Глава VII
Над пропастью

Найти подрывника автобуса оказалось делом сложным, но Воронихин дал только наводку федералам из разговора с Горбоносовым. И по поводу бомжей, где их искать, но о цели взрыва он ничего не сказал. В комитете суетились. Скоро День города. Начались облавы на вокзалах. В общей сложности задержали сорок с лишним человек, но ни один из них не был похож на описанного бомжа. Один только вспомнил, что среди них жил циркач. Бывший, иногородний. Звали Васей, больше он ничего не мог добавить. Но тут же вспомнил, что Вася надевал парик и приклеивал бороду. Так он вызывал больше жалости. И точно, деньги у него всегда водились. А однажды он видел его на паперти возле Елоховской церкви. Не одного, их было трое. Они стояли кучкой с четвертым, но тот не бомж. Скорее всего, смотритель. Высокий, солидный. Они ему передавали какой-то пакет. По всей вероятности, это был сборщик. Ведь попрошайки у церквей платят дань за место, но и доходов там в три раза больше, чем у тех, кто с табличками ходит по метро. Циркач выглядел, как все бомжи. Правда, у него был припрятан чемоданчик с нормальной одеждой. Мужик пьющий, любил поболтать. Он работал высококвалифицированным акробатом. Потребовал повышение зарплаты, а его выгнали и место в общаге забрали. Так и оказался на улице. Но в качестве бездомного зарабатывал больше, чем в цирке. Уезжать из Москвы не собирался. Его такая жизнь устраивала. Бомжей продолжали отлавливать. Один из них имел связь. У него брат работает в ФСБ, но они не общаются. Тот даже взял фамилию жены и о брате нигде в анкетах не упоминает, однако предупреждал его об облавах заранее. Не хотел, чтобы его выловили. Прошлое может вылезти наружу. А Вася уже сидел. Так по пьянке разболтал.

Оперативники взяли в оборот доносчика и возили его по церквям. Все впустую. Ваську кто-то предупредил. Он съехал из вагона в день взрыва. Мог снять угол. Одно понятно, он пляшет под чужую дудку. Сам по себе он мужик безвредный, но податливый. Ему можно что угодно наобещать, и он всему поверит.

В итоге выяснилось, что из общей команды бомжей пропали три человека. Знали их только по имени, и у всех имелись паспорта. К поискам пропавших подсоединился и уголовный розыск. Не было печали. У Воронихина и без того забот хватало.

Неожиданно появился странный свидетель. Раздались выстрелы в лесу неподалеку от озера, где маскировалась лодочка в камышах. Рыбак, бывший военный в отставке, не стал поднимать шум. Браконьеры народ суровый. До открытия сезона еще месяц. Он тихонечко подплыл к берегу, оставил лодку в камышах и остальное расстояние прошел по воде, а дальше пополз на брюхе в сторону, где прогрохотали выстрелы. Картина показалась ему странной. На земле лежало два окровавленных трупа с размозженными черепами. У дерева стоял человек с перевязанной рукой с охотничьим карабином на правом плече. Третий человек с бородой рыл могилу. Работали молча. Свидетель счел эпизод как ловушку. Рядом под деревом был расстелен двухметровый лоскут целлофана, часть которого испачкана в крови. Целлофан служил скатертью. На нем стояли коньяк, стаканы, консервы и фрукты. Этих двоих сюда заманили. Что-то отмечали, а потом пристрелили. Кто стрелял – не ясно. Снести головы левой рукой с разрывом в секунду практически невозможно. У ружья сильная отдача.

Могилу вырыли неглубокую, скинули туда трупы и целлофан с продуктами. Потом бородач закопал останки и заложил дерном. Хуже всего, что на помощь не позовешь. Места здесь безлюдные, до ближайшей деревни через лес километра три. Озеро очень большое, по другую сторону лес. Место выбрано удачно. Все предусмотрели. Закончив с похоронами, оба убийцы ушли. На обоих были одинаковые резиновые сапоги.

Пока свидетель добирался до деревни, где единственный телефон находился на почте, ловить кого-то уже было поздно. Проселочная дорога выходила к перекрестку. В какую сторону они свернули – не понятно. А если у них была машина? Свидетель вызвал полицию, а пока ждал оперативников, зашел в «сельпо». Нашелся один человек, который видел четверку. Рабочий из магазина. Он сидел на пеньке и курил трубку с махрой. Видел всех четверых. Они затоварились в этом магазине. Продавщица вряд ли их запомнила. Поток покупателей большой. Единственный магазин на всю округу, к тому же напарница заболела, пришлось одной крутиться. Но как они уезжали, рабочий не видел. Машину оставили напротив сельпо. Он помнил только цвет и московский номер с окончанием на 77. Старые «Жигули».

