Глава V
Игра в прятки

Дом был проверен ночью и сад тоже. Следов Киры Глеб не нашел. Спустившись с оврага к речке, где ждала его Вера, он сказал:

– Ее в доме нет. Вряд ли с ней расправились за два дня. Она не дура. Голыми руками ее так просто не возьмешь. Скорее всего, женщина начала понимать, что ее ожидает. Овраг, речка, впадающая в море, сильное течение. Прыгни в нее, ляг на спину и тебя через несколько минут вынесет в море. Там пляжей нет. Растет осока. Так легко поставить точку.

– Я вообще не понимаю, как она пошла на поводу Михася. Куда он ее послал, туда она и поехала.

– Ты забыла про ее прошлое. Михась имел на руках ее признание. Она была в Питере девочкой по вызову. Не знаю как, но ее показания очутились в руках майора. Я думаю, он ее шантажировал. Она боится бывших партнерш не меньше, чем самого шантажиста. Эти шлюхи здесь. Одну из них я видел, когда ездил в Питер. Но Михась не дал Фаине адреса, он лишь назвал пляж. Они ее там поджидают. Когда девок посадили, Кира тут же уехала в Москву и сменила фамилию. Вышла замуж за первого встречного. Им оказался Дроздов. О любви и речи быть не могло. Вот почему она ему изменяла. Гену она устраивала. Но терять свободу он не собирался. Так что с разводом она не торопилась. Возможно, ее муж что-то узнал о ней. В конце концов, она его шлепнула. Михась и Кира чем-то похожи. Оба готовы на все, лишь бы спасти свою шкуру. Но Кира погрязла в своих делах и стала опасна. Вот почему Михась остался в Москве. Когда Киру убьют, он будет сидеть в кабинете на Петровке. Идеальное алиби. Поэтому он послал сюда меня, тебя и питерских шлюх. У тех есть мотив для убийства. Кира всех засадила за решетку.

– Ты не хочешь ее убивать? – спросила Вера.

– Нет. Я хочу ее спасти. Ее все равно найдут и будут судить. Но если ее убить, Михась вылезет сухим из воды. Она о нем знает больше нас. Но считает, будто он ее спасает. Надо найти Киру раньше, чем она нас увидит. Потому мы через поселок не пойдем. Она где-то рядом. А утром мы сходим на пляж. Проверим, кто приехал из Питера. Уходить будем оврагом. Он выведет нас к мосту на шоссе.

Кира умела гримироваться. Большую часть жизни она провела у зеркала. Рыжий парик, толщинку на живот, длинный сарафан, темные очки, несколько штрихов на лице, и она стала уродиной. Теперь она решила пройтись по пляжу. Но так, чтобы видеть его с высоты в пять метров. Для этого были все условия. В двадцати метрах от воды проходила балюстрада, одновременно она служила тентом для тех, кто не хотел загорать на солнце. Там же расположились киоски с водой, пивом и шашлыками. Ко всему прочему Кира хромала на левую ногу, так что шла очень медленно, вглядываясь в лица отдыхающих. И нашла то, что искала. У самой воды на топчанах сидели три женщины и играли в карты, постоянно озираясь по сторонам. Она узнала двоих из них. Это были Фаина и Рита. Третью она не узнала. Возможно, новенькая в борделе Фаины. То, что та открыла новый притон, не было сомнений. В совпадения Кира не верила. Так вот как ее любовничек решил избавиться от нее. Эти акулы свое дело сделают. Как бы хорошо было иметь снайперскую винтовку и всех этих шлюх перестрелять. Она не знала, что тремя метрами выше, на набережной, протянувшейся вдоль всего города, за ней наблюдали Глеб и Вера без всякого грима. Они бы ее не узнали, но начали с того, что наблюдали издали в бинокль за входом на пляж. Главной приметой была одинокая женщина. На пляже таких не было. Взгляд Киры позволил Глебу узнать Фаину. На загорелых женщин они не обращали внимания. А за двое суток сильно не загоришь. Значит, загар они получили у Финского залива. Дамы их профессии днем свободны. А заказы они принимают по мобильному телефону. И девочки под носом загорали.

В итоге Кира проследила всю компанию и определила их базу. Она поняла ход мыслей Михаила, но не думала, что есть еще кто-то из охотников. Значит, ее дружок не приедет. Тем лучше. Кира могла себя защитить. У нее имелось оружие. «Наган» сорок пятого года выпуска, самовзводный, который купил ее муж. Это не «ТТ», который нашла полиция в их доме. Она нашла его раньше и спрятала подальше от греха. Не дома, а на последнем этаже за батареей отопления. А вдруг пригодится. Но полиция туда даже не ходила. Ручку она обмотала скотчем, который легко содрать. Теперь без оружия она уже не могла жить и носила его под чулком у самых трусов. И это в такую жару. Зато Михаила очень возбуждали женщины в сексуальном белье. Но она умело заматывала оружие в пояс, когда ложилась в постель. Все бы ничего, но у нее не было глушителя. И что это такое, она плохо понимала, но знала, какой грохот возникает при выстреле.

На ее счастье, Фаина приехала с подругой. Третья женщина села играть с ними по приглашению. Она отдыхала с семьей в другом месте. Уже легче.

Это произошло ночью. Кира мирно спала в своем сарайчике. Она не слышала, как двое влезли в окно. Все произошло очень быстро. Кто-то держал ее ноги, второй наклеил скотч ей на рот. Она не успела среагировать, как сильные руки перевернули ее на живот и связали запястья тем же скотчем, потом ноги. Револьвер лежал под подушкой, но она уже ничего не могла сделать. Потом в комнате зажегся свет.

Пришел конец! – подумала она.

Рядом с кроватью стоял тот киллер, которого она огрела пепельницей. Слабо. Вот он и выжил. Теперь его очередь рассчитаться с ней. Рядом стояла Вера. Это она держала ее за ноги. Но она тут при чем? Хочет захватить акции. Ради бога! У Киры и без них денег хватает.

Она могла лишь моргать и мычать. Но это ее не спасет. Вот и пришло возмездие за ее грехи.

– Лежи и не рыпайся, – произнес мужской голос. – Твою участь будем решать не мы. И без нас у тебя врагов хватает. Мы пришли, чтобы помочь тебе. В следующий раз на нас не надейся. Михась послал нас и твоих бывших подруг убить тебя. Подруг из Питера, которым он передал копию твоего чистосердечного признания. Но адрес на окраине поселка дал только нам, им сказал название пляжа «Саван», где ты будешь загорать и купаться. Я так думаю, что они хотят тебя утопить. Мы тебя убивать не будем. К слову, Михась – кличка твоего так называемого спасителя из полиции. Если ты попадешь в руки сыщиков, то можешь заговорить. Тогда ему крышка. Его задача убрать всех свидетелей. Я и Вера входим в их число. Мы следующие на очереди. Обезвредить его мы пока не можем. К нему трудно подобраться. Сдать его тоже нельзя. Он всех нас заложит, а мы тоже не ангелы. Есть другое решение. Дуэль. Либо он, либо мы. Решение одно. Пока он нас не распознал, надо играть на его стороне. И в первую очередь убить тебя, пока шлюхи до тебя не добрались. Мы убьем тебя понарошку. Не по-настоящему.

Глеб достал из рюкзака резиновый ошейник телесного цвета.

– Если его надеть на шею, потом сделать надрез и полить кровью, то мы увидим человека с перерезанным горлом. Кровь я достал настоящую, – он вытащил небольшую бутылку, полную крови. – Я добыл ее, когда в соседнем селе резали барана. Все будет выглядеть натурально. Ты притворишься мертвой. Мы сделаем несколько фотографий. С твоего телефона я перешлю ему снимки на почту. Это его успокоит. Тебя мы зароем. Но не по-настоящему, а для отчета. Тут в горных местах полно мест для могил. Что делать с твоим трупом, он не говорил. Так что наши действия не контролируются. Важно то, что тебя больше нет. И главное. Нет трупа, нет убийства. Фотографию Михась не решится никому показывать. Первый вопрос следователя: «Откуда ты ее взял?» Ведь он не входит в следственную бригаду. А если убийца переслал снимок ему, то значит, киллер работает на него. Другого варианта у нас нет. Хочешь выжить, соглашайся.

Глеб сорвал скотч с ее рта.

– Без вопросов. Я согласна. Но он никому не верит. Найдет время и приедет сюда с инспекцией. Ваш Михась не лыком шит. Он даже себе не верит.

– Пусть приезжает, но нас здесь уже не будет. Какой же убийца станет сидеть на одном месте после преступления. С рассветом уйдем в горы. Фото с трупом должно быть на фоне леса и с выкопанной ямой. Пусть ищет.

Киру развязали. Сделали надрез посередине пластикового ошейника. Жертва сама его надела и села перед зеркалом. Снизу и сверху было хорошо видно, что на теле швы от приложенной маски и цвет не соответствует, лишь надрез выглядел натурально. Кира начала накладывать грим. Делала она это искусно. За два часа скрупулезной работы ошейник стал с телом как единое целое. С рассветом они вышли из дома. К горам пробирались по оврагу, вдоль речки, от шоссе лесом вверх. Нашли подходящее место. Глеб выкопал яму на небольшую глубину. В метре от нее Кира легла на землю. Вера достала бутылку с кровью, и они залили ей надрез. Загустевшая кровь плохо разливалась по обеим сторонам шеи.

– Мы сделали непростительную ошибку, – сказал Глеб.

– Какую? – насторожилась Кира.

– Убийца подошел к тебе со спины, схватил за волосы, оттянул голову назад и полоснул ножом по горлу. Значит, кровь потекла вниз по груди. А мы уже всю кровь вылили, и она растеклась в разные стороны, а не вниз.

– Перепиши свой сюжет, и все получится без ошибок. Ко мне подкрасться невозможно. И где? На любой улице слишком много народа. А там, где никого нет, я учуяла бы приближение человека даже за спиной. Нет. Все не так. Ты прокрался ко мне ночью, когда я спала. То есть лежала, а не стояла. А потом, если меня кто-то схватил за волосы, я бы закричала. Здесь везде фанерные стены. На крик сбежались бы люди, и ты не ушел бы. Одно понятно, ты не убийца, а лох. Вот почему Михась послал дублеров.

