Хуртиг прибыл в квартиру на Фолькунгагатан в начале пятого, через пару минут после техников, а спустя еще четверть часа он сидел на диване в гостиной, пока Эмилия Свенссон с коллегами прочесывали кухню.

На столе перед Хуртигом лежали кое-какие находки.

Рукопись страниц на тридцать, озаглавленная «Папа», еще два пакетика с белым порошком и толстая тетрадь с текстами песен.

Хуртиг предположил, что пакетики могут содержать какой-то наркотик, а сосредоточиться решил на текстах.

Прочитав всего две страницы, он понял, что Симон Карлгрен мог бы стать писателем.

«Папа» оказалась полной оскорбительных ругательств рукописью об отце Симона, и Хуртиг порадовался, что у него такой отец, какой есть. Если то, о чем он сейчас читал, было правдой, то за физическое и психическое насилие, которым Вильгельм Карлгрен подвергал свою семью, его следовало наказать по закону. За свои деяния он заслужил нескольких лет тюрьмы.

Тетрадь со стихами была совсем другой. Во всех них речь шла, по-видимому, о насилии над самим собой, и Хуртиг узнал некоторые формулировки со страниц, обнаруженных в желудке девочки из Салема.

«Vixi», прочитал он на разлинованной, исписанной от руки бумаге. Другой фрагмент состоял из трех слов, повторяющихся сотни раз: «Идите к чёрту».

Никаких восклицательных знаков в конце предложения – только точка, словно это грубая констатация, а не брошенное кем-то в сердцах ругательство.

В комнату вошла Эмилия Свенссон.

– Вот это мы нашли в мусорном ведре, – и она протянула Хуртигу смятую бумажку.

Хуртиг прочитал записку дважды, после чего поднялся с дивана и вышел из квартиры на внешний балкон-коридор. «А. Черникова», значилось на соседней двери.

Он несколько раз позвонил, но никто не открыл, и он заглянул в окно. Кухня, такая же опрятная, как у Симона.

Просто невероятно, подумал он и вернулся в квартиру.

Айман и Симон. Кассеты Айман – и погибший молодым мессия, проповедник самоубийства, при помощи самоубийств распространявший свою благую весть. Неужели они были знакомы друг с другом?

На этот раз Эмилия Свенссон вошла с окровавленным бинтом в руках.

Хуртиг видел такой всего пару дней назад. На берегу возле Глимминге Плантеринг, недалеко от убитого мужчины.

– Как быстро вы сможете сделать предварительный анализ? – спросил Хуртиг и попросил ее связаться с комиссаром Гулльбергом из Сконе, чтобы сравнить бинт с бинтами, найденными на берегу.

– К утру, – ответила Эмилия. – Если займусь им сегодня вечером.

Хуртиг вернулся к текстам Симона.

В самом низу стопки он обнаружил лист, который сильно отличался от остальных. Текст на нем был напечатан на старой доброй пищущей машинке.