Приехала полиция. Два сержанта, вот и вся бригада. Продавщицу заставили найти чеки на перечисленные продукты. По ним определили время. Двенадцать часов тридцать пять минут. Выстрелы он слышал без пятнадцати два. Могилу вскрыли. Двое мужчин без лиц. Стреляли картечью с близкого расстояния. Пришлось звонить в Москву.

Настоящий разбор преступления начался около семи вечера. К бригаде Воронихина прибавили следователя из Комитета госбезопасности. Документов у убитых не нашли. Их отправили в морг для опознания бомжами и пассажирами автобуса. Сняли отпечатки с бутылок и стаканов, завернутых в целлофан. Среди них были и отпечатки Сумского.

Их опознали. Одного звали Колей, второго Яковом. Оба жили на Белорусском вокзале. Пропали два месяца назад. Третьего с бородой никто не помнил. Четвертого вовсе не знали, но Воронихин понял, кто это. Правая рука забинтована. Но почему он не пристрелил третьего? Не ружье, так пистолет всегда был при нем. Значит, он ему еще нужен. И стрелял, скорее всего, тот, что с бородой. Он замещает ему правую руку и очень похож на пассажира автобуса с чемоданом.

Этот Вася почти проявился. За последние десять лет около пятидесяти Вась освободились из колонии, где хозяйничал Сумской. Методом отбора остались шесть. Возраст, место жительства, прописка, семейное положение и другие мелочи. Восемь человек умерли, трое пропали. Нашли всех, кроме этих троих. Демидов, Шкляр, Бурляк. Демидова все же нашли. Жил у вдовушки за ее счет, сам не работал. Остались Шкляр и Бурляк. И Шкляра нашли, жил в доме инвалидов как ветеран. Он и вправду воевал. А вот Бурляка выгнали из цирка. Он оказался самым молодым. Сидел за неумышленное убийство, выпущен досрочно при ходатайстве Сумского. Дерзкий, сильный, даже отчаянный. Каждый его трюк в цирке грозил парню смертью. Выяснилось, циркач болен раком. Операция стоит бешеных денег. Но выздоровление возможно. Два месяца его никто не видел. Возможно, арендовал жилье. Нашли его фотографии в личном деле. Хороший художник его немного состарил и пририсовал бороду. В таком виде рисунок показали свидетелям. Рабочий из сельпо узнал его первым. Остальные сомневались. Стало ясно, искать надо Василия Бурляка. Вопрос: где? Там же, где и Сумского.

Группа по розыску увеличилась вдвое. ФСБ взялась за дело серьезно. Дело об убийстве Веры открыли и по настоянию генерала Черногорова объединили с закрытом делом. Недовольным остался только прокурор Москвы. Теперь на Михася началась охота. Проблема лишь в том, что обвинить его не в чем. Только за соучастие в убийстве.

Но тут и повод нашелся. Собака в Измайловском парке копала землю. Хозяин был человеком любопытным и принес лопату. В метре под землей нашли труп, и личность определили быстро. Кавказская внешность, а из Гагр пришел запрос еще месяц назад. «Пропал Шато Кивилиди, сержант милиции. По словам жены, уехал в Москву для срочной встречи с офицером с Петровки. Фамилию не упоминал».

Вызвали жену, труп привели в порядок, и она мужа узнала. Никаких вещей при покойнике не нашлось.

Какая тут связь? В Гаграх была убита Фаина с партнершей, а потом пришло извещение о гибели Киры от неизвестного. Покойный Шато служил полицейским в тех местах и, разумеется, знал подробности. Он и приехал с докладом к Сумскому, но тот решил не оставлять свидетеля драмы на свободе. Жене показывали фотографию Сумского, и она подтвердила, что этот человек приезжал на сутки к ее мужу, но неделей раньше, до эпидемии убийств. О чем они говорили, она не знает. Муж ее не допускал до своих дел. А она и не лезла. Служит и служит. Уехал перед выходными, значит, и начальство не в курсе. Обещал вернуться завтра же. Улетел на самолете.

Вот и появился повод для ареста Сумского. Заместитель министра, выслушав доклад, поправил Воронихина: «Не арест, а временное задержание. Не забывайтесь, майор. Вы имеете дело с заслуженным и почетным работником МВД».

