Глава 3
Купол

– А вот и то место, о котором я тебе говорил, – сказал Казимир, оглядываясь на спутника. – Поле Полей.

Перед ними было некое подобие площади на перекрестке двух широких улиц. Вероятно, давным-давно, еще до Последней Войны по этому асфальту прогуливались разномастные мирные жители, богатые, бедные… разные. Теперь же здесь находились только чудовищные порождения московской Зоны – Поля Смерти разных цветов и форм. Игорь сразу вспомнил их путешествие в Тушино; это место стало серьезным испытанием на пути к заветному складу беглого маркитанта Вадима.

– Мы уже были здесь однажды, – выдавил стрелец, глядя на могучую спину Казимира. – Совсем недавно.

– И как? Без потерь?

– Один погиб, Радимир, – с неохотой ответил Игорь: вспоминать о случившейся трагедии было больно.

– Сам напоролся? – не обратив внимания на интонацию спутника, безжалостно уточнил седовласый дружинник.

– Нет, – скрипнув зубами, ответил стрелец. – Между блуждающими Полями не успел проскочить, в итоге сожрали они его, вместе с фенакодусом.

– Я, когда шел из Митино в Кремль, – прочистив горло, сказал Казимир, – тоже едва не попался. Но пешим, сказать по правде, немного проще, чем верхами. Так ты только своим телом командуешь, а так от скакуна своего зависишь. А если взбрыкнет, животина-то? И поминай как звали…

– Ну да, верхами опасней, – согласился Игорь. – Но не бросать же фенакодусов?

– Бросать жалко, не спорю, – признал седовласый дружинник. – Но они нам вряд ли пригодятся. Не поедем же мы на них к самому логову шамов?

Стрелец живо представил, как они скачут к пристанищу вампиров, паля в небо изо всех пистолетов и криками вызывая мутантов на бой. Пожалуй, Казимир прав, и с фенакодусами придется расстаться так или иначе, вопрос только – когда? Игорь снова вспомнил о беде, приключившейся с Радимиром. А ведь у кого-то еще тогда скакун взбрыкнул… Поля Смерти, как не раз подчеркивал отец Филарет, очень любят воздействовать на подсознание людей и мутантов, на их психику, создают галлюцинации разные, обычно – звуковые, реже – визуальные. Но повод ли это отказываться от верного скакуна, который, вдобавок, еще и спас Игоря от смерти в недавней битве с нео?

«Но и привязывать где-то – тоже не выход, – подумал светловолосый стрелец, рефлекторно гладя фенакодуса по голове. – Так хоть сбежать сможет, ежели беда какая произойдет. Да и сколько мы будем у шамов, опять же, неизвестно. Может, вообще не вернемся, а фенакодусы так и будут торчать где-то, не в силах ни обратно, в Кремль, пойти, ни поймать себе что-то на прокорм… Что же мы, живодеры? Нет, конечно же…»

– Что решаем? – спросил Казимир.

Ему явно не терпелось продолжить путь, и, судя по всему, брать с собой фенакодусов он был не намерен.

«Он не хочет, я в сомнении… По всему получается, что надо отпускать».

– Давай дальше пешком, – с трудом выдавил Игорь.

– Правильно решение, – кивнул Казимир и спрыгнул на асфальт.

Завидуя легкости, с которой он это проделал, светловолосый стрелец медленно сполз вниз и поморщился, когда приземлился на пятки несколько резче, чем хотел. По примеру старшего товарища Игорь избавил фенакодуса от сбруи и, еще раз проведя рукой по мутантской морде, хлопнул его по крупу – иди, мол. Но скакуны сильно далеко не пошли – буквально пару-тройку шагов сделали и остановились, в нерешительности, явно недоумевая, чего от них хотят хозяева.

– А если за нами пойдут? – спросил Игорь, покосившись в сторону седовласого дружинника.

– Значит, судьба такая, – пожал плечами Казимир. – Жалко, конечно, но что тут поделаешь? Главное, о себе думай, чтобы мы с тобой не сгинули. Потому что фенакодусы твоего батю точно из плена не спасут.

Упоминание отца мигом отрезвило Игоря. Ему даже стыдно стало – как можно о судьбе скакунов беспокоиться, когда на кону жизнь пропавшего родителя? И все же… все же он не мог так просто махнуть рукой на существо, преданно глядящее ему в глаза и, кажется, искренне не понимающее, что происходит.

«Ну же, беги уже прочь, – подумал стрелец, злясь. – Не стой тут, не мозоль глаза».

– Можно, конечно, пристрелить их, – неожиданно сказал Казимир. Голос его при этом звучал спокойно, даже равнодушно. – Тогда мы, по крайней мере, будем уверены, что они не погибнут в мучениях.

Игорь оторопело уставился на спутника.

– Ты это сейчас серьезно?

– Ну а что такого? – пожал плечами седовласый дружинник. – Это милосердней, чем отпускать их в Зону. Разве нет?

– У меня рука не поднимется, – покачал головой стрелец.

– Тогда пошли, – сказал Казимир, окинув фенакодусов хмурым взглядом. – Теперь они свободны, а дальше – не наша головная боль.

С этими словами он развернулся и первым побрел в направлении Поля Полей. Игорь, пожевав нижнюю губу, еще раз посмотрел на верного скакуна, потом – на фенакодуса Казимира, шумно выдохнул и устремился следом за седовласым дружинником. Сердце его обливалось кровью. Разумеется, потеря скакуна не могла сравниться с потерей соратника, да и Игорь, что греха таить, уже не одного фенакодуса в московской Зоне похоронил. Но вот так, добровольно, отпускать животное на все четыре стороны, находясь в шаге от Купола, который сам по себе несет смерть, было невыносимо трудно.

Впрочем, когда они с Казимиром вплотную приблизились к Полю Полей, стало не до грусти. Разноцветные полусферы, срезами лежащие на асфальте, полностью завладели вниманием путников. Каждая из них таила в себе если не мучительную погибель, то уж точно непредсказуемую деформацию. Тот же маркитант Вадим изначально был чудовищен только внутри, но после того, как побывал в Красном Поле, стал монстром еще и снаружи. Беглый стаббер Гром и его жена также выжили после «визита» в алую полусферу, однако все эти случаи были лишь счастливыми исключениями, крайне редкими в условиях московской Зоны. На самом же деле в Красном Поле сгорали девять из десяти попавших туда существ – просто потому, что не успевали или не находили в себе сил его вовремя покинуть.

Но еще более коварным были блуждающие Белые Поля, одно из которых в свое время и угробило кремлевского дружинника Радимира.

– Иди за мной след в след, – велел Казимир. – Если подниму руку – замри и не шевелись даже, пока не опущу. Все ясно?

– Все, – отозвался Игорь.

Седовласый дружинник удовлетворенно кивнул.

– Тогда пошли.

И первым шагнул в направлении узкой тропки, которая пролегала между двумя Полями Смерти, Черным и Красным. Выглядывая из-за его плеча, Игорь невольно задумался, проехали бы они здесь верхом, или для наездника эта дорожка слишком узка? Похоже, не зря Казимир настоял на том, чтобы идти на своих двоих. Рисков уж точно меньше – где-то, возможно, и боком придется протискиваться, а на фенакодусе, конечно, такой трюк не провернешь…

Они уже практически миновали первый опасный участок между Красным и Черным Полями, как вдруг сзади донесся оглушительный визг. Резко обернувшись, Игорь обнаружил, что фенакодусы, выпучив глаза, несутся к ним.

– За мной! – скомандовал Казимир, тоже увидев обезумевших мутантов. – Живо!

Дважды повторять не пришлось: меньше всего Игорь хотел оставаться на пути у разогнавшегося тяжеленного фенакодуса, который нео затаптывал с той же легкостью, с какой хомо мог разве что лысого ежа сапогом растоптать. Развернувшись, стрелец бросился следом за несущимся вперед седовласым дружинником. Лоб Игоря моментально покрылся испариной, но не столько от бега, сколько от волнения: парень боялся, что Казимир неожиданно остановится, а он врежется в него и случайно втолкнет соратника в одно из Полей, угрожающе переливающихся на солнце. Ну и, вдобавок, каждый проклятый шаг отдавался в позвоночнике очередным болезненным уколом невидимой иглы.

А разъяренные фенакодусы, меж тем, стремительно приближались.

