На следующий день ближе к вечеру Габриэль позвонил Варваре.

– Ну как там наши мамы? – спросил он.

– Да вроде ничего… Интеллигентно подкалывают друг друга, чей ребенок лучше и кто кого больше достоин, – ответила она. – Но в целом все мирно.

– Я звонил своей, так она знаешь что сказала? Что никогда в жизни не пошла бы в чужой дом. Но к тебе согласилась для того, чтобы наша с тобой встреча не оказалась последней. Мол, если матери будут вместе, то и дети к ним по-любому придут навестить и встретятся.

– Зачем? – спросила Варя.

– А ты не понимаешь? Хоть она и ершистая, но ты ей сильно понравилась и внешне, и по характеру.

И у мамы возникла идея фикс женить меня. Считает, что если меня и сможет кто-то заинтересовать и остановить в моем загуле, то только такая женщина, как ты. И пожалуй, я впервые соглашусь с моей мамой.

– Да что ты? – рассмеялась балерина.

– Ну, обычно сыновья не слушаются матерей, а я хочу послушаться… – повторил Габриэль.

– Лично тебе я ничем помочь не могу, а вот мама твоя мне нравится. Сегодня она напросилась со мной на репетицию в театр к шести часам вечера, – сказала Варя.

– На репетицию? Подожди, какая репетиция? Ты с ума сошла? У тебя же ноги больные!

– Да нормально все у меня. Я пока не на пальцах, но надо и растяжку делать, и нагружать икры, чтобы мышцы не атрофировались. Неделя застоя и для танцующего артиста – катастрофа. Так что я сегодня репетировать должна. Как смогу.

– Но, Варя, там же в театре тот гад, что насыпал тебе стекла в пуанты! Ведь мерзавец не найден!

– Ха-ха-ха… Никто его и не найдет, можно только догадываться. А мне что, больше в театр не ходить? Ну уж нет… Просто теперь я осмотрительнее буду. И потом, если честно, по характеру преступления меня хотели покалечить, чтобы я не смогла танцевать. Так?

– Так…

– Но никак не убить. Я после переделки, в которую попала в твоем доме, стала несколько оптимистичнее, поэтому за свою жизнь не опасаюсь. Повторять попытку членовредительства, когда театр наводнен сотрудниками милиции, по меньшей мере глупо, а особо тупых у нас в труппе нет. Так что не переживай.

– И все-таки могу и я подъехать? – спросил Габриэль, понимая, что элементарно хочет увидеть Варю.

– На репетицию?

– На тебя посмотреть… Может, потом поужинаем вместе? Да и разговор у меня к тебе есть.

– Хорошо, приходи, – согласилась Варвара.

Весь день Габриэль, даже погрузившись в дела бизнеса, участвуя в переговорах, подписывая документы, думал, что скоро увидит ее, и в сердце поселилась трепетная тревога – чувство, доселе не знакомое ему. Ближе к вечеру, когда он уже находился в томительном ожидании, к нему в кабинет заглянула Ирина, одна из его секретарш.

– Габриэль Виленович, извините…

– Да?

– Тут такое дело… – замялась девушка.

– Говори как есть!

– Вы все встречи отменили, – сразу же обозначила Ира, что не забыла распоряжение шефа.

– Совершенно верно. И не буду ни с кем встречаться. Только не сегодня! Перенеси все встречи.

Секретарша зашла в кабинет и закрыла за собой дверь. Затем, максимально понизив голос, прошептала:

– Я все понимаю, но, зная ваше доброе сердце, все же рискну сказать. Женщина-инвалид очень просится к вам. Ей, наверное, тяжело туда-сюда ездить. Но как скажете…

Габриэль задумался:

– Ладно, пригласи ее. Время еще есть, но немного. Он встал и пошел навстречу посетительнице. Дверь открылась, и в кабинет въехала на инвалидной коляске женщина с приятным интеллигентным лицом и в скромной, но опрятной одежде.

– Здравствуйте, – улыбнулся Габриэль и оказался совсем не готовым к тому, что женщина вдруг разрыдается в голос. Он кинулся к ней. – Успокойтесь! Что с вами? Может, воды? Что произошло? Я могу чем-то помочь?