Воронихин понял, что взять Сумского без твердых доказательств бесполезное дело. Его выпустят через семьдесят два часа с извинениями. Этот мерзавец не оставляет ни следов, ни свидетелей. Но прятаться по углам он не намерен. Все имеет свой срок. Он хочет вернуться на службу с почетом и победителем и опять стать его начальником. Такого позора Воронихин не выдержит. Выход есть. Надо самому вступить с ним в схватку, причем надеть форму. Тогда у Сумского не будет оправданий, будто он стрелял в него по ошибке. Кира все еще считается его главным врагом, но достать ее он не может. Значит, надо переключиться на Горбоносова. Этот парень хорошо информирован, если Вера с ним откровенничала. Значит, он будет выслеживать Глеба. Операция с автобусом провалилась. Газеты о взрыве печатали, о бомже ни слова. Пострадавших нет. Глеб жив. Ни одна охрана ему не поможет, если у Сумского есть ружье, набитое картечью. Он мог купить его в охотничьем магазине. У него есть такое право. Все что Воронихин мог сделать, он сделал. Горбоносову выдали казенную машину, шофера и охранника. Подложить бомбу под сиденье невозможно. Но есть цеха. Громадные и многоэтажные, с обычными стальными переходами, сделанными из прутьев железной арматуры. Стеклянный потолок спасал людей от дождя и нависал над четвертым этажом, остальные этажи перегородок не имели. Только мостики. И таких цехов три. Можно стрелять с третьего этажа. Это лучший вариант. Рассеянная картечь долетит до первого. Дворов и складов здесь хватает. Скрыться нетрудно, если не обнести живым щитом забор. Но где взять столько народа. Тут нужен полк обученных ребят. А если задействовать ОМОН и спецназ?

Своего бывшего собрата каждый пойдет защищать.

Кире не так повезло. Она попалась из любви к хорошим салонам. Она еще не знала о гибели Веры и покушении на жизнь Глеба. В конце концов она уже две недели просидела в четырех стенах перед телевизором. О взрыве слышала. Но в газетах и новостях говорилось об утечке газа. Взрыв случайный и никто не пострадал. Она не изменила своим правилам и пошла в любимый салон. Кира не знала, что Михась следил за ней несколько дней после их встречи и знал все места, которые она посещала помимо собственной квартиры, где проводила время с любовником. Он знал, что Кира перекрасила волосы, а корни уже на сантиметр выросли. Уход за собой был главным ее коньком. Салон пасли пять дней, и вот она появилась. Бомж в приличной одежде без грима следил за ней очень аккуратно. Такого шанса может больше и не быть. Женщина провела в салоне два часа. Ничего не происходило. Человека в Москве найти очень трудно. Она это понимала, и ее это успокаивало. На обратном пути бомж нарушил инструкции. Он понял, что план Михася не совершенен. На платформе метро он встал за ее спиной. Когда поезд появился на перроне станции, он ударил ее под коленки своими коленками. Поезд уже приблизился, и их разделяло расстояние не больше метра. На высоких каблуках Кира не удержала равновесие и упала прямо на рельсы. Машинист не успел затормозить. Бомж попятился назад сквозь толпу, собравшуюся у самого края платформы. Кто-то выкрикнул: «Женщина упала на рельсы!» Стоящая толпа ничего не заметила, кроме падающей на рельсы женщины. Поезд остановился, но было уже поздно. Бомж тут же ушел. На него никто не обратил внимания. Он лишь слышал выкрики: «Женщина бросилась под поезд». Эта версия его устраивала. Толпу разогнала полиция, оставив четырех свидетелей, по сути ничего не видевших. Люди могли лишь поддакивать полиции.

Так из поля зрения исчез еще один свидетель. И только один бдительный курсант полицейской школы узнал в трупе человека, находившегося в розыске. Об этом сообщили на Петровку.

Воронихина в то время на месте не оказалось. Он ходил со своим помощником по цехам завода Горбоносова. Ему хотелось определить, где может залечь снайпер, как он пронесет оружие и где будет скрываться. Прошло три часа, а они и половины намеченного маршрута не прошли. Закоулков и подсобок здесь хватало. Узкие мостики и низкие перила не позволяли даже ходить быстро.

– Нет, Сережа, мы не правы. С третьего этажа он стрелять не будет. Расстояние слишком большое. А стрелок не прирожденный левша, а вынужденный.