И вот, когда казалось, что муты вот-вот их нагонят, Казимир резко повернулся и, схватив парня за плечи, вместе с ним метнулся в сторону. У стрельца перехватило дух. Поток воздуха огладил взъерошенные волосы на затылке – это фенакодусы пронеслись мимо. Кажется, один из мутантов даже зацепил его сумку, переброшенную через плечо; по крайней мере, она ощутимо содрогнулась.

– Не шевелись, – прошипел Казимир Игорю в лицо.

Их носы находились до того близко друг к другу, что едва ли не соприкасались, однако стрелец послушно замер, понимая, что седовласый разведчик именно о его жизни печется. И даже когда справа послышался душераздирающий визг одного из фенакодусов, Игорь остался недвижим.

Секунды текли раздражающе медленно, словно капли воска по свечке. Казалось, они стоят так год, а то и два, но стрелец не сомневался, что прошло не больше пяти-десяти секунд. Визг не смолкал, и эта агония длиною в вечность сводила с ума.

Воображение Игоря успело нарисовать с десяток различных картин, одна ужасней другой, прежде чем Казимир наконец промолвил:

– Лучше б пристрелили.

И разжал пальцы. Игорь рефлекторно оправил вздыбившуюся на рукавах рубаху и, сгорая от любопытства, повернул голову вправо, дабы взглянуть, что же стало с фенакодусами.

Но в той стороне были только Поля Смерти – Белое и отливающее синевой – да узкая дорожка между ними. Все. Никаких намеков на скакунов. Сгинули, как их и не было.

– А как же… Ты же сказал… – пробормотал стрелец. – Куда они делись?

– Белое Поле их сожрало, – буркнул Казимир, покосившись в сторону бледной полусферы, покачивающейся на тонких, едва видимых глазу ложноножках. – Они в него целенаправленно влетели – сначала первый, затем второй. Видать, оно их заманило как-то, галлюцинациями там или чем-то еще…

Он неожиданно встрепенулся и удивленно посмотрел на Белое Поле. Игорь хотел было спросить, что случилось, как вдруг услышал мужской голос:

– Сынок… Помоги…

Сердце замерло, а к горлу подкатил комок. Это был голос его отца, Бориса. Уже который раз Игорь поражался странному свойству здешнего Белого Поля: заставлять человека слышать то, что он хочет слышать. Как объяснял ему отец Филарет после триумфального возвращения из Тушино, бледное порождение московской Зоны не само производит эти звуки, а просто одурманивает находящееся вблизи существо, а его разум просто довершает начатое безобразие.

Повернувшись, Игорь увидел, что Казимир заметно побледнел.

– Ты тоже голос слышишь? – с пониманием спросил стрелец.

– Да, – прочистив горло, ответил седовласый дружинник. – Нас тоже… заманивает.

– Со мной отцовским говорит, – признался Игорь. – А тебя?

Казимир отчего-то вздрогнул и, быстро покосившись в сторону молодого спутника, буркнул:

– Сына… Федота…

– Соболезную, – совершенно искренне ответил стрелец. – Хороший он был парень.

Спутник вздрогнул снова и сказал:

– Пойдем уже, пока Поля не сомкнулись. А то сейчас и этой тропинки не останется. Знаешь ведь, что нельзя подолгу на Поле Полей торчать?

– Да тут дураку понятно, – неуверенно ухмыльнулся Игорь.

– Понятно-то понятно, а мы стоим, как вкопанные, – проворчал седовласый дружинник. – Идем по старой схеме: я направляющий, ты – сразу за мной.

– Помню, – кивнул стрелец.

– Хорошо, – сказал Казимир и, не говоря больше ни слова, пошел вперед, к тропинке, которая вела к западной границе Поля Полей.

– Сынок… ну что же ты… отца бросаешь… – снова запел в голове батин голос.

Но Игорь не обратил на эти мольбы никакого внимания. Он брел следом за седовласым дружинником и думал, что обрел нового побратима Смерти. Впервые это случилось еще в детстве, когда Захар спас его от паука; после Игоря не единожды спасал Громобой со своим верным стальным ящером Щелкуном, и вот сегодня выручил Казимир. Причем выручил тогда, когда, казалось, смерть уже дышит парню в затылок. Сам бы Игорь вряд ли успел сойти с тропинки, по которой во весь опор скакали фенакодусы, сведенные с ума Белым Полем.

Впрочем, стрелец практически не сомневался, что грядущая вылазка в логово шамов позволит ему вернуть Долг Жизни седовласому дружиннику. Когда, как не во время подобных штурмов квитаться с побратимами, прикрывая их собой от вражеской стрелы, пули или меча?

«Хоть бы получилось спасти тамошних пленников! – мысленно вздохнул Игорь. – Иначе все это – зря. Зря сбежал, зря свое имя и имя Казимира очернил… зря потерял фенакодусов и рубился с нео, невзирая на боль…»

При этом стрелец не питал иллюзий насчет их неуловимости. Шамы, которые в течение нескольких лет удерживали в плену несколько десятков людей, наверняка были крайне сильны и вполне могли позволить себе «захомутать» еще парочку приблудившихся хомо. Поэтому Игорь собирался действовать по ситуации: получится отца выдернуть сразу – отлично, не получится – надо будет хотя бы осмотреться и вернуться в Кремль с информацией о логове кровососов. А там уж пусть князь с воеводой решают, как с Игорем поступить: либо отправить стрельца в тот же самый острог, который он еще совсем недавно охранял, либо вовсе изгнать из крепости без права возвращения.

«Интересно, а кого-то за мной отправили? Захар бы, наверное, рвался в погоню – не чтоб покарать, а чтоб образумить… но смысл порядочных дружинников гробить, чтобы одного… ну пусть даже двух смутьянов поймать?»

– Давай, наверное, как пройдем Поле Полей, остановимся подкрепиться, – бросил Казимир через плечо. – А то я чего-то проголодался прям от этой нервотрепки…

Игорю, напротив, после такой встряски обычно кусок в горло не лез, но он решил поддержать своего спасителя и, пожав плечами, сказал:

– Ну, давай. Почему нет?

– Значит, договорились, – сказал Казимир. – А теперь опять сосредоточились и пошли дальше.

И они снова побрели по узкой тропке, с опаской косясь в сторону Белого Поля и упрямо игнорируя голоса, которые из-за него возникали в их головах.

«Прости, папа», – на всякий случай подумал Игорь.

Купол был уже совсем близко.

– Ну? Что скажешь? – спросил усач Богдан.

Захар медлил. Фенакодус под ним нервно перетаптывался, а наездник, словно завороженный, взирал на огромную груду металла, некогда бывшую «Чинуком». Поверженный био валялся прямо посреди улицы и признаков жизни не подавал.

«А не «Аконкагуа» ли его так припечатал случайно? – подумал вдруг Захар. – Может, не поделили чего…»

Он попытался вспомнить, видел ли «Чинука» до того, как гигантский робот невольно вынудил их искать убежище. Да нет, не было там никого. А если «Чинук» появился там совсем недавно, значит, вполне возможно, еще не полностью отключился.

– Что-то не хочется мне мимо него идти, – наконец сказал десятник.

– Думаешь, может взбрыкнуть? – подал голос Мрак.

Богдан с Захаром встрепенулись и разом оглянулись на смуглого дружинника: его фенакодус подкрался к ним удивительно бесшумно.

– Не знаю, – ответил десятник. – Судя по всему, он там недавно валяется. Мало ли, будем идти, а у него там что-нибудь сработает, и он в нас выстрелит, не глядя? Давайте лучше через дом обойдем, от греха подальше.

– Ну, в доме тоже бед может быть изрядно, – заметил Мрак.

– Вряд ли они будут больше, чем этот проклятый био, – покачал головой Захар.

– Ну, с этим да, не поспоришь, – согласился смуглый наемник. – Так что, через какой дом идем – левый, правый?

Десятник с неохотой повернул голову в одну сторону, потом в другую. На первый взгляд, в придорожных зданиях не было ничего необычного, если, конечно, не считать необычными наполовину разрушенные стены и местами обвалившиеся перекрытия. В каждой из этих кирпичных коробок могут таиться десятки самых опасных мутов.

Но ни один мут не сравнится в убийственной мощи с «Чинуком», пусть даже и в таком плачевном состоянии.

