Глава 37

Александр Михайлович вздохнул, потер ладонью затылок и наконец заговорил:

— Танюша, учитывая наши отношения, мне очень трудно вести этот разговор. Но ты, наверное, понимаешь: сколь веревочке ни виться, а конец обнаружится. Да, ты попыталась скрыться. Однако бумажный след остался, и его не слишком сложно найти. Особенно если знать, что искать. Итак… Татьяна Михайлова, она же Белка, была убита на улице теми, кто ограбил ломбард. А спустя два года после гибели матери Саши и Ани некая Татьяна Николаевна Михайлова, чей день и год рождения совпадают с данными погибшей, вышла замуж за вдовца, педиатра Максима Михайловича Панина и, конечно же, взяла фамилию мужа.

Дегтярев вынул из портфеля две фотографии.

— Вот, посмотри. Слева Таня Михайлова времен своей студенческой юности. Она худенькая шатенка с длинными вьющимися волосами, глаза смотрят зорко. А супруга врача — блондинка с короткой стрижкой, носит очки, перед тобой фото из ее паспорта. Рост у женщин совпадает, метр шестьдесят два, и по физическому строению они похожи, а вот цвет волос и прически разные, и одна плохо видит.

— Саша говорила Ане про мать, что та высокая брюнетка, — вставила я словечко. — Но Александра была ребенком, когда в последний раз видела маму, а детям все взрослые кажутся ростом с каланчу. Изменить внешность можно безо всяких операций, что вы и проделали: постриглись, покрасились и обзавелись окулярами. Да еще уехали в Питер. Долгие годы Панины жили в Северной столице, в Москву перебрались, когда Леониду исполнилось семнадцать. Переезд был вызван болезнью мужа, врачи посоветовали педиатру уехать из города, где всегда сыро. Петербург очень красив, но климат в нем неблагоприятен для людей, у которых есть проблемы со здоровьем. Полагаю, вы уже не опасались встретить в столице знакомых времен бурной юности, к тому же время изменило не только вашу внешность, но и характер. Безалаберная Таня Михайлова, способная забыть о том, что надо покормить детей, гуляка, сторонница беспорядочного секса, любительница выпить, лентяйка и неряха, превратилась в образцовую жену, прекрасную мать. Вот только одного не могу понять. Вы воспитали Лёню, своего пасынка, любите его по-настоящему, всегда поддерживаете сына, которого не рожали. А как же родные дочки?

Панина продолжала молчать. Александр Михайлович достал из кейса еще два фото.

— Не ждал, что ты сразу закричишь: «Да, да, вы правы, я та самая Таня Михайлова!» Поэтому вот тебе еще снимки. Криминалистика — быстро развивающаяся наука, а с появлением компьютеров эксперты получили массу новых методик. Теперь можно взять детское фото человека и снимок некоей особы в зрелости, изучить их, а потом сказать: это одна и та же личность. Или наоборот — это разные люди. Определение делается компьютером по основным точкам лица. Вот они, отмечены желтым. Видишь результат исследования? Ты — Татьяна Михайлова, которую «убили» возле скупки. Если, на твой взгляд, мало компьютерного «диагноза», то можем взять ДНК у тебя и Анны. Анализ покажет, что вы мать и дочь. Почему ты убила Веронику Балабанову? Она узнала тебя, несмотря на изменившуюся внешность и другую фамилию? Есть какая-то примета, известная Нике, — родинка, шрам? Никого из посторонних отметина не интересует, а Веронике подсказала, что перед ней тетя Таня?

Дегтярев поманил официантку.

— Мне еще кофе, но не в этом наперстке, а в нормальной чашке.

Когда девушка ушла, полковник продолжил:

— Ну да, Веронику Балабанову нельзя назвать порядочным человеком. Я тут навел о ней справки, поэтому со стопроцентной уверенностью могу сказать: все, что Ника рассказывала о себе людям, наглая ложь. Во-первых, ни в каком институте она никогда не училась.

— Да ну? — удивилась я. — Фомина говорила, что поселила у себя девушку, когда та сдавала вступительные экзамены. Хозяйка подвала рассчитывала, что гостья поживет у нее месяц, а потом переберется в общежитие. Но позже выяснилось, что теперь иногородним учащимся койку предоставляют за большие деньги, и Ника надолго осела у Надежды Павловны. Фомина зарегистрировала ее по своему адресу, о чем потом пожалела. Потому что к ней после того, как Ника съехала, стали приходить люди и требовать вернуть им деньги, которые разными способами выманивала у них мошенница Балабанова.

— Точно, девица была ловкой аферисткой, — кивнул полковник. — Чем она занималась в первый год приезда в Москву, неизвестно, где жила, тоже не выяснено. Скорей всего, тратила средства, кои назанимала у добрых жителей Бугайска, пожалевших сироту. Приемная мать Вероники спилась после того, как ее мужа посадили за мошенничество. Но соседи ничего не знали о делишках Сергея и хорошо относились к беспризорной девочке. А та, похоже, с раннего детства умела притворяться, обманывала окружающих с самым честным видом. На ее удочку не попалась только Евдокия Тимофеевна, мать Марфы. Она не дала Нике ни копейки и не отпустила с ней в Москву свою дочь.