– Ты хорошо мыслишь. Я убил тебя в постели. И ты в такую жару спишь в платье?

Кира встала и без всякого смущения скинула с себя всю одежду, после чего опять легла.

– Так лучше?

– Убедительно, – ответила Вера. – Но есть одна деталь. Он пришел к тебе ночью, зарезал, забрал труп и унес в лес. А как поведут себя хозяева? Тебя не видно и не слышно, пойдут, проверят, где ты. Зайдя в дом, найдут окровавленную постель без жилички. Любой вызовет полицию. Начнется следствие. И Михась об этом узнает первым.

– Полицейские сами сдают углы курортникам. Убийство здесь вещь неординарная, – рассуждал Глеб, – им такая реклама ни к чему. Скорее всего, они приведут жилище в порядок, заберут твои вещи и никаких дел заводить не будут.

– Вещи. Это плохо, – тихо протянула Кира. – Там лежит мой паспорт. Без него я не сбегу.

– Ладно, – махнул рукой Глеб, – давайте фотографировать. Надо закончить начатое. Потом спустишься к речке и искупаешься. Смоешь с себя всю гадость, а ошейник утопишь. Я пошлю ему снимки завтра, а ты заберешь паспорт и уедешь. Сегодня у нас двадцать третье число. А может, я убил тебя двадцать пятого. Ты можешь еще денек здесь пожить. Нужны шприц и жгут. Ты должна набрать из вены кровь и облить подушку. Главное, когда ты пропадешь, чтобы полиция все же видела следы убийства. Паспорт они не найдут, а вещи тебе не нужны. Купишь новые. Оставь мне свой мобильник. Я его конфисковал у трупа. Тебе он больше не нужен. По нему можно определить твое место нахождения. Потом я его утоплю.

– Шприц я найду. Итак, я умру двадцать пятого. Учту.

Началась фотосессия с живым трупом. Кира играла великолепно.

Они больше не встречались. Договоренность надо соблюдать. Кира сделала все так, как ей велели. Купила шприц, откачала из вены кровь и облила подушку, завернула ее в целлофан и спрятала под сараем, в котором жила. Съездила на вокзал и купила билет до Москвы на завтрашний поезд. Все это она сделала двадцать четвертого числа. То есть за день до своей мнимой смерти, а заодно купила небольшой неприметный рюкзак, неприглядный спортивный костюм производства местных цеховиков и кроссовки. В такой одежде она становилась неприметной, даже мужеподобной. Длинные волосы спрятала под бейсболку. В своем сарае протерла мокрой тряпкой все, что только можно, чтобы не оставлять никаких отпечатков, но забыла про бутылки, которые остались под кроватью. Этой ночью она исчезнет. В рюкзак сунула туфли, одно из платьев, «наган», деньги и документы. В карманы билет, темные очки, деньги на такси, фонарик и опасную бритву. Она осмотрелась. Поняла, что даже ночью поймает машину без проблем. Если все пройдет по плану, она будет считать себя свободной.

В два часа ночи Кира положила подушку на кровать, а целлофан забрала с собой. Потом выкинет где-нибудь. На улице стояла темень, тучи заволокли небо и закрыли собой яркую луну. Пришло ее время. Кира тяжело дышала. Просто разыгрались нервы. Но она подавляла в себе страх. В решительности ей не откажешь. Надо взять себя в руки. Она привыкла получать все, что хотела. И получала. Изменять самой себе она не привыкла, если решение принято, то оно должно быть выполнено.

Женщина тихо подкралась к дому, где жили Фаина и ее подруга. В окнах свет не горел. Те, кто ходит на пляж спозаранку, чтобы занять хорошие места, рано ложатся спать. Окно их домика в саду было открытым, но затянуто марлей, чтобы в окно не залетала всякая мошкара. Женщина подставила бревно и поднялась к окну, достала бритву и разрезала марлю. Затем бесшумно влезла в окно. Две кровати стояли рядом, помещение казалось крохотным, меньше ее сарая. Ее глаза уже привыкли к темноте, и она хорошо различала силуэты на кроватях. Одна из женщин храпела. Значит, она будет второй. Храп не должен прекращаться. Дама в черном подкралась к кроватям. В руках появилась бритва. Она зажала спящей рот и полоснула ее по горлу. Та еще несколько секунд билась в судорогах, затем замерла. Настала пора храпящей. Убийца повернулась к ней. Та не проснулась, а продолжала храпеть. Женщина вытерла бритву о простынь и убрала ее в карман. После чего достала револьвер из-за пояса. Как ей рассказывал муж, «наган» самое надежное оружие, стреляет без осечек. Она выдернула подушку из-под спящей, накрыла ей ее голову, придавила и выстрелила. Подушка заглушила шум. Никакого грохота. Храп прекратился. Стрелявшая проверила пульс. Не нащупала. Теперь она может уходить. Бревно от дома отбросила подальше, отпечатков не оставила. Прошла опушкой леса подальше от места преступления и исчезла в темноте.

Кира спустилась к шоссе, сняла бейсболку, распушила волосы и поймала машину. За пять тысяч рублей шофер грузовика согласился довести ее до вокзала. В ожидании поезда она сидела на перроне, чтобы не маячить перед пассажирами. Ни души. Начался дождь. О зонтике она не подумала. Она не взяла его с собой из Москвы. За все лето с неба ни одной капли, и люди забыли про зонты. Но он ей не мешал. Она думала о своем. Сегодня ночью ее убьют. В смерти Киры Сумского не обвинишь. Он в Москве, и у него алиби. А ее больше нет. Следствие закроют. Для продолжения дела нужны свидетели, а их нет. Но откуда они это узнают?

Кира решила написать анонимку. И отправить ее надо из Адлера. Она купила конверт, лист бумаги и ручку. Козырек бейсболки закрывал ее лицо. Кира как могла изменила почерк и коротко написала в записке: «Кира Дроздова убита и закопана в горах Кавказа. Убийца скрылся!» На конверте написала: «Москва. Петровка, 38. Начальнику уголовного розыска». И опустила в ящик. Вот теперь следствие захлебнется. Надо бы махнуть куда-нибудь в Сибирь и там окопаться. Но она твердо решила вернуться в Москву. Ведь Михась еще жив и празднует победу.

Фотографию Михась получил. Без подписи и комментариев. Он набирал Кирин номер, но абонент был не доступен. Он не знал, что такую же фотографию получил и Воронихин. На определение местоположения абонента требовался официальный запрос провайдера. Этого Михась сделать не мог.

Однако Воронихин это сделал и понял, где она сейчас. Приехав домой после дежурства, Михась перегнал фото на стационарный компьютер и начал разглядывать снимок на большом экране с увеличением. Он видел могилу, но не знал ее глубины. Перерезанное горло выглядело убедительно и кровь тоже. То, что девушка голая, говорило о том, что убили ее в постели ночью. Тень от трупа могла указать на время. Хоронили ее на рассвете. Придраться не к чему. На снимке стояла дата, и это все. Вопросы задавать некому. Ни от Киры, ни от Глеба и Веры ни одной весточки. С ними связаться так и не удалось. Поздно вечером он пошел на телеграф и позвонил на домашний телефон Шато Кивилиди. Как полицейскому ему полагался городской телефон.

– Привет тебе из Москвы, Шато. Говорит подполковник, бывавший у тебя. У меня к тебе секретное задание. Ты должен в подробностях выяснить, какие происшествия случились в ночь на двадцать пятое число в поселке Тоназ у моря. Эту информацию могли засекретить. Дело в Москве стоит под грифом «Секретно». И еще. Возьмешь списки всех пассажиров поездов и самолетов на Москву, и первым же рейсом вылетай в Москву. Встретимся в Измайловском парке в кафе «Кавказ». Позвони как приземлишься. Получишь премиальные, и мы оплатим тебе дорогу. По телефону не говори ни слова.

– Я все понял. В ту ночь было мое дежурство, так что я в курсе событий. Но у нас никакого уголовного дела не открывали.

– Нетрудно догадаться. Я тебя жду.

Михась положил трубку. Он все еще не верил обычной фотографии. С другой стороны, в сговор Киры с Глебом он тоже не верил. Она его едва не убила. К тому же она убеждена, что он приходил убивать ее, а ему помешал ее любовник. Глеб слишком долго собирался выстрелить в безоружного. На войне – совсем другое дело. Сговор мог произойти между Глебом и Верой. Он же разведчик и мог вычислить Веру. Задание-то было общим. Кира не могла обхитрить всех да еще найти сообщника за короткое время. Ведь кто-то труп фотографировал, и снимок получился профессиональным.

И все же что-то не так. Ведь он не просил присылать ему снимки.

Ночью он залез в квартиру Глеба через окно балкона и обыскал ее. Жены и ее вещей след простыл. Вероятно, он решил сбежать. Но Вере бежать некуда. Ее держит фирма и акции. А это большие деньги. Она должна вернуться. Оставаться в Гаграх ей опасно.

В кабинет майора Воронихина зашел его зам капитан Зелинский.

– Ты чего такой красный, Алеша? – спросил майор.

– Тут нам дело о наезде пришло из ГИБДД.

– Мы авариями не занимаемся.

– Я так и сказал. Но дежурный по городу настоял. Говорит, это приказ генерала. Мол, там есть материал для нас. Я его пролистал и нашел много интересного.

– Давай на словах. А дело я потом почитаю.

– На углу улиц Панфилова и Гостюхина многотонный самосвал сбил бомжа. Насмерть. Грузовик и не думал тормозить. Картину видели два свидетеля. Они выходили из игрового зала. Самосвал на большой скорости смылся. Что интересно, свидетели его видели часом раньше. Он стоял припаркованным к обочине, метрах в тридцати по улице. Они проходили мимо. Запомнили чисто случайно две последние цифры на кузове. Семьдесят семь. У игроков хорошая память. Удивительно другое. Что машина там делала? В ближайшем округе нет ни одной стройки, а кузов в цементе. Раньше его не видели, а играть мужики ходят каждый день. Похоже, он приехал туда не случайно и кого-то поджидал. И потом через час они поняли кого. Труп они опознали. Его зовут Ян, больше о нем ребята ничего не знают. Но он тоже постоянный игрок клуба. Причем с деньгами. Три дня подряд проигрывает и опять приходит с пачкой денег. С покойника сняли отпечатки. И тут выяснилось, что убитый не кто иной, как Ян Александрович Беландин, беглый зэк из колонии строгого режима. Сбежал пять лет назад, и с концами. Поиски ничего не дали. Я связался с колонией. Они даже сами вели расследование. И возглавлял его заместитель начальника по воспитательной работе майор Михаил Ильич Сумской, который впоследствии перешел в МВД. И которого мы отлично знаем. Он наш куратор по уголовным делам.

