Глава 39
Танечка Михайлова познакомилась с Федей Касьяновым, когда училась в школе. Тот был старше на несколько лет, работал дворником во дворе дома, где жила девочка.
Юноша приехал в столицу поступать в Суриковский институт, но срезался на творческом конкурсе, приемная комиссия не сочла работы абитуриента талантливыми. Парень решил не сдаваться, зацепиться в столице, пребывая в уверенности, что непременно добьется признания и успеха. Жить ему было негде, в кармане пусто, поэтому пришлось вооружиться метлой — кооператив «Колос» дал дворнику комнату в коммуналке. А Таню воспитывала слишком ласковая бабушка. Она изо всех сил жалела ребенка, чьи родители, забыв о дочери, подались в монастырь, и нещадно баловала внучку. Симпатичный юноша с метлой очень понравился Тане. В результате этой любви она забеременела.
Ольга Сергеевна узнала о том, что произошло, когда делать аборт было уже нельзя, и схватилась за голову.
— Упаси вас бог, ребята, рассказать кому-нибудь, что согрешили. Феденьку живо упекут в тюрьму за растление малолетних, ведь ему уже восемнадцать, а Тане еще нет. Ох и наворочали вы дел. Ладно, справимся, Господь поможет.
И бабуля все устроила. Живот у Тани стал заметным поздней осенью, поэтому очень удачно прятался от любопытных взглядов под широким пальто, а затем под шубой. В школу Ольга Сергеевна принесла справку о том, что у внучки болезнь крови, убедила директора, что она сможет заниматься на дому. Раз в неделю к девочке приходили учителя. Таня встречала их, лежа в постели, заваленная одеялами. Педагоги быстро ставили ей хорошие отметки за выполненные задания и уносились. Потом бабушка вновь предложила преподавателям:
— Зачем вам к нам бегать? Давайте я сама буду тетради в школу приносить.
Учителя, не испытывавшие никакой радости от посещения недужной Михайловой, согласились. Поэтому и не знали, что в квартире появился младенец. Через пару месяцев после родов Таня вернулась в класс, где никто не знал, что она стала матерью. А Федор к тому времени уволился из дворников, та же Ольга Сергеевна пристроила его лаборантом на кафедру в художественный институт. Не в тот, куда он безуспешно пытался поступить, а в другой, рангом пониже.
— В этот вуз ты точно поступишь, — сказала она парню, — надо лишь отработать тут два года. Как раз Таня получит аттестат, вместе вступительные экзамены сдавать будете. Никому о своем ребенке не рассказывайте. А потом сделайте вид, будто познакомились, когда сочинение писали.
— Ба, чего ты так боишься? — смеялась Таня.
— Не чего, а кого, — поправила старушка. — Людей. Я пережила тридцать седьмой и пятьдесят первый годы, знаю, на что люди способны. Слушайте меня — и не стрясется беды.
Таня и Федя втихаря посмеивались над дрожавшей от страха бабкой, но приказы ее выполняли. А как иначе? Они же зависели от нее, та была для юных лоботрясов доброй феей. Ольга Сергеевна зарегистрировала в загсе Александру, принесла домой метрику, где в графе «отец» стоял прочерк, и сказала:
— Знаю, Феденька, ты очень любишь Танюшу и никогда ее не бросишь. Через некоторое время вы поженитесь, вот тогда и удочеришь Сашеньку.
Вот наивная старушка! Она не понимала, что Федор держится за Таню потому только, что ее бабка оплачивает за него комнату в коммуналке. А еще Ольга Сергеевна состояла в тесном знакомстве с заведующей кафедрой, куда пристроила любовника внучки, а та пообещала ей непременно сделать Касьянова студентом. И вообще эта бабуля — просто волшебная палочка, что попросишь, то и выполнит.
Пожилая женщина предусмотрела все. Когда соседка спросила, откуда у Михайловых ребенок, Ольга Сергеевна, не моргнув глазом, ответила:
— Племянница родила и умерла. Не сдавать же несчастного младенца в приют. Вот, взяла над крошкой опеку.
Пока бабушка была жива, Таня ни о каких бытовых проблемах не думала. Позже, когда родила вторую дочку, Михайлова тоже спихнула ее на руки Ольге Сергеевне. В конце концов верная рабочая лошадка умерла, и жить Танечке стало трудно. Да что там, просто невыносимо: денег нет, дети все время отнимают, Змей злится… Юной матери двух дочерей смертельно хотелось отдохнуть, поэтому идею развлечения на Хеллоуин она восприняла с восторгом.
Тридцать первого октября Федор, Таня и Лена Орлова, мать Ники, решили отправиться в гости, куда было велено явиться в карнавальных костюмах. Денег на их покупку у молодых людей, естественно, не было, да и не торговали тогда аксессуарами для Хеллоуина. Лена решила нарядиться проституткой-зомби. Натянула красную мини-юбку, сетчатые колготки, туфли, а ноги от щиколоток до середины бедра замотала эластичными бинтами, которые выкрасила черными чернилами. Издали казалось, что на ногах у девушки ботфорты. Маечка с неприлично глубоким вырезом да куртка из блестящей клеенки дополняли образ. Под стать одежонке сделали макияж и прическу. Змей нарядился Квазимодо — к внутренней стороне его свитера пришили подушку, получился внушительный горб. Однокурсница Надя Фомина, у которой в закромах подвала валялась бездна всякой всячины, дала Федору парик с длинными косматыми волосами и здоровенный пистолет.