«Знать бы, что он подох окончательно! – подумал Захар. – Да спокойно прошли бы, время не теряли и не лезли в эту дурацкую… неизвестность!»

– Через левый пойдем, – нехотя ответил Мраку командир. – Поехали к нашим.

Смуглый кивнул и, развернув фенакодуса, первым направил его к остальным воинам, которые остались чуть позади.

– Как поступаем, Захар? – спросил Никола, когда десятник приблизился.

– Идем через этот дом. – Командир махнул рукой в сторону выбранного здания. – Потому что «Чинук» свежий, не хочу рисковать. Возражений нет?

Все покачали головами. Сыч даже не шелохнулся и по традиции промолчал. Захар ненадолго задержал на опричнике Тайного Приказа недовольный взгляд, но ничего не сказал.

– Вперед!

Они медленно устремились к дверному проему. Московская Зона пела на разные лады, но, кажется, подавляющее большинство шумов доносилось издалека – а, значит, риск нарваться на неприятности был сравнительно невелик.

Хотя, конечно же, расслабляться не стоило. Очень может быть, что прямо сейчас какая-нибудь не в меру хитрая тварь сидит в здании, наблюдает за дружинниками и ждет, когда они подойдут достаточно близко, чтобы напасть и полакомиться свежим мясом. Впрочем, разведчики Кремля не зря с младых ногтей обучаются выживать – они к любым поворотам готовы, и удивить их – крайне, крайне трудно.

Вот и дверной проем. Спешившись, Захар передал поводья Николе, Богдан проделал то же самое, и вместе они побрели к дому. Десятник на ходу переставил предохранитель на стрельбу очередями; усач же за неимением альтернатив обнажил меч. Остальные тоже потянулись к оружию, готовые поддержать командира и Богдана, если того потребует ситуация.

Водя автоматом из стороны в сторону, Захар медленно вошел внутрь. Никого. Памятуя о недавней встрече с земляными пчелами, он тщательно осмотрел пол, но ничего не увидел.

– Можешь мне горюн-травой посветить? – попросил десятник, оглянувшись через плечо.

Богдан послушно вогнал меч обратно в кольцо на поясе и полез за травой и огнивом. Достав пучок, он поджег его и поднял руку с миниатюрным «факелом» над головой, чтобы светил дальше. В общем-то, ничего нового Захар не увидел. Однако тушить горюн-траву он не спешил.

– Входите по одному! – велел он, повернувшись к дверному проему. – Любим, останься с фенакодусами снаружи, мы тебя позовем. А мы с тобой, Богдан, пойдем вперед, посмотрим, что тут.

Усач кивнул.

Они поднялись по короткой лестнице и замерли рядом с очередным дверным проемом, хмуро глядя внутрь. Там обнаружился довольно узкий коридор, который заканчивался проломом в стене. За проломом царила непроглядная тьма.

На первый взгляд отверстие было достаточно большое, чтобы через него прошли не только люди, но и фенакодусы. Это несколько облегчало путникам задачу.

«Вот только непонятно, что там, впереди… и стоит ли туда вообще соваться!»

Дружинник и десятник переглянулись и медленно пошли к зияющей в стене дыре. Захар держал автомат наготове; воображение, по старой доброй традиции, рисовало ужасающие картины – то муты на них из пролома бросались, то био, а то и вовсе люди, просто враждебно настроенные и тоже с огнестрелами.

Вообще, конечно, десятникам не пристало идти впереди своих подчиненных. Но Захар был в корне не согласен с традициями. Он считал, что отвечает за людей головой. А это очень трудно делать, если сидишь за спинами тех, кто вверил тебе свою жизнь. Да и потом, человек с огнестрелом в руках, идущий позади всех – это априори проигрышная стратегия, ведь от такого никакой пользы: не будет же он стрелять во врага из-за спин верных соратников? Вот и получалось, что десятнику место во главе.

Медленно Богдан и Захар приблизились к пролому на расстояние вытянутой руки. Свет от горюн-травы разогнал мрак, но, как выяснилось, тьма не хранила в себе ничего опасного. По крайней мере, ближайшие к пролому несколько метров были девственно пусты.

Судя по воздушным потокам, которые обдували стоящих у дыры в стене дружинников, коридор заканчивался выходом наружу. Захар навострил уши.

Почудилось, или в темноте звякнуло что-то металлическое?

Оглянувшись на дружинников, командир приложил указательный палец к губам – мол, не шумите. Воины замедлились и теперь ступали еще осторожней, чем прежде. Мечи они по-прежнему держали в руках. Единственным, кто до сих пор не обнажил клинок, был Сыч; его бледные пальцы лежали на резной рукояти его кривой сабли.

«И даже оружие у стервятников не такое, как у нормальных людей, – брезгливо подумал десятник. – Сабля… И почему, спрашивается, с обычным мечом не ездить?»

Тут скрежет повторился, и Захар мигом позабыл об их молчаливом надзирателе. Начинало казаться, что путь мимо почившего «Чинука» был все-таки гораздо безопасней, чем выбранный десятником.

«Но не возвращаться же теперь? – подумал он. – Пойдем, посмотрим, что там копошится?»

В принципе, это могла быть пристяжь «Чинука», которая, не зная, куда деваться после смерти «хозяина», в страхе спряталась в развалинах. В принципе, «сервы» трусливы и при виде отряда дружинников, скорей всего, не нападут, а поспешат скрыться с глаз. Для верности можно даже немного «подогнать» их очередью из автомата.

Но это только в том случае, если там, во тьме, именно «сервы». Если же кто-то другой – могут и атаковать путников.

«Но ведь био сюда не поместится? Тут же потолок в полтора человеческих роста. Даже для «Раптора» низковато…»

– Слышишь что-нибудь? – шепотом спросил Захар.

– Скрежет какой-то, – помедлив, ответил Богдан. – И, кажется, голос чей-то…

– Голос? – хмурясь, переспросил десятник.

Он прислушался… и наконец услышал.

«Женщина?» – оторопело подумал десятник.

Это казалось немыслимым. Откуда здесь могла взяться женщина?

«А что, если это – кио? Как Данилина Настя?»

Внезапная догадка показалась притянутой за уши, но как еще могли сочетаться приглушенный женский голос и скрежет металла?

«И, что самое интересное, как теперь поступать?»

Если поначалу Захар всерьез подумывал пальнуть в темноту из автомата, то теперь, с новым открытием, этот вариант отпал: что, если там, внутри, некую женщину прижала к стене шайка «сервов»?

– Надо туда что-нибудь бросить, – медленно произнес десятник.

Он огляделся по сторонам, ища какой-нибудь камень или нечто подобное, и, конечно же, очень быстро нашел серый обломок – уж этого добра в развалинах хватало. Подобрав находку, Захар взвесил ее в ладони, после чего оглянулся и тихо сказал:

– Выйдите наружу, а то вдруг изнутри выстрелят или в ответ чем-то бросят.

Дважды повторять не пришлось: все, даже угрюмый опричник Тайного ордена, вернулись из коридора наружу и практически тут же скрылись из виду. Только длинный нос Николы выглядывал из-за стены.

– А ты, – Захар вновь обратился к Богдану. – Прильни к стене.

Соратник подчинился.

Конечно, если бы их кто-то жаждал убить, он мог это сделать и раньше, едва заметил горящий «факел» в руке дружинника. А поскольку обошлось, там либо ничего опасного все-таки нет, либо это опасное не имеет огнестрела, что уже делает это неизвестное менее опасным.

Захар, размахнувшись, швырнул свой снаряд и тут же метнулся вправо, дабы укрыться за уцелевшим куском стены. Он прижался к кладке спиной еще до того, как кирпич упал на бетонный пол. Когда же это случилось, звук удара эхом разнесся по зданию, и снова заскрежетало, на сей раз – куда громче, чем прежде. Женский голос, однако, остался на прежнем уровне и практически полностью потонул в шуме металла.

– А швырни-ка подожженный пучок внутрь, – сказал Захар, покосившись на товарища. – А я посмотрю, что там. Иначе тут год можно торчать и так ничего и не увидеть.

И снова Богдан не спорил: размахнувшись, он бросил «факел» внутрь, а Захар, резко повернувшись лицом к провалу, направил туда ствол автомата.

