Глава 2
Брат за брата
– Видишь их? – шепотом спросил Казимир.
Игорь, высунувшись на полголовы из-за подоконника, промычал:
– Угу.
– Так же, трое?
– Угу.
– Значит, трое… – пробормотал седой дружинник.
Стрелец, не отрываясь, следил за пауками-мясоедами, которые ошивались по соседнему залу, широкому и с высоким потолком. В общем-то, ничего страшного в этих тварях не было: для двух дружинников это так, разминка. Многоногие муты обычно нападали на всякое мелкое зверье, которым и питались, против взрослого же мужчины осмеливались идти только вдвое большим числом и то – лишь в случае крайней необходимости.
Но Игорь все равно заметно переживал. Во-первых, его нынешние кондиции оставляли желать лучшего, а, во-вторых, именно с этим тварями у дружинника было связано самое яркое воспоминание из детства – когда он, шестилетний, вместе с Захаром впервые выбрался в московскую Зону через потайной лаз, вырытый то ли крысособакой, то ли мутировавшим червем. Тогда подобный паук едва не прикончил двух самонадеянных мальчишек, которые сочли себя достаточно взрослыми, чтобы отправляться во внешний мир. Шрам на лице Захара до сих пор служит вечным напоминанием о той сомнительной вылазке, Игорь же, по счастью, обошелся без увечий.
Разумеется, теперь от того напуганного мальчишки остались только имя, волосы, светлые, будто рожь, да крайне неприятные воспоминания, но даже этого хватало, чтобы не рваться в бой, сломя голову.
– Ты чего застыл? – толкнув спутника в бок, осведомился Казимир. – Пока мы тут торчим, наших фенакодусов другие муты десять раз сожрут!
Игорь вздрогнул и покосился на беглеца.
– Да ничего… порядок, – вяло пробормотал он.
– Мне чего-то все больше кажется, что ты впервые в Зону выбрался, – заметил дружинник.
– Да я излазил все Строгино и Тушино, – раздраженно огрызнулся Игорь. – А ты говоришь – впервые…
Он не любил хвастать своими походами, но еще меньше – когда его считали за зеленого юнца. Пусть рейдов на его совести, по сути, было не так много (пальцев одной руки хватит, чтобы сосчитать), но каждый из них стоил доброго десятка обычных вылазок за обломками арматуры.
– Ну а чего ты тогда трех мясоедов вонючих испугался-то? – хмуро осведомился Казимир.
Игорь хотел рассказать о своих ранениях, уже даже рот открыл, но вовремя спохватился: еще чего не хватало – собрату по оружию на жизнь жаловаться! Поэтому он собрал волю в кулак и сказал:
– Я не боюсь их. Просто не хочу, чтобы нас застали врасплох их собратья, если их тут больше, чем три!
– Это правильно. Это молодец, – похвалил соратника Казимир. – Но сейчас не стоит так уж усердствовать. В конце концов, это всего лишь пауки. Если мы с ними тут возимся по полдня, у логова шамов ты, наверное, лет сто стоять будешь, прежде чем внутрь зайти осмелишься?
Игорю стало жутко стыдно за себя и свои нелепые страхи. Действительно – нашел, чего бояться!.. Подобного паука юнак Захар ножичком прикончил, значит, для дружинников это вообще дело плевое. Собрав волю в кулак, Игорь потянул из кольца на поясе верный меч.
– Пошли уже, хорош лясы точить.
– Ну вот, другое дело, – усмехнулся Казимир.
Он последовал примеру товарища и, с клинком в правой руке, первым устремился в зал к паукам. Игорь старался не отставать, боясь, что любое промедление может быть истолковано, как трусость.
Пауки, завидев хомо, сначала надулись от злобы и ненависти, но Казимир тут же продемонстрировал, что ловить тут мясоедам совершенно нечего: меч седовласого дружинника рассек воздух и разрубил голову ближайшего к ним мута напополам. Хлынула кровь, вперемешку с мозгами, но бородач не обратил на это никакого внимания. Пинком ноги оттолкнув дрожащую в конвульсиях тварь, Казимир метнулся к второму монстру. Тот уже собирался улизнуть, однако от дружинника оказалось не так просто сбежать – меч разом перерубил три лапы, и паук завалился набок, отчаянно вереща. Впрочем, кричал он недолго: клинок в два взмаха заткнул его уродливую пасть.
Игорь, понимая, что оставаться в стороне нельзя, бросился за третьим мутом, но проклятое увечье не позволило догнать обезумевшую от страха тварь. Боль пронзила позвоночник столь внезапно, что дружинник лишь чудом удержался от позорного вскрика. Скрипя зубами, он повернулся к Казимиру. Седовласый дружинник угрюмо рассматривал спутника, пытаясь, видимо, оценить, насколько здоров его юный компаньон.
– Что не так? – спросил Игорь, невольно отводя взгляд.
– А ты правда уверен, что готов ехать в Митино? – спросил Казимир.
– Выбора у нас все равно уже нет, – покачал головой светловолосый стрелец. – Нас теперь в Кремле считают за предателей.
– Тебя считают, – поправил седой дружинник.
– А, ну а тебя я, конечно, силком из острога вытащил, – усмехнулся Игорь. – Пошли уже к схорону.
Он устремился к куче хлама в углу, однако, когда проходил мимо бородача, тот ухватил его за руку, останавливая.
– В чем дело? – мигом напрягшись, сухо осведомился стрелец.
– Ты действительно уверен, что хочешь туда идти… вдвоем? – спросил Казимир. – Ты не подумай, я без предрассудков. Просто там ведь старшие шамы… Что мы против них сможем сделать?
– Для начала мы можем хотя бы разведать обстановку, – ответил Игорь. – А уж потом что-нибудь придумаем, не беспокойся.
Он вырвал руку и продолжил свой путь к горе обломков, густо присыпанной пылью.
– То есть вот так ты себя ведешь в Зоне? – бросил Казимир ему в спину. – Главное – решиться, а там «что-нибудь придумаем»? Это шамы, сынок. Они тебя учуять могут очень быстро, у них там какие-то… в голове…
– Ментальные способности это называется, – отозвался стрелец, не оглядываясь.
Достигнув цели, он опустился на корточки и принялся отбрасывать в стороны обломки кирпича, ржавые железяки и прочий строительный мусор.
– Да плевать мне, как это называется! – раздраженно воскликнул Казимир. – Я девять лет у них в плену просидел! Девять, Игорь! Там некоторые свои имена забывали, а ты меня названиям поучаешь!
Стрелец замер с обломком кирпича в руке. Ему опять было стыдно – в который уж раз за последний день. Путешествовать с человеком, который годится тебе в отцы и на своем веку повидал в сто раз больше, чем ты, оказалось трудней, чем думал Игорь. Не то, что Казимир был такой уж несносный попутчик, дело не в этом. Просто порой стрелец забывался, а седовласый дружинник не чурался ставить его на место, и получалось неловко.
– Заговорился я, – буркнул Игорь, отбрасывая кирпич в сторону. – Виноват.
– Не нужно мне твое признание вины, – фыркнул Казимир. – Скажи мне просто, что ты на самом деле собираешься делать? Вдвоем мы в логово не полезем, это понятно. Но не можем же мы посмотреть… и уйти обратно в Кремль?
– Нет, в Кремль мы не пойдем, – сказал Игорь.
Под очередной корявой железкой обнаружилась знакомая доска. Замирая сердцем, парень ухватился за нее обеими руками и потянул на себя. Доска упиралась: сверху на ней лежало еще немало хлама, но разгребать все было слишком долго.
– Тогда каков план? – не унимался Казимир.
Доска шла медленно, по сантиметру, но шла.
– В Тушино у меня есть… знакомые. Которые мне могут помочь, если… совсем уж припечет.
– Что? – не поверил своим ушам седовласый дружинник. – Знакомые? Так, может, нам их сразу с собой взять, этих твоих знакомых?
– Прежде чем тащить их с собой, я должен сам увидеть это… логово шамов, – покачал головой Игорь.
– А моего рассказа тебе мало? Или ты что… – Казимир сузил глаза до щелочек. – Ты мне не веришь, что ли?
Доска наконец выскочила наружу, и Игорь, тихо цокнув языком, сказал:
– Дело не в «не веришь». Просто сам хочу все увидеть. Вдруг ты сбежал, а они с горя всех пленников сожрали, и смысла идти уже нет?
Пластырь из коры березы-мутанта был на прежнем месте.
– Ну да, девять лет не жрали, а тут сразу всех, – саркастически произнес Казимир.
– Понимаешь, те мои знакомые, они… – Игорь запнулся. – Я бы не хотел к ним идти, пока все не перепроверю и не пойму, что без них мне не обойтись.
Он перевернул доску и еще раз одобрительно цокнул языком: пистоли – есть, сменные магазины к ним – тоже.
Уцелел схорон.
– Что же это за знакомые такие? Не друзья? Подельники какие-то?
– Почему же? Самые настоящие друзья, – совершенно искренне ответил Игорь.
Он вытащил из-за пазухи нож и перерезал пластырь. Один пистолет и одна запасная обойма скрылись в кармане; второй «комплект» стрелец зажал в руке, поднялся и, обернувшись, протянул оружие Казимиру.
– Поэтому и не хочу их дергать зазря, – добавил Игорь. – Друзей не хочется понапрасну в неприятности втягивать.
«Потому что настоящих друзей – не так много, чтобы подвергать их жизни опасности».
– Ну, как знаешь… – со вздохом сказал Казимир.