– Установили, где жил погибший?

– Да. В полуподвале. Ему дали комнату от ЖЭКа, где он работал истопником. Но откуда столько денег?

– Езжай в колонию и подними все дела тех лет. Проведи беседы с теми, кто застал те времена и до сих пор сидит.

– Две амнистии прошло.

– Выполняй, Алексей. У тебя голова хорошо варит. Что-нибудь да раскопаешь.

Поезд пришел вовремя. Кира сошла на перрон с некоторым волнением в сердце. Теперь она труп. Так должны думать все, кого она интересовала живой. С вокзала она направилась на толкучку, где сдают квартиры, и довольно быстро арендовала на месяц себе жилье. Тихая однокомнатная квартирка в спальном районе. Хозяйка, тоже молодая женщина, с малолетним ребенком уезжала отдыхать в Турцию.

В тот же день она пошла в банк и взяла из личного сейфа деньги. Те, что откладывала на черный день. Свой счет она не трогала. При желании полиция может определить, где она хранит деньги и когда она проводила банковские операции. В этом случае Кира выдает себя с головой. Риск в ее деле никому не нужен. В Москве человека найти нелегко. Особенно если ее никто не ищет. Бегать и прятаться она не хотела и не умела. К везунчикам себя тоже не относила. Из банка она поехала в Люберцы на автомобильный рынок. Одна из машин ей приглянулась. Хозяин тоже имел вид пройдохи.

– Сколько? – спросила она.

– Пятьдесят тысяч. Не машина, а зверь. Движок перебрали и усилили. Сто пятьдесят берет легко. Могу доказать, если прокатимся.

– Этой развалюхе лет десять?

– Возраст значения не имеет. Главное, движок.

– «Жигули» не вытянут сто пятьдесят в таком возрасте.

– Давайте пари?

– Хорошо. Я куплю этот шарабан, но по доверенности. Человек, для которого я это делаю, не хочет светиться.

– И послал вас за покупкой? Вы специалист?

– Поставишь подпись под доверенностью. Я напишу ее сама. Для тебя его имя останется неизвестным. Ты мне документы, я тебе деньги – и разбежались.

– Без проблем. Но не сорок, а шестьдесят. А вдруг твой хахаль собьет кого-нибудь. Тачка на мне висеть будет.

– Я тебе дам сто. Твое дело держать язык за зубами.

– Годится!

Обмен состоялся. Теперь можно готовиться к главному событию.

Глеб и Вера поселились в каком-то пансионе. Цены на жилье здесь были заоблачными, но другого жилья в Симферополе они не нашли. Глеб предложил сюда поехать. Их ничего не должно связывать с Кавказом. После исчезновения Киры он видел все, что ему нужно. Полицейскую машину возле ее дома и еще одну возле сарайчика элитных проституток из Питера. Приезжал «уазик» – без опознавательных знаков. Значит, за трупами. Абхазская полиция не любила выносить сор из избы. Все делалось скрытно и без лишнего шума. Другое дело, если бы убили своих. Похороны, слезы. А тут русские, за которых никто не нес ответственности.

Недолго думая, они сели в электричку до Сочи и спокойно уехали. Со стороны они напоминали семейную пару и не вызывали никаких подозрений.

– Как ты думаешь, Глеб, где она сейчас?

– Полагаю, в Москве. Но ее вычислят по билетам. Без паспорта она не могла купить билет ни на самолет, ни на «железку».

– Она рехнулась? Что ей делать в Москве?

– Эта женщина одержима и непредсказуема. У нее атрофировано чувство опасности. Жареный петух ее еще не клевал. Думаю, она хочет убить Михася. Задача очень сложная. Мы невольно ей помогли со снимочком, посланным подполковнику. Такой же я отослал в МУР Воронихину. Если Михась поверил нашему посланию, у него притупилась бдительность. Но он захочет проверить результат. Как он это сделает, я не знаю. Мы с тобой выпали из его поля зрения. Наши телефоны на дне моря. Питерские шлюхи убиты. Абхазцы будут молчать. Для того чтобы приехать ему сюда, нужен повод. А его нет. Использовать выходные дни? Не успеет. Тут работы на месяц. Он может нам не поверить, или наоборот. Мы этого не знаем. Во что он точно не поверит, так это в сговор между нами и Кирой. Она мой злейший враг. А тебе нужны ее акции. В противном случае она их оспорит в суде. И выиграет, согласно закону о наследственности. Они же муж и жена и в разводе не состояли. Все, что я сказал, реально. Помехой всему остается лишь Михась. Так что мы ей мешать не будем. Мы отдыхали в Ялте. И понятия не имели, что творится в Москве и Гаграх.

– Но так оно и есть, – вздохнула Вера, – мы ничего не знаем.

В Сочи они купли билеты на теплоход «Колхида», совершавший круиз по Черному морю, но им достались лишь палубные места. Всю ночь они провели в ресторане.

Утром прибыли в Ялту и на автобусе доехали до Симферополя. Билеты на поезд до Москвы были только через три дня, да и то плацкарт. Пришлось купить. На пансионат наткнулись случайно. О цене даже не задумались. Попав в номер, сутки спали. Выбились из сил.

Генерал Черногоров молчал, пока майор Воронихин знакомился с посланиями из Адлера.

– И что, Сережа, ты в это веришь? Если факты подтвердятся, то прокуратура закроет дело. Я верю всем твоим доводам, но без доказательств мы бессильны.

– Мне очень интересно, кто написал эту записку?

– Боюсь, что этого ты никогда не узнаешь. У Киры не было друзей на Кавказе. Сообщник? В чем? Она уехала отдыхать. Причем с твоего разрешения. Кому понадобилось ее убивать?

– Наемнику. Заказчик может сидеть в Москве.

– Опять гипотеза. Мне нужны факты.

– Скоро будут. Вы мне переслали дело о наезде. Так вот. Под колеса попал беглый зэк Ян Беландин, живший без документов. Когда он бежал пять лет назад, то Кум зоны сам вел расследование. Им был наш сотрудник из отдела внутренних расследований Михаил Сумской.

– Так поговори с ним.

– Преждевременно. Сейчас мои люди делают обыск в конуре, где жил Беландин. Я не хочу никого информировать на этот счет. Это не случайное убийство, а умышленное.

– Бежал. Значит, кому-то очень насолил. Кому? Дружкам, конечно, за что в зонах не жалуют.

– Дружки, то бишь заключенные, его не тронули бы. Беландин не простой зэк, а вор в законе. Неприкосновенный. Он принадлежал к этой касте. Во-вторых, ему осталось сидеть полгода из восьми, которые он получил по суду. Какой смысл в побеге?

Генерал снял трубку внутреннего телефона.

– Вызовите ко мне подполковника Сумского.

Воронихин даже вздрогнул.

– Я бы не хотел, товарищ генерал, чтобы Сумской меня здесь видел и что это дело веду я.

– Сиди. Сумской грамотный и образцовый офицер. А то, что он служил в колонии, я знаю. Колония образцовая. Мало того, он помог полиции Питера за один день раскрыть дело, в котором они копались год. Закрыл притон элитных проституток. Семь девок попали за решетку. Клофелинщицы. Его даже к ордену хотели представить. Но не смогли. Он из другого ведомства. Классный мужик и умница. И у нас он отличился. Дело полковников помнишь, которые наркоту честным людям подбрасывали, а потом шантажировали их. Это Сумской их вывел на чистую воду. Двоих посадили, четверых уволили.

– Я понимаю, но…

В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, вошел Сумской.

– Здравия желаю! Чем могу помочь уголовному розыску?

– Присаживайся, Михаил Ильич. Тут возникли кое-какие вопросы. Без тебя их не решить. Машиной сбит насмерть бежавший зэк Ян Беландин. Он сидел в той колонии, где ты служил заместителем начальника. И вроде ты сам вел следствие. Так что там случилось?

– Помню, было дело. – Проходить в кабинет Михась не стал, а остался стоять в дверях. Приказывать ему никто не мог. Даже начальник уголовного розыска. Михась подчинялся только заместителю министра, так как проверял работу всего Управления, включая уголовный розыск. – Давно это было. Между зэками возник серьезный конфликт. Барак на барак. И все за сферы влияния. Один барак взял верх над другим, а слабым грозила смерть. Вот четыре заводилы и решили бежать, чтобы выжить. Автоматчики с вышек троих уложили. В беглых стреляют, если вам это известно. Одному удалось уйти. Его объявили в розыск. Остальным зачинщикам добавили сроки. Возможно, что после выхода из тюрьмы кто-то из них его искал. Сейчас как раз такое время, когда они освобождаются. Кому-то повезло. Но стоит ли беглому вору в законе, тем более мертвому, уделять наше время. Он же сидел за убийство.

– У меня к вам больше нет вопросов, товарищ подполковник. Спасибо за информацию и дальше желаю держать руку на пульсе нашего ведомства.

Подполковник отдал честь и вышел. Михась был уверен, что его слова не будут проверяться. Он импровизировал и не сказал ни слова правды.

Взглянув на часы, он заторопился. Его ждал Шато в Измайловском парке.

После неловкого положения в кабинете у начальника Воронихин вернулся в свой кабинет. Он тут же позвонил майору Шкловскому из следственного отдела. Они работали вместе, и Воронихин не раз выручал его по поиску свидетелей и подозреваемых. Шкловский считался одним из лучших следователей в Управлении, был зятем прокурора Москвы. Сергей не стал его приглашать к себе, а сам к нему зашел.

– У меня к тебе огромная просьба, Вадим.

– Всегда готов. Обычно я хожу к тебе с просьбами, Сережа. Выкладывай.