— Не надо нам оружия, — испугалась Лена. — Вдруг выстрелит?
— Ну ты сказала… — рассмеялась Фомина. — Он же не настоящий. Змей, учти: все вещи, включая пукалку, на время даю, потом вернешь.
— А мне как нарядиться? — чуть не заплакала Таня. — Идти в обычном виде?
— Не реви, — фыркнула Надя. — О, есть идейка!
Фомина порылась в узлах и вытащила… форму полицейского.
— Откуда у тебя столько всего? — ахнула Таня. — И пистолет, и шмотки?
— Подвал раньше был мастерской моего родственника, скульптора, — пояснила Фомина, — он всякую хрень лепил, лишь бы покупали. Брал натурщика, наряжал как надо и ваял. После него много чего осталось. А я не выбрасываю. Конечно, стоило бы разобрать завалы, да желания нет.
— Надька, ты Плюшкин! — развеселилась Таня, примеряя форму.
— Однако хорош борец с преступностью был, — расхохотался Змей, — одежонка-то на Танюху как влитая села, а в ней роста метр с башмаками.
— Не думаю, что прикид настоящий, — протянула Фомина. — Любовница дядьки служила костюмером на «Мосфильме», она ему шмотье со складов перла. Галина рассказывала, что тряпок там — океан! Дядя ее всегда просил нужное притащить. Эти брюки с кителем наверняка в каком-то кино про Америку снимались. И пистолет небось оттуда же. Танюха, тебе тоже лицо надо размалевать…
Чтобы прервать рассказчицу, я подняла руку.
— Прости, Танюша, Фомина мне сказала, что все необходимое для переодевания вы раздобыли в своем бывшем институте, обокрали кафедру театрального костюма и грима.
— Надька врать горазда, — поморщилась Панина. — Нет, все было так, как я говорю. Просто бывшая подруга не хочет, чтобы ее посчитали хоть с какого-нибудь боку причастной к той истории, вот и брешет. Нет, мы ничего не крали, весь реквизит от Фоминой получили. Мне продолжать?
— Конечно, — кивнул полковник.
— Больше не перебью, — пообещала я и снова навострила уши.
…Экипированная лучше некуда и страшно довольная троица, оставив на попечение Фоминой детей, убежала, предвкушая веселье. Гостей в той компании, куда направлялись Змей, Белка и Лиса, собирали к часу ночи. Денег на такси у обалдуев не нашлось, поэтому колоритная группа пошла на своих двоих. До дома, где должна была состояться ночная тусовка, было примерно минут сорок ходу. По дороге великовозрастные дурачки развлекались тем, что пугали редких прохожих. Один парень засмотрелся на Лену, а та распахнула куртку и продемонстрировала «окровавленную» майку и синий след от веревки на шее. Ловелас заорал и убежал. Орлова, Касьянов и Михайлова чуть не скончались от смеха. Трус не знал, что полосу от удавки нарисовали театральным гримом, а кровь — это томатная паста.
В распрекрасном настроении компания подошла к пустырю, двинулась по тропинке в сторону домов, топать туда предстояло примерно километр. На пути было лишь одно маленькое здание, вроде магазин. Из него как раз вышли три человека, и Таня решила их напугать. Обогнав своих спутников, она заорала:
— Эй вы, а ну, ложись, иначе застрелю!
Мужчины резко обернулись.
Змей решил поддержать прикол любовницы, вытащил бутафорский пистолет, наставил его на одного из незнакомцев и крикнул:
— Мы отмороженные! Армия Сатаны, прямо из ада!
И раздался выстрел. Татьяна знала, что оружие в руке Федора бутафорское, но оно произвело такой грохот, что Михайлова от неожиданности упала на тротуар. А над ее головой началась самая настоящая перестрелка. Девушка не понимала, что происходит, лежала не двигаясь, уткнув лицо в грязный асфальт, прикрывая голову руками. Даже когда наконец стало тихо, она все равно еще долго боялась пошевелиться.
— Эй, Танюха, — раздался шепот Змея. — Жива?
Михайлова села и чуть не потеряла сознание. Неподалеку лежали два мужика, ей почему-то сразу стало ясно: они мертвы, вернее, убиты. Левее на тротуаре виднелось тело Лены, из-под него вытекала лужа крови.
— Вставай, — приказал Федор.
Таня с трудом поднялась. Змей подошел к джипу, который был припаркован неподалеку, открыл дверь, мгновение смотрел внутрь салона, потом выдохнул:
— Ох и ни фига себе…
Тане стало еще страшнее, однако она нашла в себе силы приблизиться к любовнику, который успел достать из внедорожника открытую спортивную сумку. На улице было темно, но около стоящего на пустыре магазинчика горело два мощных фонаря. Луч света падал на содержимое сумки, и оно искрилось, переливалось разноцветными огнями.