Он забрал пистоль и магазин, проверил обойму и спрятал оружие в карманы куртки, после чего развернулся и пошел к выходу из зала. Ботинки его хлюпали по крови пауков, разлитой по полу, но седовласый дружинник не обращал на это внимания.
– Я прекрасно понимаю твое желание не вмешивать друзей в свои беды, – бросил он на ходу. – Да только сейчас очень велик шанс, что, пойдя вдвоем, мы просто не сможем вернуться в Тушино.
Игорь невольно вздрогнул.
– Думаешь, сожрут нас?
– Думаю, хуже, – не оборачиваясь, покачал головой Казимир. – Оставят в живых.
И вышел наружу, туда, где их дожидались преданные фенакодусы.
* * *
Занимался рассвет. Солнце окрасило небо на горизонте в кровавый багрянец, и свет этот, неверный и несколько лживый, стал паутиной расползаться среди обветшалых полуразрушенных домов. Каждый из них имел свою историю, в каждом прежде жили люди, но Последняя Война заставила их оставить жилье и уйти под землю в робкой надежде спастись. Кому-то это удалось, но большинство почило, не успев даже достичь заветных бункеров. Бомбы сыпались с неба, точно град, и от некоторых районов остались лишь пустыри с грудами строительного мусора на тех местах, где прежде были шумные, светлые многоэтажки, сверху донизу наполненные жизнью, точно градусники – ртутью.
Воинство Захара возвращалось домой из разведывательного рейда. В общем-то, эта вылазка ничем не отличалась от большинства прочих: ничего особенного не нашли, но и людей при этом не потеряли. Настроение у разведчиков было вполне хорошее – каждый мечтал поскорей вернуться в крепость, к женам с детишками, навестить матерей, коль живы, и поесть домашней похлебки вместо уже давно осточертевших консервов.
И вот впереди показались знакомые очертания Кремля.
– Рядом уже, – сказал Захар, обернувшись через плечо.
В московской Зоне он старался без нужды голос не повышать, ибо велик был риск привлечь тварей, обладающих не в меру острых слухом.
Дружинники, прекрасно знающие об этой привычке командира, передали его слова задним.
– Как думаешь, с Игорем все так же? – спросил Богдан, фенакодус которого шел справа, с захаровским скакуном вровень.
– Лекари говорят, ничего и не изменится, – угрюмо ответил командир. – В ближайшее время уж точно.
– Как-то даже… не верится. Несправедливо это, – заметил дружинник. – Мы там сидели, под замком, а он туда-сюда мотался… и в итоге больше других получил.
– Не трави душу, – поморщился Захар. – Несправедливо… А когда пацан в первый рейд выходит и умирает, километра от Кремля не отъехав – это что, справедливо? Забудьте вы уже это слово, сколько вам все втолковывают – я, отец Филарет, воевода…
Он хотел сказать что-то еще, но замер с открытым ртом, а через мгновения натянул поводья, останавливая фенакодуса.
– В чем дело? – последовав его примеру, одними губами спросил Богдан.
Остальные, видя, что направляющие затормозили, тоже придержали скакунов. Отряд застыл; все вслушивались в гомон московской Зоны, пытаясь определить, что же услышал их командир. Захар меж тем медленно вертел головой из стороны в сторону. Он все не мог понять, кто издал тот странный звук, который привлек его внимание.
И вот шум повторился – к неудовольствию Захара, теперь гораздо громче. Неведомая тварь, судя по всему, стремительно приближалась к ним.
«Что ж это за крик такой? – подумал десятник с тревогой. – Ни на что не похоже…»
Командир поднял левую руку и первым устремился к стене ближайшего здания. Дружинники этот жест отлично знали и отправились следом за предводителем, не задавая лишних вопросов. Не сводя глаз с угла дома, Захар опустил ствол автомата на голову верного фенакодуса, готовый моментально вскинуть его и открыть огонь по неведомой твари… которая, к слову, закричала в третий раз.
«Через секунд пять-десять уже покажется, – отметил про себя десятник. – Не успеем…»
Краем глаза он смотрел на дверной проем. Увы, по его прикидкам, дружинникам не под силу было опередить таинственного монстра и скрыться внутри прежде, чем тот выскочит из-за угла.
Можно, конечно, сжать фенакодусам бока и ускориться, но не наделают ли они при этом такого шума, что мут легко поймет, куда делись хомо? Вот она, извечная внутренняя борьба с самим собой – рискнуть или действовать по инструкции? Порой эффективней одно, порой следует уповать лишь на удачу… и, по иронии, никогда не знаешь, какое решение лучше всего подходит для твоего конкретного случая!
Крик повторился в четвертый раз, и из-за угла вылетел «Раптор» – как раз в тот момент, когда фенакодус Захара был в шаге от заветного дверного проема. Выглядел био неважно: заводской хвост он где-то утратил, кузов покрывали многочисленные вмятины, а из двух глаз горел красным только один – второй будто выклевал кто-то. Однако и его вполне хватило, чтобы приметить отряд из десяти хомо. Быстрые ноги понесли био навстречу добыче; судя по всему, он был зверски голоден.
Тут же стало понятно, что за звук привлек Захара – оказалось, что это вовсе не крик, а протяжный скрип несмазанных шарниров.
– В дом! – рявкнул десятник.
И снова дружинники не спорили – правда, на сей раз в их взглядах замелькало сомнение: никто не хотел бросать командира на растерзание «ящера». И тем не менее предводитель отдал приказ, а, значит, ослушаться его бойцы не имеют права. Воины Кремля один за другим спрыгивали со спин верных фенакодусов и, ведя их за уздцы, скрывались внутри. План Захара был понятен: прикрыть отход своего воинства автоматным огнем, после чего, по возможности, спрятаться в здании самому. «Раптор», бесспорно, способен достать людей и в доме, но для того, чтобы туда проникнуть, ему придется неслабо потрудиться – ведь с его габаритами через дверной проем не войдешь, надо стену ломать. В общем, Захар действовал правильно, но слишком уж самоотверженно. Десятник не должен столько брать на себя, в конце концов, он ведь – вожак, предводитель, его задача – вести за собой людей, а не прикрывать их отход, рискуя больше прочих. И это не говоря о том, что ценность командира для Кремля всегда выше рядового дружинника. Именно поэтому Богдан воскликнул:
– Давай я его задержу!
– Шуруй уже, – буркнул Захар. – Не отвлекай.
«Раптор» несся к ним, но, по счастью, его увечья не позволяли био развить привычный темп: несмазанные механизмы замедляли тварь, а отсутствие хвоста лишало ее изрядной доли маневренности. Захар, отлично помнящий уроки отца Филарета, знал, что, лишившись заднего отростка, стальные «ящеры» становятся довольно-таки неуклюжи. Грубо говоря, подобный био рискует в любой момент пропахать по земле, если забудется и попытается вытворить нечто из того, что делал прежде, еще до утраты хвоста.
И в задачу десятника входило дезориентировать тварь, чтобы она рассвирепела и сама доставила себе хлопот.
Именно поэтому десятник открыл огонь не сразу, а терпеливо дождался, пока «Раптор» наберет порядочную скорость. Сердце Захара бешено стучало в грудную клетку, а треклятое воображение по традиции рисовало образы, один ужасней другого, но с неизменной концовкой – в которой «Раптор» легко разрывал предводителя дружинников на части.
Десятник быстро оглянулся: на улице все еще находились трое воинов, включая Богдана, который замыкал цепочку и периодически косился на командира. Скрипнув зубами, Захар снова обратился к стальной твари.
«Пора!»
Он вскинул автомат и открыл огонь.
Пули застучали по ржавой броне изувеченного био, и он невольно сбавил ход. Учитывая его скорость, это далось «ящеру» совсем непросто, и тут-то как раз сказалось отсутствие пресловутого хвоста: из-за смены темпа «Раптора» повело вбок, и он, потеряв равновесие, рухнул на землю и так прокатился несколько метров. Захар, не теряя времени даром, сменил рожок автомата и вновь открыл огонь, целя в металлическую черепушку био: там, кажется, из-за падения образовался просвет между стальными пластинами.
«Раптор» заверещал дурным голосом, зловеще сверкнул единственным глазом и попытался резко встать…
Но не смог.
Захар продолжал нажимать на спусковой крючок до тех пор, пока не кончились патроны. Он до последнего не верил, что био сдался так просто. Но, видимо, сказались былые повреждения. Не будь их, и пули десятника ни за что не поразили бы мозг прожорливой металлической твари.
Ну и, конечно же, без определенной доли везения не обошлось – без удачи в московской Зоне никуда. Благодаря отцу Филарету дружинники знали, кто такие био, знали их основные повадки, габариты, но ни один Мастер Кремля не способен научить юнака уничтожать био – просто потому, что их броню, если она более-менее цела, даже крупный огнестрел не берет. Вот и приходится действовать по ситуации, надеясь, что в этот раз фортуна окажется на твоей стороне, и ты переживешь новую передрягу.
Сейчас – повезло.
– Готов! – донесся из-за спины голос Богдана. – Ей-богу, готов!
Захар медленно опустил автомат. Руки его мелко дрожали, а сердце отбивало такой бешеный ритм, что, казалось, его ребра вот-вот рассыплются в пыль. Фенакодус под ним стоял смирно, спиной ощущая, до чего взволнован его хозяин.
«Возьми себя в руки! – мысленно прикрикнул на себя десятник. – Ты же их вожак!»