– Надо на недельку съездить в Санкт-Петербург. Я мало что знаю, но там должны помнить этот случай. Лет пять назад подполковник Сумской, будучи Кумом в зоне, каким-то образом помог Управлению на Литейном выловить целый притон клофелинщиц за один день. Как, почему, каким образом и где сейчас все шлюхи? Их должны уже давно выпустить. И при чем здесь Сумской? Как он их вычислил? Реальное это дело или блеф?

– Я тебя понял, Сережа. Недельку я найду. Вот только сдам завтра дело в прокуратуру и смогу съездить в Северную столицу. Давно там не был.

Воронихин облегченно вздохнул.

– Ну а теперь я объясню тебе суть дела. Самое главное.

После пары рюмок коньяку Шато приступил к рассказу.

– Нас вызвал хозяин дома где-то в восемь утра двадцать шестого числа. Хозяйка зашла в комнату, где жили две женщины из Петербурга, чтобы там прибраться и занести свежее белье. Обе женщины в шесть утра уходили на пляж, и она была уверена, что там никого нет, но увидела два трупа. На одной кровати лежала Рита Хохловская, если верить ее паспорту. Ей перерезали горло. Скорее всего, по мнению эксперта, опасной бритвой. Или похожим предметом. Очень острым. Кровищи море. Вот фото. Я снимки выкрал. Этой папкой все равно никто не занимается. Хотя следователь прокуратуры ее видел. Но решение было одно: «Дело не заводить». Свои люди такого бы не сделали. А приезжих тысячи. По мнению эксперта, убийство совершено ночью, часа в два-три. Страшное зрелище. Молодая красивая дама и такая бездарная смерть. Вторая застрелена через подушку. Очевидно, у револьвера не было глушителя. Ее звали Фаиной Соболевской. Сорок семь лет. Пуля расколола ей череп. Стреляли из «нагана». Пулю изъяли из головы при вскрытии. Трупы тихо вывезли из дома, чтобы не создавать паники. Следов никаких, кроме одного отпечатка на подоконнике. Кроссовки тридцать седьмого размера. Ни одной из убитых отпечаток не подходит. Размеры другие. Трупы в цинковых гробах отправили в их город по адресу Управления полиции. Так прокурор настоял. Но вряд ли они кого-то пришлют. Мол, у нас в республике есть свои следователи. Но вернемся назад. В тот же день, когда обнаружили трупы двух женщин, пришла женщина из того же поселка. Она хотела угостить свою курортницу свежими абрикосами, но ее не застала. Зато подушка залита кровью. Пошли туда. Похоже, дамочку тоже прирезали во сне. Все вещи на месте, но не нашли ни паспорта, ни денег. Возможно, их забрал убийца. И труп тоже унесли. Данных на нее нет. Паспорт хозяйка не проверяла. Представилась Наташей, но когда ее окликали, не реагировала. Молодая, лет тридцати, красивая. Цвет волос непонятен. Она постоянно меняла парики. То рыжая, то брюнетка. Не женщина, а загадка. Ни с кем не общалась, гостей в дом не водила, на пляж не ходила. Если выходила за ворота, то с тяжелой спортивной сумкой. Что характерно, у двух убитых женщин и деньги, и паспорта лежали в тумбочке. Денег много.

– Хорошо. С этим мне все понятно. А что с пассажирами, проследовавшими в Адлер?

Шато достал три листа бумаги, где были распечатаны все данные на уезжающих двадцать пятого числа и время продажи билетов на определенный рейс.

Михась внимательно ознакомился с бумагами. Киры Дроздовой среди них не было, но споткнулся на фамилии Колпакчи. Киры Колпакчи. Тогда, много лет назад, когда он накрыл клофелинщиц, Кира носила девичью фамилию. Потом, когда она вышла замуж, взяла фамилию мужа. Но билет она покупала на поезд Сухуми – Москва днем двадцать четвертого числа, а убили ее в ночь на двадцать пятое. Он подчеркнул фамилию.

– Узнай у проводников этого поезда, кто-то воспользовался этим билетом?

– Это нетрудно.

– Отлично. И позвони мне. Кажется, я все понял.

Он выложил на стол пухлый конверт с деньгами, Шато заглянул в конверт.

– Так много?

– Ты их заслужил. Что с делом с окровавленной подушкой без трупа?

– Подушку мы забрали, а дело раскрывать не стали. Нет жертвы, нет и убийства. Кровь не аргумент, тем более что некого искать. Нет ни имени, ни фамилии.

– Ладно, Шато. Спасибо, что приехал. Жду твоего звонка.

Он написал на салфетке свой номер мобильного телефона. На этом их встреча закончилась.

Только один эпизод подполковнику был неясен. Шлюх из Питера прикончила Кира. Она их узнала раньше, чем они ее. Вот почему она не выходила из дома. Умная баба. Поняла, что это он подослал киллеров по ее душу. Его смущала лишь фотография с перерезанным горлом, присланная ему с Кириного телефона. Вера и Глеб молчат. Из Адлера они не выезжали, если только не на машине. Но где ее взять? Машина Глеба осталась в Москве, а у Веры ее вовсе нет. Абхазцы в Москву не поедут. Хотя у Веры денег много. Они как-то связались и нашли общий язык. Но только Кира с ними дела иметь не будет. Если Глеб нашел ее и следил, то он знал, что Кира собирается уезжать, и, возможно, знал, что она убила этих двух баб. И, возможно, тогда он и решился с ней покончить. Повторил Кирин фокус с бритвой. После убийства Кира наверняка вернулась домой и спокойно легла спать. Опасность миновала. Второй вопрос. Зная, что на нее объявлена охота, зачем ей возвращаться в Москву? На что она рассчитывает?

В тот момент, когда он свернул к своему подъезду и оказался спиной к проезжей части, раздались выстрелы. Женщина ждала его в купленных «Жигулях», припаркованных к обочине, метрах в тридцати от подъезда дома. Она видела, как Михась вошел в ворота двора, и завела двигатель. Он был мрачен и задумчив. Смотрел под ноги. Она тронулась с места, и как только он свернул с проезжей дорожки к дому, нажала на газ и резко затормозила напротив входа в дом. «Наган» лежал на соседнем сиденье, окно машины открыто. Дама в черном схватила револьвер, направила ствол на Сумского и выстрелила шесть раз, опустошив барабан. В этот момент из дома выходила женщина пожилого возраста с собачкой. Первая пуля попала ей в грудь, вторая в правую руку Сумского, третья ему в правое плечо и в руку, остальные мимо цели. Михась упал на землю и потерял сознание.

Выстрелы отдавались эхом по всему двору. Машина взревела и умчалась. Она не знала, убила его или нет. Стрелок из нее никудышный. Завтра она узнает все из новостей. У нее от волнения дрожали руки. Она мчалась по городу и очень боялась попасть в аварию. Ей не приходилось управлять отечественными машинами, которые плохо слушаются водителя. Но до дома она добралась. Завалилась в постель и зарыдала. Сдали нервы.

Полиция была ошеломлена невероятным событием. Приехали даже генералы. Какому идиоту понадобилось стрелять в подполковника полиции. Жертву моментально увезла «Скорая», убитую старушку труповозка.

Начальник уголовного розыска генерал Черногоров промерил расстояние между проезжей частью и падением подполковника шагами.

– Тут не более пяти метров. Киллер не промазал бы с такого расстояния. Работал непрофессионал. К тому же ездит на «Жигулях». Скорее всего, это тот же тип, что сбил на машине беглого зэка. Надо проверить всех освободившихся за последние полгода.

Слова генерала слышал и майор Воронихин.

– Я пошлю в колонию своего человека. Пусть на месте разберется.

– Добро. Сумской держал зэков в ежовых рукавицах. Есть еще версии?

– Мог стрелять кто-то из своих, – предложил один из подполковников. – Мы не знаем, кто из Управления ходил у него под колпаком. Может, он еще к кому-нибудь подкрался. Сумской отлично вылавливал разную нечисть. И у нас таких хватает.

– Ты хочешь сказать, что полицейские не умеют стрелять? – спросил генерал.

– Оружие не табельное, а покупное и, возможно, с дефектами, – ответил подполковник.

– Проверь его кабинет, Сережа, – приказал генерал Воронихину, – что за дела и на кого Сумской их заводил.

– Хорошо. Только договоритесь с начальником его Управления, а то меня же и обвинят.

– Договорюсь. Это дело до министра дойдет. Нас по головке не погладят. Что видели свидетели?

– Из окон только крышу машины. Серая, белая, бежевая, в темном дворе не разглядишь. Третья модель «Лады». Один из гуляющих видел лишь черную кепку водителя. Это все.

– А что сказали врачи?

– Жить будет. Раны несмертельные. Но придется резать. Пули застряли глубоко. Возможно, сломана лопатка. Не меньше месяца на восстановление.

Тут подошел криминалист.

– Вот, из двери выковырял. Даже не сплющилась.

Генерал взял пулю и осмотрел ее.

– Черт! Это же «наган». Очевидно, где-то был припрятан. Версия с зэком становится реальной. Доставай и остальные пули, там еще есть дырки. И на экспертизу.

– Я вот еще что хочу сказать. На дороге след от торможения. Если мы протянем веревку до двери, она пройдет по контуру, который мы нарисовали вокруг лежавшего подполковника, пока ехала «Скорая». Получается, что остальные пули попали бы ему в голову, если бы он не упал сразу. Первая в правую руку, вторая в правое плечо, а третья еще ближе. Либо в шею, либо в голову.

– Значит, ему повезло. И не такой уж мазила стрелок. Просто «наган» для него в новинку. Серьезные убийцы таким оружием не пользуются. Анахронизм какой-то. И оружие не пристрелянное. Смотри, как пуля блестит, будто только что с конвейера. Хорошо хранили. А главное, что он его не бросил, а забрал с собой. Револьвер порохом воняет. А если бы стрелка тормознули?

– Странный случай. Опытные зэки так себя не ведут, – сказал подполковник.

– А если этот человек из личной жизни Сумского, о которой мы ничего не знаем. В справочнике его адреса нет. Посторонний человек не может добыть данные на подполковника полиции, – уверенно заявил Воронихин.

– По-твоему, он дружил с убийцами? – повысил голос генерал.