– Вы такой красивый… – сквозь всхлипывания сказала женщина.

– Спасибо, конечно, но при чем здесь моя внешность? Вы же наверняка не за тем пришли ко мне, чтобы комплименты делать, у вас какое-то дело. Успокойтесь, пожалуйста. Принесите нам чай и кофе! – крикнул Габриэль по селекторной связи.

Женщина постаралась взять себя в руки и вытерла лицо носовым платком.

– Успокоились? Вот и славно! Что вы так расстроились? Чем могу помочь? – повторил Габриэль.

– Вы меня по идее ненавидеть должны, – вздохнула женщина. И представилась: – Меня зовут Яна Григорьевна.

– Очень приятно, – пожал посетительнице руку Габриэль. – Но я не понимаю… Мы встречались?

– Я плачу потому, что вы очень похожи на своего отца, – пояснила странная посетительница.

– Вы его знали?

В кабинет вошла вторая секретарша, толкая перед собой небольшой сервировочный столик. На его стеклянной поверхности стояли сахарница, заварочный чайник, кофейничек, вазочка с печеньем, чашки.

– Угощайтесь… – Габриэль помог Яне Григорьевне подъехать к столу и кивнул секретарше, отпуская ее. – Вам чай или кофе?

– Чай, пожалуйста. Я была его женой… – сообщила вдруг посетительница.

– Женой? Простите, не понял…

– Ваш отец ушел из вашей семьи и женился на мне. Я его вторая супруга, – пояснила инвалид. – Вот так получилось… Вы очень на него похожи.

– Это неожиданно для меня… – пробормотал Габриэль. – Что с ним сейчас?

– Он умер три года назад. Сначала долго болел, а потом скончался… – Посетительница промокнула слезы платочком. – Я чувствую вину перед вами.

Габриэль налил себе кофе.

– Не надо чувствовать вины, все в порядке. Мы с мамой не пропали, я вырос, встал на ноги, зарабатываю, маму полностью содержу. Она никогда его не вспоминала. Жизнь такая штука…

– Я понимаю. И рада, что у вас все хорошо, несмотря на то, что вы выросли без отца. – Яна Григорьевна обвела глазами кабинет.

Габриэль осторожно спросил:

– Извините, вам что-то нужно? Вы для чего сейчас пришли ко мне? Говорите…

– Все правильно, – вздохнула посетительница.

– Что именно?

– Отец не вспоминал о вас, вы не спрашиваете о нем… Вы совершенно правы, я не просто так пришла к вам. Никогда бы не осмелилась, если бы не заставила нужда. Видите ли, у нас с Виленом родился сын. Так что у вас есть родственник – брат. И я пришла просить не за себя, за своего ребенка. Он очень нуждается в помощи. Но если вы откажете, я пойму. У меня теплится маленькая надежда на чудо, что вы все-таки поможете, потому что до сих пор не выгнали меня. То есть эта надежда крепнет…

– Я слушаю вас, Яна Григорьевна, – спокойно произнес Габриэль.

– Эмиль – хороший мальчик, очень чуткий, добрый и эмоциональный…

– Я так понимаю, что речь идет о вашем сыне? – спросил Габриэль.

– Да. Извините, я волнуюсь.

– Ничего, ничего. Рассказывайте.

– Он хорошо учился, всегда меня слушался. Потом умер отец. А Вилен очень любил его, Эмиль был долгожданным ребенком для нас обоих. Ой, я зря сказала, что Вилен любил моего сына? Вам, наверное, было больно слышать? – Женщина захлопала влажными ресницами.

– Совсем нет, – улыбнулся Габриэль, – у меня нет по данному поводу никаких предрассудков. Это прекрасно, что отец любит своего сына.

– Извините. Так вот, Эмиль очень сильно переживал смерть отца, впал в депрессию. Он остался единственным мужчиной в семье, теперь ответственность за меня и сестру легла на него.

– У вас еще и дочь есть? – спросил Габриэль.