Самоувещевание подействовало отрезвляюще, точно добрая отцовская оплеуха. Командир тихо кашлянул и, развернув скакуна, с невозмутимым видом скомандовал:
– Богдан! Скажи остальным, надо уходить, пока другие био не сбежались.
Товарищ отрывисто кивнул: отец Филарет всегда подчеркивал, что «Рапторы», ввиду малых (на фоне других роботов) габаритов любят сбиваться в стаи и так охотиться на мелкое зверье, нео и хомо. И то, что к ним выскочил всего один «ящер», по сути, было очередным подарком судьбы.
«Так что лучше поспешить и не испытывать ее понапрасну», – решил Захар про себя.
Потому что судьба слишком переменчивая особа и не любит постоянно благоволить одним и тем же.
* * *
– Спокойного дежурства! – привычно поприветствовал Захар привратников.
Стрельцы переглянулись.
– С возвращением, – угрюмо ответил один из них.
– Тебя воевода хочет видеть, – добавил второй.
– Сам воевода? – недоуменно выгнул бровь десятник.
Захар невольно задумался, чего от него может хотеть главнокомандующий. Сам рейд в московскую Зону его вряд ли волнует – если б каждый десятник отчитывался непосредственно перед воеводой, к его покоям очередь бы стояла от самых крепостных ворот. Но что еще могло понадобиться их предводителю?
– Слушай, ну мы с дороги только, – вклинился в разговор Богдан. – Надо ведь фенакодусов в стойло вернуть, накормить-напоить, самим отдышаться…
– Воевода распорядился, чтоб сразу ехали, – пожав плечами, сказал первый стрелец. – А скакуна твоего, Захар, мне велели отвести.
«Значит, и впрямь что-то очень срочное, – понял десятник. – Но что?»
Он спешился, передал поводья стрельцу и пошел в глубь крепости к Военному Приказу, не переставая ломать голову, зачем же его хотят видеть так скоро. Вариантов, в общем-то, было множество, однако все они казались какими-то мелкими и недостаточно срочными.
«Наверное, какое-то задание-«молния», которое можно доверить только мне, – догадался десятник. – Вот только почему он именно меня выделил? Чем я заслужил?»
С самого детства Захару прочили блестящую карьеру. Он был отменно развит физически, усерден и трудолюбив; среди юнаков он считался если не лучшим, то уж точно одним из. В восемнадцать вчерашний мальчишка стал настоящим дружинником и отправился в первый рейд, потом во второй, третий… Отлично проявив себя, Захар очень скоро дорос до звания десятника и получил под свое командование отряд. Потери, конечно же, были, куда без них, но все отзывались о свежеиспеченном предводителе очень хорошо. Захар не отличался самодурством, старался всегда действовать по уму, не полагался на геройства… словом, действовал, как его учили, дело спорилось, и уверенность в своих силах только крепла.
А потом в его десяток влился побратим Игорь… и все внезапно пошло наперекосяк.
Сначала их отряд попал в засаду нео – что уже само по себе было удивительно, ведь дикари всегда нападали беспорядочно, а тут застали кремлевских врасплох. Позже выяснилось, что нападение помог организовать Вадим, маркитант из Строгино, который, презрев свое людское происхождение, безо всякого стеснения вел дела с дикарями. В тот день погибли восемь дружинников, самого Захара нео взяли в плен, а Игорь пропал, но, к счастью, смог найти побратима и вызволить его из лап треклятого торгаша.
Само собой разумеется, что такая трагедия не могла пройти для командира бесследно. Потерять весь отряд!.. Да кто вообще пойдет к такому командиру? И хоть в Кремле никто, включая воеводу и князя, не осудил Захара – случай все же был, мягко говоря, нерядовой – сам он былую уверенность утратил. Следующий рейд, меж тем, прошел фактически без приключений, но вот вылазка в Тушино обернулась новой драмой: очередная оплошность десятника привела к смерти дружинника, и остальные разведчики настояли, чтобы Захар на время похода передал бразды правления своему нареченному брату. Это было сродни удару под дых, коварному, неожиданному, а оттого вдвойне неприятному. Потом случился очередной плен… и снова всех спас Игорь.
Правда, на сей раз – едва ли не ценой собственной жизни.
«Прав Богдан, – с грустью подумал Захар, уже подходя к крыльцу. – Несправедливо все вышло. Может, даже смерть была бы более гуманным исходом… как бы ни хотелось о ней говорить».
Всю дорогу из Тушино в Кремль Захар молил Бога, чтобы тот сохранил Игорю жизнь. Игорь выжил. Тогда Захар стал молиться, чтоб он снова смог ходить. Игорь встал через пару недель. Но, как ни пытался десятник упросить Всевышнего о возвращении былого здоровья, даже намека на это не ожидалось.
Видно, исчерпал Захар лимит благосклонности со стороны небожителя.
Иными словами, слишком многого хотел от Бога.
– Заходи, он уже ждет, – сказал один из стрельцов, едва десятник оказался в коридоре.
Захар смерил двух мечников хмурым взглядом. Помнится, Книжник настаивал на соблюдении канона и упрашивал воеводу вооружить их алебардами, но он, как человек, далекий от службы, просто не понимал, что алебардой в таком узком коридоре не размахнешься. То есть превратятся люди из бойцов в обыкновенных истуканов – красивых, каноничных, но истуканов. И чтобы этого не допустить, им оставили мечи.
– Спокойного дежурства, – пробормотал Захар, шагая к двери.
Стрельцы благодарно кивнули: у них, по счастью, служба всегда была более-менее спокойной. Это вам не со стен мутантов всякой дрянью поливать да обстреливать. Хотя, конечно, о возможности покушения тоже никто не забывал, поскольку умные полководцы стремятся не перебить всех врагов, а прежде всего обезглавить их армию, убив командира.
Благо, судьба нечасто сводила обитателей крепости со столь умными полководцами.
Постучав, десятник приоткрыл дверь и заглянул внутрь:
– Вызывали, воевода?
– А, Захар! Входи, – мигом оживившись, махнул рукой главнокомандующий.
Десятник вошел. Хозяин кабинета отложил в стороны бумаги и, громко причмокнув, сказал:
– Не буду ходить вокруг да около: твой побратим минувшей ночью самовольно покинул крепость и отправился в московскую Зону.
Захар выпучил глаза, хотел тут же засыпать воеводу вопросами, но тот выставил перед собой руку, призывая десятника к молчанию, и продолжил:
– И я хочу знать, известно ли тебе было что-то о таких его планах? Теперь можешь говорить.
– Мне? – еще больше удивился Захар. – Да я вообще… честно говорю, воевода, ни сном, ни духом. Все, чего он хотел – это поскорей вернуть свои навыки. Для этого упражнялся – в казармах, в остроге, когда было время… Но про самоволку я, клянусь Богом, слышу впервые.
Хозяин кабинета задумчиво жевал верхнюю губу и с интересом разглядывал стоящего перед ним воина. Захар примерно догадывался, о чем размышляет их главнокомандующий: наверное, прямо сейчас он пытается понять, не покрывает ли десятник своего любимого побратима. Но об этом, конечно же, и речи быть не могло. Да знай Захар о планах своего товарища, практически родича, без приказа покинуть крепость, разве позволил бы? Разве не уберег бы от столь глупого шага?
«Но зачем он это сделал? Чтобы доказать самому себе, что он все еще может быть дружинником? Не верю, что ему в голову пришла такая идиотская мысль…»
– Значит, впервые слышишь… – протянул воевода.
Пальцы его застучали по столешнице в неведомом ритме.
– Впервые. Я, кстати, Игоря уже несколько дней не видел – с тех пор, как в рейд отправился.
– Что ж, пусть так. И ты, конечно же, не знаешь, куда он поехал и с кем?
– Я ничего не знаю, – честно признался Захар. – Вот вообще.
Воевода устало вздохнул.
– Видишь ли, что вышло, – сказал он, будто с неохотой. – Десятник Прокофий – ты ведь помнишь такого?
Захар кивнул.
– Так вот он возвращался из рейда и случайно встретил на подходе к Кремлю дружинника Казимира, отряд которого пропал в Строгино девять лет назад, – продолжил воевода.
– Что-что? – хмурясь, переспросил Захар.
Он ушам своим не мог поверить. Дядьку Казимира он помнил прекрасно, но уже давно смирился с его смертью. И вдруг воевода заявляет, что покойный восстал из мертвых и вернулся в Кремль…
«Да как такое возможно?!»
– И где сейчас Казимир? – быстро осведомился десятник.
– С твоим побратимом, – ответил хозяин кабинета.
– Но… как… и зачем? Зачем они покинули крепость?
– Я не знаю. Но предполагаю, что Казимир потащил Игоря вызволять Бориса – его, Игоря, отца. Иной причины, способной выманить твоего побратима из Кремля наперекор приказам сверху, я не вижу.
– Так а Борис… он что, тоже жив? И где он? Почему не с Казимиром вернулся? И где вообще все это время был Казимир, он что-то рассказывал же? Объяснял?
Воевода опять вздохнул. Хоть вопросы Захара были вполне обоснованы и логичны, отвечать на них главнокомандующему никакого удовольствия не доставляло.
– Отряд Казимира все это время находился в плену у шамов, – пояснил хозяин кабинета. – Вампиры не ели их, но заставляли охотиться и пили их кровь.
Захар тихо охнул. Он и представить себе не мог, что мутанты способны издеваться над пленниками столь изощренным образом. Десятник слышал про шамов, которые путешествовали по Зоне с кортежем из двух-трех людей, чтобы всегда иметь возможность подкрепиться свежим мясом. Но чтобы держать десяток хомо в плену годы напролет и методично попивать их кровушку… Подобное измывательство просто не укладывалось в голове.