«Факел» покатился по полу и замер в метре от небольшого ржавого био, который тут же попятился назад. Как и предполагал десятник, это был «серв», жутко старый, но не утративший еще ни одного своего манипулятора. Захар хотел пальнуть в био, но неведомая сила внезапно грубо выдрала автомат из его рук, да так, что едва пальцы не переломала. Сориентировался командир быстро – метнувшись в сторону, он, возможно, избежал смерти.

– «Сервы»! – рявкнул он, рывком выхватывая клинок.

Богдан тоже схватился за рукоять меча, однако охамевший металлический паук, выбросив из темноты свой ржавый манипулятор, буквально впечатал дружинника в стену и принялся изо всех сил давить на его грудную клетку. Красный от натуги, разведчик обеими руками вцепился в треклятую лапу стального паука, но сил отодвинуть ее от себя не хватало.

Зарычав, десятник сделал шаг вбок и обрушил клинок на злосчастный манипулятор. Меч не разрезал, а, скорей, перебил стальную «лапу» напополам – до того она была ржавая, что от мощного рубящего удара просто раскололась надвое. Упав на пол, она со звоном откатилась в сторону. Впрочем, судьба манипулятора в те мгновения Захара волновала едва ли. Богдан громко и глубоко вздохнул, радуясь освобождению…

Как вдруг один из манипуляторов резко нырнул к нему в рот и, с противным склизким звуком прорвав кожу, вышел из затылка.

– Ах ты тварь! – возопил Захар и с утроенной энергией пошел в атаку на одичавшего «серва».

Попятившись от такого агрессивного натиска, треклятый стальной паук споткнулся о край стены и, скрежеща, провалился туда, откуда пришел. Однако десятник уже завелся и отступать был не намерен. Краем глаза кремлевский командир видел, как Богдан скатился по стене вниз и замер, неподвижный, на полу, видел алый след, который остался на серой стене в том месте, где погибший дружинник коснулся ее своим окровавленным затылком. Сердце десятника сжалось в комок. Хотелось орать во всю глотку и рубить стального паука мечом до тех пор, пока от него не останется только гора металлических обломков. Но разве это могло вернуть к жизни погибшего Богдана?

И все же Захар задался целью не просто прикончить одичалого «серва», но разнести его в пух и прах. Это был единственный способ хоть как-то отомстить за смерть товарища.

– Богдан! – в отчаянии заорал Мрак.

От этого возгласа на душе у Захара стало еще поганей. Мрак и погибший Богдан были друзьями с самого детства. Познакомившись в Корпусе юнаков, они всю жизнь держались вместе и даже после того, как выросли в дружинников, кочевали из отряда в отряд не по одиночке, а только дуэтом. К Захару в отряд они попали аккурат перед путешествием в Тушино, и, хоть поначалу не все было гладко, общая беда сплотила воинов Кремля.

И вот их связке пришел неожиданный и крайне трагичный конец.

Поверженный стальной паук попытался было подняться с пола и огрызнуться, но десятник набросился на него с еще большим остервенением. Био противно верещал металлическим голосом, но поделать ничего не мог: от манипуляторов остались только жалкие ржавые обрубки, да и добрая половина лап отсутствовала. Словом, ни драться, ни бежать тварь была уже не способна. Только умирать, медленно и мучительно.

Однако, когда Захар в очередной раз размахнулся мечом, его внезапно что-то ударило в грудь и отбросило обратно к пролому. Врезавшись в стену, десятник оторопело уставился на еще четырех «сервов». Треклятые металлические пауки больше не скрывались; их красные глаза ярко горели в полумраке, не предвещая воинам Кремля ничего хорошего.

– Убью! – послышался за спиной рык разъяренного Мрака.

Голос смуглого воина дрожал от злости. Он явно завелся еще больше, чем Захар. А если учесть, что Мрак обычно вскипал по щелчку пальцев, то сейчас он рисковал попросту взорваться, точно пороховой склад. Инстинкт самосохранения был задвинут в самый дальний угол; единственное, о чем мечтал смуглый дружинник – это разнести в пух и прах ненавистных красноглазых био. И плевать, что его самого запросто могут ранить или, того хуже, убить. Главное – жажда мести. Она гнала Мрака вперед, она поднимала его меч и обрушивала на стальные тела ненавистных врагов.

Справедливости ради стоит отметить, что «сервы» все-таки не очень-то пригодны для боя… точней, вообще не пригодны, если исходить из задумки их создателей. Все, что есть у этих металлических пауков – это более-менее прочный корпус (чтобы шальной пулей не повредило запрятанный под оболочку мозг) и юркие ноги (чтобы сбежать, если «хозяин» погибнет в бою). Книжник как-то вычитал в одном из старых томов, что мастера прошлого могли едва ли не за секунду открепить любого «серва» от старого био и привязать к новому. Иными словами, ни на что, кроме ремонта хозяев, стальные пауки не годились.

Именно поэтому, стоило дружинникам навалиться на «сервов» всем скопом, и те моментально утратили былую решительность. Мечи бились о стальные панцири, высекая искры. К счастью, роботы успели неслабо проржаветь за минувшие годы, и потому их броня облетала, словно кора с мертвой березы-мутанта.

Однако и теперь едва не случилось досадного казуса: так уж получилось, что Сыч в один момент оказался рядом с Захаром и так увлекся битвой с одним из «сервов», что не заметил, как к нему подкрался другой. Хитрая тварь коварно выбросила манипулятор, целя опричнику Тайного Приказа в незащищенный правый бок, но десятник был начеку и ловким ударом легко снес половину ржавой лапы. Сыч запоздало обернулся. Их с Захаром взгляды ненадолго встретились, но агент не сказал ни слова и, отвернувшись, снова обрушил на недобитого паука кривую саблю.

«Каков, а? – хмыкнул десятник про себя, раскручивая меч для нового удара. – Хоть бы кивнул, что ли. Наверное, их в Тайном Приказе учат Долг Жизни игнорировать… Ну да и черт с ним, с этим стервятником, я, в конце концов, не ради благодарности это делал, а из банальной человечности…»

Клинок разрезал одну из стальных ножек «серва» напополам, и паук, не удержав равновесие, неловко плюхнулся на бок. Захар вмиг оказался рядом и довершил начатое, вогнав меч в одну из глазниц и навалившись на оружие всем телом. По тому, как металлический паук содрогнулся, десятник понял, что достиг и поразил мозг твари, спрятанный под стальным «шлемом». Еще пара секунд – и все было кончено. Упершись ногой в мертвого «серва», Захар с трудом выдрал из него меч и снова принял стойку, готовый отразить новый выпад очередной металлической твари…

Но никто не спешил на него нападать.

Все красные глаза уже потухли. Последнего из металлических пауков судорожными, старательными ударами добивал разгневанный Мрак. При этом он что-то бормотал себе под нос; Захар не слышал, что именно, поскольку стоял жуткий лязг, но примерно догадывался.

– Заканчивай, Мрак, – сказал Никола.

Он шагнул к товарищу и положил ему руку на плечо, однако тот лишь раздраженно ее сбросил.

– Не мешай! – рявкнул дружинник, не оглядываясь.

– Как знаешь… – буркнул носатый разведчик, явно недовольный таким поведением соратника.

Еще два удара – и Мрак с трудом выпрямился и шумно выдохнул.

– Ну, собака… – донесся до ушей Захара его тихий голос.

– Ты как? – осторожно спросил десятник.

– Никак, – буркнул смуглый дружинник и, вогнав меч в кольцо на поясе, развернулся к остальным. – И давай не будем об этом. Сами все понимаете. Кроме стервятника, но мне на него плевать.

В полутьме лица Сыча было не разглядеть, однако Захар почему-то не сомневался, что он при этих словах улыбнулся свой препоганой снисходительной улыбочкой.

«Неблагодарная сволочь, – с ненавистью подумал командир. – Не успей я вмешаться, или убил бы его тот «серв» или в лучшем случае ранил!..»

Казалось, Захар немного преувеличивает, но на самом деле в дружине Кремля очень серьезно относились к такой вещи, как Долг Жизни. Порядочный воин стремился вернуть его как можно скорей, поскольку чувствовал себя обязанным. Того же, кто не признавал Долг Жизни, клеймили позором его соратники – в рядах дружины это считалось недопустимым.