– Девочка – дочь моей погибшей младшей сестры. К нам попала в возрасте четырех лет, а сейчас ей восемнадцать. Мне она как дочка, Эмилю как сестра.

– Понятно. Вы пейте чай, не стесняйтесь…

– Спасибо, очень вкусный. Наверное, дорогой? Я такого даже и не пробовала никогда. Извините, волнуюсь…

– Я пью чай эксклюзивных китайских сортов, – пояснил Габриэль, не понимавший, почему посетительница постоянно акцентируется на его благосостоянии. – Так что там с Эмилем?

– Да, да… О, это все из-за меня! – опять начала заводиться женщина. – Жизнь начала портиться, когда я села в инвалидную коляску. Это случилось за два года до ухода Вилена, и, думаю, переживания за меня подтолкнули болезнь мужа – у него с возрастом шалило сердце – к ее логическому завершению. После его смерти стало, конечно, еще тяжелее, с моими-то ограниченными возможностями. Да, было очень тяжело, но я как-то собралась и смирилась даже. Ничего, сын все же уже не маленький, в институт поступил. Но вдруг моя болезнь прогрессировать начала, почки совсем отказывались работать. Я, честное слово, скрывала свое состояние, как могла, но Эмиль однажды побеседовал с лечащим врачом, та ему и выдала – собирайте, мол, деньги на операцию, если не хотите потерять мать. А где бы он, студент-пианист, нашел такую громадную сумму? Вот Эмиль и совершил этот жуткий поступок!

Женщина перевела дух и, пригубив чай, поморщилась, словно выпила водки.

– Ваш сын влип в какую-то историю? – догадался Габриэль, косясь на часы.

– Да, и еще как влип… Он у нескольких людей вытащил кошельки. Но его не поймали, все это выяснилось позже.

– Ого! Воровство!

– К сожалению, именно так. Украл сто тысяч рублей. Господи, прости его! Вот на что, дурачок, пошел ради матери.

– А сколько надо на операцию? – поинтересовался Габриэль, никогда ранее не сталкивавшийся с данной проблемой.

– Одна почка пятьсот тысяч, две – миллион.

– Три – миллион пятьсот… – Задумавшись, Габриэль машинально продолжил ряд чисел. – О, извините! Вам-то сколько надо?

– По идее, на две почки, но для сохранения жизни хотя бы на одну. – Лицо дамы пошло от волнения красными пятнами.

– М-да… Это ж сколько еще кошельков ему пришлось бы украсть? – грустно улыбнулся Габриэль.

– Я не знала, о чем он думал и думал ли, когда шел на такое… – тяжело вздохнула Яна Григорьевна. – А сейчас у меня нет возможности с ним даже поговорить, потому что его все-таки взяли. В автобусе или в троллейбусе Эмиль вытащил кошелек у молодой женщины, и та это заметила. Его схватили и арестовали, теперь будут судить. Он пытался убежать и толкнул девушку, та упала на спину. Хорошо еще, что потерпевшая не указала в заявлении о причинении ей физической травмы.

– А что конкретно вы от меня-то хотите? – спросил Габриэль. – Денег?

– Я знаю, что вы работаете в органах, мне муж говорил, кем стал его старший сын, и хотела попросить вас помочь вытащить Эмиля. Я сделаю все, чтобы он осознал содеянное и никогда не повторял прежних ошибок. Я обещаю! Но мне, инвалиду, очень тяжело одной без сына. Я жить не хочу, зная, что он будет сидеть в тюрьме! Ему грозит…

– До пяти лет, – продолжил за Яну Григорьевну Габриэль. – Сколько ему грозит, я знаю, только я уже не работаю в органах. Вы бы поговорили с потерпевшей и попробовали уговорить забрать заявление. Это было бы наилучшим выходом из ситуации. Если сможете, то и деньги предложите за моральный ущерб. Объясните ситуацию, возможно, она пойдет вам навстречу.

– Я и сама до того же додумалась. И конечно, не стала бы вас тревожить. Я нашла ее и попыталась договориться, – закивала Яна Григорьевна.

– Ну и? – спросил Габриэль, вспомнив, что совсем недавно где-то уже слышал похожую историю.