– По крайней мере, так сказал Казимир, – добавил воевода.
Уточнение показалось десятнику странным.
– Вы ему не верите? – осторожно спросил он.
– Да не то чтобы… он же все-таки один из нас, – пожевав губу, отозвался хозяин кабинета. – Но пример Ратмира вынуждает рассматривать… любые варианты. А тут еще и история – из ряда вон.
Пальцы снова загуляли по столешнице.
– А где же их держали? – спросил Захар. – Казимир сказал?
– В Митино, – нехотя ответил воевода.
Десятник невольно присвистнул.
– А как же он… через Купол?
– Говорит, у шамов есть раствор специальный, – сказал хозяин кабинета. – Которым они в Куполе проходы делают. Якобы берешь колбу с таким раствором, швыряешь в Купол и ждешь, пока в его поверхности отверстие появится – временное, потом все равно затянется. Так, по крайней мере, Казимир рассказывал. Он даже мне колбу отдал, в качестве доказательства. Хочешь взглянуть?
– Ну… да, – неуверенно ответил Захар.
Воевода выдвинул верхний ящик стола и засунул туда руку. Пару мгновений спустя на стол легла небольшая колба с некоей мутной жидкостью. Десятник подошел поближе, осторожно взял странный сосуд в руку и поднес к глазам.
– Неужто это… – Захар кашлянул. – Поможет через Купол пройти?
– Если верить Казимиру, то да, – кивнул воевода.
– Вы позволите ее забрать? – спросил десятник.
– Забрать? – удивленно выгнул бровь хозяин кабинета. – Но зачем она тебе?
– А как я иначе в Митино попаду? Вдруг мы не успеем их перехватить раньше?
Некоторое время они пристально смотрели друг на друга. Во взгляде Захара был вопрос, во взоре главнокомандующего – удивление, помешанное с любопытством.
– То есть ты хочешь самолично отправиться за побратимом? – после крайне долгой паузы уточнил воевода.
– Ну а кто еще его может вразумить, если не я? – пожал плечами Захар. – Он же мне, по сути, младший брат.
– Ты будто мои мысли прочел, – усмехнулся хозяин кабинета. – За этим я тебя, собственно, и позвал.
Десятник неуверенно улыбнулся самым уголком рта.
– И с кем отправишься? Есть люди, которые согласятся пойти с тобой за Купол? – спросил воевода. – Потому что отправлять туда кого-то приказом без решения князя я не могу, а сообщать о случившемся князю… – Он задумчиво пожевал губу. – Не хотелось бы. Игорь, как ни крути, герой Тушино и Строгино. Не хочется ломать ему судьбу. Столько пользы он Кремлю принес… Согласен ведь?
– Разумеется! – обрадовался десятник.
Слова главнокомандующего принесли ему некоторое облегчение. Он-то полагал, что Игоря ждет острог и суровое наказание, а, выходит, воевода хочет дело замять?
– Так что насчет добровольцев, Захар? Найдутся? Причем ехать надо прямо сейчас, без отдыха, чтобы не отстать от них еще сильней.
– Найдутся, – уверенно ответил десятник. – Обязательно.
Для большинства дружинников Долг Жизни – не пустой звук. Надо его возвращать, притом не когда тебе самому удобно, а когда тот, кому ты должен, в этом больше всего нуждается. Игорь, невзирая на трудности, отправился в Кремль за чудной машинкой Книжника, отправился с шайкой врагов, рискуя в любую секунду получить пулю в спину, пока остальные собратья были заперты в подвале тушинского склада. И вернулся за ними, с друзьями-товарищами, и вызволил пленников из беды, едва не расставшись с жизнью.
Да, потом они везли его в крепость, но разве можно это считать возвратом Долга? Конечно же, нет. И Захар нисколько не сомневался, что те же Богдан, Мрак и прочие с радостью отправятся вместе с ним спасать Игоря от той глупости, которую он, похоже, всерьез намеревается совершить – в два меча атаковать логово шамов в Митино.
В этот момент в дверь постучали. Захар невольно вздрогнул и оглянулся через плечо.
– Не заперто! – прокричал воевода.
Дверь открылась, и внутрь зашел мужчина в черном балахоне, ростом примерно с Захара. Капюшон практически полностью скрывал его лицо; виден был только подбородок, острый, поросший бледной козлиной бородкой.
Десятник при виде незнакомца заметно напрягся. Он сразу понял, что за субъект пожаловал в покои воеводы, и это понимание его нисколько не обрадовало. Впрочем, Захар решил не опережать события и дождаться объяснений со стороны хозяина кабинета.
– А, Сыч, – обрадовался главнокомандующий. – Иди сюда, поближе. Познакомлю вас.
Вновь прибывший без лишних слов подступил к столу, однако к Захару так и не повернулся.
– Как ты уже, думаю, понял, – глядя на десятника, сказал воевода, – Сыч является агентом Тайного Приказа.
– Я понял, – сухо подтвердил Захар, – да только, похоже, не до конца. Неясно мне, что он тут делает.
– Как я уже неоднократно говорил, после случая с Ратмиром мы должны проявить большую осторожность, чем прежде, – ответил хозяин кабинета, неотрывно глядя на собеседника. – История Казимира кажется трагичной… но немного сомнительной. А ты, при всем моем уважении, все же побратим сбежавшего Игоря. Поэтому, уж извини, я предпочту перестраховаться и отправить с тобой Сыча – для собственного спокойствия. Да и вам лишний клинок не помешает.
– Я предпочитаю, чтобы мечи были в руках у проверенных товарищей, – заявил десятник, одарив фигуру в черном балахоне красноречивым взглядом.
Гость, однако, даже не шелохнулся. Такие уж они были в Тайном Приказе – немногословные, хладнокровные, чем-то похожие на ящериц, которые предпочитают шевелиться только по крайне важному поводу.
– Сыч более чем проверен, – энергично кивнул воевода.
– Не мной же, – заметил воин.
– Вот и проверишь как раз, – сказал главнокомандующий. – Сыч, это десятник Захар, о котором я тебе говорил. Его ты должен сопроводить до Тушино, а при необходимости и в Митино отправиться с ним. Задача ясна?
– Да, – донеслось из-под капюшона.
Захар смотрел на агента Тайного Приказа и не верил своим глазам. И как объяснить товарищам, что с ними делает подобный хмырь? Сказать, что все дело в Игоре?
«А почему он именно сейчас пришел? – вдруг задумался десятник. – Воевода что, заранее его позвал? Знал, что я сам вызовусь ехать?»
Впрочем, особого удивления это «открытие» не вызвало: люди, Захару не чужие, прекрасно знали, насколько он предан своему побратиму. И воевода, естественно, был одним из этих проницательных «нечужих» людей.
– Надеюсь, не надо никому объяснять, что любые конфликты исключены? – сказал хозяин кабинета, пристально посмотрев сначала на «балахонного», потом – на десятника. – И здесь, и тем более в московской Зоне…
– Разумеется, мы помним, как там опасно, – скрипнув зубами от досады, ответил Захар.
– Что ж, в таком случае, можешь быть свободен, – сказал воевода. – Отправляйся к своим добровольцам. Сыч будет ждать вас у крепостных ворот. Имена дружинников назовешь привратникам, они мне передадут. Сычу напишу бумагу, чтоб вас выпустили без проблем, а то после ночного инцидента там вся смена на ушах. Вопросы?
– Никак нет, – ответил Захар.
– Тогда в путь.
Десятник одарил агента Тайного Приказа еще одним испепеляющим взглядом, после чего развернулся и пошел к двери. Распахнув ее, он вышел наружу и быстрым шагом устремился по коридору к выходу из Военного Приказа.
Уходя, он краем уха расслышал, как бормочут стрельцы:
– Что тут этот хмырь из Тайного Приказа забыл?
– Да кто ж его знает…
– Не люблю я их…
– А кто их любит?
Захар тихо ухмыльнулся. Да уж, насчет Тайного Приказа все дружинники были единодушны. Оно и понятно – кому по нраву, что кто-то в их дела нос сует, вынюхивает вечно да наверх докладывает. Не то, чтобы у воинов Кремля были какие-то секреты от воеводы или князя, но сам факт, что вокруг постоянно ошиваются соглядатаи, угнетал.
«Проклятый Ратмир…»
Именно его измена привела к созданию Тайного Приказа. Раньше никто и помыслить не мог, что среди людей может завестись самая настоящая «крыса». Но стоит ли из-за одной «паршивой овцы» шерстить все стадо? Впрочем, воеводе с князем было, конечно же, видней.
«И, судя по тому, что больше предательств не случалось, они действительно не ошиблись».
Выйдя наружу, Захар невольно зажмурился: пока он был в покоях у главнокомандующего, поднялся страшный ветер. Прикинув, сколько времени прошло с момента прибытия в город, десятник уверенно зашагал к Казармам дружины.
– А, командир! – Лежащий на кушетке Мрак поприветствовал его кривой полуулыбкой. – Ну, чего там нашему главному понадобилось так срочно?
Захар окинул угол Казармы зорким взглядом: кажется, все на местах.
– Поближе давайте, – сказал десятник, опускаясь на пустую кровать прямо напротив кушетки чернявого дружинника.
Товарищи не спорили – подошли, с интересом уставились на предводителя. Мрак из положения лежа перетек в сидячее и улыбку с лица убрал, видя, насколько озабочен их командир.
– Ситуация такая: мой побратим Игорь ночью покинул Кремль… без приказа.
