Они припарковались возле какого-то торгового центра. Эйстейн храпел на переднем сиденье, а Симон скорчился на заднем. Впереди мигала неоновая реклама, и он не мог оторвать от нее взгляд. Уснуть не удастся.

Мысли были ясными и в то же время неупорядоченными. Они накатывали все одновременно – и эти разрозненные воспоминания были про его жизнь. Подъеденный червями плод.

Отец, мать, сестра и он сам. Старшая сестра всегда на периферии. Вне.

Они были словно секта из четырех человек, но на него смотрели как на отщепенца. Отец был Богом, мать – Святой Девой.

Окна в той вилле были всегда занавешены темными гардинами, и впоследствии Симон понял, что христианство его родителей было устроено по образцу плимутских братьев. Консервативный взгляд на семью, сектантская замкнутость и отказ от мира. Безоговорочная власть мужчины и столь же безоговорочное подчинение женщины и детей. Они были как рабочие в «Метрополисе» Фрица Ланга, как живые мертвецы.

Единственным местом, куда они выезжали, был их домик в Витваттнете. Уединенный и не настолько темный. Бог жил близко – в природе, в деревьях, в каждом камне, в светлых летних ночах. Там, на севере, дышалось свободнее.

Эйстейн храпел, и с переднего сиденья пованивало. Его тело было настоящей фабрикой зловония. Время от времени он рыгал между всхрапываниями.

Совершенно непонятно, как родители Симона позволили ему водиться с Эйстейном. Единственным объяснением служило то, что семья Эйстейна являлась частью христианского сообщества. Мать его была родом со Стурфосны, изолированного острова у входа в Тронхеймс-фьорд. Казалось, люди там, на этих островах, как кое-где в Бохуслене и по всему Норрландскому побережью, толкуют христианство весьма вольно.

Именно Эйстейн познакомил его с гашишем, потом – с амфетаминами, таблетками и прочим. Барбитураты, средства для похудания, даже средства от глистов. Наконец явился героин – и Симон понял, что обрел пристанище. Все остальное бессмысленно. Симону было шестнадцать; он порвал с родителями, и его вышвырнули, как отброс, которым он оставался и теперь.

Симон вспомнил дождливое весеннее утро, когда он наконец решил покончить с прежней жизнью. Он учился в выпускном классе, стоял на остановке и ждал автобуса, одетый в тесный костюмчик. Юный христианин, похожий на маленького взрослого. По вторникам он играл на органе в обществе старого кантора, от которого пахло немытой промежностью.

Его товарищи, как всегда, загоготали, когда у него вдруг расстегнулся портфель и содержимое посыпалось на асфальт. Все ржали, когда он в панике сгребал свои вещи. В числе прочего – порножурнал, полученный от Эйстейна. Один из самых жестких.

Он испытал острое чувство стыда и именно в тот момент понял, что не может больше притворяться кем-то, кем он не был.

Он должен выбраться на поверхность.

Надо нассать им на алтарь.