— Что это? — прошептала Таня.
— Заткнись! — велел Федор. — Так, слушай меня. Иди вон туда…
— Куда? — не поняла Михайлова.
— К мусорным бакам, — зашипел Змей. — Документы с собой есть?
— Да, — удивилась Таня, — в сумке паспорт и старый студенческий.
— Давай сюда студенческий, — приказал Федор.
— Зачем? — удивилась девушка.
Змей залепил ей затрещину, схватил сумку с драгоценностями, быстро отнес к помойке, потом пинками отправил к бачкам любовницу, сбегал к джипу, принес оттуда еще два рюкзака, подошел к Тане и торопливо заговорил:
— Слушай внимательно. Дом, около которого мы находимся, ювелирный магазин и ломбард. Мужики, с которыми ты пошутить решила, бандиты. Они тут ограбление затеяли, добычу в машину складировали, зачем-то опять в лавку подались и вышли на улицу. И тут ты в форме полицейского давай визжать: «Ложись, а то застрелю». Фиговая шуточка получилась. Бандюганы оружие вытащили и давай палить, попали в Ленку. Ты тоже упала. Я решил, что и тебя задело. Что мне было делать? Бежать? Так ведь пуля быстрее. От отчаяния я пистолет, который Фомина дала, вынул, стал на спусковой крючок жать. Двое рухнули.
— Почему? — прошелестела Таня.
— Потому что оружие оказалось настоящим, — пояснил Змей. — Я бандитов уложил. Понимаешь, я же в детстве в тире занимался. Мой отец военный был, фанат оружия, он меня стрелять научил. Но в людей… никогда… И вон чего получилось, двое наповал… А третий убежал.
— Надо вызвать милицию, — прошептала Таня.
— Хочешь в тюрьму сесть? — зашипел Федор.
— За что? — затряслась Таня.
— Дура, да? — обозлился Змей. — Мы двоих людей замочили!
— Не нарочно же, — всхлипнула Михайлова. — Надька сказала, что пистолет скульптор как реквизит использовал. Это она виновата.
— Осудят того, кто на курок жал, пули выпустил, — усмехнулся Касьянов.
— Я ни при чем, — заметила Таня, — пистолет ты держал.
— Ах ты!.. — вскипел любовник. — Кто все затеял? Это же ты из себя крутого копа изображать начала, из-за тебя все случилось. А кроме того… Ты только посмотри какое богатство. Тебе деньги нужны?
Таня кивнула. Змей показал на сумки.
— Вот же они! Сами в руки упали! Пошли домой, спрячем драгоценности, потом продадим…
Договорить Касьянов не успел — к магазинчику подъехали две машины. Из них вылезли водители и еще один парень. Змей и Михайлова притаились за мусорными баками.
— Жирный, глянь, есть кто живой? — спросил один.
— Не-а, — ответил второй через мгновение. — О, гляди, баба…
Раздался выстрел. Федор и Таня скорчились среди контейнеров, боясь пошевелиться.
— Колобок, садись в джипешник, гони его к Куму, — приказал первый браток.
Тот, кого назвали Жирным, повиновался, влез во внедорожник и крикнул:
— Слышь, Филя, тут бумажник!
— Дай сюда! — велел Филя. А через секунду присвистнул. — Тут ксива! Касьянов Федор…
— Мабуть, тот, кто наших покрошил, попер джипешник потрошить, наше рыжье стырил, а свой лопатник с ксивой обронил.
— Ничего, голова его найдет! — пообещал Жирный.
— Валим отсюда! — велел Филя. — Жирный, ты совсем того? За каким хреном бабе в голову сливу вогнал?.. за … бакланить. Дать бы тебе по батареям! Давно пора отремонтировать бестолковку. Вениамин узнает, вылетишь петухом на венике.
Продолжая сыпать выражениями, которых Таня не понимала, и отчаянно материться, два парня запрыгнули в свои машины и были таковы. Третий влез в джип и тоже уехал.
— Почему они не пошли к бачкам? — пролепетала Михайлова.
— Быки, — пояснил Федор, — низшая каста. Тупые исполнители. Ума у них нет, что им велели, то и делают. Не догадались территорию обыскать, кретины.
— Зато ты умный, потерял бумажник с паспортом, — напомнила Таня. — Теперь бандиты знают, кто в их джип лазил.
— М-да-а… Наверное, из кармана выпал… — протянул Касьянов.
— Они нас найдут и убьют, — запаниковала Михайлова.
— Заткнись! — рявкнул Федор. — Так, берем сумки и уходим.
— Куда? — еще сильней перепугалась девушка.
— Хочешь сидеть тут и ждать, когда громилы вернутся и сообразят помойку обшарить? — задал вопрос Змей.
— Нет, нет, я с тобой, — заспешила Татьяна…
Панина замолчала.