Удивление во взорах каждого стоящего поблизости мужчины. Непонимание. Переглядки, пожимания плечами.
– О причинах рассказывать долго и некогда – надо ехать за ним, перехватывать, пока не случилось беды. Скажу лишь, что пошел Игорь не сам, а с еще одним дружинником. Воевода думает, что этот дружинник его и надоумил.
– А что ж за дружинник-то такой? – уточнил Богдан, задумчиво оглаживая усы.
Захар про себя выругался. Глупо было ждать, что вопросов не возникнет.
– Казимир, – нехотя ответил десятник, покосившись на собеседника исподлобья. – Ты должен помнить такого.
– Погоди-ка… – нахмурился усач. – Но если ты про того Казимира…
– Именно про него, – кивнул Захар.
– Но он ведь пропал почти десять лет назад, – оторопело вставил Мрак.
Еще больше удивления. Никто ничего не понимал. Все ждали объяснений.
И Захар, вздохнув, вкратце пересказал их беседу с воеводой. Вокруг стояли свои, он за каждого готов был поручиться. А разве могло быть иначе? Он вел их через Зону, они шли за ним, и каждый прикрывал каждого – этакий круг доверия.
– Ну, дела… – протянул Мрак. – Значит, покуда мы снаружи были, он успел найтись и сбежать вместе с Игорем?
– Предательством попахивает, – заметил Богдан.
– В смысле? – не понял длинноносый Никола. – Кто кого предал?
– Казимир Кремль, кто ж еще, – пожал плечами усач. – Не верится мне, что он из плена шамов так легко сбежал… Девять лет не сбегал, а тут вдруг сподобился!
– Ты поосторожней в выражениях будь, Богдан, – хмуро заметил Никола. – Казимир вообще-то был моим дядькой. Точней, не был, а, получается, есть. Ну, ты, короче, понял.
Захар увидел, как поменялся в лице усач. Неловкая ситуация получилась. Впрочем, немудрено: с момента пропажи отряда в Строгино прошло без малого девять лет, разве все упомнишь? Сколько с тех пор случилось других смертей? Что ни рейд, то в большинстве случаев – смерть, и хорошо, если одна.
– Извини, – буркнул Богдан. – Я забыл, если честно.
– Нормально, – мрачно произнес Никола. – Я его сам первый осужу, если он правда предатель. Но пока это не ясно, давай без обвинений, лады?
– Лады, – охотно согласился усач.
– В общем, надо их перехватить, пока они за Купол не выбрались, – подытожил Захар. – И для того нужны добровольцы. Отряд поведу я. И хотел бы, чтобы вы пошли со мной, но заставлять никого не буду. Дело очень… непростое.
– Да о чем ты вообще? – сказал Богдан. – Никого и не надо заставлять. Верно, парни?
Остальные поддержали его одобрительным гулом.
– Так что, все идем? – уточнил Захар, не веря своим ушам.
– А то!
– Конечно!
– Игоря спасти – дело нужное, – вставил Мрак. – Кабы не он, мы бы в Тушино еще пару месяцев назад скопытились.
И снова – одобрительный гул.
– Что ж, братья, – сказал Захар с трогательной улыбкой. – Тогда – в путь?
Все закивали и отправились к своим койкам – собираться в дорогу.
Им предстояла непростая миссия – догнать двух путников, избегая при этом сюрпризов московской Зоны, то есть ехать быстро, но осторожно.
Впрочем, дружинникам Кремля не привыкать было решать самые трудные задачи.
* * *
– Придержи-ка скакуна, – сказал Казимир, натягивая поводья.
Игорь покорно подчинился: он привык доверять чутью старших товарищей, ведь те могли из миллиона звуков, которыми наполнена московская Зона, легко выделить те, которые знаменуют приближение беды.
Седовласый дружинник поднял правую руку – видимо, таким образом призывая спутника к тишине – и на какое-то время застыл в такой позе. Фенакодус под Игорем нетерпеливо притопывал, но стрелец лишь в качестве успокоения легонько похлопывал скакуна по страшной морде – мол, все в порядке, скоро продолжим путь.
– Сколопендра, – вдруг сказал Казимир. – Надо прятаться.
Игорь недоуменно выгнул бровь: он прекрасно знал, с каким звуком ползет по городу прожорливый рой стальных многоножек. И сейчас стрелец ничего подобного не слышал и близко.
– А… ты уверен? – осторожно спросил светловолосый воин.
Взгляд, которым его одарил Казимир, по ощущениям, мог обращать горы в пыль.
– Ты меня что, за дурака держишь? – прошипел седовласый дружинник. – Конечно, я уверен! Я, меж прочим, в Зону ходил, когда ты еще меч только на картинках видел, так что опыт у меня – будь здоров! И если говорю, что сколопендра идет, стало быть, так и есть!
– Ладно, ладно, я просто спросил, – буркнул Игорь. – Прятаться так прятаться, давай решать, куда?
Можно было, конечно, поупираться, но особого смысла в этом стрелец не видел. Даже если Казимиру показалось, лучше перестраховаться, ведь московская Зона – слишком непредсказуемое место, чтобы не доверять своим предчувствиям. Показалось кому-то, что опасность близко – лучше выждите какое-то время, прежде чем дальше идти. Потеряете час-два, но сохраните свои жизни.
– Давай в тот дом, – подумав, сказал Казимир и махнул рукой в сторону полуразрушенного здания, уцелевшие стены которого покрывали разноцветные письмена на непонятном языке: поговаривали, что эти надписи оставили предки вестов, но это была лишь теория.
Игорь открыл рот, чтобы ответить, но седовласый дружинник уже направил скакуна к указанному месту. Судя по всему, мнение стрельца его нисколько не волновало.
«Заносчивости ему явно не занимать», – подумал Игорь.
Впрочем, он снова решил не пререкаться со старшим товарищем. Казимир был ровесником отца, а, следовательно, и к стрельцу относился, как к мальчишке. Такого не переучишь, по крайней мере, не за день и не словами, а только поступками – доказав, что ты вполне себе взрослый мужчина, с мнением которого можно и нужно считаться. Вот и приходится молча ехать следом, убеждая себя, что все это – ради благой цели, ради спасения отца…
Достигнув дверного проема, Казимир шустро спешился и повел фенакодуса внутрь. Игорь старался не отставать, но спрыгнуть на землю ему оказалось не по силам: от резких движений спину пронзила поистине адская боль. Пыхтя, он неуклюже сполз с седла и, прихрамывая, следом за старшим товарищем вошел в дом.
Казимир к этому моменту уже привязал фенакодуса к торчащей из обломка стены арматурине, а сам расположился под оконным проемом и возился с пистолем, в частности, вытащил магазин, чтобы проверить, сколько в нем патронов.
– Ну чего ты так долго? – подняв взгляд на Игоря, прошипел седовласый дружинник. – Давай уже, не мельтеши в дверях. Привязывай скакуна и давай ко мне.
– Да иду я, иду…
Другой арматурины не нашлось, и стрелец намотал поводья на ту же самую, что и Казимир, и пошел к старшему товарищу. На ходу Игорь достал из кармана пистоль и по примеру спутника проверил магазин.
«Порядок».
Опустившись на пол рядом с товарищем, он уверенным жестом загнал патрон в патронник. Это не укрылось от Казимира; он тихо фыркнул, но от комментариев воздержался, спросил лишь:
– Неужто до сих пор не слышишь?
– Что не слышу? Сколопендру? Не-а.
– Удивительно. – Седовласый дружинник усмехнулся. – Говоришь, и в Тушино был, и в Строгино? Как же ты там выжил, с таким-то слухом?
Желваки на лице Игоря заходили ходуном. Он не был самым вспыльчивым на свете человеком, но Казимир, кажется, мог вывести из себя и мертвого.
«И как они с отцом вообще ладили? – мелькнула шальная мысль. – Впрочем, к отцу он наверняка относился, как к равному, и подобных острот себе не позволял…»
– А это еще что? – нахмурившись, пробормотал седовласый дружинник. – Рык?
Это Игорь расслышал прекрасно. И сразу понял, что к ним идут гости – пусть не такие страшные, как стальная сколопендра, но уж точно опасней давешних пауков-мясоедов.
«Нео».
– Нео! – сквозь стиснутые зубы процедил Казимир.
«Хоть где-то опередил!..»
Седовласый воин переложил пистолет в левую руку, а правой взялся за меч. Игорь направил дуло своего огнестрела на дверной проем, через который они вошли пару минут назад. Казалось, попасть внутрь можно только так.
«Ну или через окна. Но полезут ли они в окна? Хотя в случае с нео ни в чем нельзя быть уверенным…»
Дикарями, как и прочим зверьем, верховодил не здравый смысл, а голые инстинкты. Они могли залезть в Красное Поле Смерти просто потому, что люто хотели жрать, а там увидели бьющуюся в агонии крысособаку. Казалось, подобные тупоумные твари обречены на вымирание, но на деле дикарей не становилось меньше. Даже напротив – во время очередного гона начинало казаться, что их число только растет с каждым днем.
– Ну хоть их ты слышишь? – шепотом осведомился седовласый.
– Слышу, – ответил стрелец, не меняя позы.
– Жрать охота, – донесся до ушей грубый голос.
«А вот и наши зверюшки пожаловали…»
Теперь отпали последние сомнения: нео направлялись именно сюда, к ним.
Игорь покосился в сторону фенакодусов. Несчастные животные, почуяв приближение лохматых дикарей, занервничали – беспокойно притопывая на месте, они скребли когтями по бетонному полу и злобно сверкали глазами.