– Мы должны отрабатывать все версии.

Никто с этим спорить не стал.

Обыск в комнате, где жил погибший под колесами беглый зэк, мало что дал. Все говорило о его нищенской жизни, однако холодильник был полон разной снеди, в том числе и деликатесами. Потом нашли на шкафу шкатулку с деньгами, где лежало больше двухсот тысяч рублей. Такие деньги у истопника, находящегося в летнем отпуске, явление необычное. По сводкам города, крупных ограблений в Москве не проходило. И вряд ли его кто-то взял на крупное дело. Он страдал туберкулезом и громко кашлял, да еще хромал. В качестве налетчика он не был той фигурой, которую берут на подобные дела. Кто-то ему платил за молчание. Вторая находка оказалась еще интересней. В одной из книг, которыми был забит шкаф, нашли конверт. На нем написано лишь имя: «Вере». Видимо, письмо написано давно, но не передано адресату. Конверт проверили на отпечатки. Кроме хозяина, его никто не касался. Его вскрыли. Почерк аккуратный. В зоне он работал писарем, курьером и мальчиком на побегушках при штабе, имея диплом об окончании университета филологического факультета. Письмо выглядело странным.

«Ты ставишь меня в тупик, Верочка. Конечно, я могу пойти в суд, если до этого дойдет дело. Меня там же арестуют, как беглого каторжанина, и вновь посадят. Но это еще вопрос, поверят ли они мне. Я ведь один из свидетелей, и не более того. Я видел, как эта сволочь расстреляла троих человек из припрятанного «ТТ». Табельное оружие не использовалось. Если их эксгумировать с зоновского кладбища под номерами 341, 342, 343, пули найдут в черепах. История болезни липовая, и по ней они умерли от туберкулеза. Следующая очередь была моя. Через месяц освобождение. Они мне не дадут уйти. Я слишком много знаю. Решил бежать. И мне это удалось. Я готов написать заявление, которое пришьют к делу. Надо все как следует взвесить. Я в твоей власти. Благодаря твоим деньгам я еще на плаву. Могу по-человечески жить. Дай Бог тебе здоровья. А может, просто прибить эту сволочь и дело с концом? Мне это проще сделать, чем идти в суд. С поклоном Витя Беландин».

Письмо вновь вложили в конверт. Лейтенант сказал:

– Он не упоминает имен. Письмо может разъяснить только непонятная нам Вера. Уж она-то знает немало. Осталось ее только найти.

Криминалист добавил:

– Воронихин разберется.

Воронихин знал только одну Веру. Секретаршу покойного Дроздова. Он навел справки и выяснил, что ее муж в то же время сидел в той же колонии, из которой бежал убитый зэк и где начальником был Михаил Сумской. Вечером того же дня он к ней поехал и, как это ни странно, застал ее дома.

– У меня к вам серьезный разговор, Вера Борисовна.

– Заходите. Извините за бардак, но я только сегодня приехала из отпуска.

– Где отдыхали?

– В Ялте. Люблю этот город, и Крым в частности.

– Ехали на поезде?

Вера усмехнулась и подала ему прокомпостированный билет.

– Я познакомилась в поезде с очень приятным мужчиной, который и достал нам билеты. Жаль, что он женат. О таком можно только мечтать. Поезд прибыл сегодня в двенадцать дня.

– Хорошо. – Билеты он сунул в свой карман. – У меня к вам еще вопрос. У вашего покойного мужа было оружие?

– Да. Его бандиты ему в колонию отвезли. Уж как они протащили пистолет, я не знаю. И при выходе он его сумел вытащить из зоны. Но он из него не стрелял. Пистолет хранился вместе с деньгами. Как я узнала позже, его убили из «ТТ». Очевидно, грабитель пришел со своим пистолетом и вынудил Кирилла показать тайник. Кирилл показал, видимо, с расчетом достать пистолет, но не получилось. Оружием завладел грабитель и из него же мужа пристрелил.

– А вы знали, где находится его тайник?

– Нет. Но когда я вернулась домой, то увидела вскрытый пол. Тогда и поняла, где лежали деньги. Пистолет видела раньше. Домой вернулась не вовремя. А он его чистил на кухне. В доме я знаю каждый уголок, но пистолета нигде не встречала. Значит, он его прятал в тайнике. Когда я нашла его мертвым, вернувшись с работы, я тут же позвонила вам. Вы сами видели пол.

– Да. Я помню. Скажите, а вы посещали его в колонии? Кажется, сидел он пять лет.

– Раз в месяц обязательно.

– Так часто. И вам позволяли?

– Там работал хороший Кум. За определенную мзду он меня допускал к заключенному. Да это везде так. Деньги решают все.

– Кумом в колонии был майор Сумской?

– Вы хорошо осведомлены.

– Еще бы. Убит бывший беглый зэк этой колонии, некий Беландин. Попал под машину. Ранен и сам Сумской, он в больнице. Кто-то хочет избавиться от свидетелей чего-то страшного. Кстати, заместителя вашего начальника, ныне тоже покойного, убили из того же оружия, что и вашего мужа. Потом и Евгений Дроздов перерезал себе вены. Путь чистый. Теперь вы можете стать руководителем фирмы.

– Возможно, если жена Дроздова не оспорит в суде мое появление. Акции у меня. И передал мне их сам Дроздов. Дело прошлое, и о нем можно говорить. Дроздов был моим любовником на протяжении пяти лет. Он знал об изменах жены. Следил за ней, и вы сами нашли в его сейфе тому подтверждение. Он ненавидел Гену Воронцова и собирался ему отомстить. Я так вижу ситуацию. А акции мне передал сам хозяин. На хранение, а не в качестве завещания. Он за себя боялся. И не напрасно, как я понимаю. В ход я их еще не пускала. Жду решения коллектива.

– То, что вы рассказали, может обернуться против вас, – покачал головой Воронихин. – Давайте повернем дело по-другому. Вы сами вскрыли тайник, забрали деньги и пистолет. В определенный момент пристрелили мужа, устроили бардак в доме и вызвали нас. Потом застрелили Геннадия Воронцова. Помехой оставался только Евгений Дроздов, ваш босс. Но он сам решил свою судьбу.

Вера рассмеялась:

– Логичная сказка. Но не складывается. Даже если мы будем игнорировать мое алиби на время убийства мужа. Я сижу в приемной и ни на шаг не отхожу. Там постоянно находятся люди. Очередь на прием. Если я выйду из кабинета, все полезут в двери директора. После чего он меня выгонит с работы. Ладно, поедем дальше. Как я могла убить любовника Киры? В это время мы ехали в поезде с Женей и подъезжали к Москве. Свидетелей хоть отбавляй. Это алиби касается и мужа Киры. И главное. Если я убила Гену выстрелом в лоб, то почему оставила живой Киру, которая может оспорить мое директорство. Она так же для меня опасна. И наконец, самоубийство директора. Это я его заставила перерезать вены? Я лишь собачонка в его руках. Эксперты наверняка определили время смерти любовника. И Женя не мог его убить. К тому же он подслеповат. Очки не носил только при жене. А выстрел был точен и профессионален. Я думаю, что козни организовала Кира. Она же каким-то образом осталась жива.

– Убедительно. Но если есть киллер, то вашего мужа он убил из-за денег. А любовника Киры по найму. Тоже за деньги. После чего тут же ушел. Кира осталась одна с трупом в квартире. Ей его не поднять и на улицу не выкинуть. Надо думать. Она оттащила его в кладовку. А тут, на ее счастье, приезжает муж. Она его опаивает снотворным, волочет в ванную и устраивает суицид. В итоге. Муж приехал, застал ее с любовником, убил его и покончил с собой. Эксперты не определили точное время смерти. Оно гуляет от десяти до одиннадцати. Разница в час. Вопрос. Где Дроздов взял пистолет? Значит, он убил и вашего мужа? Ведь вы были его любовницей. Навряд ли. Если вы ему не подсказали, где искать клад. Он мог прийти, когда никого нет дома. Достать деньги и оружие, и вдруг появляется Кирилл. Он его убивает и уходит. Но у Дроздова алиби. Он ведет прием сотрудников, вы сидите на месте. И опять же мы упираемся в его зрение. Ваш муж, так же как и Геннадий Воронцов, был убит одним точным выстрелом.

– Ищите киллера. И не постороннего, а хорошо информированного человека. Он досконально знал ситуацию. Где, когда, кто и в чем его выгода, – уверенно заявила Вера.

– Вы действительно приехали только теперь?

– Вы же билет мой взяли. Спросите проводницу восьмого вагона. Она нам коньяк покупала в вагоне-ресторане.

– Нам? Ах да. Вы познакомились с приятным молодым человеком. Но женатым. Можете дать мне его данные и телефон.

– Конечно. Я паспорт его видела. Глеб Игнатьевич Горбоносов. Бывший военный. На груди орденская планка…

– Не продолжайте. Я его знаю. Такому парню можно доверять.

– И мне так показалось. Жаль, не познакомилась с ним раньше. Он же тоже отдыхал в Ялте.

– Спасибо. Все, что нужно, я выяснил. Извините за беспокойство. Дело сложное, запутанное. А насчет киллера вы правы. Этот человек очень хорошо осведомлен.

Когда майор ушел, Вера поняла, что Михась добрался до Витьки Беландина и убил его. Теперь она осталась без защиты и пугать Михася ей больше нечем. Он доберется и до нее.

Одно успокаивало. Михась тяжело ранен и под охраной находится в больнице. Значит, Кира выполнила свой план, но не до конца. В Москве ее найти невозможно. Новости они слушали по радио вместе с Глебом. И он сказал: «Кира себя выдала. Если она стреляла, то из своего «нагана», что мы видели у нее под подушкой. И одну из баб она хлопнула им же. Все наши старания кошке под хвост. Долго Михась в больнице не проваляется. Сбежит. У него дел выше крыши. А Кира теперь заляжет на дно».

– Надо нам закончить ее дело, – сказала Вера, не зная, как это сделать.

– Только если он попытается покинуть больницу. В палату к нему не попасть. Охрана там серьезная.

Они оба очень боялись этого человека и уже готовы были пойти на преступление. Но Глеб не был в себе уверен. И чем стрелять? Все его оружие зарегистрировано. Его вычислят за три минуты. Нужно неординарное решение.