– Девушка оказалась вроде приятная и понятливая. Только она явно сильно обижена на моего оболтуса. Но в конце концов согласилась взять компенсацию. Мы назначили встречу, мой человек принес деньги к театру, а она не вышла… Видимо, передумала идти на мировую, не хочет помочь нам с Эмилем. И я ее понимаю. И ни в коем случае не осуждаю. Ради сына я попыталась найти ее, и мне сказали, что она на больничном. Тут я совсем плохо себя почувствовала: а вдруг на больничном она из-за Эмиля, из-за падения? Да девушка и не посмотрит теперь на те копейки, что я собрала, даже разговаривать со мной не захочет!

– А почему вы встречу у театра назначили? – поинтересовался Габриэль, который в последнее время очень остро реагировал на слово «театр».

– Так она балериной оказалась! Вот что наделал мой сын! – с горечью добавила Яна Григорьевна. – Поэтому я решила использовать последний шанс – пришла просить вас. Даже если вы больше не работаете в органах, то у вас же наверняка остались какие-то друзья, связи? Не могут ли товарищи помочь, что-то подсказать? Я готова и деньги дать, только так, чтобы не пропали. У меня их немного, вторую сумму уже не наберу.

Габриэль безмолвно смотрел на взволнованную женщину с все возрастающим интересом, в голове у него словно складывался пазл.

– Что скажете, Габриэль Виленович? Почему вы молчите? Ой, у меня просто сердце сейчас из груди от волнения выскочит… Помогите, пожалуйста! – молитвенно сложив руки на груди, попросила женщина.

– Не может быть!

– Чего не может быть? – не поняла посетительница. – К сожалению, это случилось…

– Не может быть такого совпадения! Ну надо же! В столь огромном городе, как Москва, произошел небольшой инцидент, и вы нашли меня… Я узнал о судьбе своего отца, о том, что у меня, оказывается, есть сводный брат, который к тому же нуждается в помощи… Более того, круг замкнулся: я знаю и девушку, то есть балерину.

– Знаете?! – ахнула Яна Григорьевна. – Вот уж действительно – Москва город маленький!

– Ее зовут Варвара Абрикосова?

– Совершенно верно, – оторопела Яна Григорьевна. – У вас с ней хорошие отношения?

– Вы не поверите, какая необыкновенная история случилась! Варвара вышла из театра, видимо, как раз за вашими деньгами, она ждала посыльного от вас. Но наткнулась на меня.

– Вот как?

– Именно. О, теперь я все понимаю! Я принял ее за другую женщину, а она приняла меня за человека, который привез деньги от вас. Потом Варвара попала в пренеприятнейшую ситуацию и оказалась даже в больнице. Какое-то время она действительно не могла появляться в театре.

– Из-за нас? – затаив дыхание, спросила Яна Григорьевна.

– Насколько мне известно, нет.

– Слава богу! Так, значит, вы поможете?

– Я поговорю с Варей. Да и в любом случае, каким бы ни было ее решение, все равно вам помогу по своим связям, – пообещал Габриэль.

Женщина дрожащими руками вытащила из сумочки помятый бумажный пакет и протянула ему:

– Вот, возьмите.

– Прекратите! – резко одернул ее Габриэль. – Вы меня, конечно, не знаете, но… Неужели вы думаете, что я способен взять деньги у женщины-инвалида, сын которой, пусть и преступным путем, собирал средства на сложную и дорогостоящую операцию? Уберите немедленно! Я как раз сегодня еду на встречу с Варей и обязательно поговорю с ней о вашей проблеме. Оставьте у моего секретаря все свои координаты, я вам позвоню и сообщу о результатах, – пообещал Габриэль.

– Спасибо вам большое! – обрадовалась Яна Григорьевна.

– Пока не за что. Я могу вас не провожать? Вы сами до дома доберетесь?

– Конечно, конечно! Я не хочу вас утруждать!

– Тогда прошу прощения, но сейчас я спешу. Был рад знакомству.

Габриэль вышел из кабинета и дал указание секретаршам взять у Яны Григорьевны адрес и телефон, а потом проводить ее до выхода.