«Интересно, нео к ним сунутся, если увидят? – подумал Игорь. – С одной стороны, фенакодусы их ненавидят и будут рвать, только шанс дай. С другой стороны, нео жрать хотят, а скакуны наши – это тоже мясо, пусть и добыть его нелегко…»
– Зырь! – вдруг завопили снаружи. – Хомо забыли!
– Чего забыли? – не понял второй.
– Коды!
– Где?
– Да вон, в доме!
– А, вижу! Ну ща пожрем, значит…
Светловолосый стрелец заметно напрягся. Если так лихо говорят, что сожрут фенакодусов, значит, в себе уверены, значит, близко подходить не собираются, значит, есть арбалеты. Поэтому надо спускать курок, едва нео покажутся, пока дикари в них не пальнули.
– Стреляем сразу, – шепотом распорядился Казимир. – У них, похоже, арбалеты есть, так что не медли.
«Как отец Филарет про подобное говорит? – усмехнулся Игорь про себя. – У умных людей мысли сходятся?»
Первый нео ворвался внутрь столь стремительно, что дружинник нажал на спусковой крючок скорей рефлекторно, чем осознанно. Однако выучка помогла: пуля угодила мутанту в горло, и тот выронил арбалет, зажал кровоточащую рану обеими лапами и стал медленно оседать на пол. Его собрат, вошедший следом, рыча, направил оружие на стрельца, но тут в дело вмешался Казимир. Выстрел седовласого дружинника оказался еще удачней, чем у стрельца: получив пулю в висок, монстр умер раньше, чем упал на пол.
Однако на этом злоключения путников не кончились: снаружи донеслись недовольные крики многих глоток.
«Да их там целая стая!» – подумал Игорь, внутренне холодея.
Он хотел подняться, дабы не встречать следующих нео в положении сидя, однако Казимир удержал его, положив руку на могучее плечо стрельца.
– Не дергайся, – прошипел седовласый дружинник. – У нас позиция отличная, снаружи не простреливается.
Однако, как выяснилось, попадание из арбалета было не единственной проблемой для их скромного отряда из двух человек. Это стало понятно, когда первый нео запрыгнул внутрь через окно.
«То, чего я боялся…» – подумал Игорь.
Он вскинул руку и всадил пулю дикарю в голову.
– Патронов на всех не хватит, – сообщил он Казимиру. – Да и пригодятся они нам, в Митино, нельзя их тратить.
– Эх, а я-то надеялся, они сами уйдут… – вздохнул седовласый дружинник и, вскинув руку с пистолетом, пристрелил нового монстра, вслед за собратом перемахнувшего через подоконник и приземлившегося на бетонный пол.
В следующий миг нео, словно жуки, поперли внутрь со всех щелей. Дружинник и стрелец поднялись на ноги и взялись за мечи. Рубка предстояла серьезная.
«Выдержу ли? Переживу?» – до крови закусив нижнюю губу, подумал Игорь.
А, впрочем, если он с какими-то там нео боится не справиться, то чего их дуэт с шамами будет делать в Митино? Может, лучше уж тогда действительно сейчас помереть, чем в плен к кровопийцам угодить и годами для них дичь ловить да шею подставлять, чтобы новые «хозяева» кровушки попили?
«Отставить панику!» – подначил себя беглый стрелец.
Вся эта внутренняя борьба не заняла и секунды, поэтому, когда дикари приблизились, Игорь встретил их гортанным воплем и острым мечом. Первый же выпад стоил ближайшему нео половины тупой головы, которую стрелец развалил надвое, однако в тот же миг дикая боль пронзила позвоночник. Игорь заорал еще громче, выплескивая все наружу – благо, во время боя не просто можно, а даже нужно избавляться от эмоций. Адреналин сделал свое дело, и боль отступила, позволив стрельцу рубиться самозабвенно, как в старые добрые времена.
Ну, по крайней мере, так казалось самому Игорю.
Второму дикарю стрелец отрубил уже всю голову, отточенным взмахом острейшего клинка отделив ее от уродливого туловища. Однако двигался парень все еще не так быстро, как прежде. Именно поэтому третий нео успел приблизиться и даже дубину занести над головой прежде, чем стрелец к нему повернулся.
«Конец?» – мелькнуло в голове.
Однако тут раздался страшный рев, и в замахнувшегося нео врезался разъяренный фенакодус.
У Игоря отлегло от сердца, однако он тут же снова себя одернул:
«Не расслабляйся! Сейчас пронесло, но это не значит, что и дальше так будет везти! Соберись!»
Стрелец громко скрипнул челюстями и, яростно завопив, обрушил верный меч на голову мутанта, удачно подвернувшегося под руку. Мозги брызнули во все стороны, спину вновь острой иглой пронзила боль, но Игорь уже смирился с этой неизбежной мукой, сопровождающей каждый пируэт, и лишь сильней стиснул зубы.
Сорвавшиеся с привязи фенакодусы пришли на выручку очень вовремя – благодаря их внезапному нападению Казимир и его светловолосый товарищ довольно быстро уполовинили стаю дикарей, и те, поняв, что пожрать им не светит, бросились наутек. Скакуны хотели догнать и прикончить мутантов, но седовласый дружинник, ловко вогнав меч в кольцо на поясе, шустро ухватил обоих фенакодусов за уздцы, когда они проносились мимо, и зычно воскликнул:
– Стоять!
Тут даже Игорь замер. Он думал, что рассвирепевшие скакуны, опьяненные азартом сражения, просто оторвут Казимиру руки и умчатся наружу, однако все вышло иначе. К удивлению молодого воина, фенакодусы послушно остановились.
– Ну сейчас-то хоть слышишь? – спросил седовласый дружинник, не оборачиваясь.
Игорь сначала не понял, о чем он, а потом, спохватившись, прислушался – и действительно услышал металлический лязг, который всегда сопровождает перемещение роя стальной сколопендры по московской Зоне. Данила, герой Кремля, рассказывал, что металлическую тварь можно не только избегать, но и побеждать с помощью огня, однако большинство дружинников предпочитали действовать по наветам отца Филарета и прочих Учителей. Жизнь у каждого человека одна, и рисковать ей понапрасну никто не хочет.
– Привязывай фенакодуса своего обратно и давай к окну, – передавая поводья Игорю, распорядился Казимир. – Отсидимся, пока зараза не пройдет.
– Надо ж, – буркнул раздосадованный стрелец. – А я так боем увлекся, что, пока ты не сказал, сколопендру не слышал.
– Я так и понял, – отозвался седовласый дружинник, шагая к их импровизированной «коновязи». – Хорошо хоть нео не такие глухие, иначе б мы с ними до сих пор тут бодались.
– Так ты думаешь, они из-за сколопендры сбежали? – поразился Игорь.
– Уверен, – авторитетно заявил Казимир, наматывая поводья на арматурину. – Был у меня похожий случай. И десятник наш тоже меня тогда удивил. А потом я подумал и решил – а ведь и вправду дело в этом. С мясом голодные нео бьются до последнего. Это ж мясо, его можно съесть. И плевать им, что их товарищи дохнут, потому что они им никакие не товарищи в этой ситуации, а лишь дополнительные рты. Проще говоря, чем больше нео в битве с мясом помрет, тем больше мяса съест каждый выживший. Такая вот… арифметика Зоны.
Игорь уважительно кивнул и по примеру старшего товарища тоже стал обвязывать поводья вокруг торчащей из стены железки.
– А всех металлических роботов и прочую дрянь неживую избегают больше не потому, что боятся, – хотя и это тоже, конечно, – а потому, что жрать там нечего. А, значит, и смысла нет в драку ввязываться. Сечешь теперь?
– Секу, – отозвался Игорь.
Сказать по правде, с такой точки зрения он на нео не смотрел никогда, хотя теперь, выслушав Казимира, ему стало казаться, что ничего логичней он в жизни не слышал.
«Зверье оно и есть зверье, – вслед за седовласым дружинником шагая к окну, подумал Игорь. – Все, о чем голова болит – это прокорм любой ценой».
Впрочем, если вдуматься, все было немного глубже и при этом проще: на самом деле главной целью любого обитателя московской Зоны было выживание, и удовлетворение голода являлось его важнейшим условием. Не выполнишь его – лишишься жизни, рано или поздно: либо просто издохнешь без пищи, либо сойдешь с ума от ее нехватки и бросишься на самого опасного врага, яростно вращая глазами.
Вот и получается, что, по сути, единственное отличие между хомо и нео – это наличие совести. Кремлевские не радуются смертям близких из-за того, что теперь им придется делить кусок мяса на двоих, а не на пятерых. Кремлевские сопереживают собратьям и чувствуют их боль.
Однако все тот же пресловутый инстинкт самосохранения мог превратить любого, даже самого достойного человека в подобие нео – безумную звероподобную тварь, которая горит одним желанием – набить свое брюхо.
«Лучше умереть, чем стать такой», – подумал Игорь, опускаясь на теплый бетонный пол и прислоняясь спиной к кирпичной кладке под достопамятным окном.
Он сразу расположился поудобней, потому что знал: быстро сколопендра не пройдет, и сидеть в заброшенном доме придется довольно долго.
– Знаешь, чему хорошему меня научил плен у шамов? – услышал Игорь голос Казимира.
Он повернул голову: его товарищ сидел, прислонившись затылком к стене. Веки Казимира были опущены.
– Нет, – помедлив, сказал стрелец.