Колония за много лет изменилась. Новый начальник, новый зам и новые зэки. Из ветеранов остались только пять заключенных. Эти люди мало что знали про старый режим, но у них в архиве находились папки с делами.

Речь пошла о старых делах восьмилетней давности. Отчеты были очень расплывчатыми, и официальному гостю из Москвы никто в подробностях рассказать не мог. Он сумел составить только список заключенных за тот период и список всех, кто освободился за последние три месяца. Получилась толстая папка, такую по запросу не получишь. Капитан был парнем настырным, придирался к каждой букве.

Сидя в кабинете начальника, он попросил встречи с ветеранами, зэковскими старожилами, которые помнили старые времена. Один из них оказался достаточно разговорчивым, тем более что все происходящее его не касалось.

– Никакого побега не было. Бараки между собой не воевали. Смотрящий за порядком вор в законе Ерш держал всех на привязи. Он отчитывался только перед Кумом. Кум сам назначал смотрящих. Его боялись. Беландина выдали. Он был свидетелем расстрела трех авторитетов. Укладывал трубы за сараем и тут же спрятался, когда привели тех троих. Сумской сам лично их расстрелял. Стрелок он отменный. Стрелял только в сердце. Его боялись до смерти. О его самосуде знали и начальник колонии, и хирург из больницы, он же патологоанатом и главврач. Всем ставили диагноз туберкулез. За забором наше кладбище. Если вы откопаете туберкулезника, то найдете пулю в скелете. Оружия у него хватало. Бандиты своим привозили пистолеты по договоренности с Кумом. Но оружие он прятал в своем схроне. При освобождении зэка возвращал его владельцу. Система работала без сбоя. Иногда он просто приказывал своим зэкам убрать того или другого. Тут в дело вступали заточки. Эти трупы оттаскивали в лес на корм волкам. Так вот, Беландин разболтал, что видел. Язык чесался. Слух дошел и до Кума. Так судьба его была решена. Один добрый малый предупредил Беландина, что завтра его поведут на медосмотр, но живым он назад не вернется. Тогда он решил бежать. История колонии не знала побегов. В основном из-за того, что никто не знал местности и ориентировок. Кругом тайга. Цивилизация далеко. Но у Беландина не было выхода. Он был свидетелем, такие уничтожались. В то время в колонии делали водопровод. Заехал грузовик с трубами. Парень залез под машину, пока шла разгрузка, и лег на крестообразный упор дна кузова, а ноги упер в рессоры. Его не заметили. Охрана на воротах с зеркалами дно машин не проверяла. Побегов-то не было. Так он выехал из зоны, машина сама привезла его в город, а дальше, я так думаю, он на товарнике ушел. Закопался в уголь, и будь здоров. Короче, его не нашли.

– Сейчас Сумской работает в Москве в системе МВД. По его рассказу, побег выглядел иначе.

– Когда этот зверь ушел от нас, все вздохнули свободно. Все начальство разбежалось. Патологоанатом умер. Старый уже был. Кто куда делся – неизвестно.

– Скажи, а среди зэков, кто недавно освободился, кто-то мог найти Беландина или Сумского и отомстить им?

Обросший худощавый зэк покачал головой:

– Вряд ли. У Беландина не было врагов. Он из категории работяг. Молчун. В чужие дела не лез. Зэкам не за что ему мстить.

– А Сумской? Он стал подполковником полиции.

– Из наших в Москву никто не собирался. Там же прописка нужна, а кто зэку со справкой об освобождении даст работу да еще прописку. А потом, убийство легавого это вышка. Да и мстить через пять лет поздновато. В Якутии новый карьер копать начали. Все туда и ломанулись. Там нужны люди. Всех берут. И от центра далеко. И потом, москвичей у нас сидели единицы.

– Ладно. Ты говорил об оружии. Кому привозили «ТТ» с полной обоймой?

– Я тогда работал на контроле. Знаю только о двух случаях. Это Тарас Негода. Но он так и не вышел из зоны. Деревом завалило на лесоповале. И второй Кирилл Сошальский. Но с Сошальским Кум не общался. Тот принадлежал крупной группировке, и он имел дело только с его боссами, а к Сошальскому даже не подходил. Когда тот вышел на свободу, его ждала машина за воротами. К нему и жена в любое время приезжала. Кум ей делал семейные свидания. То есть давал комнату на сутки. С Сошальским было опасно связываться. Его шкуру берегли, хотя среди зэков он вел себя как равный и дисциплину не нарушал. Тихоня, но с волчьим взглядом. Вот он был одним из москвичей. Я думаю, дружки и пристроили Кирилла в столице.

– И оружие ему вернули при выпуске.

– Думаю, да.

– А ведь Сумской расстреливал людей из «ТТ».

– У него в схроне оружия хватало. И сейчас следов не найдешь. После его увольнения схрон опустел. Значит, он забрал его с собой.

– Сошальский вышел раньше?

– За год до пертурбации. А после ухода Кума смерти прекратились.

– Вы очень откровенный человек. Спасибо.

– А мне терять нечего. У меня рак, а сидеть еще два года. Так что до свободы я не доживу.

– Кладбище для зэков большое?

– Да не маленькое. Но есть одна примета. На могилах пишут только номер, присвоенный зэку в колонии. А тем, кто расстрелян, ставят на табличках еще православный крест черной краской. Но без приказа Министерства юстиции эксгумацию делать не позволит администрация. Нужен ордер. Вы думаете, нынешнее начальство не понимает, кого убили, а кто своей смертью умер. Им неприятности ни к чему.

– Спасибо еще раз. Ради этого разговора стоило ехать сюда.

– Удачи, капитан.

Они простились.

Санкт-Петербург майора встретил приветливо, он и сам об этом позаботился – командировочное удостоверение подписал у замминистра.

То ли майор Шкловский был действительно умным человеком, то ли ему бесконечно везло, но он попал куда надо. Информационный отдел имел четыре комнаты, и ему удалось попасть прямо к начальнику полковнику Ладейникову. Кабинет обширный, с высокими потолками, но обставлен скромно. Полковник копошился в папках.

– Здравия желаю, – вытянулся по струнке майор.

– Ты, я вижу, не из наших, – покосился полковник на гостя.

– Так точно. Прибыл из Москвы в командировку. Вот мандат от прокурора. Я майор Шкловский Вадим Дмитриевич.

Прокурора Москвы здесь все знали, и о его зяте ходили легенды. Полковник сразу размяк и предложил гостю присесть.

– В чем проблемы, Вадим Дмитриевич? Мы всегда готовы помочь коллегам из столицы.

– У меня необычное дело. Пятилетней давности. Тогда ваше Управление захватило притон проституток, промышлявших клофелином. В этом деле вам помогал майор юстиции некто Сумской.

– Тебе повезло. Как раз я над этим делом и работаю. Похоже, они никогда нас не оставят в покое. Майора мы сами попросили помочь. Всех наших оперативников знали в лицо и шлюхи, и их водители, и бармены, и их сообщники. Там была целая сеть, а не обычный притон. Они меняли адреса и телефоны. А тут приехал один Кум из зоны в Сибири. Его никто не знал. Опытный майор Сумской. Всю эту кухню он знал. Воспользовался телефоном и заказал себе девочку. Мы забронировали ему два номера – в «Астории» и «Европейской». Как мы выяснили потом, с одной шлюхой он нашел общий язык и она ему сдала всех. По словам бармена, он не вызывал подозрений, и бармен подал девице сигнал, что к нему можно подойти. Они просидели в баре около получаса, а потом пошли в номер. Бармен дал им бутылку, заряженную клофелином. Обычное дело. Девочки с собой не носили выпивку. Подозрительно. Мы взяли бармена, и он раскололся. Но не прошло и часа, как они вышли с этой девицей из номера. Значит, зелье он не пил. Взяли такси и уехали. Мы не знали, что нам делать, но мешать ему не стали. Проститутку он высадил возле метро, и мы потеряли ее из виду, но фотографии ее у нас остались. Девицу мы так и не нашли. Очевидно, он на нее надавил, и она выложила ему все подробности. Сумской поехал в «Европейскую» и повторил свой трюк, но на этот раз мы получили от него сигнал и ворвались в номер. В коньяке был клофелин. Через проститутку мы вышли на остальных. Арестовали всех вместе с коридорными и барменами. Добрались и до Фаины, их идеолога и планировщика. Ей дали шесть лет, но она по амнистии вышла раньше. Первую девицу Сумской защищал. Мол, она всех выдала, к тому же шла на первое дело. Мы даже искать ее не стали. Нам и тридцати пяти человек хватило. Все получили сроки. Сколько девиц остались на свободе, мы не знаем. Фаина их не выдала. Но о двоих знаем точно.

Он вынул фотографии из одной папки и показал майору.

– Это та, которая всех сдала. Очень красивая кукла, а это та, что числилась в списках Фаины как самая результативная. Фото из альбома. Фаина держала архив со снимками своих девушек и при случае показывала его особым клиентам, которым клофелин не подсыпали. А драли с них хорошие деньги за ночь с куклой. Они же еще и работали по профессии. На каждую девушку у нее отводилась целая страница, где проститутка красовалась во всех видах без одежды.

– Нам такой альбомчик тоже пригодится.

– У нас есть специалисты. Они вам сделают качественные копии. Имен здесь нет. Их выяснили в суде, но телефоны имеются. Вот девица, которая первая попала в лапы Сумского, которая не была на суде. А это та, что исчезла по непонятным причинам.

– Первую звали Кирой. Это я знаю. Она успела предупредить только свою подругу, и та дала деру из города. Но ведь вы все равно довольны результатом? – спросил Вадим.

– Конечно. У нас был вагон жалоб от отравленных клофелином, а потом ограбленных клиентов кошмарного притона. Ну а теперь немного о печальном. Из Абхазии нам прислали два трупа. Неожиданных и через столько лет, вот почему старые дела оказались на моем столе. Ночью, когда они спали, была убита из «нагана» через подушку Фаина Соболевская, вышедшая год назад из тюрьмы. Второй оказалась Рита Хохловская. Очевидно, свеженькая из вновь созданного притона. Фаина свое дело не бросила. Ведь при аресте у нее конфисковали больше миллиона долларов. Выйдя из тюрьмы, она оказалась на мели. А кроме сводничества, она ничего делать не умеет. Новая девочка тому подтверждение. Рита, двадцати лет, хороша собой и нищая студентка медицинского института. Такие идут в притон, не капризничая. Ночью не высыпаются, зато днем полные карманы.