– Я думаю, он и дня не проводит без тренировок. В магазине на Петровке по охотничьему билету Сумского куплено сто патронов с картечью. Десять коробок. И все ради одного выстрела? Если Сумской берется за дело, он доводит его до конца. Меня другое беспокоит. Как бы он нас не заметил раньше, чем мы его.

– В таком случае он отменит акцию.

– Уже не отменит. Если он знает, а он знает, что мы его охраняем, то значит, Горбоносов опасен как свидетель. Его надо убирать, и как можно быстрее. Сумской настырный и дела в долгий ящик не откладывает.

Поиски продолжались еще час. Наконец им повезло. В раздевалке третьего этажа в шкафчике под номером семьдесят они нашли импортное ружье с оптическим прицелом и коробку патронов двенадцатого калибра, одну их тех, что была куплена в охотничьем магазине.

– Так, что мы делаем, – уверенно начал Воронихин. – Сначала осторожно высыпаем картечь, порох и потом кладем назад, только без пороха. Складываем все как было. Проверь, есть ли патроны в стволе. Разрыв капсюля мы услышим, только картечь высыпется наружу, а самого выстрела не произойдет.

– Послушай, Сережа, он придет завтра. У них суббота рабочий день. Может, мы его здесь и возьмем?

– Не будь, капитан, умнее подполковника, да еще убийцы со стажем. Сам он за винтовкой не пойдет. Бомжа подошлет. Видишь тубус для чертежей. Туда он и спрячет ружье, сняв ствол с приклада. С таким и через проходную пройти нетрудно. За проходной следить в оба. Нам надо взять его с поличным. Так, чтобы ни одна защита за его дело не взялась. Выстрел должен прозвучать.

– Я понял. Но если он такой умный, то свои патроны может взять с собой.

– От этого гуся чего угодно ожидать можно. Спецназу отдадим приказ. Забор окружить только после начала рабочего дня. Пусть окопаются. Там, где валяются отходы от производства. Эта помойка в стороне от дороги.

– Окопаются. Там же сложенные железяки и ржавая арматура.

– Они сообразят.

– Пистолет, а то и два, всегда при нем. А ружье рассчитано для дальнего расстояния. Наши люди должны занять второй и третий этажи. Мы с тобой будем в форме во дворе, остальные в рабочих робах.

– А как послать сигнал спецназу?

– У меня есть ракетница. Салют под небом рассыплется.

– Кажется, у нас все продумано.

И только к вечеру они поехали в Управление.

Поразительная новость. Мало того что Кира исчезла и ее уже считали мертвой, так теперь она по-настоящему умерла. Поезд в метро разрезал ее пополам. Девушку отвезли морг, а ее вещи отнесли в кабинет к Воронихину. Сумочка была забита женскими побрякушками. Но эксперт на этом не успокоился. Он выдрал подкладку, а под ней лежало письмо. Чистый, заклеенный конверт. Вскрыли. Два исписанных листка почерком Киры. В отделе имелось письменное заявление Киры, и почерки могли сравнить. Сравнили. Все совпадало. Письмо написано Кирой. На двух страницах девушка описывала, как майор Михаил Сумской отпустил ее в Питере пять лет назад, взяв с нее письменное обязательство, и путем шантажа принудил к сожительству. К счастью, ей удалось быстро выйти замуж и переехать в Москву. Она была уверена, что ей удалось избежать новых встреч с Сумским, но через пять лет он вновь нашел ее и снова начал шантажировать тем, что передаст ее чистосердечное признание отсидевшим свой срок проституткам, и вновь склонил к сожительству. Она ему подчинилась, но узнала много чего лишнего. По ее убеждению, он лично убил Геннадия Воронцова. Больше некому. Муж в этот момент ехал в поезде с Верой и явился через полтора часа после убийства. Далее шли признания в убийстве мужа. А потом он запугал Киру и отправил ее в Гагры. Она догадалась, что он решил с ней покончить, когда увидела Фаину, их бывшую «мамочку». Ей удалось сбежать, и она вернулась в Москву, где пряталась на съемной квартире. И если это письмо попало в уголовный розыск, то значит, она уже мертва и вина в этом полностью лежит на Сумском. Он очень опасен.

В письме ни слова не говорилось об акциях, убийстве мужа Веры, Сошальском, и убийстве бывших проституток. О мертвых говорить бесполезно. Они уже не свидетели. И о первых выстрелах из «нагана» она тоже умолчала.