Но тут речь шла не о дружиннике в полном смысле этого слова. Строго говоря, нынешние стервятники – это бывшие разведчики, такие же, какими когда-то были и Захар, и Мрак, и погибший Богдан. Вот только в определенный момент этих парней выдернули из общей массы и отправили на «перевоспитание» к Тайному дьяку. А тот, конечно же, круг обязанностей для них определил совершенно иной. И вчерашние честные дружинники стали выискивать в рядах собратьев предателей и заговорщиков, нередко при этом пересекая черту дозволенного. Точней, на взгляд Тайного Приказа все было вполне невинно, но честным воинам крепости так не казалось. На самом деле, стервятники совали носы повсюду, не помогая, а только мешая выполнять свой долг. Худшие из агентов и вовсе писали доносы, опираясь только на личную неприязнь к тому или иному дружиннику. Благо, воевода в таких спорных случаях всегда вмешивался в дела Приказа и наводил порядок, но осадок, что называется, оставался.

– Опять молчишь? – вдруг подал голос Свят.

Слышать от него подобное было вдвойне странно, поскольку он и сам не любил открывать рот без веского повода. Но, тем не менее, этот вопрос Сычу задал именно Свят.

Агент Тайного Приказа проигнорировал слова дружинника.

– Захара поблагодарить не хочешь? – осведомился разведчик. – Он тебе, вообще-то, жизнь спас.

Десятник вздрогнул. Он, если честно, надеялся, что никто не обратил внимания на случившуюся неразбериху: раздувать из мухи тура Захару не хотелось совершенно. Однако, как выяснилось, маленький «подвиг» не укрылся даже от самого немногословного из воинов Кремля.

Сыч по-прежнему хранил молчание.

– Да что с вами в вашем Тайном Приказе делают? – раздраженно процедил Мрак. – Вы и на людей-то уже…

В этот момент его прервал глухой вопль, отдаленно похожий на приглушенное «помогите». Кричала, опять-таки, женщина. И на сей раз она была куда ближе, чем прежде.

«Значит, не сбежала… Может, просто не может сбежать? Может, ее ранили?..»

– Всем отставить разговоры и рассредоточиться по помещению! – зычно воскликнул командир. – Ищем женщину! Где-то она здесь, явно, и, судя по всему, нуждается в нашей помощи! Значит, будем спасать!

– И чего она тут забыла-то, в Зоне? – недоуменно пробормотал Никола. – Уже, считай, к Тушино подошли…

– Не знаю, – отрывисто ответил Захар. – У нее и спросишь, когда найдешь.

Дружинники, с мечами в руках, разошлись в разные стороны. Командир поднял с пола вырванный у него автомат и направился в дальний правый угол. Там, как он вскоре заметил, часть перекрытий обрушилась и теперь лежала неподвижной грудой.

– Помогите! – довольно отчетливо донеслось из этой самой груды.

Десятник встрепенулся и, оглянувшись, воскликнул:

– Эй, сюда, все! Нашел!

После чего устремился к горе из обломков и принялся разгребать завал.

Подоспевшие дружинники с энтузиазмом подключились к делу. Мусор полетел во все стороны. Вот Мрак и Никола, ухватившись за плиту, отбросили ее в сторону, и Захар увидел лицо кричавшей девушки.

«Надо же, – подумал он, невольно залюбовавшись, – какая красавица!»

Девка и впрямь была на загляденье – румяное лицо, глубокие зеленые глаза и светлые, как у Игоря, волосы, собранные сзади в хвост. Правда, смотрела недобро. И выкрикнула тоже сварливо и неприветливо:

– Ну наконец-то! А я уж было решила, что вы мимо пройдете!

– Странный у тебя способ спасителей благодарить, – заметил десятник.

Она покосилась в его сторону, и взгляд ее смягчился.

– Ты прав. Неблагодарная я скотина, – сказала она. – Но это не всегда так, поверь. Просто нечасто меня камнями заваливает.

«И откуда она тут вообще взялась?» – подумал Захар, задумчиво наблюдая за тем, как незнакомка, высвободив длинные и сильные руки из-под плена обломков, упирается ими в пол и медленно, по сантиметру, вытаскивает себя наружу. Вот показалась кольчуга, заметно выпирающая на груди, изодранные кожаные (вероятно, из шкуры дикого тура) поножи и, наконец, высокие темные сапоги.

Красавица совершенно не походила на женщин Кремля. Нет, в крепости таких смазливых тоже хватает, но речь же не только и не столько о внешности. Взгляд у незнакомки был, как у опытного дружинника. Да и наряд, собственно, напоминал тот, который носили кремлевские разведчики.

– Ты откуда такая взялась? – осведомился Никола, когда она поднялась и принялась отряхиваться.

Дружинник невольно озвучил вопрос, который интересовал всех без исключения путников.

– Из северных пределов, – буркнула незнакомка. – Я из народа Наездниц на фенакодусах.

Разведчики стали недоуменно переглядываться. Никто из них прежде не слышал о подобном народе.

– Мы нечасто забредаем в эту часть Зоны, – понимая всеобщее удивление, нехотя объяснила девушка. – Но сейчас у нас были веские причины сюда прийти – пропали наши сестры.

– Ты сказал – «у нас», – заметил десятник. – Выходит, ты была здесь не одна?

– Нет. Трое нас было. Отправились искать пропавшую дюжину Наездниц. Подруги мои пали в битве против стального чудовища, которое лежит снаружи.

– Погоди-ка… – нахмурился Захар. – Не хочешь же ты сказать, что это вы одолели того био?

– Если под био ты понимаешь того металлического гиганта, что валяется между этим домом и соседним, то да, его победили мы, – хмуро посмотрев на десятника исподлобья, сказала Наездница.

Брови Захара взлетели на лоб.

«Да ладно? Три девки сдюжили цельного “Чинука”?»

– Что не так? – спросила девушка, окинув разведчиков недовольным взглядом.

– И как же вы его одолели? – медленно произнес Мрак.

– Бомбами, конечно, не мечами же, – фыркнула незнакомка. – Нас Старшие научили, как с ними воевать: зажигаешь бомбу, до трех считаешь и швыряешь прямо промеж красных глаз.

– Надо же, – удивился Никола. – А у тебя еще эти бомбы остались?

Ему, как и прочим дружинникам, было невероятно интересно взглянуть на убийственное оружие, с помощью которого три боевитые женщины смогли одолеть устрашающего «Чинука».

– Не-а. С этим пришлось повозиться. Все на него перевели. Да и пусть с ними, с бомбами… – Она вздохнула. – Сестер жалко…

Разведчики промолчали. Каждый из них в тот момент сразу вспомнил о Богдане, погибшем буквально несколько минут назад, погибшем глупо, неожиданно… но, по злой иронии, именно такие смерти в московской Зоне и случаются чаще всего.

– Тебя как звать-величать? – наконец спросил Захар, стремясь хоть как-то нарушить гнетущую тишину.

– Варвара, – ответила она, горделиво вскинув подбородок. – А вы откуда и куда? С Кремля, поди?

– Оттуда, да, – подтвердил Захар.

– А тут чего делаете?

– Беглецов двух ищем, – нехотя ответил десятник.

О том, что один из дезертиров является его побратимом, он решил благоразумно умолчать – незачем этой странной Наезднице на фенакодусах знать подробности.

– С Кремля, что ли, сбежали в Зону? – хмыкнула девушка. – Так чего тогда за ними гоняться? Они ж явно умалишенные!

– Там все куда сложней, – покачал головой десятник. – Они ведь не просто так ушли. У нас еще до этого люди пропали, а эти пошли их искать.

– А ваши где пропали? – мигом посерьезнев, уточнила Варвара. – Не в Тушино ли случайно?

Захар недоуменно выгнул бровь.

– А твои сестры, стало быть…

– Вот то ж! – энергично кивнула Наездница. – В Тушино отправилась дюжина и сгинула. Никто не вернулся.

– У нас… схожая история, – с трудом подбирая слова, ответил кремлевский командир.

– В самом деле? – оживилась собеседница.

Она повернулась к десятнику, явно ожидая продолжения, но он как воды в рот набрал. Захар по-прежнему не знал, что можно раскрывать этой странной девице, одетой, как заправский дружинник, а что – нельзя. Их ситуации действительно были удивительно похожи. Но значило ли это, что стоит откровенничать с незнакомкой?