– Кто же мог их убить?

– Тот, кого они сами хотели пришить. Не по своей воле они туда поехали. У Фаины щитовидка. Солнце ей противопоказано. А Рита хотела поехать в Крым.

– У вас, товарищ полковник, есть версии? – спросил Шкловский.

– Догадки. Фаина женщина смелая и решительная. В колонии она жила неплохо. Ее уважали. Она и там стала «мамашей». За время свободы врагов нажить себе не могла. Я думаю, она нашла предательницу, засадившую ее за решетку на пять лет. Такие дамы провокаторов не прощают. И потом ее самоуверенность. Удара в спину она не ждала. Ей грело душу нанести удар первой.

– Значит, кто-то из этих двоих, которые остались в стороне.

– Я думаю, вам их надо искать в Москве. Куда им еще податься, привыкшим жить в роскоши.

– Хорошо. Все выглядит логично.

– Тем более что у вас будут их фотографии. Ну а мы будем решать вопрос с трупами.

На этом они простились.

Командировка оказалась очень короткой. Шкловский так и не сумел осмотреть достопримечательности. Было еще утро, а поезд уходил ночью в Москву. Он все же решил сделать еще один визит к женщине из притона Фаины, которая тоже отсидела. Не молодая, лет под сорок, но духами разило за версту.

– Миленький, ты же без звонка. И я тебя не знаю. Впрочем, время у меня есть, если у тебя найдется сто тысяч.

– И сколько времени ты мне уделишь за сотню?

– До вечера. Годится?

– Годится.

Они зашли в квартиру, и Анна Сергеевна начала раздеваться. На лицо ничего интересного, но фигуру она сохранила.

– Сотню я тебе дам. Но не за постель, а за разговор.

Женщина резко обернулась.

– Ты легавый?

– Нет. Любопытный. Ты знаешь, что Фаину убили и еще одну красотку, по случайности? На вас объявлена охота. Нет, я не стрелок, и ты меня не должна бояться.

– Ну, выкладывай, что ты знаешь и что хочешь узнать.

– Фаина решила отомстить предательнице, взяла с собой новенькую из клуба и поехала в Гагры, где отдыхала Кира Колпакчи. Но Кира узнала ее прежде, чем ее увидела Фаина. В итоге труп Фаины и ее помощницы вернули в Питер в цинковых гробах. Фаина предлагала тебе поехать на Кавказ для экзекуции?

Анна задумалась и сказала:

– Да. И не только мне. А всем, кто сидел. Но на убийство никто не подписался. Тогда она взяла новенькую. Очевидно, обещала ей золотые горы. Все отсидевшие уже постарели и в новый клан Фаины не вступили. К тому же Кира очень хитрая, и она тоже прошла хорошую школу выживания, и она в отличной физической форме. Ее очень трудно убить. Вот и вышло наоборот. Трупом оказалась Фаина. Здесь она открыла новый притон со свежими девочками, и более безопасный. Клофелином больше не балуются. Используют новые методы. Она шантажировала клиентов, делая фотографии, и пугала их, что снимки попадут их женам или еще кому-нибудь.

– А ее подруга? Которая тоже не села? Значит, была предупреждена Кирой о готовящейся облаве.

– Ее никто не знал. Даже в лицо. Она работала по квартирам и в отелях не появлялась. Но денег приносила много. Жалоб на нее не поступало. Таких было две или три шлюхи. Они действовали своими методами. Кира входила в их число какое-то время, потом ее, типа, наказали и перебросили на отели. Провалила одно из заданий. Фаина была неоспоримым авторитетом. Ее приказы не обсуждались. Но и платила она хорошо. Пятьдесят процентов выручки оставляла девочкам. Все были довольны. Коридорные отеля и бармены сидели на зарплате. Притон работал как часы. Без сбоев. Фаина знала, что за ней охотится МВД, и ее методы менялись каждую неделю. Она была очень осторожна и внимательна. Но попался тип, который перехватил девочку в «Европейской» и вытряхнул из нее все. Тогда-то всех и накрыли. Кира не могла знать много подробностей. Она лишь выдала основу. Другая знала больше. А главное, имена. Фаина догадалась, кто их выдал, но на суде ничего не сказала. Всех девочек можно было найти в ее альбоме для элитных клиентов, которые заказывали их на дом. От клиентов заявлений не поступало. Они все занимали высокие посты, и многие руководили районами и даже городами. За шлюхами присылали свои машины.

Короче, бизнес всех устраивал. Провал был случайным и глупым. По графику Фаины на этот день в дневную смену работали три девочки. Киру раскусили тут же, вторую просто не нашли. Они исчезли из города. Третья вернулась с выручкой, а ночью началась облава по отелям. Взяли всех. За сводничество и грабеж осудили лишь Фаину. Других за кражи и покушение на жизнь. Статью за клофелин сняли, и в итоге все получили по пять лет, а Фаина шесть. После выхода никто ни с кем не встречался. Многие сменили адреса. А когда Фаина вышла, она нашла всех. Ее целью было найти предательницу и наказать ее. Девчонки начали новую жизнь и на мокруху не согласились Она взяла наивную дурочку из новеньких. А тут к ней пришел легавый без формы, но стало ясно, что он из той же стаи ловцов. Он передал Фаине чистосердечное признание Киры и место ее нахождения. Видимо, живая Кира его тоже не устраивала. Теперь Фаина сделала второй обход и опять безуспешно. Судя по почерку, именно Кира писала донос и подменила себя на другую, но в другом отеле. Из показаний бармена «Астории», который выдал бутылку с клофелином, он неожиданно увидел их вместе, выходящими из отеля, чему немало удивился и решил проверить их номер. Бутылка с клофелином открыта, но из нее не пили. Жадность фраера сгубила. Он отнес бутылку обратно на склад и упаковал ее. На чем и погорел.

Ну, Фаину убили. Зато другим развязали руки. Притоны были, есть и будут. Это легкие деньги, а нищих красоток у нас полгорода. А на лицо все они святоши.

Больше вопросов у Шкловского не нашлось.

Переубеждать опытную шлюху, прошедшую зону, он не собирался. Но в чем-то она была права.

Пора ехать на вокзал.

В одном купе ехали майор Вадим Шкловский и женщина лет сорока. Симпатичная, но не красавица. Вера Сошальская провела в Питере два дня и не спускала глаз с незнакомца. Впервые она увидела его ни похоронах Фаины. И он явно отличался ото всех. Такие мужики не пользуются услугами проституток. Она знала это по опыту. Ее догадки подтвердились, когда он входил в Главное управление полиции на Литейном. Дальше она не спускала с него глаз. Он вышел с большим фотоальбомом, который не вмещался в портфель. Она знала, кому принадлежит этот фолиант и его содержание. Парню пришлось купить спортивную сумку, чтобы вместить туда неудобную ношу. Потом он пошел на вокзал и купил на «стрелу» один купейный билет. Вера стояла за ним и купила три оставшихся билета в то же купе. Проводнице дала двести рублей, чтобы та никого к ним не подсаживала.

Поезд тронулся, и соседи познакомились. Вера представилась Олесей, диспетчером аэропорта. Интересная сорокалетняя брюнетка, но кого-то напоминала. Впрочем, он не стал напрягать память. Как это принято, накрылся стол, появился коньяк и сухое вино.

– Что вы будете пить? – спросила Олеся.

– Сухое я не пью. Это же мочегонное.

– А я не буду коньяк, так устала, что от первой рюмки получу последнюю стадию опьянения.

Напитки были разлиты. Выпили, закусили салатом из овощей, и через десять минут майор спал. Клофелин сделал свое дело. Бутылку Вера выбросила в окно, а его стакан сполоснула сухим вином. Проснется он только в Москве. У Веры не было вещей, кроме сумки с продуктами. Ее она тоже выбросила, а потом из спортивного багажа соседа достала альбом и нашла свою страницу. Здесь она выглядела значительно моложе, с выцветшими волосами под платиновую блондинку. Небо и земля с сегодняшней Верой. Расчет себя оправдал.

Свою страницу она сожгла в туалете, а в Балагое сошла с поезда. Ей срочно надо было послать телеграмму. Поезд уехал, не дождавшись ее. Дальнейший путь она проехала на такси, предложив шоферу пятнадцать тысяч, если он обгонит поезд.

Все получилось. Ночная трасса была относительно свободна. Она не задумываясь приехала на съемную квартиру Глеба.

Он не спал, а ходил по комнате с сигаретой в зубах.

– Разве ты куришь?

– Пришлось. Нервы уже на пределе.

– Хуже другое. Михась жив и лежит в больнице. В какой неизвестно, но генерал выписал ему охрану в четыре человека. Работают по двое с отдыхом на сон. К палате не подойдешь.

– А Кира хотела его убить.

– Дура. Все надо было делать раньше. Когда мы ее связали и поволокли в лес, я взяла револьвер из-под ее подушки, и Фаину, и вторую шлюшку убила я. Когда она мылась в речке, смывая грим, я забежала в ее хибару, взяла револьвер из-под подушки и пришила питерских шлюх. Потом я положила «наган» на место. Взяв кое-какие вещи, Кира уехала на попутке в Адлер. Она просто смылась. С Михасем она тянула. Поджилки тряслись. И опять мне пришлось вмешаться. Я придумала. У нас три дня до поезда. Я отправила тебя в Ялту доставать справки с пропиской. Это нетрудно, если заплатить хозяевам и внести за себя курортный налог. Тогда к нам не придраться. Ты согласился и уехал, а я махнула в аэропорт. На почтовом самолете за триста долларов меня за полтора часа доставили в столицу. Я дозвонилась до Киры по телефону, который мы ей купили взамен утопленного. Бабу трясло. Она не решалась идти на схватку с Михасем. Я дала ей успокоительное, подмешав клофелин. Мы еще и бутылку коньяку осушили. Она вырубилась. Я взяла ее «наган» и ключи от машины. Я не ощущала никакого страха. Меня нет. Я в Ялте. В тот вечер я неудачно стреляла в Михася. Потом поставила машину на место, револьвер протерла и опять положила под подушку. Этой же ночью на почтовом самолете, но уже за четыреста долларов, меня доставили в Симферополь. На все про все у меня ушло меньше суток. О стрельбе и ранении Сумского Кира узнала лишь из новостей. Меня с ней рядом не было, когда она очнулась лишь на следующее утро. Вернувшись, я тебя не застала, ты все еще был в Ялте и приехал через час после моего прилета. Но так или иначе вся заваруха ляжет на плечи Киры. То, что мне надо. И ты чист. Мы вне подозрений.

