнакомце Казимира. Значит, он все еще жив…

«Идти!!!» – снова кричит шам в светлой голове.

Тело пронзает боль, и стрелец, едва волоча ноги, плетется к импровизированному трону, дабы…

«Не думать! Идти!»

«Нет!» – в последний момент воспротивился стрелец.

Новая вспышка боли!..

И тьма.

С полным отсутствием мыслей.