Тайна может обернуться доверием. Бремя, которое ты обещал разделить с другим. Но может быть и озарением, подаренным судьбой. Чем-то, что само падает тебе в руки.

Хуртигу понадобилось меньше минуты, чтобы выяснить, что Хольгер Сандстрём владеет квартирой на Фолькунгагатан, и ему стало плохо при мысли, что Ванья направляется на встречу с Симоном.

Симон, он же Голод, как подсказывала ему интуиция, может быть еще и убийцей.

Но по-прежнему – никаких доказательств. Только предчувствия.

И сильнейшее подозрение, что Симон может оказаться сыном Хольгера Сандстрёма.

И в этом случае – братом или сводным братом Ваньи.

По сведениям, Хольгер унаследовал от матери квартиру стоимостью приблизительно четыре миллиона крон. За такую сумму можно купить небольшую деревушку где-нибудь в окрестностях Квиккъёкка, подумал Хуртиг. Или хороший дом к северу от Упсалы. Но обитатель Сёдермальма получил стандартную трешку – площадью поменьше, чем гараж его родителей, и побольше, чем дровяной сарай.

Хуртиг не хотел, соблюдая технику слежки, обращаться с вопросами к Хольгеру, чтобы узнать, не его ли сын живет в квартире, но понял, что спросить придется: порыскав в интернете, он выяснил, что никакой Симон Сандстрём в Сёдермальме не зарегистрирован.

Хольгер был на пробежке, и его голос звучал немного сдавленно. Хуртиг перешел прямо к делу, и Хольгер подтвердил, что у него есть сын, который живет в бабкиной старой квартире на Фолькунгагатан.

– Что он натворил? – спросил Хольгер.

– Ничего. Мы просто хотим поговорить с ним.

Хольгер не стал задавать встречных вопросов, и Хуртиг решил съездить на Фолькунгагатан с Шварцем и Олундом. Сегодня же вечером.

Прежде чем закончить разговор, Хуртиг попросил Хольгера не звонить сыну и не сообщать, что с ним хочет поговорить полиция.

– Мне дела нет, – ответил Хольгер. – Он уже столько раз позорился.

Если бы Йенс Хуртиг знал в эту минуту, что произойдет в течение ближайших двух часов, он бы сам захотел, чтобы Хольгер Сандстрём позвонил сыну.