Он сомневался, что вопрос Казимира требует ответа, но пауза уж больно затянулась.
– Ждать, Игорь. Плен учит тебя ждать. Ты терпишь в надежде, что тебе выпадет шанс спастись. Иногда получаешь его – как вот я. Иногда – нет. Но в любом случае пленник всегда ждет избавления. Тем или иным способом. Неважно, умрешь ли ты или сбежишь, главное – закончить мучения. Понимаешь?
– Звучит жутковато, – признался Игорь.
– Когда не остается ничего, кроме призрачной надежды, радуешься даже ей, – горько усмехнувшись, сказал Казимир.
Он умолк, и стрелец решил его не трогать, тем более что пыл сражения уже отошел, и запоздалая боль вернулась и горячей смолой растеклась по позвоночнику снизу вверх. Скрипя зубами, Игорь отвернулся к двери и дрожащей рукой вытащил пистолет – так, на всякий случай.
Да, патронов жалко.
Но в те минуты стрелец мог уповать только на пистоль, поскольку меч казался неподъемно тяжелым.
* * *
Семь фенакодусов, неспешно переставляя когтистые лапы, брели на запад. Шесть всадников озирали окрестности, то и дело угрюмо оглядываясь на последнего ездока, который, сменив рясу на брюки и балахон, держался чуть позади их процессии.
Строго говоря, изначально должны были ехать в двенадцать мечей, считая этого, из Тайного Приказа. Но на воротах неожиданно выяснилось, что воевода передал с Сычом бумагу на пятерых, не считая Захара и самого агента.
– Полдесятка? – недоуменно глядя то на стрельца, то на воина в балахоне, переспросил командир. – Это шутка такая?
– Да какие шутки? – пожал плечами смуглый привратник. – Вот бумага, заверенная печатью воеводы.
– Что это вообще означает? – повернувшись к Сычу, мрачно осведомился Захар. – Когда мы с воеводой говорили о добровольцах, количество было не ограничено.
– Ситуация изменилась, – нехотя разлепив тонкие губы, ответил агент Тайного Приказа из недр капюшона.
Голос его звучал бесстрастно. Наверное, так мог бы говорить био, если б создатели наделили его такой функцией – ровно, спокойно, без тени эмоций.
– И почему же она изменилась? – с трудом сдерживая рвущийся наружу гнев, хрипло осведомился командир.
Он ожидал, что агент начнет отбрехиваться, ссылаться на волю воеводы, которую, как известно, оспаривать нельзя, иначе и под трибунал угодить недолго… Но каково же было удивление Захара, когда вместо этого Сыч невозмутимо сказал:
– Потому что я на этом настоял.
Сказать, что десятник удивлен такой откровенностью, значило не сказать ровным счетом ничего. Правда, недоумение в считаные секунды сменилось яростью.
– Да как смеешь ты, стервятник, – сузив глаза до двух щелочек, прошипел предводитель отряда, – решать, сколько людей мне с собой брать?
– Это моя обязанность, – все так же раздражающе-спокойно ответил Сыч. – Обязанность любого «стервятника».
Желваки на лице десятника заходили ходуном. Больше всего на свете в те мгновения ему хотелось врезать по наглой тощей физиономии агента, но он прекрасно понимал, что в таком случае отправится не в погоню за Игорем, а в острог, который его побратим совсем недавно покинул. Нападение на опричника Тайного Приказа считалось государственной изменой и каралось по всей строгости – вплоть до изгнания в московскую Зону без права возвращения. А к тому времени, как решат судьбу арестованного десятника, Игорь уже попадет в плен к шамам и будет, подобно отцу, ловить для них мелкую дичь и время от времени делиться с хозяевами кровью.
«А этого, разумеется, допускать нельзя», – подумал Захар.
Поэтому он гигантским усилием воли умерил свой пыл и спросил, стараясь, чтобы голос его не сильно резонировал от бури эмоций, которая бушевала в душе:
– И что мне прикажешь делать? Как объяснить им, что половина должна вернуться в казармы?
– Это твои проблемы, – пожал плечами Сыч.
– Но ты ведь это все устроил!
– Но люди-то твои. Тебе и решать, кому ехать, а кому оставаться.
Захар в сердцах громко скрипнул зубами. Пожалуй, ничего нет на свете хуже, чем бессильная злоба, которую нельзя выплеснуть наружу. Подобное чувство испытывают те, кто находятся в плену – десятник и сам там побывал уже дважды, поэтому знал, каково это – не иметь возможности расстаться с гневом, выразить его яростным криком или ударом меча, срубающим голову очередному ненавистному врагу.
– Мы еще поквитаемся, – кашлянув в кулак, пообещал Захар и, круто развернувшись вокруг своей оси, пошел к дружинникам.
Товарищи недоуменно хмурились и о чем-то негромко переговаривались, однако, завидев, что командир идет к ним, мигом поутихли.
– Что там случилось, Захар? – нетерпеливо осведомился Мрак, по сути, выразив этим вопросом общее настроение отряда.
Десятник ответил не сразу. Поначалу он крепко задумался – а стоит ли говорить дружинникам, что во всем виноват агент Тайного Приказа? Стервятника честные разведчики и без того недолюбливают, а ведь им еще вместе ехать до самого Купола… Так стоит ли подливать масла в огонь?
«Пожалуй, что нет. Или мы передеремся, даже до Тушино не дойдя».
– Воевода распорядился, чтобы я взял с собой полдесятка, а не весь, – шумно выдохнув, произнес Захар.
Дружинники снова зашептались. Десятник почувствовал на себе недоуменные взгляды – кажется, большинство не совсем понимало, о чем толкует их командир.
– Что за странное решение? – спросил Богдан. – Ему не все ли равно, сколько нас едет?
– Видимо, нет, – пожал плечами Захар.
– Наверное, за этого своего боится. – Мрак мотнул головой в сторону стоящего рядом с привратником Сыча. – Что за десятью не уследит.
«Знал бы ты, как ты прав!» – подумал десятник про себя, но вслух сказал лишь:
– Не знаю, почему так решили, но, в любом случае, бумага уже написана и передана на ворота. Чтоб ее обжаловать, нужно время, которого у нас нет. Пока мы тут будем возиться, Игорь и Казимир уже до Митино доберутся. Так что давайте решать, кто едет, а кто остается.
– Я еду точно, – уверенно заявил Мрак. – У меня перед Игорем Долг Жизни.
– И у меня, – сказал Богдан.
– И у меня тоже, – вторил им Никола.
Молчун Свят кивнул, выражая согласие с товарищами.
– Я ему тоже обязан, – докончил Любим.
Захар облегченно кивнул: ну вот они, пять, уже есть. Все проверенные, те, кто благодаря Игорю пережили Тушино и теперь жаждут вернуть ему сторицей.
– Остальные могут возвращаться в Казармы, – сказал десятник. – Спасибо вам, братья. Отдохните пока, только ведь с рейда…
– Не переживай, Захар, – сказал один из оставшихся дружинников. – Все получится. Мы будем ждать вашего возвращения.
– Дай вам Бог вернуться без потерь, – добавил стоящий рядом с ним воин.
И вот семеро всадников едут по московской Зоне, вслушиваясь в окружающий гул и пытаясь понять, есть ли среди прочих звуков те, что сулят путникам неприятности. Сыча дружинники в открытую не обсуждают – все знают, чем это чревато: по мнению агентов, от личной неприязни к Тайному Приказу до измены Кремлю едва ли не один шаг.
«Ну его в пень, этого стервятника, пусть себе болтается сзади да смотрит, лишь бы под ногами не путался…»
Вдруг Богдан поднял руку.
– Ты не слышишь, Захар? – не оглядываясь, вопросил он.
Десятник прислушался. Как будто металлический скрежет… Не кажется ли?
– На био похоже, – заметил он.
Богдан кивнул, соглашаясь с командиром.
Захар окинул взглядом окрестности. Кажется, здание из рыжего кирпича на углу улицы вполне годилось, чтобы укрыться в нем от кочующего по московской Зоне стального робота.
Повернувшись к отряду, десятник скомандовал:
– Кажется, био приближается. Давайте в доме переждем, пока он мимо не пройдет.
Никто не спорил. Захар ждал, что Сыч выскажется, но тот молча направил скакуна ко входу в указанное здание.
«Похоже, не все так плохо, – подумал десятник, провожая агента хмурым взглядом. – По крайней мере, командовать не пытается, приказы не оспаривает… В общем, терпимо».
Один за другим воины Кремля скрывались в здании, а гул, меж тем, нарастал. Судя по всему, на сей раз это был не средний по меркам био «Раптор», а вполне себе гигант, вроде «Аконкагуа 5А» или «Титан В4», который габаритами не уступал пятиэтажному дому.
Единственная радость, что такие большие роботы не особенно приглядываются к тому, что происходит у них под ногами. Они не заглядывают в дома, ища мясо – не их уровень. Гигантские био скорей проломят стену собой и преспокойно полакомятся сидящими внутри хомо или нео, но преследовать их не станут. Большим роботам некого бояться. Они сами – ходячий источник страха.
И потому задача дружинников была проста и сложна одновременно: сидеть тихо и не давать великанскому био поводов вламываться в их временное убежище.
– С какой стороны он пройдет, как считаешь? – спросил Захар, подойдя к Богдану.
– Думаю, он шагает по следующей улице, – прикинув, отозвался дружинник.
– Значит, к тем окнам не подходим… – задумчиво пробормотал десятник.
Он повернулся к своему воинству и скомандовал:
– Все отходим к дальней стене и держим фенакодусов, пока био не пройдет.