– А может, это не Кира стреляла в Сумского, а Вера? После того как она поняла, что промахнулась, сделала вторую попытку и тоже неудачную. Тогда Михась убил ее, – рассуждал эксперт.

– Могу объяснить, Палыч. Похоже, Кира вообще не знала об акциях, муж держал их в сейфе на работе. А потом их выкрала Вера, имеющая доступ к сейфу. Сумской знал об этом. Но у Веры был свидетель. Тот самый беглый зэк. В письме он пишет Вере, что готов идти в суд. Я думаю, речь идет о Сумском. Но он его вычислил и загнал под самосвал. Вера осталась ни с чем. Вот тогда они поменялись ролями. Сумской знал про акции и предложил ей разделить их и сделать ее директором. Иначе он расскажет об акциях Кире. А по наследству они должны перейти к жене. Вот зачем ему понадобилась жизнь Киры. Плюс ко всему она о нем много чего знала.

– Искать убийцу будем? – спросил эксперт.

– Несчастный случай или самоубийство. Свидетелей нет, тех, кто бы мог описать убийцу. Поймаем Сумского, у него на этот день будет алиби. У него есть надежный помощник, которому он наверняка обещал дать деньги на операцию. И он его не сдаст. Двух он похоронил. Значит, они ему больше не нужны. Или слишком много просили. И, наконец, они тоже свидетели. Оставшемуся в живых он может пудрить мозги, пока тот в конце концов сам не умрет. Сейчас он занимает место правой руки. Один он на Горбоносова не пойдет. Да еще раненый. Ему нужен дублер. С Глебом все не так просто. Кира сама себя подставила. Вот ее квитанция из салона красоты. Сама влезла на эшафот. Ею занимается полиция метрополитена. Не будем им мешать. По розыску она проходит как Дроздова, а по паспорту как Колпакчи. Оставь ее в покое. Нас ждет главный сюрприз. Мы запрем его в клетку.

– Если поймаем эту пташку.

Ловля началась с утра. Воронихин не спал всю ночь и обдумывал все возможные и невозможные варианты. Рабочий день начался с опозданием. На территорию завода никого не пропускали до первого гудка. Посторонним вход был запрещен.

Но они не до конца понимали, с кем имеют дело.

Михась никогда не отказывался от своих планов. Решения он не откладывал. Цель есть цель. Последний мазок. Смерть Глеба означала, что он может вернуться на службу и никто его ни в чем не обвинит. Свидетелей больше нет.

Горбоносова подготовили. На него надели импортный бронежилет и под пиджаком он был не виден. Под строительную каску подложили стальную подкладку. Ноги защитили щитками из металла. За комнатой с винтовкой следили в бинокль. С виду рабочий день начался, все как обычно.

Упустили некоторые моменты. Вдоль километрового цеха от начала до конца проходил подъемный кран на рельсах, и он свободно ездил от одного конца до другого. Кран высокий. Тяжелая конструкция напоминала мост через весь цех от галереи правой стороны до галереи левой стороны. В кабине этого крана и прятался Михась. На завод он проник с напарником еще ночью через колодец канализации. Оба имели хорошие снайперские винтовки. Напарник Сумского заменил патроны на холостые. Он понимал, что его возьмут, но ничего предъявить не смогут. Оружия нет. Есть пугач. Каждый рассчитывал на свои силы. Бомж Вася засел в будке управления на втором этаже. Это место не контролировалось. Из него не был виден весь цех, а главный вход находился под ним, этажом ниже. Просто в нужный момент в кармане зазвонит телефон. Он должен открыть окно и после следующего звонка выстрелить, отвлекая шум на себя.

Роковая минута настала. Вот и первый звонок. Василий распахнул окно и взвел курки. В цех вошли люди. Все в рабочих робах и касках. Напряжение достигло апогея.