«Хотя, в конце концов, она – всего лишь девка, пусть и боевитая, – подумал Захар, пристально рассматривая Варвару. – Чего ее опасаться?»

– Так а с вашими что случилось, вы не в курсе? – снова подала голос Наездница.

– В курсе, – безо всякого желания ответил десятник. – Они в плену у шамов, за Куполом.

Брови Варвары взлетели на лоб.

– Ох ты… А вы откуда знаете? Неужто были там уже?

– Один из тамошних пленников умудрился сбежать, – пояснил Захар, – и вернуться в Кремль. Он и рассказал.

– А он не сказал, были ли среди пленников женщины? – облизав пересохшие от волнения губы, спросила Наездница.

Захар открыл было рот, как вдруг понял, что ему нечего ответить. Только сейчас десятник осознал, что практически ничего не знает о таинственном логове шамов – то ли Казимир действительно не так много рассказал воеводе, то ли сам главнокомандующий сил Кремля решил не делиться подробностями с командиром «перехватчиков»…

– Были, – вдруг подал голос Сыч.

Вздрогнули все, включая Наездницу: до того неожиданно агент Тайного Приказа нарушил молчание. Удивился даже Свят, которому, в общем-то, подолгу держать рот на замке было не привыкать.

«Значит, ему воевода доверил больше?» – разочарованно подумал Захар.

– Надо же, – пробормотала Наездница. – Что же, выходит, мои сестры в плену у этих… шамов? А кто они вообще такие?

– Ну… мутанты. Невысокого роста, страшные, могут людей подчинять силой мысли, – с трудом подбирая слова, объяснил Захар.

У отца Филарета, конечно же, получилось бы лучше, но, кажется, даже такого сбивчивого ответа Варваре оказалось достаточно – охнув, она сказала:

– А, это те зловредные карлики?

– Они, – с кислой миной подтвердил десятник.

– Знаю-знаю… Ох… И как же мне теперь в одиночку их одолеть, если там даже дюжина не справилась? – уперев руки в бока и наморщив лоб, пробормотала Наездница.

Судя по всему, вопрос был риторический. Однако Мрак неожиданно сказал:

– Так а зачем в одиночку-то идти? Идем с нами!

Захара такая инициатива дружинника удивила – тем более что в их планы входила лишь поимка Игоря и Казимира, а не штурм шамовского логова. Собственно, по замыслу воеводы, они вообще не должны были выходить за пределы Купола – по крайней мере, без особой нужды. И если дружинники станут самовольничать, проклятый Сыч наверняка обо всем доложит Тайному дьяку, тот передаст воеводе, и с разведчиков взыщут за эту «самодеятельность».

Именно поэтому Захар столь красноречиво посмотрел на смуглого разведчика, но тот в ответ лишь пожал плечами – мол, что не так?

– В моем положении отказываться глупо, конечно… но вы же вроде за беглецами какими-то гнались, а к шамам не собирались? Или я что-то не так поняла? – нахмурилась воительница. – Запутали меня…

– Ты все правильно поняла, Варвара, – снова заговорил Сыч. – Мы ищем беглецов. За Купол мы идти не намерены.

«Ну вот, стоило ли сомневаться!.. – подумал Захар, искоса посмотрев на агента Тайного Приказа. – Этому вообще не с руки девку в отряд брать – мало ему дружинников, так еще и на какую-то там Наездницу постороннюю отвлекаться…»

– Ну так пусть хоть до Купола с нами дойдет, – одарив Сыча испепеляющим взглядом, недовольно сказал Мрак. – Или ты против, стервятничья твоя морда?

– Против, – напрямик ответил агент Тайного Приказа. – Воевода распорядился изловить пленников. Все. О том, что мы можем брать кого-то с собой, он ничего не говорил…

– Но и не говорил, что не можем, – рассерженно заявил смуглый дружинник.

Взгляды Сыча и Мрака сошлись в одной точке, словно два добрых меча. Командир покосился на Варвару: девушка, судя по всему, не совсем понимала, что вообще происходит и почему тип в черном балахоне так не хочет брать ее с собой.

А Мрак, устав играть с Сычом в гляделки, повернулся к десятнику и устало спросил:

– А ты что думаешь, Захар?

Шесть пар глаз с интересом уставились на командира, а он стоял и ломал голову, как же поступить. С одной стороны, их отряд действительно не должен был выходить за пределы Купола, да и брать с собой первую встречную казалось не слишком хорошей идеей. С другой, они только что потеряли одного человека, и большой беды в том, чтобы взять с собой Варвару, десятник не видел. Да и принимать сторону ненавистного «стервятника» Захару, конечно же, не хотелось.

Именно поэтому, взвесив все «за» и «против», кремлевский командир наконец ответил:

– Пусть едем с нами.

Такое решение было принято одобрительным гулом дружины. Молчал один Сыч, который сверлил десятника хмурым взглядом из-под надвинутого на глаза капюшона. Впрочем, Захар не собирался отступать. Еще чего не хватало – пасовать перед «стервятником»! Вскинув подбородок, он с совершенно спокойным видом посмотрел агенту Тайного Приказа в глаза.

Показалось, или тот скривился от неудовольствия?

«Как знать…»

– Выкусил, Сыч? – сказал Мрак, презрительно посмотрев на их молчаливого надзирателя.

– Решения в отряде принимает командир, – бесстрастным тоном ответил на это мужчина в черном балахоне. – Но, делая это, он должен помнить, что по возвращении в крепость воевода попросит отчитаться нас обоих. И если наши показания не совпадут…

– Ты что, подозреваешь, что я могу соврать воеводе? – нахмурившись, сухо осведомился Захар.

– Я просто напоминаю, что нам предстоит. Ни на что не намекая.

– Ну а я в твоих напоминаниях не нуждаюсь, стервятник, – раздраженно сказал командир. – Всю жизнь только я сам отвечал за свои поступки и сейчас намерен поступить точно так же.

Сыч молча кивнул и отвернулся.

– Ни у кого больше возражений нет? – Захар окинул подчиненных вопросительным взглядом.

Дружинники только головами покачали.

– В таком случае давайте здесь закончим и дальше поедем, – снова взял бразды правления в свои руки десятник. – Никола, Свят, идите к Любиму, наружу, заводите фенакодусов. А мы с тобой, Мрак, пошли за Богданом.

Никола со Святом молча устремились в обратный путь, а смуглый разведчик при упоминании своего имени вздрогнул и угрюмо посмотрел на командира исподлобья.

– Хочешь здесь его похоронить? – спросил он тихо.

– Лучшего места мы вряд ли найдем, – сказал десятник.

– И то верно, – нехотя согласился Мрак.

– У вас тоже погиб кто-то? – сочувственно спросила Варвара.

– Товарищ, – буркнул смуглый наемник, покосившись в ее сторону.

– Проклятая Зона… – качая головой, сказала Наездница. – Ничего доброго мы от нее не видели никогда, только беды одни…

– И не говори, – буркнул Мрак и побрел к дыре в стене.

Захар молча устремился за ним. Уже приблизившись к пролому, он услышал позади голос Варвары:

– Ты мне не поможешь приподнять эту плиту? Там, похоже, мой меч застрял…

Десятник оглянулся. Света от горюн-травы едва хватило, чтобы разглядеть черный силуэт Сыча: поколебавшись недолго, агент Тайного Приказа все же опустился на корточки и ухватился за край плиты, на которую указывала Наездница.

«И к кому ее подсадить?» – невольно задумался Захар.

Однако тут же вспомнил, что Богдану скакун больше не понадобится, и на душе мигом стало паскудно и пусто. Завидев же труп погибшего товарища, десятник и вовсе расклеился.

«Игорек, Игорек… – размышлял кремлевский командир, беря покойного за подмышки и вместе с Мраком занося тело в коридор. – Видел бы ты, к чему привел твой побег…»

Но побратим, к сожалению, не видел.

«Как жаль, что меня не было в городе, когда Прокофий привел туда сбежавшего из плена Казимира!.. – сокрушался десятник, укладывая труп на бетонный пол рядом с горой строительного мусора, которая едва не стала могилой для Варвары. – Как жаль, что не смог удержать его, вразумить, убедить подождать решения князя и воеводы… Случись все это, и Богдан был бы сейчас по-прежнему жив…»

Но судьба, увы, подчас тасует события слишком жестоко. Почему, почему же именно в тот день Захар был в московской Зоне, а не в крепости? Почему Казимир объявился тогда, а не через сутки?