Я знаю, у кого Женька покупал оружие. Шеф купил его у Михася. Я сказала, что оружие военное и никем не проверялось, так как хранилось на складе. Умные люди его выкрали. После чего он купил его не задумываясь. Он даже был в масле и возможно мог где-нибудь оставить следы.

– Значит, ты сделала все одна и ни слова мне.

– Ты был бы против, Глеб. А я не хочу тебя терять. Мы оба на одной веревочке болтаемся. А главное, я тебя оградила от всех подозрений. И даже если нас заметят вместе, ничего не изменится. Я показала билет майору Воронихину из Симферополя и сказала, что влюбилась в соседа в купе, назвав ему твое имя. На период страшных событий в Гаграх у нас алиби. В это время мы находились в Ялте. У нас даже прописка есть. Но свел нас лишь симферопольский поезд. Кира нам больше не опасна. Бояться надо Михася. Он напуган. Но все грехи валим на Киру. Я в Питере и Москве работала врачом. У меня много среди них знакомых. В баре они часто встречаются и сплетничают. Я в их компании. Покушение на жизнь полицейского дело серьезное и стало главной темой. Так вот, у Михася раздроблена правая лопатка и ранение в локтевой сустав. Наш враг лишился правой руки. Стрелять он может только с левой. Но не привык и не умеет. Значит, если он доберется до Киры, то использует нож. Но она его близко не подпустит. Шансы пятьдесят на пятьдесят. Эту суку надо убрать. Она слишком много знает и сможет заговорить. Тогда все пойдет прахом.

– Составляй план. У тебя это лучше получается.

Здоровье Михаила Ильича Сумского восстановилось. Просто правая рука и плечо находились в гипсе. Это не мешало ему ходить, работать левой рукой и хорошо соображать. Его лишь раздражала охрана. Но его заместителя к нему допустили. Он решил доложить в краткой форме сплетни Сумскому о нем самом, услышанные на зоне, и вкратце об остальном. Однако он прокололся, не зная, что Сумской рассказывал генералу о побеге Беландина, и ляпнул:

– О побеге рецидивиста Беландина можно сказать коротко. Он бежал под днищем грузовика, завозившего трубы в зону. На данный момент остались три зэка, помнящие вас. Они досиживают свой срок. Для справки. В то же время в зоне сидел Сошальский, погибший муж секретарши Евгения Дроздова, который тоже ушел в мир иной. Геннадий Воронцов и Сошальский убиты из одного оружия. Пистолет Сошальского хранился в тайнике вместе с деньгами. Какая там произошла перепалка, мы не знаем. Но убийца один. Сговор Киры с убийцей не складывается по причине того, что Кира не знала Сошальского и лишнее убийство ей ни к чему.

– Почему же киллер не пристрелил Киру? – спросил Сумской.

– Он мог ее не видеть. Ведь она жарила яичницу на кухне, а заказчик ее не заказывал. Им мог быть муж Киры, который сделал себе алиби, но в силу ревности приехал на сутки раньше и попал в мясорубку.

– И это возможно. А в колонии чего ты еще узнал?

– Ничего интересного. Там весь состав поменялся. Новое начальство, новые зэки, кроме тех троих, но они молчат. Им скоро на свободу. Зачем подвергать себя опасности. Я им сказал о страшной смерти Беландина и о вашем ранении. Зря, конечно, но оно не могло быть случайным. Они же не дураки.

– Ладно, капитан, иди. Мне надо все осмыслить.

Капитан ушел. Но Михась не знал, что он написал генералу совсем другую служебную записку, где его шеф выглядел совсем другим человеком.

Примерно через час появился майор Шкловский, приехавший из Питера. Он тоже получил от генерала инструкции, как общаться с Сумским.

– Скажи, Миша, а почему ты освободил первую шлюху, а весь упор сделал на второй?

Подполковник вздохнул.

– Она мне выдала свою сеть, но на условиях, что я ее отпущу. Я сдержал слово. А потом она одна не опасна.

– Две. Она предупредила свою подругу, и они смылись. Полистай этот альбомчик. Тут они все. Это архив Фаины.

Михаил начал листать альбом. На одной странице он остановился.

– Вот она. Которую я отпустил.

Это была Кира.

Майор достал детскую тетрадку в клеточку.

– Ее я нашел в доме Фаины. Смотрим. Фотографии не подписывались. Но была у нее такая тетрадка-расшифровка. Тут они все. На странице 19 значится Кира Максимовна Колпакчи. Лист перечеркнут. Значит, выбыла. Рост, вес, размер груди, талии, бедер. И адрес, по которому проживала в то время.

– Дальше мне все известно. Она вышла замуж за москвича и стала Кирой Дроздовой, которая теперь в розыске. Фото соответствуют.

– Тем проще ее найти. Ну тут вот какая петрушка получается. Двадцать пятый лист отсутствует. Когда я впервые знакомился с альбомом, он там был. Альбом я не выпускал из рук.

– Кто там по списку?

В тетрадке данные нашлись.

– Очевидно, это та дама, которую Кира предупредила. На суде ее не было. Вера Борисовна Сошальская. Замужняя. Работала по вызову. Рост 167, вес 55, талия, бюст, бедра. Не судима. 34 года. На тот момент. Я так думаю, что я с ней ехал в одном купе. Потом отрубился до самой Москвы. Где она вышла, не знаю. Кроме нее, лист выдрать никто не мог. Яркая блондинка на фото и сорокалетняя брюнетка в купе.

– Чем она тебя угощала?

– Коньяком. Сама пила сухое.

– Стандартный случай. Тебя опоили клофелином. И живет Вера в Москве. Но у нас и мысли не было причислять ее к банде Фаины. Ее муж вор в законе. Недавно убит. Из того же пистолета, что и Геннадий Воронцов. Работала секретаршей у Евгения Дроздова. Возможно, по рекомендации жены. Она с высшим образованием. А если киллер она? Отплатила Кире за свободу и шлепнула ее мужа. А до этого своего. Из его же пистолета. Правда, у нее есть железное алиби. Но она могла уйти во время обеда. На машине до дома семь минут. Я был у нее дома. Допрос ничего не дал. Эту дамочку только за руку взять можно.

– Вероятнее всего. Альбом Фаины еще ни о чем не говорит. К тому же столько лет прошло. Сейчас на нее нет никаких дел. На убийство мужа есть алиби и нет мотива. Жили они мирно. В его дела не лезла. Тайник мог быть мотивом. Но как пистолет оказался у убийцы?

– Убийцей могла быть и она, но доказательств нет. Они обе приехали из Питера. Ну и что. Подруги детства. Одна вышла замуж за бизнесмена, другая за бандита. Причем могла и не знать об этом до дня его смерти. Группировка мужа ее ни в чем не подозревала. Тем более она не сорит деньгами направо и налево. Отдыхала в Ялте, а не в Гаграх. Нет ни одной зацепки.

– Придется выжидать.

– Другого ничего не остается.

Майор вежливо откланялся и ушел.

Ничего нового они ему не рассказали. Все это он и так знал. Может, их готовили к встрече с ним?

Теперь генерал знает правду о побеге Беландина. Он также узнает об отсидке в той же колонии мужа Веры Сошальской и то, что жена посещала его раз в месяц. Книга посетителей сохранилась. Разрешение на свидание давал Сумской, а стало быть, они знакомы. Майор Шкловский доложил о трупах из Питера. Оба трупа были связаны с питерским притоном, который держала покойная Фаина. Дело о притоне вел Сумской. Но хуже всего, что они мертвы. И беглый зэк в придачу. Конечно, обвинение Сумскому никто не предъявит. К тому же он покалечен. А сейчас беспомощен. Правую сторону он не чувствовал, рука и вовсе отказала. Стрелять левой он не умел, и подниматься с постели еще рано. Он потерял много крови и сильно ослаб. Посетители ему и половины не рассказали из того, что знают. И капитан, и майор могли бы ему подыграть. Эти ребята хорошо относились к Сумскому, но он их ни о чем не предупреждал, а значит, они будут говорить правду. Свидетель, который видел, как он расстрелял в зоне троих, мертв. При расстреле Сумской использовал пистолет Сошальского. Тот тоже мертв. Тут нужен неординарный ход. Бежать из больницы он не мог, так как у дверей сидела охрана. Если только через окно с шестого этажа на одной руке. И главный вопрос: кто в него стрелял? Если поверить в смерть Киры, что очень сомнительно, то в него могла стрелять только Вера. Глеб не промахнулся бы. Он прибил бы его с первого выстрела. Хуже всего, что он не может следить за ходом следствия. И главное. Вера не знала ленинградских шлюх. Зачем ей убивать их. Значит, Кира! Но как она могла пойти на сговор с Верой и Глебом? Вере выгодна смерть Киры. Акции у нее. Глеб тоже готов ей отомстить. Не убьет она, убьют ее. Он опасный свидетель. Но пока все они живы, он в опасности. Стоит им открыть рот, и вся картина как на ладони. А он бездействует.

Михась попробовал встать, и у него получилось. Правая часть тела его не слушалась, кроме ноги. Нет, надо притворяться лежачим. К нему заходят врачи, медсестры и охрана. Он под надзором. Надо искать выход из этого положения. И он его найдет. Иначе и быть не может.

Из доклада Шкловского он упустил важный момент. Вера Борисовна Сошальская числилась в списках Фаины. И это ее предупредила Кира. Значит, они были подругами? Что значит думать о своем, когда выслушиваешь доклад.