Окно башенного крана приоткрылось, но на него даже не смотрели. У Сумского была винтовка с оптическим прицелом и глушителем. Шесть человек готовились к захвату, спрятавшись в мужской раздевалке. И тут грохнул выстрел, следом второй. Все их слышали. Они прогремели за спиной Горбоносова. Пуля попала ему в грудь, вторая в сердце. Но его почему-то отбросило назад, а не вперед, хотя выстрелы гремели за его спиной. Все ринулись на второй этаж. Только Василий и не думал убегать. Он включил электрощиток и нажал на тумблер. Кран скрипнул и покатился в другой конец цеха, где дежурили лишь два полицейских с пистолетами в руках. Они стояли у перил галереи, но никого не видели. Кабина крана по ходу движения подобно лифту поднялась на уровень третьего этажа. Человек из кабины выстрелил из пистолета дважды. Оба парня были убиты. Начался хаос. Только сбитый с ног Глеб, получивший сильные удары в грудь, сумел вскочить на ноги и побежал за краном. Жизнь ему спасли жилеты, но ребра были сломаны. Он догнал кран и вскочил на подножку. Прибывая в шоке, он еще не чувствовал боли. Находясь под кабиной, он становился недоступным для стрелка. Михась его не видел, он смотрел вперед и ждал нужного момента. Вся полиция оказалась позади. Их волновали только выстрелы. Михась тем временем взобрался на крышу кабины. И вот оно спасение. С крыши свисал трос, а внизу ручка, похожая на поручень старого трамвая. Когда кран проезжал мимо, Михась сумел ухватить держатель левой рукой. Василий, пока его искали, нажал еще одну кнопку. Лебедка потащила убийцу вверх к крыше, состоящей из стальных перекладин и стекла. Два стекла отсутствовали. Через них и проходил трос. Когда Глеб добрался до кабины по крутой железной лестнице, то в ней никого не было. Он глянул по сторонам и увидел убийцу под самым потолком. Трос он уже не видел. Кран проехал мимо, если его не остановить, он собьет деревянные упоры и завалится вниз. Тогда ему точно не выжить. Расстояние сокращалось. За всей кошмарной картиной наблюдал впавший в ступор Воронихин. Он попросту не знал, что делать. Побег преступника на крышу – неимоверная глупость. Весь двор заполнили полицейские. Немного постояв, он бросился на улицу. В голове мелькнуло только одно слово «пташка». Михась тем временем разложил свернутый зонтом дельтаплан с черными крыльями. Очень рискованно разбежался с ним по краю крыши, покрытой жестью, лег на перекладину и, оттолкнувшись, прыгнул. Дельтаплан сначала снизился до уровня второго этажа, потом взмыл к облакам. Так его по воздуху может пронести километра три. Там он будет недосягаем.

Глеб резко оттолкнулся для прыжка, но третьего этажа так и не достиг. Ему удалось зацепиться за перила второго этажа. Хрупкие перила обломились, но не до конца, он с трудом удержался и повис в воздухе. Одновременно с этим кран сбил перегородку и с грохотом повалился набок, разламываясь на части. Глеб пополз по перилам вверх, слыша скрежет ломающегося железа. Перила держались на соплях. Один из рабочих быстро сообразил, что делать. Он разбил стекло ящика с пожарным краном, выдернул шланг, подбежал к краю мостка и бросил конец с трубчатым водостоком вниз. Глеб сумел его поймать, сработал экстренный механизм, и шланг наполнился водой, а потом выбил поток воды наружу, поливая струей Глеба, да еще сумасшедшим напором. Рабочий начал раскручивать вздутый шланг, чтобы его не прорвало.

Весь мокрый Глеб опустился на землю и только после такого душа почувствовал боль во всем теле.

Двор вопил, полицейские начали стрелять. Но аэроплан кружил на большой высоте и не хотел улетать, а Сумской был слишком слаб, чтобы управлять летающей птицей, он едва удерживался, скрипя зубами, но не переставал верить в свое спасение.

Старый криминалист подсказал Воронихину:

– Он нужен нам живым. Прикажи не стрелять.

– Прекратить огонь! – крикнул майор.

– Уйдет ведь, змея с крылышками!

Старик продолжал нашептывать майору:

– У тебя есть ракетница. Бей по крыльям, они тряпочные.

Воронихин достал ракетницу, долго целился и шарахнул. Всем на удивление, он попал в крыло. Аэроплан вспыхнул.

– Не удалось пташке улететь! – буркнул Палыч.

Но все оказалось не так просто. Дельтаплан без крыльев камнем полетел вниз. Он упал на заводскую свалку. Когда подбежали люди, то обомлели. Сумской был мертв. Он упал на бетонную плиту, из которой на метр торчали арматурные крепежи. Они в нескольких местах проткнули насквозь убийцу, и их окровавленные концы торчали наружу. Кошмарное зрелище, кошмарная смерть.

– Чего заслужил, то и получил, – пробормотал Палыч.

– А ведь его похоронят как героя.

– Стрелка взяли, товарищ майор. Но стрелял он холостыми. Сообщник, значит.

– Он самый, – кивнул майор.

К вечеру на место происшествия съехались генералы.

Даже мертвый Сумской никому не давал покоя.