Нет ответа.

Точней, есть, но такой, от которого только горше.

«Такова судьба».

– Ну вот мы и тут, – сказал Казимир.

Они с Игорем стояли в заброшенном здании и, задрав головы, через огромное окно завороженно смотрели на мерцающую поверхность Купола в нескольких метрах от их временного убежища. Странно, но некоторые твари умудрились погибнуть, не заметив этой полупрозрачной преграды: светловолосый стрелец не раз и не два слышал истории о том, как утратившие рассудок рукокрылы со всего размаха врезались в коварную стену и попросту взрывались, точно перезрелые яблоки.

– Ты как? – покосившись на молодого товарища, осведомился седовласый дружинник. – Готов?

– Ну… да, – неуверенно ответил Игорь. – Чем быстрей туда попадем, тем лучше.

– Мне нравится твой настрой, – криво ухмыльнулся Казимир. – Что ж, раз готов, тогда пошли…

Он первым направился к выходу из здания, на ходу вынимая из кармана пистолет.

Снаружи, к счастью, никого не было. Озираясь по сторонам, седовласый дружинник сделал несколько шагов в направлении полупрозрачной стены и остановился, когда до нее оставалось метров восемь. Игорь, не зная, как поступить, встал на метр позади своего проводника. Он никогда не видел, чтобы кто-то открывал проходы во внешний мир, и потому ждал этого действа с благоговейным трепетом.

«Интересно, а есть ли способ совсем этот Купол разрушить? – невольно задумался парень, рассматривая странную поверхность, на которой бликами играло находящееся в зените солнце. – Думаю, не один ум ломал голову, пытаясь это сделать… но человечеству, если оно снаружи есть, такой «подарок», конечно же, не нужен».

Стоило представить, как все твари, населяющие город, разом попали во внешний мир, и по коже прошел озноб.

Переложив огнестрел в левую руку, Казимир сунул правую в карман своей куртки и достал небольшую колбу с некоей мутной жидкостью. Игорь уже видел ее прежде, во время недавнего привала; тогда седовласый дружинник обмолвился, что именно с помощью этого раствора они вскорости откроют проход через Купол.

И вот момент настал.

Казимир, облизав пересохшие губы, размахнулся и швырнул колбу в прозрачную стенку. Вращаясь, «снаряд» долетел до мутноватой поверхности и с громким звоном разбился об нее. Игорь вытянул шею, ожидая незабываемого зрелища, как вдруг позади раздался гневный рык. Мысленно ругнувшись, стрелец обернулся и увидел, что на них несутся трое нео.

«Как же… не вовремя!..»

Он поднял руку с пистолем и нажал на спусковой крючок. Вылетевшая из ствола пуля со свистом разрезала воздух и угодила центральному дикарю в допотопный деревянный шлем, который был натянут по самые брови. К сожалению, нео от этого попадания не помер, а лишь с утроенной злобой бросился на стрельца. Расстояние стремительно сокращалось, и Игорь, спеша, опять спустил курок. На сей раз он целил в глаз и, конечно же, попал – с такой-то дистанции. На сей раз дикарь все же издох – пусть не сразу, пусть пройдя по инерции еще пару шагов, но еще до того, как уродливая морда коснулась асфальта.

Но двое других нео плевать хотели на гибель собрата. Стрелять было уже глупо, и стрелец, ругнувшись во второй раз, выхватил меч.

– Проклятые твари! – рявкнул за спиной Казимир.

Первый нео размахнулся дубиной и попытался ударить Игоря по голове сверху вниз. Чтобы избежать этого выпада, стрельцу пришлось собрать в кулак все свое мужество и метнуться в сторону, невзирая на жуткую боль в области поясницы. Но на этом испытания, разумеется, не кончились; по сути, все только начиналось. Уйдя от удара, Игорь резко развернулся и обрушил клинок на правую руку мутанта. Лезвие меча легко разрубило руку дикаря на две части, отчего нео остервенело взвыл и выронил любимую дубину. Воспользовавшись его заминкой, Игорь еще одним усилием воли ударил мечом слева направо. Снести голову не получилось, но этого, в общем-то, и не требовалось; клинок вспорол муту глотку, и лохматый мерзавец, истекая кровью, рухнул на асфальт. Единственной уцелевшей рукой нео тщетно пытался заткнуть чудовищную рану на шее, тогда как из обрубка правой длани кровь продолжала хлестать, словно из шланга.

«Дохни уж, паскуда», – подумал стрелец, пятясь от помирающего дикаря.

Тут он услышал яростный клич Казимира и, повернув голову, увидел, как седовласый дружинник, изловчившись, наносит своему противнику сокрушительный удар в область печени. Наверное, в тот момент дикарь пожалел, что не обзавелся деревянным нагрудником, какой был у его погибшего собрата. Впрочем, будь у нео на груди доска, Казимир, естественно, бил бы в другое место.

Побледнев лицом, свирепый лохматый мутант без сил завалился набок. В принципе, можно было оставить его умирать, но Казимир решил действовать наверняка: размахнувшись, он обрушил свой клинок на голову подыхающего нео. Череп лопнул, и мозги разлетелись во все стороны красно-розовыми брызгами, словно жменя ягод, которые дружинник резко сжал в кулаке. Игорь невольно поморщился: несмотря на то, что он уже не впервые странствовал по московской Зоне и схватывался с дикарями, иные сцены вызывали у него подлинное отвращение.

– Готовься бежать что есть мочи! – воскликнул Казимир, резко вогнав меч в кольцо на поясе. – Сколько Проход будет держаться, одному Богу известно!

Игорь резко повернулся к полупрозрачной стене и увидел, что ее поверхность содрогнулась и подернулась рябью, словно озерная гладь от дуновения заплутавшего ветра.

А в следующий миг в Куполе неожиданно появилась дыра, будто в него со всего размаху врезался гигантский био а-ля «Титан В4» – просто, по ощущениям, ни один другой робот не смог бы столь эффективно протаранить полупрозрачную стенку. Импульс создал воздушную волну, от которой, по ощущениям, содрогнулся асфальт. Не устояв на ногах, Игорь плюхнулся на пятую точку. Падение это отозвалось такой болью, что перед глазами у стрельца вспыхнуло красным. Однако прийти в себя ему не дали: схватив спутника за руку, Казимир проорал:

– Некогда валяться! Вперед!

Затем он грубо вздернул молодого товарища на ноги и потащил за собой к открывшемуся проходу. Ветер снаружи бил беглецам в лицо так остервенело, что слезы на глазах наворачивались, однако Казимир упрямо бежал вперед, увлекая за собой ничуть не помогающего ему Игоря. На могучих плечах седовласого дружинника болтались обе их дорожные сумки; разведчик прекрасно понимал, что без припасов им по ту сторону от Купола делать нечего. Надо было собраться с силами и хоть немного облегчить Казимиру жизнь, но стрелец расклеился окончательно – в самый неподходящий для этого момент.

«Соберись! На кону – жизнь отца!» – воззвал к нему внутренний голос.

Портрет родителя возник перед глазами в деталях, выпуклый, четкий, объемный, и тут же у стрельца будто второе дыхание открылось. Боль стала казаться пустяковой, и Игорь, высвободившись из рук товарища, последние несколько метров до прохода пробежал сам. Выскочив за пределы Купола, он сделал еще шагов десять, после чего остановился и без сил опустился прямо на потрескавшийся асфальт. Повернув голову, он увидел, что Казимир стоит в паре метров от него, упершись руками в колени и тяжело дыша.

Решив не дергать его после такого изматывающего забега, Игорь стал озираться по сторонам. Все вокруг было ему до жути интересно, еще бы – ведь прежде стрелец и помыслить не мог, что однажды выберется из плена Купола в открытый мир.

Однако, к разочарованию светловолосого воина, ничего особенно выдающегося по ту сторону от прозрачной стены не обнаружилось. Те же заброшенные здания, разрушенные, надо полагать, еще в годы Последней Войны; те же улицы, все в ухабах, ямах, разломах после бомбежки. Фон, правда, был не такой насыщенный, как под Куполом – Игорь с ходу понял, что звуков здесь куда меньше.