Разведчики подчинились и дружной толпой побрели прочь от окон, выходящих на улицу, по которой шествовал гигантский робот.
Внезапно Мрак остановился.
– В чем дело? – заметив это, тут же осведомился Захар.
– Мне показалось, я услышал жужжание, – пробормотал смуглый дружинник.
Все замерли. Мрак уставился себе под ноги. Внезапно он заметно побледнел и сказал:
– Захар. Тут, кажется, кто-то из-под земли лезет.
Десятник увидел, что гора мусора перед Мраком зашевелилась. Рука командира сама потянулась к автомату, который висел за плечом.
«Кто же это может быть? – размышлял Захар, снимая оружие с предохранителя. – Черви?»
Через пару мгновений наружу показалась пчелиная голова размером с булыжник.
«Земляные пчелы?!»
Направив ствол автомата на выползающую из мусора тварь, десятник перевел предохранитель в положение для стрельбы одиночными и только после этого нажал на спусковой крючок.
В следующий миг голова пчелы разлетелась на части, просто лопнула, будто сочный плод, который сжали в руке. Мрак невольно вздрогнул, когда его темно-коричневые сапоги окрасились в алый цвет.
– Надо уходить отсюда, – сказал десятник, опустив автомат. – И чем скорее, тем лучше.
Дружинники не спорили. Мрак первым устремился к выходу.
Захар прекрасно понимал, что пчелы не живут поодиночке и что там, внутри, вероятно, обитает целый рой. Безусловно, им понадобится какое-то время, чтобы продраться сквозь труп обезглавленной предводительницы и выбраться наружу, но это полминуты, максимум – минута. И к тому времени отряду лучше быть подальше от злополучной норы, ведь, как известно, укус земляной пчелы может свалить взрослого тура, что уж о человеке говорить?
Столь же дружно, как шли внутрь, разведчики поплелись наружу. Десятник прикрывал отход, проклиная злую судьбу: мало им было одной головной боли в виде приближающегося гиганта-био, так еще и пчелиное гнездо подвернулось!..
– Пойдем, Захар. Все уже снаружи, – сказал Богдан.
– Идем, – буркнул командир, пятясь.
При этом он не выпускал из виду достопамятную гору мусора, которая, кажется, снова начала копошиться.
Зрение не обмануло Захара: когда он уже достиг дверного проема, из норы выскочила наружу новая пчелиная морда, измазанная кровью вперемешку с пылью. Тихо ругнувшись, десятник выскочил наружу и мигом взлетел в седло.
– Куда теперь? – вопросил Мрак.
– Надо отступать назад! – ответил десятник. – Пчелы прут наружу, не хочется, чтобы они за нами шли, а био уже на подходе, надо прятаться, иначе заметит и не сбежим уже так просто!
– Как скажешь, – пробормотал смуглый разведчик, по примеру командира забираясь в седло.
Другие тоже оседлали фенакодусов и вслед за десятником устремились прочь от здания, где копошились земляные пчелы. Сжимая бока скакуна мощными бедрами, Захар думал, что путешествие не задалось с самого начала – еще с того момента, как пришлось пол-отряда вернуть обратно в Казармы дружинников.
«Хотя вынужден признать, командовать пятеркой куда проще, чем десяткой», – оглянувшись на агента Тайного Приказа, отметил предводитель разведчиков про себя.
Впрочем, при всей мобильности их нынешнего отряда, у него был один существенный недостаток – острая нехватка мечей. Стоит им наткнуться на стаю нео, и все разом вспомнят про оставленных в крепости собратьев. И хорошо, если никто не умрет в бою, иначе выжившие точно открутят невозмутимому Сычу голову, обвинив его в гибели товарища.
К слову, о боях.
Из-за гула и негодующего жужжания никто из отряда не услышал рева нео. И потому появление дикарей стало настоящим сюрпризом. Выскочив из-за здания, эти звероподобные люди без лишних вопросов бросились на дружинников.
«Этого только не хватало», – промелькнуло у Захара в голове.
Решив, что в данном случае время дороже, чем патроны, он резко направил автомат на бегущих к ним дикарей и, переключив предохранитель на стрельбу очередями, нажал на спусковой крючок. Засвистели, разрезая воздух, тяжелые пули, и первые трое нео рухнули на землю, как подкошенные. Оставшиеся четверо замерли. Пусть дикари и не отличались особым умом, но они примерно представляли, что меньшим числом на вооруженных мечами и огнестрелами разведчиков лучше не переть. Рыча от беспомощной ненависти, мутанты вдоль стенки устремились в том направлении, откуда только что вернулись дружинники.
– Ну, пошли! – рявкнул Захар и еще раз нажал на спусковой крючок.
На сей раз он, однако, стрелял не в дикарей, а в здание, желая поторопить нео. И те, мигом ускорившись, спешно устремились прочь.
«Пусть лучше пчелы выплеснут свой гнев на них», – провожая улепетывающих дикарей хмурым взглядом, подумал Захар.
Повернувшись к отряду, он воскликнул:
– В угловое здание, быстрей!
И первым устремился к дверному проему, черный прямоугольник которого темнел в нескольких метрах от его скакуна.
Кажется, им начинало везти.
«Как бы только потом удача опять от нас не отвернулась!..»
Не доехав буквально пару метров, Захар спрыгнул с седла и, ухватив фенакодуса за поводья, повел его внутрь. Автомат он держал одной рукой, за цевье, готовый в любой момент бросить узду и открыть стрельбу по враждебным мутам, если таковые окажутся внутри.
Но, к облегчению десятника, здесь не было ничего, кроме гор хлама.
– Располагаемся там, – велел Захар, указывая на стену, которая тянулась через весь широкий зал и соединяла передний фасад с задним. – И сильно не высовываемся. Если мимо будут пролетать пчелы или нео побегут – не вмешиваемся. Меч держим при себе, без команды не действуем. Всем все ясно?
Он скользнул взглядом по своему воинству, немного дольше, чем на остальных, задержав взор на Сыче.
– Ясно, Захар! – нестройным хором ответили дружинники.
Агент Тайного Приказа молчал.
– Я, кажется, всем вопрос задал, – кашлянув, сказал Захар. – Или ты считаешь, тебя это не касается?
– Если мне что-то не понравится, я скажу, – донеслось из-под капюшона. – А до того я предпочитаю молчать.
– Так ты вообще с нами, стервятник? – прищурившись, спросил Мрак. – Или сам по себе?
Сыч не ответил, более того – даже не повернулся к дружиннику.
– Эй! – разозлился смуглый разведчик. – Я с тобой разговариваю, стервятник!
Захар напрягся. Собственно, этого-то он и боялся больше всего, да и воевода об этом не зря напоминал – нельзя в московской Зоне дружинникам меж собой схватываться, с ней надо сражаться и с ее порождениями, а не друг с другом.
Мрак двинулся было к неподвижно стоящему агенту, когда Никола положил ему руку на плечо и сказал:
– Успокойся. Нечего об него пачкаться. А то потом вернемся, донос напишет, да отправят тебя в острог…
Смуглый дружинник смерил Сыча испепеляющим взглядом и процедил:
– Прав ты, Никола. Не стоит он того, чтобы об него руки марать.
– А ты не сей смуту, – веско сказал Захар, обращаясь к опричнику Тайного Приказа. – И без того проблем хватает.
Сыч снова промолчал.
Тут снаружи послышался душераздирающий рев нео. Похоже, они все-таки встретились с достопамятными земляными пчелами, и эта встреча им не очень-то понравилась. Захар невольно поежился, представив, что могло произойти, не успей разведчики вовремя покинуть тот дом.
А гигантский био, меж тем, наконец показался из-за развалин. Дружинники, не сговариваясь, уставились на огромную головную башню, которая выдавала в странствующем роботе «Аконкагуа 5А» – по крайней мере, именно таким этот «железный великан» представлялся юнакам во время лекций отца Филарета. И, судя по ощущениям, он действительно был «самым большим био», как следовало из тех же самых лекций – гораздо больше «Титана В4», который смахивал на оживший дом.
Глядя на подобных созданий, Захар всегда ощущал себя крохотной пылинкой, которая неизвестным ветром оказалась заброшена в причудливый мир московской Зоны. И с точки зрения Вселенной эта пылинка не значила вообще ничего, как и любая другая, неважно, о хомо ли шла речь или об их тупорылых «родичах», нео.
«Интересно, почему такие твари никогда не совались в Кремль? – задумался вдруг десятник. – Есть ощущение, что при большом желании они бы без проблем проломили стену и вошли внутрь…»
Вопрос, на который нет ответа. Захар не единожды слышал, как более опытные дружинники или даже Мастера размышляли, а что же случится с крепостью, если, допустим, те же шамы и био заключат временное перемирие и одновременно ударят по Кремлю? Наверное, все закончится очень быстро, и о «последнем оплоте человечества» на просторах столицы будут напоминать только рассказы маркитантов, прежде торговавших с князем и его людьми.
«Не думай ты об этом, – мысленно сказал себе Захар. – Твоя проблема сейчас – догнать и вразумить побратима, а о судьбе крепости пусть у князя с воеводой головы болят. Свои задачи решай, которых у тебя и без того выше крыши».
Хуже всего, что пока «Аконкагуа» преграждает им дальнейший путь, Игорь и Казимир медленно, но верно продолжают двигаться в направлении Митино. Очень вряд ли, что они вот так же прячутся в заброшенном доме от некоей громадной напасти.
Хотя Захару, конечно, безумно хотелось в это верить.