Подошла официантка с заказанным Дегтяревым кофе. Александр Михайлович сделал паузу, отпил из чашки и только затем продолжил:

— Примерно через год после появления в столице Ника постучалась в дверь подвала Фоминой и осталась там жить. Художница считала, что Балабанова ходит на занятия, но вот тут у меня заявление некоего Валерия Семенова из Новосибирска. Он поселился в гостинице, спустился в ресторан пообедать, а там среди прочих посетителей находились две девушки. Одна стала строить глазки Валерию, вторая осталась равнодушной. Семенов позвал бойкую красотку в номер, там договорился с ней о цене. Но перед тем, как лечь в кровать, потребовал у проститутки паспорт и увидел, что ее зовут Вероника Балабанова. Валерий потерял бдительность, выпил вина и заснул. Проснулся гость столицы с головной болью, зато без кошелька, золотой цепочки, часов и перстня. Милиция живо нашла Веронику, ее привели в отделение, показали Семенову. Тот сказал: «Нет, это не она. Эта сидела с той, которая меня обокрала, за одним столом и не обращала на меня внимания». «Верно, — без тени смущения согласилась Балабанова. — Я ищу работу и прочитала в газете, что некая фирма нанимает девушек для службы аниматорами за рубежом. В ресторане у меня была встреча с сотрудницей агентства. Женщина назвалась Катей, она мне совсем не понравилась — во время нашей беседы начала кокетничать вот с этим мужчиной, поэтому я ушла. Но перед тем, как покинуть ресторан, заглянула в туалет, попросив сотрудницу агентства приглядеть за моей сумкой. Наверное, в тот момент она мой паспорт и украла». Балабанову отпустили.

Дегтярев криво улыбнулся.

— Дураку ясно, что девицы работали в паре. Расклад такой: сидят вместе, одна соблазняет мужика, другая от него демонстративно отворачивается. Красотки обменялись документами, и в случае неприятностей обе вылезали сухими из воды. Уловка стара как мир. Следовало нажать на Веронику, но в милиции поленились. Полагаю, Ника продавала себя за деньги. Доказать факт занятия проституцией не могу, но, думаю, я не ошибаюсь. Почему Балабанова спешно покинула подвал, не забыв обокрасть женщину, которая ее пригрела? Понятия не имею. Известно лишь то, что Ника потом вымогала у людей деньги, об этом рассказала Фомина. Затем мошенница как бы исчезла. Где она жила, чем занималась, установить не удалось. Но пару-тройку лет назад Вероника выныривает из мрака. Она появляется на светских вечеринках под руку с Энрике, итальянцем, известным фотографом, который делает снимки для журналов мод. Наступает звездный час Балабановой — дамочка прекрасно одета, живет на Патриарших прудах, работает корреспондентом в глянцевом издании «Стиль плюс красота». Там же активно печатается Энрике, он летает по всему миру, делает для издания фотосессии известнейших моделей. Понятное дело, «Стиль плюс красота» платит деньги как «вешалке», так и фотографу. И вдруг Энрике с Вероникой пропадают из зоны видимости, а глянец закрывается.

Я воспользовалась паузой, чтобы продолжить вместо Дегтярева.

— Мой приятель Семен Собачкин связался с Анютой Красновой, владелицей почившего в бозе издания, задал ей вопрос: «Что случилось с вашим журналом?» В ответ из Анюты полились такие выражения, что даже Сеня, опытный оперативник, смутился. Опуская весь мат-перемат, коим госпожа Краснова владеет виртуозно, оглашу суть. Итак…

Энрике делал для Красновой фотосессии. Анюта платила моделям большие деньги, но немного меньше, чем те, которые они обычно просят. Звезд первой яркости Энрике не приводил, работал со вторым эшелоном. Те, кто стоит на ступеньку ниже, тоже требуют о-го-го сколько, но с Энрике фотодевушки соглашались работать за усеченную цену. Почему? Когда Краснова задала этот вопрос итальянцу, тот загадочно улыбнулся: «Дорогая, интеллигентный мужчина никогда не станет рассказывать о своих победах».

Иностранец был очень хорош собой, и Краснова поверила, что он спит с моделями, была почти без ума от привалившего ей счастья. Теперь в «Стиль плюс красота» раз в месяц появлялись эксклюзивные снимки и откровенные интервью манекенщиц. Тираж издания пополз вверх. Но примерно через год случилась катастрофа: Анюта получила гневное письмо от агента одной из девиц, тот сообщал, что модель Мари Клеман никогда не работала с Энрике, даже имени его не слышала и уж тем более не давала никакого интервью, в связи с чем на владелицу журнала подадут в суд за мошенничество.

Анюта отправила скандалисту фото с вопросом:

— Разве это не Мари?

— Да, она, — ответил через какое-то время агент. — Прямо волшебство. Снимки якобы сделаны в Париже на бульваре Монпарнас летом, в материале указано, что Энрике работал с Клеман двадцать первого — двадцать пятого июля. Но вот вам скан нашего расписания, авиабилетов и счетов за гостиницу: в это время мы с Мари находились в Пекине, у Клеман рекламный контракт с китайской фирмой. Было по две сессии в день, перерыв длился с тринадцати до пятнадцати часов.

Анюта изучила документы и снова связалась с представителем манекенщицы.

— Ничего не понимаю. Может, утром девушка была в Китае, потом улетала в Париж и снова возвращалась в Пекин?

— Звезда подиумов может порой за один день сменить три страны, — протянул фотограф, — но это происходит в Европе, где государства расположены недалеко друг от друга. Например, передвижения будут такими: Испания — Франция — Англия, Италия — Франция — Швейцария, Италия — Сербия — Хорватия. У меня есть приятель, который живет в Париже, а работает в Милане. Каждое утро Марк садится в семь утра в самолет, проводит день в Италии, а в районе двадцати одного часа возвращается на свой бульвар Сен-Жермен. Но слетать по маршруту Пекин — Париж — Пекин за два часа невозможно. Нас обоих обманывают.