«Значит, и тварей тут не так много, как в Зоне, – сделал вывод стрелец. – Но все ж есть – те же шамы, еще какая-нибудь дрянь… Наверняка должны быть. Может, Купол вообще – лишь первая линия обороны? Кто его знает…»

– Ну ты дал, конечно, Игорек, – шумно выдохнув, прохрипел седовласый дружинник. – Не вовремя… сломался.

– Я ж не нарочно, – сказал стрелец, проведя рукой по взмокшим от бега волосам. – Это все нео… Пока уходил от выпада, дернул спину, она ж у меня бедовая…

– Раньше надо было об этом думать, – строго произнес Казимир. – Прежде чем вытягивать меня из камеры и тащить в Митино!

– Ты что, не понимаешь, куда я так спешу? – раздраженно воскликнул Игорь, устав от постоянных упреков. – Я отца хочу спасти из плена, пока он не умер там! Я его девять лет не видел! Ты сам там был, разве не понимаешь, каково это?

Казимир отчего-то побледнел лицом – видимо, вспомнил, что с ним делали шамы.

– Понимаю, конечно… – буркнул он, отворачиваясь.

Игорь открыл рот, чтобы сказать что-то еще, как вдруг со стороны Купола раздался громкий и очень своеобразный звук, словно некий великан шумно втянул воздух гигантскими ноздрями. Спутники разом повернули головы и уставились на прозрачную стенку. Проход, через который они покинули Москву, шустро затягивался. Еще несколько мгновений – и на том месте, где только что зияла дыра, не осталось даже царапины. Купол предстал перед воинами в своем первозданном виде, цельный, без единого изъяна.

«И как это вообще работает? – подумал Игорь, скользя взглядом по блестящей в солнечных лучах поверхности. – Какую-то колбу бросил, она об стенку разбилась и – бац! – нет стенки… А ведь Купол устанавливали не абы кто, не тупорылые нео, которые его из досок сколотили бы, в лучшем случае… И как же его так запросто?..»

– А что в стекляшке-то было? – спросил стрелец, вновь оборачиваясь к спутнику.

– В смысле? – недоуменно выгнул бровь седовласый дружинник.

– Ну, что это за штука такая? Почему она проходы открывает в Куполе?

– А, вон ты о чем… – наконец понял Казимир. – Ну, чего там именно намешано, я не в курсе, но видел несколько раз, как с помощью этих колбочек шамы проходы создают. Вот и стащил несколько, когда бежал – потому что знал, что возвращаться придется.

– Надо же, – удивился Игорь. – А отец Филарет рассказывал, что шамы могут силой мысли проходы в Куполе открывать.

– Я отца Филарета, конечно, уважаю, – с трудом скрывая раздражение, произнес седовласый дружинник. – Да только он о шамах знает куда меньше моего – хотя бы потому, что это я, а не он прожил с тремя старшими кровопийцами без малого десять лет! Хочешь – верь, хочешь – не верь, но я все видел своими собственными глазами – как они вот так же к Куполу подходят, как швыряют эту склянку в него… И бегут они в открывшуюся дырку так же, как мы с тобой!

– Да верю я, верю, – буркнул Игорь. – Чего ты завелся? Просто удивляюсь, что даже такие сильные мутанты не могут с Куполом совладать, а какая-то жижа в колбе – может.

– Ну, видать, не предусмотрели чего-то его создатели, раз нашелся способ, – успокаиваясь, пожал плечами Казимир. – Я тебе, опять же, по опыту скажу – все не предусмотришь. В целом-то идея работает. А то, что пара-тройка человек или мутантов через границу иногда перескакивает – так это, как твой любимый отец Филарет говорит, неизбежная погрешность, во!

Последние слова седовласого дружинника заставили Игоря в деталях вспомнить лекцию, посвященную как раз таки удивительному Куполу.

«Да ей-богу отец Филарет говорил, что шамы способны через него проходить безо всяких зелий!..»

Стрелец покосился на Казимира.

«С другой стороны, зачем бы ему врать?»

Поймав его взгляд, седовласый дружинник выпрямился и шагнул к Игорю.

«Опять уму-разуму учить будет?» – мелькнула мысль.

Но оказалось, что Казимир подошел к нему не за тем. Сунув руку в карман потрепанной куртки, он вытащил еще две склянки с мутным раствором и протянул их светловолосому стрельцу.

– На, держи.

– Это еще зачем? – удивился Игорь, с опаской глядя на колбы: если их содержимое так легко даже монолитный Купол растворяет, что оно может с обычным человеком сделать?

– Хочу, чтоб ты при себе пару таких держал… – Казимир шумно закашлялся, прикрыв рот свободным кулаком. – На всякий случай.

Их взгляды встретились, и Игорь сразу понял, куда клонит его товарищ: намекает, что из логово шамов оба они могут не вернуться. И в этих опасениях был резон. Как бы ни хотелось стрельцу верить в хороший исход, теперь, когда их дуэт оказался в Митино, вопрос, что называется, встал ребром. До берлоги кровопийц было уже рукой подать, а, значит, пора готовиться к самому худшему. Причем лучший вариант, на самом деле, не выжить, а как раз наоборот; погибшему ведь уже ничего не надо будет делать – ни обратно идти, ни пленников спасать, ни объясняться перед князем за свой дерзкий побег.

И потому надо в первую очередь думать, как бы не умереть, а во вторую – как действовать, если Казимир погибнет от лап шамов… или же снова попадет к ним под влияние.

«В общем, одна надежда – что кровопийцы нас не приметят», – подумал Игорь.

Чем ближе они подбирались к логову шамов, тем призрачней выглядели шансы на спасение пленников. И если поначалу стрелец еще верил в какое-то чудо, то теперь рассчитывал выполнить хотя бы «задачу минимум», а потом уже подключить к делу… да того же Громобоя с женой, если они, конечно, согласятся.

– Ты чего застыл? – одернул его Казимир. – Опять спина?

– А? – встрепенулся Игорь. – Нет, не спина. Прости, я… Да, конечно, я возьму эти колбы.

Он принял дары из рук седовласого дружинника и, подумав, спрятал их за пазуху.

– И поклажу свою возьми, – проворчал Казимир, мотнув головой в сторону грязно-коричневой сумки, которая валялась на асфальте неподалеку от того места, где сидел стрелец. – Не знаю, каким ты был дружинником до ранения, но сейчас ты, честно говоря, мало на что годишься.

Желваки на лице Игоря заходили ходуном. Он и сам чувствовал, что едва справляется с путешествием, а потому такие вот упреки только подливали масла в огонь – раздражали сверх всякой меры.

И все же стрелец промолчал – уже во второй раз за последние пять минут. Он снова напомнил себе, что Казимир уже дважды спас его от крупных неприятностей, и решил, что просто не имеет права вступать с ним в перепалку. Тем более – теперь, у самого порога шамовской берлоги.

Однако седовласый дружинник будто нарочно добавил к остальному еще пару едких фраз:

– Признаться, я жалею уже, что отправился с тобой в это путешествие. Только жизни зря положим, без толку.

И вот тут уж Игорь не вытерпел: резко, как мог, он взвился на ноги и вопросил:

– Сколько раз мне еще надо повторить, что я отважился на этот поход только из-за отца?

– Да не надо мне ничего повторять, – хмуро ответил на это Казимир. – Мне просто обидно, что мы с тобой ему ничем не поможем, а лишь напрасно умрем. Но, раз такая у нас судьба, то…

Он пожал плечами и, отвернувшись, сплюнул в сторону. Игорь стоял молча, только ноздри его раздувались, будто кузнечные меха; он медленно, но верно остывал.

– Пошли уже, – устало вздохнув, сказал седовласый дружинник. – Бери сумку и вперед. Тут для привала место… неподходящее.

– Да я уже заметил, – буркнул стрелец, мотнув головой себе за спину. – Не слепой…

– Ну хоть со зрением у тебя порядок, – вымученно ухмыльнулся Казимир и первым отправился прочь от Купола.

Подобрав с земли сумку с консервами, Игорь устремился следом за старшим товарищем.

Там, куда он указывал в разговоре с Казимиром, ошивались хитрые деревья-зомби, которые, видимо, высасывали кровь из тех, кого не допили шамы.

Этакие митинские стервятники.